В логове льва

* * * Милан распахнул дверь и увидел, что мужчины дерутся, как сумасшедшие. «Последнее, что нам нужно, это скандал и австрийская полиция, задающая вопросы! Дерьмо!» «Я буду жалеть об этом всю свою жизнь!» – подумал он, прежде чем вытащить оружие и прикрутить глушитель, чтобы остановить герцога, душащего Репина, и Горана и Хайндрика, избивающих нескольких русских. Он выстрелил в одну из маленьких настольных ламп, разбив фарфор на сотни осколков, брызнувших на дерущихся. Все остановились и посмотрели на него с жаждой убийства в глазах. Он опустил пистолет и ухмыльнулся. – Господа, никто из нас не хочет видеть полицию и тем более прессу! Это плохо для бизнеса! – Михайлович прав, – сказал Горан и отпустил одного из русских, прилагая огромные усилия, чтобы контролировать себя. «Я почти прикончил его». – Пожалуйста, мой герцог, у нас еще будет шанс, – он вынул нож из кармана, но поднялся и отошел в один из углов. Хайндрик и Оскар не очень хотели отпускать свою добычу, но русские ослабили на них хватку и отошли, так как одного острого взгляда Горана было достаточно, чтобы убедить их. Последним, кто отпустил противника, был Конрад, напоследок сильно ударивший Константина, прежде чем отойти в сторону. – Отлично, – нервно пробормотал Милан, хотя оба лидера все еще обменивались убийственными взглядами. – Господа, здесь не место. Мы можем завершить где-нибудь еще, не привлекая внимания. – Ты кусок дерьма, Репин. Я найду время, чтобы прикончить тебя, – выругался Конрад. – Ты извращенец, который испортил моего ангела. Ты убил его. – Не я, а ты, сплетник! Клеветник! Ты даже не следуешь самому элементарному правилу! – Инцестный ублюдок! Я собираюсь вернуть его туда, где он должен находиться. Теперь он тебя ненавидит. – Да, он меня ненавидит. Это в сто раз лучше, чем быть друзьями. Ко мне Гунтрам хоть что-то чувствует, а к тебе вообще ничего! Он никогда не полюбит грязную крысу, которая не может заткнуть свой рот! – Тебе никогда его не получить! Он мой, а ты украл его! – Я никого не крал! Он не твой, а мой! – взревел Конрад, готовый возобновить драку, но Горан сдержал его, прежде чем тот снова набросился на Константина. – СТОП! Где Гунтрам? – рыкнул Горан. – Он внизу, в вестибюле, – сказал Милан, осознавая свою ошибку. – Дерьмо! Я оставил его одного! – Он, должно быть, с Масаевым по дороге в аэропорт, – позлорадствовал Константин, к ужасу Конрада. * * * – Что вы здесь делаете? – спросил Гунтрам, все еще не веря, что из всех людей мира за рулем оказался не кто иной, как его адвокат и наставник Лучано Мартинес Эстрада, а рядом с ним сидел Николя Лефебр. – Живу за счет твоих родственников. Они оплатили две недели отдыха в Париже для меня и моей жены. Карла шлет приветствия и новый свитер. Он в багажнике, – ответил Чано, широко улыбаясь, глядя в зеркало заднего вида. – Ты не очень хорошо выглядишь, Гути. – Тебе нужно принять таблетки, Гунтрам? – по-настоящему озабоченно спросил Николя. – Жером убьет меня, если с тобой что-нибудь случится. – Что вы, черт возьми, здесь делаете? – крикнул мальчик, не обращая внимания на адвоката. – Кажется, спасаю твою задницу, – пожал плечами Чано, снова сосредоточившись на вождении, потому что он без предупреждения перестроился, а другой автомобиль засигналил, вопреки всем правилам дорожного движения. – Как ты мог быть настолько глупым, чтобы встречаться с двумя мафиози? Разве я тебя не хорошо учил? Следовало бы отшлепать тебя по заднице за то, что ты не сказал мне, что едешь в Лондон с бандитом! О чем, черт возьми, ты думал? – Как вы узнали, что я здесь? – Нам сказал кое-кто, Гунтрам. Ты его очень хорошо знаешь. Нам нужен был Репин, чтобы вытащить тебя из Ордена, – тихо сказал Николя и предложил Гунтраму бутылку воды, но тот отрицательно покачал головой. – Чано отвезет нас на вокзал, и ты отправишься в Мюнхен с этим человеком. Это единственный способ избавиться от Репина и Линторффа одновременно. – Я никуда не пойду с незнакомцем! – крикнул Гунтрам и проглотил еще одну таблетку, не запивая. – Он тебе не чужой. Мы на месте. Следуй за мной молча и не вызывая подозрений. У меня с собой твои новые документы, – сказал Николя, когда Чано припарковался на втором уровне гаража Центрального железнодорожного вокзала. Адвокат вышел из машины и обошел ее, открывая дверь для шокированного мальчика, в то время как Чано сделал то же самое и открыл багажник, чтобы достать бумажный пакет из «Ла Мартина-Буэнос-Айрес». – Клара связала его для тебя, Гунтрам. Будь хорошим мальчиком и больше не попадай в переделки. Я люблю тебя, как сына, – произнес крупный мужчина и обнял вялого мальчика, стоявшего рядом с серой машиной. – Пока, Нико, почти как в старые времена. – Верни машину в Линц и уезжай оттуда поездом, – сказал по-французски Николя, и Гунтрам вознамерился было сообщить, что Чано не знает ни слова, но его адвокат ответил на чистом французском языке, что у него гораздо больше опыта, чем у Николя, в операциях подобного рода. – Вспомни, кто научил тебя всем трюкам. – Вспомни, кто спас твою задницу от обвинений в терроризме и похищении людей, – улыбнулся Николя. – Спасибо тебе за помощь. – Не за что, был рад помочь. Передавай привет Жерому, – торопливо сказал Чано и снова сел в машину, чтобы отогнать ее. Гунтрам глазел на Николя, не в силах осмыслить ни последние слова, ни то, что только что раскрылось. – Пойдем, малыш, я отведу тебя к твоему отцу, – сказал Николас, осторожно потянув за собой бледного молодого человека. – Вы двое поедете поездом, а я улечу обратно в Париж. * * * Мишель Лакруа ни разу так не волновался за всю свою жизнь. Он не знал, каков будет результат встречи или как отреагирует Гунтрам. «Я не могу оставить его с Линторффом после того, как тот убил Роже и этих двух журналистов. Он слишком невменяем, чтобы позволять ему действовать как заблагорассудится. Он мог убить Гунтрама». Он продолжил мерить шагами безлюдный третий уровень автостоянки, и его нос сморщился от пронзительных запахов автомобильного топлива, масла и мокрого бетона, раздражавших его чувства в этот холодный день. «Пожалуйста, Господи, Николя и Лучиано должны забрать его первыми». Дверь лифта открылась, и сердце Мишеля почти остановилось, когда он увидел своего ребенка, которого почти тащил Николя, одетого лишь в жакет и галстук, несмотря на холодную погоду. Он автоматически снял с себя пальто, чтобы отдать его ему, пока продвигался к мужчинам. Гунтрам смотрел на мужчину среднего роста и телосложения, который направлялся к ним уверенным шагом, в точности как в его воспоминаниях, где он был маленьким ребенком, и отец приходил в школу или парк, чтобы забрать его. Мужчина был не настолько высоким, как он помнил, лицо постарело, а волосы стали седыми, тогда как раньше были черными, словно эбеновое дерево, но глаза остались такими же зелеными и пронзительными, как раньше. Гунтрам остановился посреди автостоянки, не в силах поверить своим глазам. – Viens ici, ma gosse (Иди сюда, мой малыш (франц.)), – повторил Мишель слова, которые говорил своему сыну каждый раз, навещая его в Буэнос-Айресе. – Tu as bien grandi! (Как ты вырос! (франц.)) – J'ai éte sage (Я хорошо себя вел (франц.)), – автоматически ответил Гунтрам, прежде чем осознал, что именно это всегда говорил, чтобы получить подарок от отца. Он поднял руки, чтобы прикоснуться к призраку перед ним, и мужчина позволил ему бродить по всему лицу, исследуя черты, так похожие на его собственные. – Comme d'habitude, mon petit Prince (Как обычно, мой маленький принц (франц.)). – Ты не можешь быть им! – воскликнул Гунтрам. – Я видел твое надгробие! – Я получил твое письмо, сынок. Мы должны уйти, прежде чем они появятся. Если кто-то из Ордена увидит меня, я покойник, – негромко сказал Мишель и на короткий миг обнял испуганного сына. – Мы должны прятаться и от русских. Они, наверное, тоже ищут тебя, как сумасшедшие. – Папа? – снова позвал Гунтрам, пока Мишель почти запихивал его в пальто. – Поговорим позже. Возьми мое пальто, для тебя слишком холодно, – сказал он. – Мы едем на поезде в Мюнхен, а оттуда во Франкфурт. – Ты мертв! – Еще нет, и пока не собираюсь. Я тебе все объясню, но мы должны скрыться, прежде чем придут они. Надеюсь, они последуют за Чано, если отследили номерной знак. – Или за мной в аэропорт, если они достаточно умны, но те сибирские обезьяны за углом очень нервничали, а фанатики были слишком заняты, проверяя русских, – ухмыльнулся Лефебр. – Увидимся через пять дней, Мишель. – В Брюсселе, Николя. – Наори на русского. Он идиот. Потерял Гунтрама менее чем за 30 минут, – фыркнул Лефебр. – Спасибо, друг мой, – сказал Мишель. – Сейчас хорошенько позаботься о нем. До свиданья, Гунтрам, не обижай своего отца, он ужасно скучал по тебе все это время, – Лефебр снял свое пальто и отдал его Мишелю. – Позже у меня машина и перелет. Вы должны пересечь половину Германии, а идет снег. – Еще раз спасибо. Идем, Гунтрам, нам надо торопиться. * * * Горан сбежал по лестнице вниз в вестибюль, едва не уронив небольшой столик, стоявший в зале, но Гунтрама нигде не было видно; краем глаза он заметил, как Репин и его люди идут к выходу и покидают отель: остановился большой «мерседес», и один из головорезов открыл для бандита дверь. Серб достал телефон и приказал своим людям следовать за русскими. «Если Гунтрам у него, он покойник, мы должны вернуть его. Черт! Как он мог сделать что-то настолько глупое?» Он подошел к двери, и, когда швейцар открыл ее перед ним, в голове Горана зародилась идея. – Простите, вы не видели молодого человека, блондина с голубыми глазами, в коричневом твидовом пиджаке и голубом галстуке? Он должен был быть здесь не более пятнадцати минут назад. Вы видели, с кем он ушел? – Ни с кем, сэр. Он был один. Он сел в машину – серую «Опель Корса». Он знал водителя, – ответил швейцар. «Серая "Корса"? Какого черта? Кто вообще такое водит?» Горан с недоумением смотрел на швейцара. – Вы уверены в модели автомобиля? – Конечно, сэр. Он припарковался перед нами. Арендованный. На нем был ярлык «Чипо – арендуй машину (игра слов на английском языке: cheap – дешевый. – Прим. пер.)». Здесь такие нечасто останавливаются. «Первый раз слышу, чтобы русские водили такое. "Опель Корса"?» * * * – «Опель Корса»? – удивился Милан, пока все мужчины смотрели на Горана так, будто он сошел с ума. – Его будет невозможно отследить! Таких сотни! – Он не с русскими, – вздохнул Конрад с бесконечным облегчением. – Но с кем? Швейцар сказал, что Гунтрам знал этого человека. Это был арендованный автомобиль, – возразил Горан. – Арендованный? – шокированно переспросил Конрад. – Кто сбегает в арендованном «Опеле Корса»? – Кто-то более сумасшедший, чем русские, – пробормотал Хайндрик. – Я проверю камеры безопасности отеля, мой Грифон. – Милан, отправляйся в аэропорт с двумя мужчинами. Тщательно проверьте его, – приказал Горан. – Я проверю вокзал и автовокзал с твоей командой, Хольгерсен. Конрад вынужден был сесть на кушетку, как только люди, не дожидаясь его разрешения, выскочили из комнаты. Его взгляд блуждал по частично разгромленной комнате и зацепился за кольцо его семьи на столе. Отвергнутое. Он поднялся и забрал кольцо, бросив на него короткий взгляд, прежде чем убрать в нагрудный карман. Конрад собрал бумаги и фотографии, разбросанные по всему полу. «Надо посмотреть, что наговорило ему это животное. Я должен вернуть моего котенка, прежде чем он доберется до него».