Паутина

      Два часа ночи. Приятный дурман начал отступать, уступая место ясному и трезвому уму. Картман с неохотой вылез из ванны и потянулся за полотенцем. Завязав его на поясе и накинув сверху шелковый халат, он решил спуститься вниз и проверить спящего гостя. Однако, ступив на лестницу, Эрик увидел, что его гость не такой уж и спящий. Кайл лежал на диване и играл в телефон. — Ты похож на размокший хлебушек, — сообщил еврей, не поворачивая головы, — Это на тебя так горячая вода влияет? Картман опешил и поначалу не нашёл, чего ответить. — Кайл, не наглей, твоя жидовская сущность переходит все допустимые границы, — Эрик спустился в гостиную и сел напротив еврея. — Обзываешься? — Нет, я с тобой сюсюкаться буду! — Да брось, Картман, кхе-кхе, — Кайл схватился за живот и закашлял, — Ты же знаешь, что я не специально, кхе. Ты брал мой телефон? — Для СМСки твоей мамаше. — Ладно, — еврей продолжал играть, улыбаясь. — Нам надо поговорить, — Картман жестом пригласил Брофловски на кухню, но тот отмахнулся, — Хорошо, давай здесь, только сделаю себе кофе. — А мне? — А ты иди в жопу, — вскоре Картман вернулся с двумя чашками кофе. — А ты добряк, — улыбаясь протянул Кайл, взяв чашку из рук Эрика. — Не обольщайся. Что ж, начнём. — Я весь во внимании, — Брофловски устроился удобнее и отхлебнул напиток. — Итак, я встречаю тебя избитого, стараюсь помочь, а ты нажираешься как свинья и бросаешься мне под колёса, я спасаю тебя, ты бесследно исчезаешь, я еле нахожу тебя, мокрого и пьяного вдрызг, везу к себе домой, пишу смс твоей мамашке, а ты сидишь и ржёшь, — Картман с умным видом отхлебнул глоток кофе и продолжил, — И подведя итог: я хороший, а ты свинья свиньёй. — А надо наоборот! — Кайл залился смехом, хватаясь за живот и треся чашкой. — Ты допрыгаешься, еврей, — Эрику было не до смеха, он был серьёзен как никогда, — хватит уже ржать. — Не могу, кхе-кхе, я никогда не чувствовал себя настолько опущенным, как сейчас! — не унимался Брофловски, крепко держась за живот. Картман заметил красные пятна на руке еврея, когда тот сжал руку в кулак и покашлял. — Ну-ка дай-ка сюда руку… — Ой не, отстань, Картман… — Дай сюда! — Эрик взял руку Брофловски, — Что это? — он убрал руку с живота и увидел красное пятно на рубашке. — Картман, хорош! — Что это? — Эрик поднял рубашку еврея и увидел колотое ранение в липкой, размазанной вокруг крови, — Кто это сделал? — Как бы, ты меня сбил, вообще-то! — Я не дурак, Брофловски! Здесь рана не от капота моей «Крошки»! Кто это сделал? — Никто, отвали, — Кайл отмахнулся от Картмана, и треснул его по руке. — Твою ж мать, — Эрик вскочил и побежал на кухню. — Чайник забыл выключить? — с издевкой спросил еврей. — Еврей, кто это сделал? — раздавалось с кухни. — Не знаю, мне плевать, по сути, да и не твоего ума дело, — Брофловски убрал руки под голову и закрыл глаза. Вдруг он почувствовал, что Эрик расстегивает его рубашку. — Эй, чё ты творишь? — Не дергайся, еврей. — Я тебе не позволял меня касаться, убери свои руки от меня! — Кайл забрыкался. — Бля, успокойся, придурок! Хуже будет! — Не будет! На мне как на собаке всё само затянется! Ай! Ну хватит! — Кайл! — Эрик схватил руками руки еврея за запястья и развел в стороны, их лбы почти касались друг друга, они часто дышали через рот и пожирали друг друга голодными глазами. Изумруды еврея с некой болью впивались в умоляющие песочные глаза Картмана. Сжатые руки медленно опускались по обе стороны от парней, а их тела притягивались. Картман отпустил левую руку Кайла. Брофловски не отрываясь смотрел ему в глаза, он, безусловно, должен выиграть этот глазной поединок, однако действия Картмана очень мешали сосредоточиться. Правая рука Эрика скользнула по щеке Кайла и коснулась его приоткрытых губ. Напряжение возрастало, пушистые ресницы Кайла закрывались и манили за собой ресницы Картмана. И вот уже считанные миллиметры разделяют их губы…        Телефон. Ох уж этот проклятый телефон. Почему сейчас? Почему не на минуту позже? Или раньше? — Да, — Картман говорил грубо, явно выражая недовольство, — Нет, мам, нет, ага, я знаю, ага, всё, давай, и я тебя. — Иди ты к черту… — положив трубку, Эрик вздохнул. Он видел смущение Кайла, его красные щеки и отведённые в сторону глаза. «Чёрт, » — думал Картман. Он любил свою мать, но в данный момент ему бы хотелось обматерить её как следует, чтобы не портила ему «личную жизнь». Взяв с кухни аптечку и достав перекись, вату, какие-то повязки и скляночки, Эрик подвинулся к Брофловски. — Позволь, — мягко попросил он еврея, задирая его рубашку. Тот промолчал и залившись краской, отвернулся. Картман принялся бережно обрабатывать рану рыжеволосого, стирать ваткой капли крови, дуть, чтобы облегчить неприятные кусания перекиси, аккуратно залепляя всё специальной повязкой. — Теперь должно полегчать. — Где ты научился так осторожно всё делать? — На курсах. Всех молодых полицейских учат оказывать первую помощь. Хотя, когда я впервые мазал твои синяки тогда, выходило не очень. Наверное, от волнения. — Полицейских, круто, — Кайл потрогал повязку на животе и вздохнул. — Ты ведь снова врёшь мне, да? — Что? — Ты ведь знаешь, кто это сделал, так ведь? — Нет, честно, не знаю. — Ну смотри, я же всё равно узнаю. — Зачем? — еврей вдруг посмотрел прямо в глаза Кармана. Сверху этот взгляд действительно напоминал щенячий, брошенный и ждущий чего-то. — Ну, просто. Мне самому любопытно, — Картман увел глаза в сторону. — Я… — неуверенно начал Кайл, — шёл по улице, кто-то пробежал мимо, я его не видел, но почувствовал резкую боль в животе. Мне было больно, я старался закрыть это рукой или курткой, но боль не уходила. — Тебя ведь не пырнули, просто порезали, куртка не рваная. — Я был не застёгнут. В общем, прикрыв это дело курткой, я купил в магазине алкоголь, чисто продезинфицировать, но было так больно, что я решил, что нужна анестезия. — И выхлебал целую бутылку… — А что оставалось? — А до больницы дойти тебе в голову не пришло? И ты тупо решил броситься под колёса, — хотя Картман прекрасно понимал, что Брофловски не пошел бы в больницу ни за что. — Вот нефига, просто ноги подкосило, я их даже не чувствовал, вот и занесло. — Охереть занесло. Чуть не убился. Где ты взял эти противные духи? — С собой были. Я на всякий случай их ношу с собой, чтобы если что попшикать на порезы, ну или заглушить алкогольный запах, на крайняк. — Тьфу ты, неженка, блять, кстати, ты их просрал, походу. — Уже не важно… — Кайл сделал недолгую паузу, — зачем ты делаешь это всё? — Что? — Всё, ведь ты мог бы бросить меня, уехать, а ты таскаешься со мной. Что, решил подчинить себе жалкого еврея? — Неплохая идея, кстати. Какой поводок предпочитаешь? Короткий или длинный? Может, ещё ошейник себе попросишь? Тебе как, из кожи или из провода? Может, из золота?! — тон Эрика постепенно перерастал в крик, он тяжело дышал и злобно смотрел на рыжеволосого запуганного парня. — Из колючей проволоки, — Кайл тоже повысил голос и почти прокричал, — и по-короче, чтобы я всегда мог дотянуться до твоих пяток, чтобы вылизать их до блеска!       Парни рассержено смотрели друг на друга красными глазами. Картман закрыл лицо рукой и вздохнул. — Прости. — И ты прости.       Картман подсел к Кайлу и взял его руку в свою. Брофловски вздрогнул и посмотрел на Эрика. Круглое лицо медленно приближалось, а губы тянулись к тонкой шее. Кайл закрыл глаза и почувствовал, как Эрик снова и снова нежно целовал парня уже в плечо. — Картман… — Ох, прости, я не должен был… — Эрик отвел взгляд в сторону и отстранился. — Нет, Картман, нет… — Брофловски взял Эрика за плечи и развернул к себе, — Я… ты… это… Я люблю тебя… — Кайл, если ты сейчас меня разыгрываешь, то обещаю, что точно перееду тебя моей «крошкой», — Картман поднял Кайла за подбородок и поцеловал в красную щёку, — Я тоже тебя люблю, сволочь.       Их губы слились в долгом поцелуе, одни нежно накрывали другие и снова, и снова. Наконец-то, без лишних слов, без фальши, без притворства они могли в полной мере ощутить вкус друг друга. Картман был прав: мёд с нотками чёрного перца — пожалуй идеальное сочетание, наполняющее жизнь смыслом. И вот он, в его собственных руках, на его собственных губах, тот самый, безупречный вкус.