Паутина

      Время было уже за полдень следующего дня, когда Эрик проснулся в комнате, ровно как и уснул. Всё тело затекло, и кололо конечности. Картман неспеша собрался с мыслями и, раскачиваясь, поплёлся вниз.       Заварив себе кофе, он уселся на диван и включил телевизор. Ни одного интересного канала, одни новости, одна политика. Кошмар. Тогда Эрик нашёл старые диски с передачей «Терренса и Филлипа» и не отрываясь, смотрел их чуть ли не до вечера. Временами он шмыгал носом, издавая смешок, но уже не заливался смехом, как раньше…       Шесть вечера. «Засиделся…» — подумал Картман и собрался, чтобы сходить погулять по окрестностям. Он знал, что все друзья разъехались, поэтому встретить кого-либо из них он не надеялся.       Темнело быстро, но Картман любил эту пору — странно, но она так расслабляла. Вот и сейчас, гуляя по переулкам домов он прикрывал глаза, немного улыбался, чуть слышно дышал, чтобы не нарушить тишину…       Но что-то резкое пробудило его. Какой-то тупой звук и еле слышный стон. Картман принял серьёзный вид и двинулся быстрее в сторону звука. Через пару поворотов, в тупике домой три силуэта били ногами четвертый, смеясь и издеваясь. Резкое появление Картмана напугало их, а звук холостых выстрелов и вовсе заставил бежать прочь. Картман подбежал к лежащему и, присев, начал переворачивать парнишку, освобождая его лицо от волос. — Эй, парень, живой? Ты меня слышишь? Эй, я не люблю, когда меня игнорируют! — Картман развернул парня лицом к себе и обомлел. Ещё не видя в темноте лица, он вдруг вдохнул до боли знакомый запах, — Не может… Кайл?..       Убрав волосы с лица парня и приподняв его голову, Картман вдруг понял, кого совершенно случайно спас в подворотне. Бледный парнишка с разбитой губой и рассеченной бровью, с рыжими волосами и тонкими руками — тот самый еврей. Такой беззащитный и хрупкий сейчас.       Картман тряхнул головой и тут же спохватился. Взял еврея на руки и побежал домой.       До нужного места было недалеко, и уже через семь минут лёгкого бега он оказался перед своим домом. Пока шатен бежал, он крепко прижимал к себе хрупкое тело Кайла и вдыхал его запах. Зачем?       Оказавшись дома, Эрик отнёс рыжего еврея к себе в комнату и раздел его. Тот лишь тяжело дышал с открытым ртом, находясь в бессознательном состоянии. Картман обработал раны Кайла на лице и руках. Слегка задрав футболку еврея, Эрик заметил большой синяк, тогда он аккуратно снял футболку с Кайла и ужаснулся: весь его живот и спина были в таких синяках и ушибах, причём даже уже заживающих. Проведя дрожащими пальцами по коже еврея, Картман, словно ошпарившись, отдёрнул руку.       Однако беспомощный вид Кайла не оставил ему выбора. Аккуратно помазав раны еврея йодом, Картман уложил его на кровать поудобнее. Штаны Брофловски оставляли желать лучшего, тогда Эрик снял и их, оставив еврея лишь в нижнем белье. Найдя у себя старую футболку, он аккуратно надел её на Кайла и накрыл одеялом тяжело дышащего еврея.       Эрик сидел рядом на кровати и смотрел на Кайла, будто оценивая свою работу, но при этом с сожалением и болью. Рот еврея всё ещё был приоткрыт… Губы его высохли, тело продолжало волнительно опускаться и подниматься… Какая-то невиданная сила не отпускала Эрика от кровати, притягивала, словно гипнозом. Он потянулся к губам еврея и, не понимая, что делает, прикоснулся к ним своими.        Прошёл миг, прежде чем Картман встрепенулся и встал с кровати, плюя во все стороны. «Что я делаю?» — пронеслось в голове у Эрика. — Рыжая скотина! Еврей! Я ему помог, а он ещё и целоваться полез! — воскликнул Картман и скрылся за дверью.       Картман лежал в соседней комнате и долго не мог уснуть. Он ворочался, то накрываясь, то сбрасывая одеяло, иногда вставал и ходил, но недолго, и снова ложился. Сон никак нё шёл: закрывая глаза он видел лежащего в том переулке избитого еврея, кровь на его губах, те самые злополучные губы, из-за которых он никак не может уснуть!       «Грёбанный еврей! За что? За что я встретил тебя сегодня! Зачем притащил к себе и оставил? Зачем поцеловал твои еврейские губы?! Сладкие и до тошноты противные, нежные губы! Какого чёрта!» — путались мысли в голове Картмана всю ночь. Лишь к утру он уснул, хотя и продолжал ворочатся во сне.