Чужие сны

Библиотека нашлась далеко не сразу. Несколько человек, которых Робер поймал на улице, на вопрос «как пройти в библиотеку» либо терялись, либо откровенно ржали, и пришлось искать самому. Не то чтобы тут никто не читал — читали, наверное, куда ж деваться, но вряд ли у них по улицам часто мотаются растерянные чужаки, которым позарез приспичило покопаться в старых книжках. Эпинэ не рассчитывал ни на большую очередь, ни на занудное оформление читательского билета, и оказался абсолютно прав — на входе его никто не остановил, а за стойкой информации и вовсе никого не было. Что ж, куда спешить безработному беженцу? Беженец хорошо звучит, в меру правдиво, в меру иронично… Что ж, если передумаешь изображать из себя одинокого страдальца, всегда можно вернуться домой из «отпуска». Чтобы не терзаться угрызениями совести по сотому кругу, Робер принялся в очередной раз дотошно изучать помещение. Книжные стеллажи — до потолка, картотека занимает столько места, что, можно подумать, карточки читают с таким же энтузиазмом, как какую-нибудь классику. Много дерева, пыли и приглушённого света, но, кажется, вот и чьи-то шаги… Или нет. К галлюцинациям быстро привыкаешь, усмехнулся про себя Робер и, не став садиться на низенький диванчик, отправился вслед за тоненькой дорожкой света. Дорожка эта развалилась на полу, как уставшая кошка, и вела аккурат к приоткрытой двери. Не будь тут световой полоски, и не заметил бы…  — Добрый день, — на всякий случай поздоровался Робер, уже не надеясь, что застанет здесь кого-нибудь живого. Он даже не успел прикоснуться к двери, не то что толкнуть её — изнутри вылетел явно напуганный чужим визитом сотрудник и уставился на него расширенными светлыми глазами. — Вы работаете? Эпинэ в последний момент поймал себя за язык — хотелось извиниться за то, что напугал, но какого чёрта за стойкой никого?! Вот и дёргайтесь теперь, работнички…  — Конечно, месье, работаем, — тут же успокоился сотрудник, убедившись, что его не грабить пришли. Или грабить, но не его. — Прошу прощения, главный библиотекарь в отъезде… что… что бы вы хотели почитать?  — Про сны что-нибудь… — тьфу ты, звучит глупее некуда. Робер без особого удовольствия полюбовался на понимающую улыбку не главного библиотекаря. Конечно, в такой ситуации все сразу думают о соулмейтах… А вообще — сам хорош. Тем более, это правда.  — По сомнологии у нас есть небольшой раздел, — оповестил пугливый блондинчик, птицей проносясь мимо громадных полок. — Вас больше интересует научная сторона вопроса или, скажем, фантастика? Может, гадания или гороскопы?  — Ещё гороскопов мне не хватало, — буркнул Эпинэ и спохватился: — Научная, научная. Я вам ничего не должен? Записаться, получить бумажку какую-нибудь?..  — Нет, что вы! Только распишитесь в этом журнале, когда возьмёте книгу… К сожалению, большая часть из данного раздела на дом не выдаётся, — в его голосе звенело нечто среднее между чувством вины и крайнем степенью отчаяния, — но если это принципиально…  — На дом выдаётся, если этот дом есть, — пошутил Робер сам с собой и взял первую попавшуюся книгу из списка. Откровенно говоря, он собирался просто убить время — и уж точно НЕ собирался углубляться в тему сновидений. Как назло, к этому вопросу тянуло, как магнитом, и Робер, пожав плечами, решил не сопротивляться. Что такого в том, что его заинтересовала тема, которая волнует каждого человека в этом мире? Тут не родной город, никто не вспомнит, с каким скептицизмом и легкомыслием Эпинэ относился к теории родственных душ… Вот так вот, теория да теория, а потом бац — и становится самым что ни на есть реальным опытом… Хоть бы книжка путная была! Забрав ещё два тома на всякий случай, Робер ушился в самый дальний угол читального зала и с головой зарылся в книгу. «Soulmate, родственная душа — самый близкий по духу человек, понимающий ваши чувства и эмоции так же чётко, как свои. Зачастую лучший друг или спутник жизни (при условии свершившейся встречи). Явление весьма редкое, так как требует соблюдения нескольких критериев, не связанных друг с другом напрямую: 1) Возраст обоих соулмейтов — от тридцати лет (затруднение: многие заключают брак или обзаводятся иными связями до означенного рубежа, что затрудняет или вовсе приостанавливает поиск родственной души); 2) Небольшое расстояние между соулмейтами (затруднение: может быть в радиусе города, страны или континента — предугадать никак нельзя). И прочих уже не столь значимых условий…» «При условии свершившейся встречи», это ж надо! Издевательская формулировка, но иначе и не выразишься. Робер со злостью перелистнул страницу. Бредовая теория, бредовые связи, бредовая жизнь. Кто будет ждать в поисках идеального друга или супруга, если жизнь проходит мимо? Если ждать — можно не дождаться никогда и пропустить всё, если начать действовать самому — можно ошибиться, но в данном случае второе предпочтительнее… Робер придерживался мысли, что лучше делать и ошибаться, чем не делать вообще ничего. Ни до каких неведомых соулмейтов, которых так мало в этом мире, ему дела не было, а потом он повстречал Мэл… «При соблюдении вышеупомянутых условий человек начинает видеть так называемые «чужие сны». Это память родственной души смотрящего, переживания, впечатления, опыт. В подобных снах смотрящий ощущает себя на месте соулмейта, соответственно, не имеет возможности посмотреть на этого человека со стороны. Хронологически и тематически «чужие сны» не связаны между собой…» Не утешает. Вообще не утешает. Получается, теперь он будет видеть разрозненные обрывки чьей-то жизни, причём не со стороны, а на собственной шкуре? Вот так веселуха… Эпинэ постарался припомнить, что ему привиделось в поезде. Что-то нестандартное, уж точно не соскучишься. Но если у соулмейта что-то общее с тобой самим… Робер не считал себя совсем уж скучным человеком, но и выдающимся назвать не мог. Пожалуй, первое грандиозное событие за его жизнь — вот эта вот спонтанная экскурсия в маленький невнятный городок. Смешно, а плакать хочется! Хочется, да нельзя… Пить и плакать будем потом, для начала надо покончить с делами, желательно — раз и навсегда. Робер зевнул, без особого энтузиазма моргая на следующую страницу. Скукотища-то какая, хоть бы примеров из жизни привели… Это что за схема? Статистика, таблица? Где-то он это видел, он это уже видел, определённо… Цифры, цифры, имена. Сколько же здесь обманутых клиентов на квадратный метр? Уж всяко больше, чем говорили.  — Будь на моём месте кто-нибудь другой, он напомнил бы, что от дела можно отказаться. Но я понимаю, что отговаривать вас — зря время тратить… Хотя, пожалуй, это тот случай, когда я настаиваю.  — Настаивайте, кто ж мешает? Особенно если речь о травяных настойках, полезных для здоровья. В противном случае, если вы имели в виду «переубедить», на моём месте тоже оказался кто-то другой.  — Вы невыносимы…  — Спасибо.  — Все бы воспринимали оскорбления как комплименты, мир стал бы проще.  — Об этом можно спорить, но вы уходите от вопроса. Кого из этих униженных и оскорблённых мне предстоит вытаскивать из лужи? Кто бы это ни был, он неплохо постарался, чтобы в эту лужу сесть… Надо быть настоящим ослом, чтобы оставить как залог камни из коллекции и не смочь вернуть. Впрочем, нет, осёл — животное неглупое, догадался бы. А камни хороши даже на снимке… За такие не грех и удавиться, если, конечно, давящийся за камни товарищ беспокоится о чистоте своей души…  — Господин… господин! Робер вздрогнул и поднял голову: светлоглазый библиотекарь тряс его за плечо, ну как сказать — тряс, так, пальчиком тыкал… Ни черта не соображая, Эпинэ уставился в раскрытую книгу. Теория сновидений. Никаких камней, никаких долгов. Только что перед глазами было совсем другое.  — Я не хотел вас будить, — а зачем же тогда растолкал, мерзавец? — И отвлекать тем более, но… пришёл главный библиотекарь… Я подумал, вы, как приезжий, не отказались бы познакомиться с месье Леви…  — Премного благодарен, — механически ответил Робер, поднимаясь из-за стола. Кто-то не может вернуть долг самостоятельно. Кому-то приходится выбивать залог из чужих загребущих лап. Проклятье, во что он вляпался? И кто из них? Кажется, ЭТИ сны забыть не выходит, значит, можно подумать потом. Такое ощущение, что это не Роберу понадобился библиотекарь, а библиотекарю — Робер, иначе бы за ним не послали так откровенно. Младший сотрудник почтительно поскрёбся в дверь; изнутри раздалось усталое «войдите», и Робера пропустили. Зачем — чёрт знает, но чем больше знакомств на новом месте, тем лучше. Невысокий человек с пронзительным взглядом и мягкой улыбкой, годящийся ему в отцы, не внушал Эпинэ никаких опасений. Во всяком случае, на первый взгляд.  — Садитесь, — просто кивнул библиотекарь. — И, ради всего святого, не слушайте Пьетро и не коверкайте моё имя. Ему так удобнее, но можно же выговорить «Левий» и не умереть… Кофе? Снова кофе — впрочем, его пьют везде, откуда же это дежа вю? Вежливо представившись, Робер не стал даже пытаться спорить — кофе не хотелось, хотелось чего покрепче и дать себе пощёчину, но не здесь же и не сейчас.  — Вижу, вас тоже интересует этот вопрос, — Левий был определённо занят кофе и вообще стоял спиной, но прекрасно знал, что за книга у него в руках. — Поиск родственной души — следствие или причина вашего приезда, Робер?  — Совпадение, — честно сказал Эпинэ. Библиотекарь заинтересованно оглянулся через плечо.  — Вот как… Тем страннее, тем интереснее. Кое-что я об этом знаю, если понадобится — обращайтесь, — кофе был ароматным, крепким и определённо предвещал очередную бессонную ночь. Встреча должна быть подстроена, чтобы никто не догадался, что Робера опять унесло и он всё прослушал. Чертыхнувшись про себя, Эпинэ сосредоточился на разговоре. — …пришлось задержаться за городом, но что ж, больше я на Пьетро ничего оставлять не буду. Приходить и читать можно, как и когда вам заблагорассудится, но если останетесь надолго, советую оформить кое-какие бумаги — просто для удобства. Собрав остатки сил и воли и не отвлекаясь на то, что с ним никогда не происходило, Робер расспросил Левия о городе. Оказывается, ничего интересного — ещё посредственнее, чем он рассчитывал. В войны пострадал несильно, ничем не славится, известные люди тут не рождались, приезжает кто-то раз в сто лет, а вот уезжают — практически каждый год, особенно молодёжь. Во время ни к чему не обязывающего разговора Робер успел рассмотреть собеседника повнимательнее. Кажется, Левий устал там, откуда вернулся, но на речи это никак не сказывалось. Одетый во всё чёрное, он мучительно кого-то напоминал… Длинные сухие пальцы, чашечка кофе, кабинет… Не может быть. Не может, но есть! У Левия не было колец, у того человека — пара… Стоп. У какого такого человека? Это вообще кто? Кроме рук, голоса и чашки — никаких сведений. О чём же они говорили? Когда это было? Реальность стремительно спутывалась в один неразрывный клубок с чужими снами, если это, разумеется, были сны.  — Вы ищете свою родственную душу, — не спросил, а отчеканил Левий. Внезапно, совершенно спокойно и при этом испытующе глядя прямо в глаза. Робер взгляда не отвёл, хотя было немного неприятно — в основном от неожиданности. — Я не спрошу больше необходимого, но дам совет. Соулмейт — это редкость, а в жизни случается всякое. Неважно, что будет с вами дальше, но если вы близко — постарайтесь найти. Если отчаетесь — обратитесь в полицию, так будет проще отыскать человека.  — Вы не шутите? — не в бровь, а в глаз, но зачем же так сразу! — Простите, не то чтобы я сомневаюсь в ваших словах…  — Именно это вы и делаете, — улыбнулся Левий одними губами. Чёрт знает, на кого он похож теперь, но чувство дежа вю мучительно долбилось в виски, как назойливая мигрень.  — Да, — решил пойти напролом Робер, — сомневаюсь, пожалуй. Но… что вы имели в виду под «всяким» и почему я должен идти в полицию?  — Вы не должны, я лишь советую. К слову, если всё же решитесь, обращайтесь к капитану Савиньяку, — библиотекарь невозмутимо допил свой кофе, и чашечка до боли знакомо звякнула о край тарелки. — Он поймёт и сделает то, что нужно. А «всякое»… Что ж, случается такое, что люди не предпринимают никаких мер, зная, что их душа где-то неподалёку. Ничем хорошим это не кончается — статистика. Почему-то не удавалось избавиться от ощущения, что этот человек говорит о себе, хотя никаких намёков на это не было. Убедив Левия, что он всё понял и принял к сведению, Эпинэ вернул книгу на место и некоторое время стоял в одной точке напротив полки, чуть прикрыв глаза. Камни… он запомнил их на вид. Ну и дурак! Попрощавшись с подскочившим из-за стойки Пьетро, Робер невольно хлопнул дверью. Вместо того, чтобы держать в памяти всякие побрякушки, сосредоточился бы на поиске человека! Но как? У него нет никаких данных, вообще никаких… За исключением пары сцен и не совсем понятной, но, судя по всему, опасной работы. Когда Робер по темнеющим улицам добрёл до «Гнёздышка Констанса», он уже сдался переубеждать себя и обречённо подытожил: он бросил всё и уехал из родного города, пристроился неизвестно где и не планирует ничего наперёд, но всё это померкло рядом с внезапным появлением сновидений. Сны… чужие, не свои, как-то так они называются. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Не было ни страшно, ни интересно, но происходящее захватило его, как брошенный вызов или навалившаяся безысходность. Немало шокировав Коко, Робер заявил, что выпьет чаю и пойдёт спать. Ну и чёрт бы с ним, с «детским временем»! Пока сознание помнит коротенький сон из библиотеки, он готов завалиться спать хоть в девять вечера, хоть в пять утра, лишь бы не упускать это странное, но волнующее чувство.