***
Девки обсуждали на паре, что кого бесит. Маркус долго сидел, слушал, потом перебив Хлою, что-то там говорившую о гомофобах, которые её пиздец раздражают, оглядел всех и, хотя его и не спрашивали, начал яростно, революционно: - Меня реально раньше бесили геи или лесбиянки, которые ненавидят би. Я не понимал их. Но сейчас - больше всего бесит, что человек может быть влюблён как в девку, так и в мужика. Это настоящая хуйня. Он нервно моргнул. Все замолкли, кто-то переглянулся. Ни к селу ни к городу. Хлоя тихо произнесла: - Наверное. - Сядь нормально уже, я тебя рисую, - раздражённо бросила Норт, хотя, возможно, она пыталась разбавить обстановку. Маркус сжал ожесточённо кулак до скрипа, скривив презрительную гримасу. Коннор ухмыльнулся: - Норт, поосторожнее. До конца пары - тишина. Только бульканье кисточек в обрезанных пластмассовых донышках бутылок. А после - остались обкапанные грязной водой полы.***
Саймон стоял у подоконника, закапывал в глаза. Сзади подошёл Маркус. - Давай я, - тихо и настойчиво произнёс он. - Нет, ты что? Я сам, - блондин недоумённо отступил подальше. Чтой-то удумал зеленоглазка. - Давай. Что мне тебя... уламывать, что ли? - Маркус показал ладони и вопросительно качнул плечами, как поехавший… Может, пьяный. Саймон сжал пузырёк в кулак и отвернулся к окну. Натурщик попытался выхватить его из руки. - Нельзя! - студент отскочил. - Я не разрешаю! - голубенькие глазки метались, как у испуганной собачонки. Что это вдруг за хуйня случилась с Маркусом: теперь он трахнутый с прибабахом. Мулат направился было к аудитории, потом вернулся быстрым шагом. - Педик, сука, бесишь меня! - выговорил сквозь зубы, ошалело блистая зеленцой глаз. - Пиздец тебе! - он подошёл ещё ближе к Саймону и не знал, чего бы такого сделать. Повертелся по сторонам и плюнул в студента, смачно. Попал чуть ниже колена. Тот стоял, как вкопанный, а Маркус присел на корточки, вцепился в его бедро и стал стирать слюну с брюк. Без слов. Блондин качался от ярых движений-потирок на своих ногах. Пропиталось: Саймон почувствовал мокрую прохладу. Из-за угла вышла преподавательница по шрифту и посмотрела на них с недоумением. Маркус встал и попиздовал дальше, как ни в чём не бывало. А второкурсник чуть наклонился, положил ладонь на пятно и замер.***
Что это произошло – Саймону оставалось только догадываться. Теперь мулат его выслеживал. На следующий день парень переходил в другую аудиторию, и Маркус схватил его, как кошку, за шею сзади, окутал ошейником из большого пальца с одной стороны и четырёх с другой. Плотно. У Саймона пробежали мурашки по всему телу. Не дёрнулся, не шелохнулся, только пригнулся, вжал голову в плечи. - Что, боишься? - прямо в ухо, вибрирующим шёпотом, до дрожи у мальчика. Он промычал: "угу". Натурщик отпустил шею, засунул руки в глубокие карманы толстовки, и корпусом склонился над Саймоном. - А ты дашь мне в рот чего-нибудь? – возбуждённо вздохнув, спросил мулат. - Что? - студент совсем не имел в виду, что именно дать. Он в принципе не понял этого странного вопроса, произнесённого с сумасшедшей интонацией. - Что хочешь. Как я тебе. Саймон робко посмотрел в сторону, анализируя слова натурщика. Маркус принял данный жест за согласие. - Думай, - и пошёл по коридору, проводя пальцем по стене с отваливающейся побелкой. - Жду до четверга, - добавил он уже громко, не оборачиваясь. Охуеть. А теперь Саймон и представить это не мог: только-только мысля - и зарывался в подушку. Мама попросила вареников приготовить брату. А сам доставал их из морозилки, брал тёплой рукой, от них пар, и видел, как вставляет в рот Маркусу. Глубоко. Хотел не приходить в тот день. Но припёрся. На перемене выбежал из кабинета. Натурщик - за ним. Только на втором этаже Саймон понял, что он остался ждать внизу под высокой статуей Аполлона. А скромняга, кстати, всё-таки притащил в рюкзаке белый шоколад. И не знал, с какого хуя и зачем. Думать не хотел об этом. Было так стыдно. И не понимал сейчас, когда возвращался к месту, где его высматривал мулат, - жалеет ли, что не положил плитку в карман. Маркус бы её не стал. А может... Фисташковоглазый стоял в тёмном, без окон, коридоре - спиной к стене, руки в карманах. Саймон шёл медленно. - В туалете был? - тихо спросил Маркус. Только потом паренёк понял, к чему это он. Взял резко руку блондина, тот от испуга положил вторую ладонь к себе на грудь, будто давая клятву. Засунул два пальца глубоко в глотку. Глубоко и надолго. - Нет, - только успел ломко, сдавленно ответить еле слышным и хриплым голоском Саймон. И ощутил шершавость языка Маркуса, мягкие щёки внутри. Зелёные глаза смотрели затяжно и прямо на него. Теперь натурщик жалок. Даже больше, чем студент с бананом во рту. Радужки Саймона стали молочно-голубыми; доверчивая физиономия, щёки расцвели абрикосово-малиновым. Маркусово лицо - другое: плутовское, пошлое, охмелелое. Не такое конфетное. Натурщик чувствовал во рту пластины ногтей у самых гланд, чуть закусил пальцы зубами почти у костяшек. Потом вытащил - мокрые. Исступленно продолжал глядеть. Удерживая ладонь Саймона, вытер её о своё лицо, о щёки, и отпустил. На подбородке остались блестеть размазанные слюни. Он бесстыдно и беззастенчиво прошёлся языком по верхнему ряду зубов с полуоткрытым ртом и отвёл взгляд. Затем просто ушёл. Руки Саймона пахли пластмассовыми ручками от пакета, железом мелочи и бумажными деньгами. В маршрутке с тысячи дали восемнадцать полтинников. Летали по всему транспорту. Маркус не побрезговал. Грязный мальчик. На последнем занятии натурщика не было: дорисовывали сами. Саймону бы волноваться, но он не стал. Под планшетом златовласки нашлась прикреплённая крепко-накрепко, так, что второкурсник еле вытащил, стараясь не порвать, кнопка с запиской. Там - пасхалка: "жди осени". Летом на пленэрах Маркуса, разумеется, не было.