Выбор

POV Лэри. И почему это все так спокойно приняли в нашу группу этого чёртова Фазана!? Почему все так ласковы с ним? Он отравляет атмосферу гнилой репутацией неудавшегося самоубийцы, светит порезами на руках и пахнет отвратительными красками, которыми несколько дней назад изляпался до ушей. Да и вообще, по секрету говоря, Логи болтают про него много занятных вещей. Если все это послушать, то вырвет на месте. Псих. Истерик. Плакса. Гомосексуалист, совративший Лорда - Джин все-таки кому-то проболтался, спустя столько времени. Новая пассия Чёрного - это более чем заметно. Тот смотрит на него с таким вожделением! А ведь раньше никаких голубых наклонностей я за ним не замечал... Логи не пропускают ни малейшего изменения окружающей картины, позволяющего создать новую сплетню, ведь этим они живут. Мстить. "Мстииииииить!" - того гляди вырвется из глотки. А то все удивляются - как же Лэри допустил такое - пригрели змею на груди! Даже верный Конь наверняка в глубине души посмеивается надо мной, думая: "Как же ты обмельчал, старик Лэри... Раньше твой кулак одним махом решил бы все проблемы, а теперь... Что ты можешь? Пачкать раковину для колясников зубной пастой и сбрасывать в неё сбритые волосы со своей куцей бороды?" Более чем смешно. Тем более Лорд и Табаки ни в чем не виноваты... Лорд... На него тоже смотреть стало противно. Ну поддался на уговоры этого маньяка, да... Теперь вроде исправился, девушку нашёл. Не то что Чёрный. Ему бы тоже вмазать, чтоб не повадно было гомосятину здесь разводить. Да, боюсь, он мне сам вмажет. Если только толпой - на него одного. Даже на них двоих с Курильщиком... Но тогда можно получить от Слепого со Сфинксом. Вот ещё, защитники сирых и убогих! Иногда кто-то из Логов сверкнёт на меня вынырнувшими из табачного дыма глазами и скажет, что я последнее время слишком борзо себя веду, помешавшись на этом Фазане. Но мне то, мне то что прикажете делать? Целый месяц молчу - заткнулся, выполняя наказ вожака. А нервы - они ведь, это, не железные. Спица не может постоянно быть моим личным психологом - ей и отдачи хочется. Она, кстати, Логам тоже не нравится. Они говорят, что братство запрещает вступать в отношения с девушками. После мыслей о Курильщике (чтоб ему пусто было!) мне уже кажется, что в этом запрете есть какой-то подвох. *** Длинный не видел Курильщика с самого его перевода в четвертую - только в столовой, издали. Нервно теребя край скатерти, он следил глазами за тем, как Эрик одет, как он ест, улыбается ли, или расстроен, и эти мгновения питали его. Но время шло, и он принял то, что объекта его внимания в группе больше нет. Перестал страдать ночами, скрывая слезы ото всех, а больше всего - от Джина, перестал перебирать в памяти тот единственный разговор, в день прощания, выискивая в нем хоть маленький намёк на ответные чувства. Перестал быть ребёнком, у которого отобрали надежду когда-нибудь получить долгожданную игрушку из дорогого магазина. Как ни старались в ночь разговоров с Фазанами Слепой со Сфинксом, кое-куда все-таки просочились сплетни о Курильщиковом гомосексуализме, и теперь под строжайшим секретом они передавались из уст в уста со словами: "Только никому!". Виной этому был Джин. Когда все забыли о той истории, он не забыл. Он лежал на дне, как затаившийся электрический скат, и ждал возможности если не отомстить, то хотя бы значительно подпортить жизнь четвёртой группы в лице её новоиспеченного участника. Джин был тщеславен, чем отличался от других Фазанов, и злопамятен. И Курильщик, и Сфинкс со Слепым - навсегда теперь были врагами в его безмолвной войне, и видя их, он стискивал зубы и проезжал мимо, обещая себе, что когда-нибудь представится случай бросить свою ложку дёгтя в их бочку с мёдом. - Эй, Длинный, хочешь расскажу кое-что? - Расскажи... - А Курильщик расстался с Лордом... С того момента, как прозвучали эти слова, время для Кита как будто остановилось. Он вроде бы слушал Джина, а вроде бы и нет. Его мысли раздвоились на две части. Одна - поспешно выковыривала из подсознания чувства к Эрику, другая - убеждала себя, что ему все равно ничего с ним не светит. Длинный смотрел на Джина пустыми глазами, а уголки его губ предательски ползли вверх, расплываясь в совершенно неуместной сейчас улыбке. Джин быстро понял, что к чему. - Да... Ты выдал себя с потрохами, братец. Не зря ты так переживал, когда он ушёл. Вот блин, и ты туда же... - Перестань. Я просто рад что эта парочка разбежалась. - Будем считать, что я поверил тебе, - усмехнулся Фазаний вожак. - Да пошёл ты, - бросил Кит, выходя в коридор. Он шёл по вечернему коридору. Незримая граница доступной Фазанам зоны давно была пересечена. Кит пошёл медленнее. Исписанные, размалеванные стены вводили его в состояние какого-то дикого транса, как когда-то Курильщика. Никогда ещё он не видел коридор таким. Удивило также, что никто ещё не прошёл навстречу - хотя время было уже позднее (Кит пренебрег Фазаньим отбоем), он предполагал, что в это время члены других групп могли ещё не спать. Особенно тот, кто был ему нужен. Поговорить. Выяснить. Почему? Почему они расстались? А вдруг ему снова есть за что побороться? Ещё один поворот коридора, и цель достигнута. Из Кофейника вываливается группа подвыпивших Логов, разговаривающих между собой явно не на дружеских интонациях. - И вот, Лэри, что ты выбираешь, Спицу или трон вожака? - А почему это я вообще должен выбирать? - А потому что ты нарушил наш закон! И мы не хотим больше терпеть твой бред про Фазанов и россказни про девчачью спальню! - послышался раздраженный голос кого-то из шестой. Тот, кого назвали Лэри, выхватил из рук наезжающего на него бутылку с подозрительно мутной жидкостью. Её запах Кит чувствовал из своего тёмного угла, в который предусмотрительно забился, как только запахло опасностью. Выхватил и плеснул содержимым в лицо хозяину бутылки. Странная жидкость зашипела, а наглый Лог заорал и стал тереть глаза. Ещё секунда, и послышался глухой удар. Затем ещё один. Кто-то кричал: "Эй, ребята, хватит, а то я за себя не ручаюсь!" - Заткнись Конь, - отвечали ему, - сделай милость. Вновь удар. Лэри из группы Курильщика, Кит знал это. Он, трясясь, наблюдал за дракой, и понял, что здесь что-то более серьёзное, чем просто стычка - давно назревший вопрос свержения власти. Крики и удары были все громче, дралось уже человек десять - стенка на стенку. Лэри плевался кровью и из последних сил держал оборону. Они были с Конём вдвоём против всех остальных, это было тяжело, особенно в нетрезвом состоянии. Длинный вылез из угла и, слившись со стеной попытался проскочить обратно в свои Фазаньи территории, но кто-то вдруг крикнул: - Эй, да это же единственный ходячий фазан! Иди ка сюда, пташечка! Или ты рыбочка? - писклявым голосом орал некто Разберусь. Не успев опомниться, Длинный получил удар в ухо грязным сапогом, попахивающим табаком, туалетом, прелой листвой и старой резиной одновременно. Затем ещё один удар куда-то в бок, после которого не так просто было удержаться на ногах. Озверевшие Логи, забыв о цели своей драки, мутузили друг друга без разбора. Конь ещё пытался отбиваться, а Лэри уже лежал на грани отключки где-то в общей куче, когда в неё въехали два колеса на толстой резине. - Эй, вы что здесь! Лэри, вставай! Оставьте его в покое! Длинный Кит, получив минуту передышки, весь всклокоченный, вскочил и удрал, как подбитый заяц. Он узнал того, кто вступился за вожака Логов, но в такой ситуации собственная шкура была ему дороже. Лэри, получая все новые и новые удары, безразличным взглядом посмотрел на вновь прибывшего, силясь понять, кто же так отчаянно за него боролся, отбиваясь теперь руками ото всех подряд, царапаясь, как сумасшедшая кошка. Руками, за которыми он сейчас наблюдал, не имея возможности помочь, пытаясь не отпустить ниточку сознания. Эти ладони, они... Не созданы для драки. Тонкие пальцы, чем-то испачканные, и... Запах медовой акварели, безошибочно различимый среди отвратительного общего смрада. Курильщик... Одна рука протягивается Лэри, поднимая его, делясь пятнами краски, другая продолжает отмахиваться от ударов ботинок и сапог, попадающих по лицу. - Придурки! Ненавижу вас всех! - во весь голос орал колясник, чувствуя, что не может больше сопротивляться. Бах! Все осело на один угол... Удар по самому слабому месту оказался беспроигрышным. Хуже, чем по лицу, хуже, чем в пах, хуже, чем куда угодно. По колесам. - В драке с колясником никогда не бей по колесам, это подло, - всегда говорил Табаки, - ты то уйдёшь с поля боя, а он нет... И все старались следовать этому правилу. Кроме того самого Разберусь, которому было все равно кого и куда бить, а бывший Фазан с щекотливой биографией был идеальной мишенью, чтобы отвести душу. И он отводил. Бил ногами в чёрных сапогах со шпорами по колесам, по бесчувственным ногам, по рукам, закрывающим лицо. Осело и второе колесо, после чего он вытащил Курильщика из сломанной коляски и повалил на пол, смешав с дерущимся, клокочущим месивом. Увернулся от удара Коня, неизвестно откуда взявшего силы на последний рывок. Весьма потрепанный, но устоявший на ногах (один из немногих), он изо всех сил старался попасть кулаком в вихрастую голову Разберусь, но тот был увертлив, и свёл на нет все его старания, после чего размахнулся и ещё раз приложил лежащего без чувств Лэри сапогом по голове, а через секунду был поднят на вытянутой руке над полем боя. Огромный кулак на второй же раз отправил его в нокаут, а накаченные руки раскидали всех по двум сторонам, вытащив сначала полуживого Курильщика, затем ещё менее живого Лэри. Оба представляли из себя жалкое зрелище - все в крови, в разорванной одежде, с совершенно неадекватным взглядом. Конь молча взирал на происходящее, время от времени пытаясь привести Лэри в живое состояние, с переменным успехом. Генофонд и Прыщ испуганно хлопали глазами и пятились назад, оценив силу удара Чёрного. Плюясь кровью и источая отборные ругательства, они бросились бежать, а вслед за ними - все остальные. Убедив Коня в том, что Лэри ничего не угрожает, и отправив с глаз долой, Чёрный сел на пол, посадив обалдевшего Курильщика себе на руки, вытирая руками сумасшедшие глаза с застывшими в них слезами. - Какого хрена ты туда полез? - тряс Чёрный его за хрупкие плечи. - Я... Они били Лэри... Я хотел... - Хотел он! Ты не мог позвать меня на помощь? Да они убить тебя могли, ты ведь никуда не убежишь! Посмотри на себя! Они - конченные полудурки, им наплевать на все, угрохают любого... - кричал Чёрный, разрывая свою футболку и перевязывая кровоточащий лоб Курильщика. - Чёрный, прости... Чёрный машет рукой, а потом обнимает Эрика. - Курильщик, - раздаётся откуда-то снизу голос Лэри, - спасибо тебе... И снова отключается. - И притом... На твоём месте Лэри вряд ли бы за тебя заступился, - добавил Чёрный. Шаги, шипение колёс... Здесь появляется вся стая. И ходячие, и колясники. Кроме Толстого, конечно. Пораньше бы, может было бы меньше повреждений. Что говорить, если в нужный момент рядом оказался только Курильщик, случайно решивший прогуляться в одиночестве. А потом Чёрный, который надумал проследить, куда это тот поехал. Он поспешно снимает Эрика с колен и сажает на пол, а тот благодарно улыбается. С перевязанной головой он похож на бойца, спасенного с поля боя. А вид у бойца счастливый-счастливый. - Займитесь Лэри, ребята, - сказал Черный. - Кто-то нарушил закон драки с колясниками, - провизжал Шакал, - на костёр за это!!! Коляска Курильщика... Четвёртая с похоронным видом уставилась на колеса, беспомощно согнувшиеся от удара громадных сапог. - Вот сволочи, - очухался Лэри, вытирая кровь с губы, - пьяные уроды. - Ты сам сильно трезв, - с иронией изрёк Слепой, - идти можешь? - Я то могу... А вот Курильщик... Эрик тут же поник. Он остался без ног, в прямом смысле слова. - Чёрный наверняка о нем позаботится. Что случилось, то случилось, - ответил Сфинкс, - завтра поедет к Паукам, вдруг они сумеют починить, их же агрегат. Между прочим, ты у него в долгу. - Я знаю. Я его позже поблагодарю. Когда окончательно приду в себя. Лэри встал и, покачиваясь, поковылял в сторону спальни, куда позже стали подтягиваться и остальные. Чёрный с Курильщиком так и остались в коридоре, рядом с поверженной коляской. - Как же я теперь... - Будешь умнее. Тебе надо принять ванну и ложиться спать. - Чёрный, ты обижаешься... - Ты обещал мне не рисковать собой! Ты обещал! И наплевал на это... - Чёрный, почему ты так... - Ты знаешь причину. - Скажи. - Позже... Чёрный поднял его на руки и понёс в направлении ванной. Посадил там на табуретку. - Посиди пожалуйста здесь. Я принесу тебе одежду и оттащу коляску в группу. Эрик посмотрел в зеркало напротив себя - жалкое зрелище. Весь в запекшейся крови, синяках и ссадинах, с всклокоченными волосами, в изорванной рубашке, на которой нет и живого места. Взгляд остановился на нагрудном кармане, из которого выглядывала пачка сигарет. Закурил. Стало немного получше - боль притупилась, в голове приятно поплыло. Включил воду, намочил руку и приложил к лицу, стирая с него, насколько это возможно, следы недавней борьбы. Вернулся Чёрный со стопкой чистого белья, с пачкой чистящего средства, которое высыпал в ванну на глазах своего молча курящего спутника и стал начищать её, как будто Курильщик собирался не мыться, а пить из неё. На табуретке сидеть было жутко неудобно. После коляски с ортопедической спинкой - так вообще каторга. Поэтому ему скорее хотелось полежать в тёплой ванне и расслабиться. Ссадины начинали болеть и отекать, что заставляло его вздрагивать от боли при малейшем прикосновении. Чёрный осторожно снял с самого, пожалуй, отважного участника драки остатки разорванной рубашки и грязные, все в следах от подошв, джинсы. - Когда-то они были чёрными, - усмехнулся Курильщик. - Сам виноват, - ответил Чёрный, затыкая начищенную ванну пробкой и наполняя водой - не лез бы в драку. Додуматься ведь надо... Коляснику - разнимать ходячих. Эрик погрустнел. Краешком чёрной тучи в его голове проплыла мысль, с которой он уже давно смирился, но периодически она все же буравила его сознание: почему он слабее других? Неужели все дело только в ногах, или все его существо такое, робкое и слабое. Разве так дерётся Лорд или Табаки? Да они выползут из своей коляски и оставят противника без глаз, без волос и без зубов, а если повезёт, то с радостью и без головы. - Эй, - нежно сказал Чёрный, - ты что? Обиделся? - Нет. Просто я и так знаю, что я колясник. Можешь не напоминать. - Не обижайся. Я же любя, - вот моя причина... Чёрный вытащил из кармана пузырёк с перекисью и вату, и начал обрабатывать его ссадины на лбу и щеках. Перекись шипела и пенилась, а Курильщика передергивало от этого звука, и буквально трясло от того, что мазать раны было больно. Он вообще очень тяжело переносил боль. "Низкий болевой порог," - говорили Пауки. Затем он аккуратно перешёл к груди и плечам, там тоже были царапины и ушибы. - Ай... Щипет... - прошептал Курильщик еле слышно. Но Чёрный услышал. - Я подую, - сказал он, и подул на ранку над ключицей. - Поцелуй лучше, - заглядывая ему в глаза, вкрадчиво ответил его спутник. Чёрный как будто только этого и ждал, прижался к ключице губами и нежно чмокнул. - Раздевайся, я не буду смотреть, - демонстративно отвернувшись, изрёк он. - Я тебя не стесняюсь. Чёрный помог Курильщику избавиться от трусов, которые в драке тоже умудрились порвать, затем пересадил его с табуретки в ванную, наполненную тёплой, чистой водой. За все время пребывания в Доме Курильщик никогда не лежал в ванне. У Фазанов она была сидячая - так удобнее для колясников, а в четвёртой мыться под душем ему помогал Македонский или Горбач, руками которого он немного брезговал, после собак и вороны. Но чтобы кто-то налил для него полную ванну воды, и дал возможность поваляться в ней столько, сколько ему хочется - такого не было ни разу. Это было чудесно, и трогательно до глубины души. Он был сейчас безумно благодарен Черному... Курильщик откинулся на край ванны, расслабив уставшую спину, раскинув руки на бортики. - Как хорошо... Спасибо тебе, Чёрный... Никто такого для меня не делал... Тот, улыбнувшись, начал из душа поливать теплой водой его голову, плечи, шею, сам млея от этого процесса. Запекшаяся кровь быстро смывалась и Курильщик становился наконец похож на Курильщика. Чёрный намылил его своим спортивным гелем для душа, прикасаясь как можно нежнее. - Как резко пахнет, - заметил Эрик, - таким только после тренировок мыться. Он стеснительно улыбнулся, вдруг представив, как здорово было бы, если б Чёрный сейчас залез в ванну с ним. - Извините, господин гурман, геля с маслом ши и кокосовыми орехами нет, - издевательски улыбнулся тот, заменяя воду на чистую и пытаясь приладить душ над головой Курильщика, чтобы было удобнее. Внезапно душ выскользнул, как огромный змей, и взметнувшись вверх, окатил Чёрного водой. - Вот же ж черт! - выругался он, - теперь я пожалуй могу присоединиться к тебе, все равно весь мокрый. Курильщик посерьёзнел и покраснел, как будто прикидывая в уме, стоит или нет говорить то, что хотел сказать. - Иди ко мне, Чёрный... Обними... Долго просить не пришлось. Мокрые бицепсы моментально освободились от футболки, спортивные штаны полетели в сторону вместе с трусами, и он запрыгнул в приятную воду, стараясь не наступить коленями на ноги Курильщика. Лег, приподнял лёгкого Эрика и положил его на себя, головой на свою грудь, гладя мокрые волосы. Они вдвоём, как будто под огромным, тёплым одеялом, или в невесомости... В том космосе, который мог бы рисовать Курильщик ладонями в разноцветных красках. Чёрный чувствовал, что нежность наполняет его изнутри, заставляет пульсировать кончики пальцев, гладящие любимого мальчишку, как руки сами раскрывали ладони над его спиной, будто желая защитить от всего на свете. А руки Курильщика, его ласковые тонкие пальцы ползали по мощному телу Черного, забираясь в самые потайные уголки, как будто рисуя на коже замысловатые узоры, изучая, прижимаясь и сливаясь, поднимая изнутри огромную силу, разбавляющую нежность страстью. Теперь уже он не просто ласково прижимал - он прижимал по-собственнически, срываясь навстречу хрупкому телу, подставляя плечи и грудь под поцелуи. Курильщик подвинулся к губам Чёрного и прикоснулся своими, тот мгновенно ответил, мягко, вкрадчиво, щадя его ушибленную верхнюю. Даже приносящие боль синяки и ссадины не могли ему помешать хотеть Чёрного, и Эрик уже ни за что не мог бы остановиться сейчас - вся его сила воли, собравшись воедино, не справлялась с натиском эмоций, которые вызывал у него этот человек, ставший по-настоящему близким. Да зачем, зачем останавливаться, когда сейчас это так нужно - отдаться друг другу целиком, стать одним целым. Чёрный присел над Курильщиком и, приподняв его к поверхности воды, поцелуями прошёлся вниз от шеи, к груди, к соскам, оттуда к животу, и ниже, ниже по дорожке из мягких волос, к бедрам, а затем... А затем у Эрика перед глазами пронеслась вся его жизнь, и он понял, что слаще этого ощущения - мало что есть на свете. Лорд так не делал. Только сейчас он понял, как много Лорд не делал. И как много уже сделал Чёрный... - Чёрный, я никогда этого не чувствовал... Это просто... Рай... Я улетаю... Речь Курильщика прерывалась сбивающимся дыханием, он мечтал, чтобы это не заканчивалось никогда. Чёрный, гордясь в глубине души, что первым подарил ему такую ласку, с упоением облизывал самые эрогенные зоны, яростно надрачивая себе рукой. Затем скользнул второй рукой между ягодиц, и не прекращая ласкать его член губами и языком, осторожно ввёл палец, стараясь синхронизировать все свои движения. Он правильно выбрал тактику - за удовольствием почти не чувствовалось боль от проникновения. По миллиметру внутрь, затем обратно, медленно, нежно, не умея, но интуитивно чувствуя, как надо. И по узости, упругости прохода Чёрный понял, что видимо Курильщик в отношениях с Лордом занимал активную позицию, и это его удивило. Второй палец. Курильщик поморщился. Чёрный снизил амплитуду движений, более активно продолжая оральные ласки. Больше всего он боялся сделать больно близкому человеку, зная, как тот не переносит любые виды боли. Но в тёплой воде она чувствовалась меньше, и Курильщик уже тихонько подавался навстречу пальцам, наталкивающимся при каждом движении на твёрдый горячий бугорок внутри. Чёрный понял, что этому месту нужно уделить побольше внимания, и аккуратно массировал его. Оторвавшись от члена Курильщика, чем вызвав недовольный вздох, Чёрный повернул его спиной к себе, лёжа на боку. Тёплые струйки из душа поливали их разгоряченные тела, жаждущие ещё большей близости. - Скажи мне пожалуйста, если будет больно... Не терпи. - Скажу... - Эрик... Ведь это ты - Лорда, а не он тебя, я прав? - Давай не будем об этом... - Ну я прав? - Да. - Значит в каком-то смысле я тоже у тебя первый, - улыбнулся Чёрный, - а ты у меня - во всех смыслах первый... Курильщик тепло улыбнулся в ответ, и прижался ягодицами к члену Чёрного, давая понять, что готов. Тот понял призыв и начал потихоньку, по миллиметру, также как с пальцами, вводить головку, готовый взорваться от нетерпения, но железно держа себя в руках. Одно неловкое движение, и любимому будет очень, очень больно, поэтому только медленно. Только аккуратно. Курильщик закрыл глаза и пытался привыкнуть к новому ощущению, которое вначале, конечно, было не из приятных, но не до такой степени, чтобы останавливать Чёрного. Потом дискомфорт прошёл, и понемногу, по чуть-чуть, начал сменяться удовольствием. Эрик ласкал свой член рукой, и робко подавался навстречу Черному. - Тебе уже не больно? - нежно спросил тот. - Мне уже хорошо... Чёрному все труднее удавалось держать себя в руках, сохраняя нужную скорость и амплитуду - хотелось быстрее, больше, глубже, и он боялся, что скоро не сдержится, что желание возьмёт верх над осторожностью. Было восхитительно. И морально, и физически хорошо. Его, его Эрик. Только его. Больше не Лорда. Он целовал, покусывал, облизывал тонкие плечи, шею, чувствительную область за ушами, самую малость оттопыренными. Когда Чёрный начал ускоряться, Курильщик, все ещё занимающийся своим членом, тихонько застонал. Немного больно, но сейчас это только заводит. В дверь постучали, он испуганно дёрнулся. - Занято! - рявкнул Чёрный, и стучавший быстро ретировался. Продолжая двигаться, покрывшись капельками пота на мускулистых плечах, он одними губами повторял одно только слово, слетавшее с губ при каждом толчке - - Люблю. Люблю. Люблю. Оргазм неумолимо приближался, уже извещая о своей близости приятным подрагиванием во всем теле. Чёрный понимал, что хоть Курильщику больше приятно, чем больно, до разрядки он вряд ли дойдёт в первый раз. И рука на члене не помогала. Чем больше разгонялся Чёрный, тем сильнее ныло неразработанное колечко ануса. Наконец, он вздрогнул, сжал Эрика в объятиях и изверг в него огромную порцию горячего семени, сотрясаясь в сладких конвульсиях. По всему телу разливалась приятная истома, и всеобьемлющая нежность к любимому. Но было не время расслабляться - Чёрный хотел удовольствия не только для себя. Он снова присел, нагнулся над членом своего спутника и парой-тройкой движений губ легко вернул его в "рабочее" положение. Курильщик, затаив дыхание, ловил звёздочки перед закрытыми глазами. Да, это самое лучшее ощущение, которое есть на свете. Вся нежность, вся любовь Чёрного, сосредоточенная сейчас в его губах, стремящихся сделать как можно приятнее... Ведь он не оставит его без оргазма; Эрика, которого сегодня познал в первый раз, который отдал ему всего себя, который уже на грани и стонет в голос, забыв про смущение и конспирацию. Чёрный сжал губы чуть сильнее, и Курильщика накрыло мощной, острой, пробирающей до костей волной, каждая клеточка его тела, казалось, сотрясается в оргазмических судорогах. Чёрный вытер губы и умылся. - Прости... - только и смог вымолвить Курильщик, понимая, что вкус спермы во рту - это не очень приятно. Чёрный улыбнулся. - Как нибудь я устрою тебе то же самое... Послушай меня, пожалуйста. Я действительно люблю тебя. Я не могу без тебя. Ты правда будешь со мной? - Я уже с тобой. И я тоже тебя люблю, Чёрный, - ещё не придя в себя после перенесённого экстаза, прошептал Курильщик. Они снова целовались. Не так как в начале - страстно и требовательно, а по-другому: спокойно, расслабленно и желая в этом поцелуе передать другому всю свою душу, всю свою любовь. Тёплая вода так и окатывала их, обнимающихся, счастливых и удовлетворенных, успокаивая синяки Курильщика, про которые он совершенно уже забыл. Чёрный помог ему домыться и вытащил из ванны, закутав в белое махровое полотенце и посадив на ту же табуретку. Сидеть было, честно говоря, больновато. Эрик поморщился и поерзал, пытаясь найти более удобное положение. Увидел на махровом полотенце небольшое пятнышко крови, прикрыл его рукой - пусть Чёрный лучше этого не заметит. Окончательно вытерся, оделся и закурил. - В моей одежде ты кажешься ещё более хрупким, - улыбнулся Чёрный, - и мне ещё сильнее хочется тебя от всего защитить. Я тебя опять прошу, Эрик, не смей рисковать собой. Вдруг меня не будет рядом... - А ты будь рядом. Всегда. - Я же буду работать, там, в будущем... Я не смогу каждую секунду быть рядом с тобой, - серьёзно ответил Чёрный, - но я буду стараться. И Курильщик понял, что этот человек больше не отпустит его, даже после выпуска. И от этого было так волнующе приятно, что глаза Эрика наполнились слезами. Он не стеснялся плакать, особенно при Чёрном, который знал, что сейчас любимый плачет от счастья. В дверь повторно постучали, прервав душещипательную сцену, а через секунду послышался голос вожака: - Эй, Чёрный! Вы чего там? Лэри рвётся в душ. -Идём, идём, - крикнул он в ответ, - нельзя же было оставлять Курильщика всего в крови... Эрик вытер глаза. Ему начинало хотеться спать. Нежно держа колясника на руках, Чёрный ногой открыл дверь и направился к спальне под молчаливое сопровождение Слепого. - Хорошо, что вожак этого всего не видит, - улыбнувшись подумал он, и прикоснулся губами к челке клевавшего носом Курильщика. В спальне было тихо - настроение у всех подавленное - каждому было неудобно, что никто не помог состайникам в такой тяжёлой драке. Как доказательство её тяжести - Лэри, лицо которого представляло собой один сплошной фингал, а волосы сменили зеленоватый цвет на темно-бордовый. Македонский пытался обработать ему ссадины, но тот не давал ему такой возможности - шипел от боли и матерился. *** POV Лэри Да... Все моё представление об этом мире перевернулось и разбилось о... Сказать бы, что об острые камни, но здесь таковых нет, поэтому - о грязный пол. Друзья оказались врагами, а враги - друзьями. Те, кто каждый день шли рука об руку - подставили подножку, а тот, кого я ненавидел - оказался в сотни раз лучше их, и в тысячи раз - лучше меня. Потому что я ненавидел его по предубеждению, по предрассудкам, по слухам. Он знал о моем отношении. И не задумываясь влез в драку, заведомо представляя, что биться придётся не на жизнь, а насмерть. Сломанная коляска жалобно стоит на полу посреди спальни. Я смотрю на неё, и к горлу подступает предательский комок. С шумом открывается дверь, от ноги Чёрного, который заносит спящего Курильщика, одетого в свою одежду, выглядящего в ней как ребёнок, ради шутки примеривший спортивный костюм отца. Сгружает его на кровать под томными взглядами группы. Укрывает одеялом. Мне уже кажется это милым. В конце концов, мало ли, кто кому нравится. Курильщик уже доказал, чего он стОит, ошарашив меня сполна. Эх... Придётся отложить свою извинительно-примирительную речь до завтра, не будить же его. Беру полотенце и иду в ванную, смывать с себя следы кровавой бойни. Следы подошв от сапог Логомразей. Оказывается, такой вид Логов тоже имеется. А вот Конь - молодец, не подвел. *** Строя подушечное гнездо и готовясь уже залечь в него на ночь, Табаки краем глаза заметил бродящего из угла в угол Чёрного. - О, смелый вассал, спасший принца благородных кровей, почему бы тебе не приклонить свою голову к ложу и не забыться сном? - насмешливо прошептал Шакал, сверкнув глазками-бусинками. - Табаки, хватит... Скажи лучше, в твоей коллекции всяких нужностей и ненужностей есть инструменты? - Музыкальные? Глазки-бусинки приобрели восторженный вид. Чёрный еле сдержался, чтобы не отпустить колкость в ответ, и недовольным тоном объяснил, какие конкретно ему нужны инструменты. - У него только молоток для истребления часов, - послышалось с кровати Лорда, - а если серьёзно, - тот присел, подвинув Рыжую, незаметно оказавшуюся под его одеялом (никто не видел, когда она успела прошмыгнуть туда вместе со своим медведем), - сходи к Рыжему, у него в Крысятнике много чего имеется. А я доеду до Стервятника. Говорят, помимо дверных ключей, у него ещё и гаечные где-то есть. Глядишь и починим вместе. Лорд пересел в коляску одним движением и отправился покорять Гнездовище, а Рыжая, почуяв освобождение пространства на общей кровати, повернулась на другой бок и оказалась вплотную прижавшейся к Курильщику. Чёрный недоверчиво посмотрев в её сторону, подошёл и подвинул обратно, подоткнув одеяло Эрику, чтобы ещё больше отделить его от неё. Табаки из своей норы не преминул случаем подколоть его: - Расслабься, дружище. Они друг друга не интересуют. А если ты пороешься в моей тумбочке, ты найдёшь там молоток, две отвёртки и гвозди. - Гвозди мне не нужны, - ответил Чёрный, - куда их забивать то!? - В колеса, - улыбнулся Слепой со своей подстилки на полу. - Но-но, - завизжал Табаки - я ведь и обидеться могу за насмешки над колясниками! - Тише! - вырвалось у Чёрного, глядя на ворочающегося Курильщика, - люди спят! - Тебя, я так понимаю, сон только одного человека интересует, - подмигнул ему Шакал. - Шуты вы и есть Шуты. Гороховые. Чёрный вышел в темноту коридора. - Прекратите вы, - тихо прошелестел Сфинкс, если бы я мог помочь, я бы сейчас помог, но мои грабли не годятся для ремонтных работ. Лорд тихонько постучал в Гнездовище. Дверь открыл Красавица, собирающийся на свидание к Кукле, чуть не оторвав дверную ручку. Как обычно. - Что случилось, Лорд? - Мне нужен Стервятник. Замирая от благословения, юный Ромео помогает Папе Птиц слезть со стремянки и ведёт его к ночному гостю. - Добрый вечер, Лорд. Чем могу быть полезен? - Добрый вечер. Вернее для нас он не очень добрый, потому как у нас... - Я слышал о драке, - отвечает тот, - выражаю свои соболезнования. Все целы? - Да, кроме коляски Курильщика... У тебя нет случайно каких-нибудь инструментов? Мы хотим её починить... - У меня нет, но я знаю у кого есть, - сообщает Большая Птица. В шикарной жилетке из чёрной парчи с вышитой золотыми нитками витиеватой птицей на кармане, он выглядит очень впечатляюще. Вожак третьей отправляется вглубь Гнезда, нагибается над чьей-то тумбочкой (в темноте не видно, чьей), держась за увечное колено, и выуживает оттуда огромный кошелёк с гаечными ключами. - Только не потеряй, и вовремя верни, - хитро улыбаясь говорит он и вкладывает сие богатство в руки Лорду. - Не сомневайся, - слышит в ответ. Провожает Лорда все с той же улыбкой. POV Черного Сложив все инструменты, принесенные из Крысятника, а также молоток и отвёртки Шакала, я переместился в туалет вместе с покалеченной коляской. Там было светло и тихо, что бесспорно помогало в столь серьёзном деле. Слева погнуты спицы, сместилась ось и жалобно торчит оголенный подшипник, а справа несколько спиц вообще сломаны. Работы на всю ночь. Это не страшно, лишь бы инструментов хватило. Глаза боятся, а руки делают - так гласит известная всем поговорка, но без гаечных ключей колеса не снять. На этой мысли меня и застает Лорд, заглянувший в туалет и протянувший мне сумку, похожую на большой старый кошелёк, полную гаечных ключей. - Спасибо, - хмуро ответил я, - дальше я сам справлюсь. - Я могу попробовать тебе помочь, вдвоём будет быстрее. Не хочется соглашаться на его предложение, но одна голова хорошо, а две лучше. Опять поговорка. Я сегодня прямо сборник народного фольклора. - Надо снять колеса, - начинаю я. Лорд быстро находит подходящий ключ и даёт его мне. Интересно, кто в группе Стервятника хранит такой арсенал, и для чего? Беру колесо и начинаю выпрямлять спицы. Силу приходится для этого приложить недюжинную, и руки уже на третьей очень болят. Выпрямленные спицы выглядят совсем не как раньше, но лучше уж так, чем Курильщик останется без средства передвижения. Лорд берет второе колесо, но у него ничего не получается - сил не хватает. Вваливается отмывшийся наконец Лэри. Только его здесь и ждали. - Чем-то могу помочь? - Лучше убирайся, - говорю я, - пока я тебе не добавил. - Зря ты, Чёрный, - отвечает Лог, - я не начинал драку... И Курильщика заступаться не звал. Хлопает дверью. Мы с Лордом переглядываемся и снова берёмся за дело. Он, по образу и подобию колеса своей коляски восстанавливает прежний вид подшипника и водружает на место почти вывалившуюся ось, а я продолжаю воевать со спицами. Выпрямлено уже три. Принимаюсь за четвертую - какая-то она особенно неподатливая. Прикладываю максимум усилий, и... она ломается, выскакивает из моей правой руки и впивается в левую, распарывая ладонь поперёк. Дикая боль, до звёздочек в глазах. - Черт... Лорд молча подъезжает ко мне, достаёт из кармана платок с гербом и перевязывает мне руку. - Спасибо, - говорю я. Что-то есть в нем такое, во что можно влюбиться. Это проще понять, чем объяснить. Даже не обаяние, а какой-то внутренний свет. Нет, я бы конечно не влюбился. Но разьедающий моё сознание молчаливый вопрос: "что же Эрик в нем нашёл?" - отодвинулся куда-то очень глубоко. Одного я не мог понять - как можно было не поверить Курильщику, подозревать в предательстве, как можно было отталкивать его до такой степени, чтобы довести до попытки самоубийства. Только этот факт не давал мне покоя. А с другой стороны - Лорд не мог предположить, что у него хватит духу на такой поступок... - Чёрный... Я не только помочь с коляской приехал. Я хотел поговорить. Как-будто он читает мои мысли. - Не держи на меня зла из-за Курильщика. Поверь, я сам был на грани жизни и смерти после того, что он с собой натворил. Я был готов лечь и умереть рядом с ним. И извлёк из этого огромный урок. Я целовал ему руки и рыдал. Каждый день. А потом - Рыжая выбрала меня, а я ничего не знал... Думал, что это я такая сволочь, ненавидел себя, а оказалось, все дело в выборе... Я никогда не хотел делать ему больно... - Не хочу никого судить, - ответил я кратко. После того, что он сказал, мне стало немного легче. Лорд - лишь страница из книги о жизни Эрика, лишь прочитанная глава. Она уже в прошлом. И не обязательно так часто думать об этом... В конце концов, все ведь сложилось хорошо. Смотрю на него, трущего глаза. Хочет спать. Пусть идёт, он уже и так хорошо помог мне. Озвучиваю свою мысль. - Поезжай спать, Лорд, я сделаю. Тут немного осталось. Это я, конечно, слукавил. - И... - начинаю я, - спасибо за помощь. Протягиваю руку, и он пожимает её своей. Колясник уезжает, и я остаюсь один на один с объектом своего кропотливого труда. Уже глубокая ночь. Пальцы гудят, как будто я на них отжимался. Хорошая тренировка, между прочим. Рана на руке тоже даёт о себе знать - весь платок Лорда уже одно сплошное бордовое пятно. Но сейчас это не важно. Осталось две спицы. Те, которые сломались, мне заменить нечем, но похоже, что и без них коляска может ездить. По крайней мере, я сел в неё и она выдержала. Еле протиснулся между подлокотниками. Какой, все-таки, хрупкий Курильщик, - мелькнула в мозгу умилительная мысль. Готово. Выглядит она побывавшей в мамаевом побоище, но едет, и ещё послужит. Закатываю в спальню. Все спят. Как всегда, ночник у Македонского, бросающий слабые блики на лицо спящего Эрика. Сердце моё наполняется нежностью, хочется подойти и поцеловать. Ставлю коляску около его кровати, замираю рядом ещё на секунду и иду падать на свою койку. По другому и не скажешь, потому что сил моих больше нет. Но сегодняшний день был лучшим днем в моей жизни. И я счастлив. Чёрный, угрюмый и резкий, прагматичный и независимый, оказывается тоже умеет быть счастливым.