Чужие сны

Небо без дождя — неаккуратная россыпь звёздчатых сапфиров. Кто их рассыпал и зачем? Обычно драгоценными камнями бросаются на земле… Так они и выглядели: бесконечно-синие, с белой звездой, говорят, если долго смотреть на ядро — зрелище превратится в белую вспышку. Очередное враньё — будешь созерцать эту синь, максимум посинеет в глазах, но при этом пропустишь выстрел. Куда удобнее уворачиваться от пуль, зная, откуда они летят. Преследователь, или сколько их там, конечно, не дурак, но такое бездарное использование местности повергло бы в ужас каждого второго любителя… Витрина отражает движение в темноте, какой-то доверчивый товарищ не припрятал зеркало заднего вида — ему же хуже, когда собьют или оторвут, но зато видно каждый жест. Тактика окружения? Мило, а окружаем кого? Наверное, господа увидели призрак… Посмотреть бы в лицо тому, кто обозвал пневматику развлекательным оружием — в основном за словосочетание «развлекательное оружие». В умелых руках и камень может стать оружием массового поражения, но если дать идиоту винтовку… Что мы и можем наблюдать на соседней улице… Нет, стреляли куда ближе, да и не винтовка это — такой же пистолет. А вот пульки мягче, намного мягче, можно подумать, мы охотимся. С учётом меткости и сообразительности — на червяков… Бессмысленно тихий щелчок затвора, палец — на середину хвоста спускового крючка, на рукоятку не давить: рукоятка — особа нежная, под стать будущим жертвам и, будь он проклят, заказчику. Вдох… Перед глазами — рыхлое безвольное лицо, беспорядочно ворочающиеся губы, они даже не подозревают, эти губы, что только что вынесли приговор. Вдох… Не так глубоко, злиться будем потом… Спуск. Удивительно, как же изящно иногда валятся трупы! Впрочем, на красоту некоторых смертей мало кто обращает внимание, да и завалиться с пулей во лбу на задворках почты, пожалуй, не очень-то и почётно. Как там гласит такая-то по счёту заповедь, «не кради»? Смешная заповедь, как и все остальные, но пришлась к месту. Лучше только «не убий», но это сказать некому. Ещё трое, максимум четверо. Одного не трогать, кто-то же должен рассказать о камнях, по остальным давно плачет пуля. По клиенту и его неведомому покровителю не плачет, а рыдает, но сначала надо добыть то, зачем пришёл. Пришёл один, пришли другие, а кому больше всех надо, те отсиживаются в стороне… Хорошо, что в этой тьме не видно улыбок — эта определённо вышла не лучшим образом, но в следующий раз надо подписывать контракт внимательнее. А именно: не подписывать. Если, конечно, тебя где-нибудь поджидает пресловутый следующий раз… Глаза у Мария, казалось, вот-вот полезут на лоб. Ещё бы: зашёл разбудить гостя, а гость схватил первый попавшийся предмет и наставляет на тебя наподобие пистолета. Не менее ошарашенный Робер виновато улыбнулся и положил телефонную трубку на место.  — Вам снился сон? — бедный мальчик постарался быть участливым.  — В каком-то смысле, — какая-то погоня, какие-то выстрелы, обманчивая сосредоточенность и слишком много эмоций… В голове у Эпинэ определённо заварилась каша. — Который час?  — Да десятый, — с облегчением выдохнул Марий. — Вы не просили вас будить, месье Робер, но к вам пришли, и отец… Дальше месье Робер не слушал. Не успев толком подумать, что происходит, он отослал бедного ребёнка и спешно начал одеваться. Во-первых, десятый, мать его, час! Он что, кот домашний, столько дрыхнуть?! Конечно, было увлекательно, но всё, что Эпинэ запомнил, длилось от силы несколько минут. А он угробил на этот кусочек памяти всю ночь. Где там можно отказаться от соулмейтства? Может, подпись какую поставить, и всё пройдёт? Подпись… Взгляд Робера упал на край комода, где валялся вчерашний чек из кафе. Чек, бумага, документ… Робер определённо видел контракт, который он никогда в жизни не держал в руках, и подпись — чёткие линии с длинной лихой чертой на конце… Оказание услуг… Каких услуг? Это всего лишь дурацкий чек.  — К психиатру пора, — вежливо сказал Эпинэ, глядя в зеркало. Из зеркала рассмеялись, немного полегчало — он хотя бы отражает себя, а не кого-нибудь ещё. Так вот, во-вторых! Ему же не послышалось, кто-то пришёл? Робер понимал, что надеяться на столь скорую встречу с неведомым соулмейтом — очень глупо, глупее этого только то, что он натворил до сегодняшнего дня, но всё же, всё же… Почему бы и нет? Ведь если сны начали сниться ему, значит, это взаимно. Прошло не так уж много времени, а в городе такого небольшого размера все знают в лицо неведомых приезжих — да и приезжие сами хороши, выделяются, бегая по улицам с выпученными глазами. Он вчера достаточно побегал, чтобы попасться на глаза кому угодно. Именно поэтому, как можно неторопливее и непринуждённее спустившись на первый этаж, Робер постарался не разочаровываться. Или разочаровываться, но незаметно. Белокурый капитан полиции, давеча бравший пончики в угловом кафе, небрежно отсалютовал рукой и с открытой ухмылкой уверенно пошёл навстречу. Спасибо, конечно, очень мило, но нет… А почему нет? Эпинэ только что пытался скрыть разочарование, а теперь понял, что его пробирает смех, если не истерический хохот — можно подумать, он знает своего соулмейта в лицо!  — День добрый, — с некоторым недоумением, но вежливо представился блондин. — Я из местного полицейского участка, капитан Эмиль Савиньяк. Вы жаворонок, что ли?  — Нет, — выдавил Робер, всё ещё пытаясь не разоржаться, потом взял себя в руки и представился. Рукопожатие Савиньяка оказалось крепким и вернуло с небес на землю. — А почему именно жаворонок?  — Ну, столько радости с утра, — снова ухмыльнулся Эмиль. Кажется, они ровесники или около того… Вот ведь, теперь хочется каждого встречного расспрашивать о соулмейте. — Будьте попроще, я без ордера. Хоть и с оружием… Как насчёт чашечки кофе? Вы же приезжий, верно? Робер едва успел подтвердить, что да, он приезжий — капитан оказался лёгким на подъём товарищем и уже тащил его за локоть в сторону ближайшей кофейни, то есть, простите, вёл. Нет, Савиньяк не был стереотипной батарейкой, по поводу и без излучающей бодрость и жизнерадостность, но он определённо смотрел на мир проще — уж точно проще самого Эпинэ.  — Выходной, — объяснил Эмиль своё рвение попить кофейку. — Частично.  — Это как? — уточнил Робер, окончательно просыпаясь. Что за ерунда, дрых как сурок и всё равно измотан… Может, дело в снах?  — Не на посту и не при исполнении… — блондин потянулся и снял фуражку, небрежно бросив её на край стола. Интересно, сколько местных дамочек сходит с ума по капитану Савиньяку? — Но проверять заселившихся в гостиницу — в каком-то смысле моя косвенная обязанность… Сам понимаешь, сюда просто так не приезжают. Разве что к престарелым родственникам.  — Да знаю я, что это выглядит ненормально, — неожиданно развеселился Эпинэ. Что-то было в собеседнике такое… лёгкое и ненавязчивое, безобидное, что ли? Понятно, что не дурак, но не дурак открытый и явно в нём заинтересованный… Махнув рукой на предрассудки, Робер вкратце поведал свою драму, невольно посмеиваясь над самим собой. Эмиль слушал внимательно, хотя в чёрных глазах то и дело мелькали неугасимые искорки — интереса, веселья, чего-то ещё?  — Значит, всё плохо, — подытожил Савиньяк, дослушав до конца — или до начала, как посмотреть. — А ты зря смеёшься, между прочим, тут любой бы под поезд бросился.  — Нет, я предпочёл броситься в… — отозвался Робер. Капитан внезапно расхохотался, едва не сшибив уже пустую чашку локтем.  — Всё равно я серьёзно, — красивая улыбка слетела с лица, — ты достаточно потерял, чтобы позволить себе уехать. Да и не помрёт от этого никто. Правильно я говорю?  — Правильно, — а ведь Эмиль прав, чёрт возьми, или не прав, но показал ему другую сторону вопроса. «Потерять» и «быть всеми брошенным» не так далеки друг от друга, но и не близки. В любом случае, Эпинэ не собирался долго жалеть себя — вообще не умел, говоря начистоту, или хотел так думать; но если жалеть себя означало сидеть сложа руки и ничего не делать, это точно не про него. — Слушай, как у вас насчёт работы? У всех буду спрашивать, пока не добьюсь.  — Упорства не занимать, — хмыкнул Эмиль. — Ну, сначала найди, кого надо, а потом уж о деньгах думай… Опять двадцать пять! Робер не заметил, про себя он выругался или вслух, но смешливый собеседник снова ответил на его ошарашенное лицо фирменной ухмылкой.  — Не шарахайся ты так, все всё поняли… Тебя бы без причины в такую глушь не понесло, Робер. И не говори, что ты сначала уехал, а потом увидел сон — вселенной без разницы, в какой момент давать пинка.  — Хорошо сказал, конечно, но…  — Я знаю этот взгляд, — отмахнулся Савиньяк. — Просто поверь, что теперь, пока ты не врежешься носом в своего соулмейта, тебя не отпустит. Ну как, утешил?  — Мастерски, — не без сарказма воскликнул Робер. И тоже рассмеялся, потому что больше ничего не оставалось. Им как-то удалось выйти на непринуждённый разговор о жизни, потом принесли ещё кофе, и бытие стало чуточку веселее. В кофейне тихо играли The Beatles, и спустя час с лишним было бы трудно представить обставленное в классическом стиле заведение под другой музыкальный фон. Blackbird singing in the dead of night… В последнем сне тоже была ночь. Там почему-то всё время темно, впрочем, это ничего не значит. С Эмилем было легко и весело, хотя Робер не сомневался, что капитан при необходимости запросто свернёт шею какому-нибудь недоброжелателю. Чем дольше он смотрел на Савиньяка, тем больше общего находил с самим собой, но от этого мир не переворачивался, небо не меняло цвет и не разражалось судьбоносным громом, не потели ладони и не стучало сердце. То есть, стучало, конечно — куда ж деваться, мы пока живы, но как-то обыденно… Ни тебе бабочек в животе, ни другой слащавой ерунды. Взгляд всё время цеплялся за кобуру. Кто может носить оружие в этом городе? Полиция или же те, за кем она охотится. Первый вариант — проще и ближе, второй — опаснее и острее, но Робер с удивившей его самого уверенностью пришёл к выводу, что нужно искать третий вариант.  — Часто у вас перестрелки случаются? — тьфу ты, тоже мне, нашёл непринуждённый вопрос. Молодец! И у Эмиля глаза на полвосьмого.  — Что за криминал тебя интересует, — усмехнулся полицейский. — Случается всякое. Я, конечно, не вправе разглашать…  — Вот и не разглашай… Я просто так спросил. Лучше расскажи что-нибудь безопасное, — отшутился Робер. Нет, если вдруг — чёрт его знает, конечно, — ему придётся искать преступника, надо будет как-то отвести внимание Савиньяка… Ситуация из щекотливых, но она ещё не произошла, вот и не будем загадывать вперёд.  — Давай, полчасика ещё есть, — легко согласился Эмиль. И не разберёшь, заподозрил он что-нибудь или нет. Это и называется — собеседник не так прост, как кажется… Проклятье, кто придумал черноглазых блондинов? Красиво, да непонятно. — Вообще-то не люблю об этом рассказывать, но ты вроде не кусаешься. Мне повезло с родственной душой… Хотя в нашем случае это было ожидаемо.  — В каком таком случае? — не понял Робер. Ах да, конечно, он же заснул на второй главе про соулмейтов…  — Близнецы, — охотно пояснил Савиньяк. — На нас с братом вся семья ставки делала… И что ж ты думаешь? Стукнул тридцатник — и такое началось… Ну, ты представляешь.  — Не представляю, будь добр, поясни, — ну надо же, и такое случается. А про близнецов мог бы и догадаться, не дурак.  — Сны, ничего особенного, — пожал плечами капитан, одновременно роясь в кошельке, чтобы рассчитаться. — На самом деле, я почти завидую всем этим людям, которые ИЩУТ. Мы с Ли всю жизнь друг с другом торчим, так смысл в этих снах? Чего я нового о нём узнаю? А вот он, кстати, узнал… чтоб я ещё раз братские вещи по шкафам прятал, впрочем, не так уж нужна ему была эта расчёска… Действительно, каково это — смотреть по ночам то, что ты и так знаешь? Видеть того, кого знаешь, как облупленного? Неинтересно и хочется проснуться, а ещё лучше — леща дать, если всплывёт на поверхность какой-нибудь старый детский секрет. А у него что? Какой-то криминальный фильм, мать его за ногу. Робер протянул руку за чеком и уставился в цифры невидящим взглядом. Осознание рухнуло на голову внезапно и тяжело, как мешок с мукой. Этой ночью он убил человека. Blackbird singing in the dead of night Take these broken wings and learn to fly All your life You were only waiting for this moment to arise…  — По второму кругу пошла, — заметил Эмиль, кивая в сторону хозяина кофейни. — Пластинка, я имею в виду… В общем, ты понял, если что — обращайся.  — Конечно, — Робер механически поблагодарил, стараясь не сильно отвлекаться, но мысли уже унесло в неведомые дали. Как ему вообще искать — и кого? Одними снами сыт не будешь, он же не может спать двадцать четыре часа в сутки. Расспрашивать незнакомых горожан, кто сегодня ночью всадил пулю в лоб на такой-то улице… Ещё хуже, а вот улицу можно поискать. Ничего подозрительного в том, что приезжий бродит по переулкам в поисках дороги, нет и не будет — а в том, что заблудится он на самом деле, Эпинэ не сомневался. Ночное небо, нескончаемый холодный дождь, такой же холодный пистолет и горячий кофе… Вот тебе и все зацепки, если не думать о неведомых контрактах и камнях. Сапфиры — это красиво, но что они дадут? Да ничего, точно так же, как кофе и дожди! Интересно, если они пройдут друг мимо друга на улице, что-нибудь произойдёт? Выйдя из кофейни, Робер ненадолго замер и прищурился, разглядывая местных. За угол свернул знакомый неряха из поезда, по мостовой пробежал совсем юный паренёк, догоняя несговорчивую младшую сестрёнку, неторопливо перешёл дорогу кто-то рыжий и важный, судя по выражению его лица… Тоже мне, хорош поисковик. Проходите, товарищ соулмейт, присаживайтесь — и подскажите, как вы выглядите! Что у нас там за родство душ отвечает? Небо? Вот и замечательно. Задрав голову к облакам, Робер потребовал:  — Посмотри в зеркало, идиот… Закусил губу, чтобы не ржать над собственным поведением, и быстро зашагал в первый попавшийся незнакомый квартал.