Запах

      И с тех пор правила игры как будто бы изменились.       Теперь именно Акиро всеми способами жаждал найти таинственную девушку, а она, как назло, пряталась от него и не давала о себе знать.       Он первым же делом обратился в телефонную компанию — не зря же столько лет потратил на создание правдоподобных расследований! Бесстрастная девушка на другом конце провода сухо бросила, что он последний житель Японии, который еще пользуется домашним телефоном, но пообещала помочь. Правда, эта зацепка никуда не привела. Оказалось, что звонки от незнакомки неизменно поступали из телефонов-автоматов, как будто она нарочно не допускала возможности себя обнаружить.       — Ну вы и парочка, — не сдержавшись, фыркнула работница телефонной компании. — Простите мне мое любопытство, а почту вы отправляете голубями?       Акиро подумал, что в телефонных компаниях после распространения сотовой связи совсем перестали заботиться о воспитании сотрудников.       Он проигнорировал вопрос, поблагодарил девушку за помощь и опустил трубку на знакомо звякнувший рычаг.       И что делать дальше?       Оказалось, что сочинять детективные расследования намного проще, чем проводить одно из них. В реальной жизни за твоими действиями не наблюдал всемогущий автор. Никто не собирался в любое мгновение подкинуть новую улику или свидетеля, чтобы ты мог приблизиться к разгадке, а читатель не успел заскучать. Здесь порой приходилось в отчаянии сверлить взглядом старый телефонный аппарат и задаваться одним и тем же вопросом.       Что же, черт возьми, делать дальше?       В попытках сделать хоть что-то Акиро даже прошел по следу девушки. На что он рассчитывал? Что она захочет вернуться, как виновный на место преступления? Что она живет неподалеку, и Акиро просто столкнется с ней, когда незнакомка выйдет за продуктами?       Совершенная глупость, но что еще ему оставалось?       Он размышлял над способами найти ее круглыми сутками, порой даже забывал обедать или спать.       Но самое страшное — он забывал работать.       Стоило сесть перед мерцающим экраном ноутбука и посмотреть на пустой лист — и он впадал в ступор. Книжная героиня больше не желала приходить, как будто догадалась, что в голове у Акиро отныне поселилась другая девушка, из плоти и крови. Весь прежде написанный сюжет показался бессмысленным и смешным, а поступки героини теперь выглядели надуманными и неестественными. Она бы так никогда не поступила, эта странная девушка в красных туфлях, этот вихрь из темных волос, бледной кожи и искусанных в кровь тонких губ. Она бы не смогла жить в скромной комнатушке отеля и не стала бы пить по утрам дрянной кофе. Не носила бы грубых косух как будто с чужого плеча. Не ругалась бы с придыханием.       Но как бы она себя вела?       Акиро не знал.       И каждая попытка написать хоть слово превращалась в муку из-за миллиона вопросов, возникавших в голове. Акиро раз за разом возвращался к образу незнакомки и тут же начинал искать новые дороги, которые могли бы привести к встрече.       Он увлекся ею не на шутку, настолько, что незнакомка стала приходить к нему во снах.       Это были очень жаркие сны.       Не потому, что в них незнакомка вытворяла что-то постыдное или похотливое. Они были по-настоящему жаркими, с горьким привкусом дыма на языке, с едкими слезами на глазах. С высокими языками пламени, что взметались в воздух как в молитве и танцевали, танцевали, танцевали…       Она была там — в медных украшениях, которые бренчали от каждого движения. Ее глаза были густо подведены темным и поэтому сияли, как драгоценные камни. Она смеялась и пела, плясала, размахивая руками, как крыльями, и Акиро мог разглядеть нарисованные медной краской стрелы на ее запястьях.       Но самое невероятное — он ощущал ее запах.       Тяжелый. Густой. Сладкий.       Он накрывал его одеялом всякий раз, когда длинные пряди темных волос скрывали от его взгляда остальной мир.       И, когда Акиро впервые проснулся утром после такого сна, он больше не мог думать о ней, как о девушке в красных туфлях. Непрошеная гостья стала кем-то другим. Толкиеновской эльфийкой, марсианкой Берроуза, Артемидой и Гестией.       Он смотрел на пустой лист и не знал, что делать.       — Опять ничего? — робко спросил Кайдо, когда в очередной раз застал брата за бессмысленной игрой в гляделки с экраном ноутбука.       Он по привычке приносил утром завтрак, хотя теперь Акиро не был занят сочинением новой главы, а значит, вполне мог спуститься на кухню и поджарить себе тосты сам.       — Ни словечка, — грустно вздохнул Акиро и провел кончиками пальцев по клавиатуре, в надежде, что это простое движение разбудит писателя в нем.       Но писатель, кажется, уснул на зависть крепко.       — А на улице пахнет влажной листвой, — между делом бросил Кайдо, пристраивая поднос с тарелками на пустой рабочий стол. — Ночью прошел дождь.       — Знаю. Слышал.       — Всю ночь не спал?       Акиро запустил пальцы во влажные после душа волосы и болезненно потянул за волнистые пряди.       — Большую часть — чуть слышно простонал он. — Я не знаю, что происходит, братец, я как будто в непрекращающемся сне. Я ни на что не могу повлиять и сделать тоже ничего не могу. Просто стою и наблюдаю, как один день сменяет другой. А когда хочу прервать эту тяжелую череду хоть каким-то занятием… как на стену натыкаюсь.       На его спину легка широкая теплая ладонь брата.       — Это из-за того, кто приходил в прошлую субботу?       Акиро поднял глаза на брата. Лицо Кайдо, обычно сияющее от улыбки, теперь выражало сильную тревогу. Наметанный взгляд писателя быстро отметил не расчесанные после сна волосы, едва заметную морщинку между бровями, опущенные уголки губ… впервые за долгое время Акиро увидел между ними родственное сходство.       Больше всего на свете он хотел, чтобы это сходство вновь исчезло.       Поэтому он нашел в себе силы улыбнуться.       — Да, это была та девушка, что донимала меня звонками… помнишь, я говорил?       Брат заинтересовано кивнул, убрал со спины Акиро ладонь и присел на краешек кровати.       — Она каким-то образом нашла меня. И… черт возьми, она действительно моя героиня! — Акиро вскочил со стула и принялся мерять комнату шагами, размахивая руками при каждом слове. — Я смеялся над этим. Это же невероятно — чтобы какая-то живая, существующая девушка была точной копией вымышленной героини! Это больше похоже на сюжет моей будущей книги, разве нет? Но вот она на пороге моего дома, и она…       Он развел руками, как будто только так и мог выразить то, что чувствовал. И тут же нервно рассмеялся. Хорош писатель! Не в состоянии подобрать слов, чтобы рассказать о поразившей его незнакомке.       Кайдо не поддержал его смех. Он сидел слегка ссутулившись, сцепив руки на коленках, и ждал, пока Акиро решит продолжить. Полоса солнечного света, пробившаяся сквозь так и не открытые этим утром шторы, легла на его лицо, разделив на свет и тень.       — Я не знаю, что мне делать, братец. Я должен ее найти, должен разобраться, откуда ее образ появился в моей голове. Этому должно быть логичное объяснение!       — Какое, например?       Акиро пожал плечами.       — Скорее всего, я когда-то видел ее и облик запал мне в память. Может, мы учились в одной школе, или как-то пересеклись на вечеринке, в парке, в кафе… вариантов миллионы!       — И ты хочешь найти ее, чтобы перечислять все миллионы, до тех пор, пока не найдете совпадения? — недоверчиво спросил Кайдо.       Мозг у него был был заточен иначе, чем у брата. Кайдо мыслил прагматично. Здраво — как говорила когда-то общая у братьев учительница математики. Во многом именно поэтому Акиро и доверял первое чтение своих книг ему. Кайдо с легкостью находил логические несостыковки и указывал на них автору. В итоге книги добирались до редакторов практически в идеальном виде, проработанные и додуманные до мелочей.       Но сейчас способности Кайдо, ранее восхищавшие его брата, стали раздражать.       — Нет, конечно! — фыркнул Акиро, подхватывая остывший тост с тарелки и откусывая разом половину.       Ему пришлось отвлечься, чтобы прожевать и оформить следующую фразу.       — Я почему-то уверен, что вспомню, когда немного ее узнаю. Как будто это воспоминание уже есть в моей голове, вот-вот готово выплыть на поверхность. Оно так… — и Акиро вновь всплеснул руками.       — Вертится на краю мозга? — улыбнулся Кайдо.       — Вертится, друг мой, на кончике языка, — нравоучительно произнес Акиро, но потом примирительно вздохнул. — Но суть ты уловил верно.       За поеданием оставшихся тостов они обсудили незнакомку в красных туфлях еще немного, а после Акиро вскочил, стряхнул с колен крошки и решительно заявил:       — Мне нужно в бар!       — В бар? — опешил Кайдо. — Но ведь только десять утра…       Акиро его уже не слышал.       Удивительно, но он нашел «Дитя без глазу» почти сразу же. Несколько раз до этого он пытался найти здание бара днем, но узкие улочки как будто нарочно запутывали и приводили в тупики. Но теперь он был тут — выкрашенный желтой краской квадрат, притулившийся между витринами магазинов, на нем — черный провал двери и не работающая пока неоновая вывеска.       Мысль о том, что бар — лишь плод его больного воображения, и появляется по требованию, только закрепилась в голове Акиро.       Он прошел в темное прохладное помещение, бесцеремонно скинул пальто на спинку диванчика, за которым обычно сидел, и громко позвал барменов, чтобы обратить на себя внимание.       Господин Текила выглянул из подсобки.       Он посмотрел на Акиро, затем перевел взгляд на часы на запястье и цокнул языком.       — Рановато, — припечатал он. — Мы еще даже не варили кофе.       — И не надо, — буркнул Акиро. — бурбон есть?       Пока ошарашенный господин Текила моргал ярко подведенными глазами, из подсобки раздалось веселое:       — Есть!       И как по волшебству из-за бархатной портьеры выглянула изящная бледная рука. Длинные, усыпанные кольцами пальцы сжимали горлышко бутылки, которая чуть больше чем наполовину была заполнена янтарной жидкостью.       Господин Текила выразительно закатил глаза, выхватил из руки бутылку и нырнул под барную стойку за стаканом.       — Одну порцию или две? — глухо раздалось оттуда.       Акиро плюхнулся на диванчик и впервые посмотрел на картину, которая висела над его столом. Там в объятиях масляного пламени танцевала дикая амазонка с волосами алыми, как всполохи, и глазами темными, как угли.       — Неси сюда бутылку и стакан, по ходу разберемся.       В подсобке послышалась возня, что-то грохнуло, звякнуло, выругалось. Затем портьеры заволновались, как морские волны, и из них, отчаянно чертыхаясь, вывалились двое совладельцев бара, которых Акиро раньше не видел.       На укоризненный взгляд господина Текилы один из них, высокий плечистый здоровяк с лиловыми пиками волос и лазурной подводкой на глазах, пожал плечами.       — Нам захотелось посмотреть, не долбануло ли его чем.       Второй — Акиро безошибочно определил в нем парня, хотя это было практически невозможно — захлопал длиннющими накладными ресницами и приложил к щекам узкие, бледные и окольцованные пальцы.       Он подал Акиро бурбон помощи. Прямо сейчас он был его лучшим другом.       — Дайте угадаю, — Акиро прищурился и ткнул в их сторону пальцем, — господа Мартини и Самбука?       — Самбука и Мартини, — поправил его здоровяк. — Так что, тебя чем-то долбануло?       Акиро ненавидел людей, которые сходу общались с ним, как со старым знакомым, но глядя на троицу столпившихся за стойкой хозяев заведения, понимал, что здесь по-другому и нельзя. Если бы они вдруг начали вежливый светский разговор о погоде — вот это было бы неправильно, неестественно, как попытка использовать скабрезные словечки в драматической романтичной сцене. В забитом хламом помещении бара, с разноцветными лужицами света над столами и расклеенными по стенам цирковыми афишами, эти трое с их макияжем, кольцами, блестками и перьями были на своем месте. И говорили именно так, как должны были.       Акиро показалось, что прямо сейчас он смотрит сцену, которую хорошо знает, но теперь она почему-то изображается в кривом зеркале.       Потирающий ушибленную о барную стойку голову господин Текила со стаканами в руках. Хмурый и подозрительный господин Самбука, не до конца доверяющий резкой перемене в клиенте. Хитро ухмыляющийся господин Мартини, который подмигивал ему, словно они закадычные друзья.       Акиро откинулся на спинку и усмехнулся.       — Можно и так сказать. Долбануло. Вы когда-нибудь встречали девушек, от которых вам бы голову сносило?       Раздалось задумчивое мычание, а затем уверенное троекратное «да».       — Некоторые девушки, которых я встречал, — добавил с неожиданной ухмылкой господин Самбука, — могли сносить головы в самом прямом смысле.       Стаканы мелодично звякнули, когда мистер Текила поставил их на стол. Крышечка царапнула стекло, когда бутылку бурбона открыли, янтарная жидкость заплескалась по тонким стенкам стаканов.       Акиро отметил, что на столе появились четыре порции, но возражать не стал. Он в смятении, течение его жизни вдруг вышло из привычного русла и куда теперь приведет его, неизвестно. Так почему бы и не выпить в незнакомой компании? Тем более, что владельцы бара казались людьми, как минимум, интересными.       — Я читал твою книгу, — господин Мартини взмахнул длинными ресницами, и блестки на его веках сверкнули серебристой чешуей, — которая про девушку в туфлях.       — Это пока единственная изданная книга, — уточнил Акиро.       — Правда? А пишешь ты очень уверенно. Мне понравилось, — Мартини повел узкими плечами и сделал мелкий глоток из своего стакана. — Я в твоем сюжете даже знакомого нашел.       Акиро застыл, так и не отпив своей порции.       — Да? — внезапно осипшим голосом спросил он, и вопрос гулко отразился от стекла стакана.       Что это? Рояль в кустах? Всевидящий автор решил все-таки подкинуть ему ниточку, чтобы распутать весь клубок? Может ли быть, чтобы эти яркие, сверкающие персонажи знали его таинственную незнакомку?       Но следующая фраза господина Мартини развеяла ожидания Акиро.       — Этот врач, который вечно зашивает твоей героине раны. Весь такой благородный, печальный герой с невероятно красивыми синими глазами. Надеюсь, он не будущий любовный интерес? Я присмотрел его для себя, — хохотнул он. Пока Акиро выравнивал сбившееся от надежды дыхание, в диалог вступил господин Текила, который недобро сощурил яркие кошачьи глаза:       — Это ты опять про Мамору? Все никак не забудешь, да?       Господин Мартини, даже не повернув головы, опустил в свой стакан кончики длинных пальцев и легонько брызнул бурбоном в господина Текилу.       — Не ревнуй, — мурлыкнул он.       — Заткнитесь, — закатил глаза господин Самбука.       Акиро не думал, что это подействует, но спорщики тут же замолчали и принялись торопливо прихлебывать из своих стаканов. Господин Мартини — с лукавыми смешинками во взгляде, господин Текила — сердито.       — Завели свои шарманки, — продолжил господин Самбука, виновато скосившись на Акиро. — У нас тут долбанутый писатель, не забыли? И не знаю, как вы, а я аж подгораю от желания узнать, что у него случилось.       — Я в поиске… — начал тот.       — Сюжета? — оживился господин Самбука.       — Музы? — поддержал его господин Мартини.       И подмигнул. Серебристая чешуя сверкнула еще раз.       Щеки Акиро залились краской, и он отвел взгляд, снова уткнувшись в плакат с танцующей девушкой. Края плаката были как будто обожжены, а краска кое-где уже протерлась до белизны, но это не умаляло красоты гибкого темного тела и жара страсти, исходящего от каждой линии.       — Случалось ли вам когда-нибудь искать что-то почти с отчаянием, как будто от этого зависит ваша жизнь? Но при этом даже не понимать до конца, что именно вы ищете, и почему это так важно?       Настроение за столом тут же поменялось. Шутливая игривость дружеских перепалок сменилась на тишину, и это была мягкая тишина, которая всегда сопутствует важным воспоминаниям.       — Бывало, да, — растянул в улыбке тонкие губы господин Текила и поиграл бурбоном в стакане.       У Акиро на языке вертелось еще много вопросов, но он никак не могу собрать их в осмысленные предложения, поэтому вместо того, чтобы развить эту тему, он залпом допил обжигающий алкоголь и тут же требовательно вытянул вперед опустевший стакан, чтобы получить вторую порцию.       Когда и как он вернулся домой, очевидно останется загадкой до тех пор, пока Акиро вновь не придет в бар.       Он проснулся только утром, с тяжелой головой и мерзким привкусом во рту. Часы показывали пять тринадцать утра, сквозь щель в шторах пробивался утренний свет, тонкий и невесомый, слышалось еще не заглушенное автомобилями пение птиц.       — Какой кошмар, — пробормотал в подушку Акиро, и желудок тут же отозвался голодным урчанием.       Разве можно так себя чувствовать после неполной бутылки бурбона, распитой на четверых?       То ли в закромах бара хранился на редкость крепкий алкоголь, то ли одной бутылкой дело не ограничилось.       Акиро с трудом поднялся и через силу добрел до ванной. Принял обжигающе-горячий душ, который помог немного взбодриться, три раза подряд почистил зубы, пока вкус вчерашнего бурбона во рту не стал почти незаметен. Сменил несвежую рубашку на домашнюю футболку. Сладко потянулся, разминая затекшие от сна мышцы.       Ему нужен кофе.       По лестнице Акиро спускался с затаенным любопытством — вдруг он притащил всю разношерстную алкогольную компанию к себе домой?       Но внизу никого не было, только на столике рядом с телефонным аппаратом лежал аккуратно сложенный кусочек картона с отпечатком ярко-розового поцелуя — вчера именно такую помаду носил блистательный мистер Мартини.       На кухне Кайдо расправлял белые звезды цветков лилии, собирая их в незамысловатый букет. Увидев брата, он залился румянцем смущения и быстро отвернулся.       У Акиро мелькнула мысль, что вчера по возвращении домой он мог натворить что-то такое, за что теперь ему должно быть стыдно перед младшим братом. Он собирался уже спросить, есть ли у него причина просить прощения, но его остановило легкое головокружение.       Что-то странное происходило с ним. Такого похмелья у него еще ни разу в жизни не было. Не в смысле «такого сильного похмелья» — нет, по сравнению с некоторыми студенческими празднованиями вчерашняя вечеринка в «Дитя без глазу» была совсем детской. Но раньше утренние страдания ограничивались вполне понятным и постоянным списком синдромов. А сейчас у Акиро вдруг нещадно зачесался изнутри нос, как будто его щекотали маленькие перья, а вкус мяты во рту сменился на неизвестный, одновременно приторно-сладкий и горький, да еще такой сильный, что голова от него закружилась до пятен в глазах.       Акиро несколько раз наморщил нос и провел языком по зубам, но странные ощущения никуда не делись. Он был так увлечен попыткой убрать их, потряхивая от усердия головой, что пропустил мимо ушей что-то, что начал говорить Кайдо.       — … у нее сегодня день рождения, а это ее любимые цветы. Вот я и подумал…       Акиро не отрывал взгляда от хрупких изящных цветов в руках брата. Именно их вкус — горький и сладкий, травянисто-медовый, — поселился на языке. Откуда Акиро мог это знать — вопрос, но у него не возникло и тени сомнений на этот счет.       Ему потребовалось два шага, чтобы пересечь кухню и оказаться рядом с Кайдо.       Акиро повел носом и, от волнения задержав дыхание, опустился к букету.       Его голову как туманом заволокло сладостью и горечью, медовым привкусом поцелуев на тонких запястьях, жаром горящих в костре трав, терпкостью лукавых улыбок.       Запахом лилий-касабланок и духов древней марсианской принцессы.       И тогда случилось следующее.       Акиро краем уха услышал, как брат признался, что сказал своей знакомой их адрес, потому что она была вылитая девушка в красных туфлях.       Потом он вдруг вспомнил, что на самом деле его зовут Жадеитом, и брат у него был совсем другой.       Он вспомнил вообще все.       А потом запах лилий стал удушающе-невыносим, и он провалился в темноту.