Паутина

      Резкий неприятный запах разбудил Эрика. Посмотрев на часы он немного удивился, что давно проспал завтрак, и даже половину обеда, но не это сейчас беспокоило его. Как рыжий? Жив ли?       Спускаясь вниз по лестнице, Картман всё больше ощущал тот неприятный запах — табачный дым. Подойдя к кухне, он увидел сидящего к нему спиной Кайла, держащего в бледных пальцах сигарету и выпускающего дым изо рта. — Жид, ты куришь? — О, эээ, Картман, — от неожиданности Кайл вздрогнул и выронил сигарету на стол, — ты проснулся уже, а я, ээ, я… — Куришь, — с противной ухмылкой на лице протянул Эрик, — и давно? Твоя мать знает? — Знает… — Кайл взял в руки упавшую сигарету и продолжил курить. — Как ты, жид? — С каких пор тебя это интересует? — С пустым лицом спросил еврей. — С тех, что притащил тебя сюда, — Эрик сел напротив Кайла и сложил руки под подбородком. — Аа, так это ты меня, а я думал, я сам. — Ты сам ко мне? — Эрик хихикнул, как может Кайл сам прийти, да ещё и к нему, человеку, ненавидящему весь еврейский народ в лице Брофловски и его семьи — да не в жизнь! — Ну, я зашёл как-то к тебе, а тебя не было. Небось живешь припеваючи в Нью-Йорке, до остальных и дела нет. — В Миннесоте, — уточнил Картман и тут же пожалел об этом, — тебе нужно что-то было? — Уже нет. Слишком поздно… — Поздно? — Да, я засиделся. Отдай мои шмотки и мне пора. — Ну нет уж, еврей, у меня есть пара вопросов к тебе. — Хватит с меня вопросов, мне нужно идти.       Кайл встал и направился к лестнице. Находясь до сих пор в футболке Картмана, которая была ему очень велика и свисала выше колен, еврей выглядел так по-домашнему, даже мило. Эрик на секунду залюбовался этим, но опомнился и схватил того за локоть. — Ты никуда не уйдёшь, пока не ответишь на мои вопросы, — строго сказал Картман и рывком усадил Кайла обратно, — давай рассказывай, кто те парни, которые тебя избивают? — Какие парни? Я споткнулся и упал, ударился и потерял сознание, только и всего. — Жид, я не люблю, когда мне врут! — А я не люблю, когда меня называют жидом! — Не ври мне, жид! Говори правду! — Эрик встал из-за стола и уперся на него руками. — Не называй меня жидом, жиртрест! — Кайл тоже уперся руками о стол, привстав. — Я не жирный! — «У меня кость широкая» — пискляво спородировал Кайл Эрика. — Заткнись, еврейская морда! Быстро отвечай на мои вопросы! Кто они и за что тебя избивают! — Ни за что! Отвали, жирдяй! — Ага! Значит всё-таки ты не спотыкался! — Заткнись, Картман! Я ухожу! — Отвечай, еврей! — Отвали! — Отвечай!!! — Да пошёл ты!       Раздался хлопок. В комнате повисла тишина и была слышна лишь отдышка спорящих. Кайл схватился рукой за щёку и сел на стул. На его лице читалась растерянность, в глазах стояли слёзы.       Он запустил руки в свои волосы и зарыдал, уткнувшись в локти. Эрик был ошеломлён. Он не знал, как реагировать, так и застыл со звеняшей ладонью. Плачущий еврей убил его своим видом, жалким и беспомощным. Вместо умного, интелигентного и образованного парня, который был отличником в школе и не вылезал из-за учёбы, вместо всего этого перед ним рыдает самый заклятый враг и лучший друг, весь побитый, врёт, да ещё и курит. Что? Что могло произойти за несколько лет? Что довело порядочного еврея до такой жизни? — Кайл? — с ноткой нежности сказал Картман, — Кайл, прости, я, я должен был это сделать… — Я знаю, знаю, — всхлиповал рыжий.       Эрик налил в стакан воды и протянул еврею.Сделав пару глотков, Кайл трясущимися руками поставил стакан на стол. — Венди убили, пару лет назад… — Венди? Венди Тестабургер? — Картман не поверил услышанному. — Д-да, убили, а повесили на меня. — На тебя? Ты же самый порядочный жид из всех, что я знаю! — Я пытался доказать невиновность, я знал, что ты работаешь в полиции и надеялся, что ты мне поможешь, но я не смог застать тебя дома. Соседи говорили, что ты уехал, а номер сменил. Я не смог найти тебя. — А твой папаша? Он же адвокат! — Он не смог оправдать меня, слишком мало доказательств было. — Тебя посадили? Ты сбежал? За убийство не дали бы 2 года! — Отец лишь смог доказать, что я больной, чтобы срок скостили. Год я «лечился» в психбольнице. — Твою мать, еврей! Ты скатился до психушки! — А что мне оставалось? — поднял красные глаза на Эрика Кайл, — уж лучше было пролечиться в этой долбанной психушке, чем гнить за решёткой за то, чего не совершал. Эрик молчал, обдумывая сказанное Кайлом. — Так кто избивает тебя? — Пацаны какие-то, я не могу сказать точно, но они считают, что я не получил заслуженное наказание, и наказывают сами, как могут. — Ты не обращался в полицию? Родителям говорил? — Нет, в полиции на меня смотрят, как на психа, а родители не знают про избиения. Я не говорю им.       Теперь и Кайл молчал. Оба о чем-то задумались. Кайл вытер мокрое лицо рукой и встал из-за стола. — Как ты понял, что меня ни один раз били? — У тебя на теле синяки разной свежести. — Нехорошо осматривать чужие тела, без согласия владельца. — Скажи это работникам «холодного цеха», — ухмыльнулся Картман, когда Кайл направился к лестнице. — Кайл? — Что? — Почему ты решил, что я тогда бы помог? — Не знаю. Просто не знаю.       Кайл поднялся в комнату. Картман остался один и пробубнил про себя: «А я, кажется, догадываюсь…»