Спасти

      Их повели по длинному коридору куда-то в сторону большого зала — по крайней мере, так показалось Патриции. Рядом с ней по-прежнему шагал мертвый воин, то и дело поднимающий к ее лицу обнаженный клинок в качестве безмолвного устрашения, а Кайра шла почти рядом, всего чуть впереди, и оруженосец могла разглядеть ее лицо — бледное, с дрожащими губами, выражающее только безграничный страх и столь же безграничную растерянность. Взгляд ее беспокойно метался по сторонам, так ни на чем и не останавливаясь, переходил от одного конвоира к другому, мельком касался остальных, задерживался на бодро шагающем впереди Ремиле и снова возвращался на плиты пола.       Показалось, что Обитель почернела изнутри, как чернеет гниющее дерево. В каждой тени и в каждом шорохе таилось что-то очень недоброе, пугало своим присутствием и вместе с тем своим полным бездействием. Патриции хотелось оказаться где-нибудь очень далеко отсюда — так далеко, чтобы не нашли; так далеко, чтобы и вовсе забыли, что она когда-то была, но стены коридора продолжали давить на нее своей угрюмой замкнутостью, казалось, стискивая горло когтями стальных подсвечников и мешая дышать.       Было страшно, кровь стучала в висках, похолодели пальцы и пересохло во рту. Она была бы рада, если бы Лир заговорил, если бы прервал молчание, пусть слышать его могла только она одна. Но он молчал, и Патриция продолжала только украдкой поглядывать на бледную Кайру рядом — а потом заметила, что Мартериар, прежде державшийся в толпе где-то поблизости, исчез.       Бросил вас.       Нет, она определенно хотела услышать не это.       — Пошел ты, — севшим от волнения голосом отозвалась Патриция. Шагающий за ней конвоир принял это на свой счет, и оруженосец получила болезненный тычок острием в спину.       Коридор вывел их к высоким двустворчатым дверям. Патриция нервно сглонула ком в горле и завертела головой по сторонам, с удвоенным вниманием ища пути к отступлению. Она узнала. Это были те самые двери, лестница по ту сторону которых вела в подвал с алтарем.       Перед глазами пошли мутные светлые пятна, оруженосец почувствовала, как подогнулись колени и налилась свинцом голова, неожиданно приблизился пол — ее грубо схватили за шиворот и, отвесив звонкую пощечину, приказали не спать. Пропали голос и всякая способность выдавить хоть слово, но хотелось кричать, вырываться при всем понимании бесполезности таких действий.       — Патриция! — окликнула ее Кайра. — Патриция!       Оруженосец зажмурилась и шумно вдохнула, пытаясь собраться с силами и не растянуться на полу из-за качающихся перед глазами стен. Чего бы Лир ни пытался добиться этим, он определенно сделал только хуже.       — Значит, ты.       Эльфийка, сопровождаемая одним из рыцарей, уже спустилась на несколько ступеней, когда вслед за этими словами раздались шаги. Стало еще хуже, виски пронзило раскаленной иглой, и оруженосец стиснула зубы.       Холодные пальцы коснулись ее лба, разогнали муть перед взором — точно круги прошли по спокойному озеру — а потом та же рука за подбородок приподняла ее лицо. Патриция встретилась с холодным взглядом серых глаз так неожиданно, что поначалу не успела как следует испугаться, а Велемор, видно, разглядев что-то в лице оруженосца, прошептал:       — Он боится.       Оруженосец криво усмехнулась — так, как позволяли на несколько секунд онемевшие от боли лицевые мышцы. Если Лир и в самом деле боялся, то и ей, и Кайре бояться следовало тем более.       Мимо провели Кайру. Велемор жестом приказал рыцарям следовать за собой и тоже спустился по лестнице, переступил круг начерченных на земле символов и остановился перед алтарем. Патрицию потащили следом.       — Именем всего, во что ты веришь, некромант, — подала голос Кайра. — Именем всего, отвечай: кто ты такой и какое право имеешь…       Велемор обернулся к жрице. Его черная накидка бесшумно колыхнулась под сквозняком — последний из спустившихся в подвал с коротким стуком закрыл массивные двери. Колдун не торопился отвечать. Он медленно прошел перед собравшимися в одну и в другую сторону, по-прежнему не отрывая стеклянного взгляда от Кайры, в конце концов остановился перед ней — и жрица отвела глаза.       Неприветливое молчание повисло под сводчатым потолком, перемешавшись с темнотой там, куда не долетал свет из наполовину утопающих в земле окон, загустело, обволокло бледные сухие стены, запуталось между колоннами, спустилось к зазорам между выстилающих пол каменных плит, соскользнуло к лестнице, под небольшим уклоном уводящей вниз, к другим дверям, из-под которых сочились темнота и холод — и словно бы вздрогнуло там на особенно высокой ноте. Патриция не знала, стоит ли благодарить Лира за такие странные мысли или она сходит с ума самостоятельно.       — Заступникам не привыкать отзываться на голоса служителей, — задумчиво изрек, наконец, Велемор. — Нам стоит благодарить судьбу. Кому из них ты клялась?       Кайра глаз не подняла и не дала как-либо знать, что слышит вопрос. Некромант одарил ее холодной улыбкой — совершенно мертвой, ибо изогнулись только губы, в глазах так и не появилось ничего нового — и перевел взгляд на Патрицию.       — Начинайте.       Конвоиры швырнули ее на пол так, чтобы она наверняка ударилась коленями и содрала ладони — а спустя миг замешательства за плечо ее перехватила уже другая рука, столь же грубо развернувшая и спиной вперед толкнувшая к алтарю. Эльфийка врезалась в камень лопатками и затылком, зашипела от боли, нелестным словом наградила подошедшего к ней Ремила. Тот, пользуясь секундной беспомощностью пленницы, затянул на одном из ее запястий заранее приготовленную петлю на конце веревки — и, перебросив веревку за камень, другой ее конец закрепил на второй руке.       — Ах ты!..       Патриция смогла только дернуться, понять, что вплотную привязана к алтарю, и со злостью заехать каблуком сапога куда-то под колено одному из стоящих рядом рыцарей. Тот никак не отреагировал — мертвецы не чувствуют, конечно же.       — Не нужно упрямиться, — подсказал Велемор. — Дайте нашей уважаемой жрице нож.       Кайру подтолкнули к алтарю, а Ремил, выхватив откуда-то кинжал, протянул его ей. Протянул кинжал, совершенно точно еще недавно принадлежавший Патриции — ошибки быть не могло. Помнится, как раз тот, который она стянула у Мартериара в одну из первых встреч три года назад. Выходит, Ремил нашел клинок раньше, чем она осознала потерю. Значит, знал, что она явилась.       Значит, не столько было и вины Кайры в том, что их поймали.       Кайра замерла перед алтарем, неуверенно вцепившись в рукоять. Сидящая на полу рядом Патриция закрыла глаза и нервно сжала в руках узлы веревки, но лишь разочарованно выдохнула — оба слишком крепкие, чтобы незаметно и быстро их развязать. Петли маленькие — ладони не протащить. Вервие крепкое — не оборвать.       — Ну же, — поторопил Кайру Велемор. — Пролей свою кровь на алтарь и позови Безликого. Он должен теперь явиться.       Та помотала головой, и несколько прядей упало на по-прежнему бледное лицо.       — Так нельзя звать Заступников, — тихо произнесла она. — Только не так. Ты же их искажаешь.       Последняя фраза — шепотом. Убеждение, внушение, призыв, просьба понять что-то настолько очевидное, что ни у кого вокруг, казалось, сомнения не вызывает.       — Я открываю вам их такими, каковы они есть, — посерьезнел Велемор, сложив руки за спиной. — Я похож на сумасшедшего? На напуганного ребенка? Нет. Я изучал духов много лет. И я знаю, что они больше всего тяготеют к тому, чего у них нет — к жизни. И на многое пойдут за каждую ее каплю. Позови.       Она швырнула нож на пол.       — Не стану.       Надломленно и отчаянно прозвучал отказ, но на лицах собравшихся не мелькнуло ни одной эмоции. Велемор вздохнул, покачал головой, шагнул вперед, поднял кинжал с пола — лезвие едва слышно царапнуло по плитам — и прижал острие жрице к горлу. Она затаила дыхание. В тот же момент кто-то пошевелился прямо за спиной, недвусмысленно намекая, что отступать некуда.       — Неправильно, — спокойно сообщил Велемор, как опытный учитель сообщил бы нерадивому ученику об ошибочном ответе. — Подумай еще раз.       И, крепко сжав ее руку за запястье, вновь вложил рукоять ей в ладонь.       Кайра взвесила оружие в руке и прикинула, успеет ли вонзить его некроманту в ничем не защищенное горло прежде, чем тот отшатнется. Такая рана наверняка окажется смертельна для него и вместе с тем будет означать смерть для нее и для Патриции. Только это и удерживало от отчаянной попытки — свою жизнь она с некоторой легкостью могла бы разменять на его; ее учили, ее готовили к тому, что вера потребует жертв, ее предупреждали, что жречество всегда от чего-то отказывается в пользу обывателей — пусть даже и от самой жизни.       Но здесь была Патриция, принимать решение за которую она не имела права. А еще было страшно. И не верилось, что она и в самом деле задумалась о том, чтобы в сей же момент совершить убийство. Даже если это был некромант.       Казалось, Велемор видел ее колебания. Он продолжал стоять перед ней совершенно спокойно, не отводя взгляда и почти не моргая — и жрица, встретившись с ним глазами, потеряла самообладание совсем. Дрожащими пальцами крепче вцепилась в рукоять, завертела головой по сторонам, ища в толпе Мартериара. Он ведь наверняка не оставит все так. Не бросит ее одну. Не предаст.       Патриция напрягла слух — со двора донесся глухой удар в колокол, в тот самый огромный колокол, болтающийся на толстом канате на верхушке одной из башен. Еще один — сильнее, словно его пытались неумело раскачать, потом звон — очевидно, медь ударилась о стену — и ввинчивающийся в уши грохот. Огромный колокол, сорвавшись с перерубленного каната, резво поскакал в сторону внутреннего двора, вниз по наружной каменной лестнице, уродуя ступени и выбивая плиты, раненым драконом голося на всю Обитель.       Собравшиеся загомонили, Патриция почувствовала, как этажом выше содрогнулась под потолком воронка. Эльфы вспомнили. Кайра вздрогнула и с надеждой всмотрелась в исказившиеся лица. Больше года назад с приходом в столицу ложного Заступника главный колокол с такими же надрывными звонами был сброшен с колокольни. Рыцари узнали.       Толпа загомонила, ряды смешались. Распахнулись двери, застучали по ступеням подошвы сапог. Все знали: сброшенный с башни колокол означает ничто иное, как захват крепости. Во всяком случае, во время войны.       Велемор бросил быстрый взгляд куда-то наверх, словно мог разглядеть воронку сквозь камни этажа, обернулся на Кайру, что-то пробормотал, но чары его действия не возымели — никто из рыцарей не остановился и даже не обернулся. Но в гомоне и шуме жрица заметила, что едва слышное дыхание за спиной никуда не исчезло. Чуть повернув голову, она разглядела невозмутимого Ремила и все того же оруженосца, так называемую смерть которого они наблюдали прошлой ночью. Рыцарь крепко удерживал того за плечо, не отводя взгляда от юнца — и глаза его словно превратились в две темные воронки, поглощающие все, что могло бы в них отразиться.       Остановившийся на нижней ступени Велемор раздраженно встряхнул кисти рук — звякнули обереги на запястьях под широкими рукавами — и, не оборачиваясь, уточнил:       — Ты еще здесь?       Ремил заморгал, и, казалось, все наводимые им миг назад чары рассеялись — вот только неживой оруженосец замер на месте подобно изваянию. Кайра вздрогнула и безотчетно прижала руку к беспокойно стучащему сердцу. Оставалось надеяться, что рыцарь вернул в подчинение только его, а иначе… Иначе страшно было представить, что ждет Мартериара, без сомнения, таким образом попытавшегося выманить гарнизон подальше.       — Вы вернули меня, магистр. Вернули волю и разум. Я могу решать сам.       — Если ты и в самом деле хочешь, чтобы я исполнил уговор до конца, докажи свою полезность, — на миг Велемор замер, коснувшись рукой правого виска. Очевидно, как и Патриция, чувствовал, что воронка наверху сужается и так и норовит схлопнуться, часть замерших на пороге душ выбросив обратно в мир смертных, а часть — поглотив навсегда. — Прекрати это. Их тревожит память. Заставь забыть.       Ремил отвел глаза и пожал плечами:       — В наших рядах предатель, магистр. Пока он есть, моих чар окажется мало. Рыцари послушают только вас.       Велемор колебался только миг.       — Хорошо. Его душа отправится к Вратам следующей. Они, — быстрый взгляд на пленниц, — никуда не денутся.       Патриция еще раз дернула веревки, но ничего, кроме красных следов на запястьях, не добилась. Двери закрылись за некромантом и рыцарем, особенно громко ударившись друг о друга, и Кайра сразу почувствовала себя увереннее. Здесь по-прежнему находился оруженосец, а Патриция по-прежнему не могла ничем помочь, но впервые за долгое время удача наконец улыбнулась. Это просто оруженосец. Он один. Пожалуй, именно сейчас у них обеих был хороший шанс.       Она метнулась в сторону не глядя. Ее так учили — сначала уйди на безопасное расстояние. Рассмотри противника. Оцени его силы и свои. Прими решение: бежать или сражаться. Все это, разумеется, за секунды — и сейчас бежать было нельзя, а безопасного расстояния не было и в помине.       Мертвец дернулся, одним быстрым движением развернув корпус и голову, и тут же потянулся за коротким мечом в ножнах. Кайра отвела назад руку с зажатым в ней кинжалом — верилось, по-прежнему верилось, что такая мера сработает. Да и что оставалось? Смирно ждать, когда вернется Велемор, противопоставить которому уж точно нечего?       Брошенный клинок по самую рукоять вошел мертвецу в горло куда-то под самым подбородком, и в этот же момент тварь бросилась вперед. Расстояние между ними в момент сократилось вдвое. А потом — и это, наверно, осталось одним из самых жутких воспоминаний Кайры за всю ее жизнь — мертвец остановился, схватил мешающую рукоять и, словно нарочно провернув вокруг оси, одним рывком вытащил окровавленное лезвие. Отшвырнул на пол. По одежде из раны вяло потекла бурая кровь, а сама рана напоминала теперь работу неопытного палача, не рассчитавшего сил и лишь наполовину приведшего приговор в исполнение.       Кайра вскрикнула, попятилась, суматошно оглядываясь по сторонам. Нет, ни меча, ни еще одного кинжала поблизости не было — как же глупо она потратила свою возможность! — а Патриция все еще пыталась избавиться от пут на руках.       Мертвец снова рванулся к ней. Кайра вскрикнула, когда меч вонзился между плит пола ровно в то место, где она стояла секунду назад, еще раз отшатнулась — и почувствовала за спиной холодную стену. Руки дрогнули. Отступать было некуда.       Тварь оскалилась, одним сильным движением вновь вскинув оружие, и, продолжая забрызгивать кровью пол, шагнула к ней — и вдруг заголосила, выпустила рукоять и вцепилась когтистыми пальцами в лицо. Долей мгновения раньше откуда-то сверху полетели осколки стекла и посыпались на мертвеца красновато-черным дождем угли, а спустя еще миг из разбитого окна вниз спрыгнул эльф.       Секундного замешательства мертвеца хватило, чтобы двумя точными ударами заставить его отступить; на третий и без того неживое тело, дернувшись, рухнуло на плиты, и откатилась в сторону голова.       — Мартериар.       Тот только сосредоточенно кивнул, опускаясь на колени рядом с Патрицией и пытаясь распутать узлы на ее руках — слишком крепко они прижимались к коже запястий.       — Я сама дальше, — нервно отмахнулась Патриция, когда один из узлов все-таки поддался. — Что теперь?       — Теперь, — начал было Мартериар, прислушиваясь к доносящемуся из разбитого окна гулу голосов, но мысли не продолжил. Там, во дворе, куда скатился колокол, должно быть, собрался весь гарнизон — план удался даже в большей степени, чем можно было рассчитывать.       — Мартериар, — сорванным шепотом повторила Кайра, дрожащими руками отводя пряди с бледного лица и встречаясь глазами с рыцарем. — Мартериар.       И, крепко зажмурившись и пытаясь не расплакаться, порывисто обняла его, уткнувшись лицом в плечо, замерла так, мелко дрожа от пережитого потрясения — и тихим шепотом поблагодарила Заступников, когда почувствовала, как он легко коснулся рукой ее растрепанных волос. Он здесь. Ей не кажется.       Она прекрасно понимала, что устала — устала быть жрицей и наставницей, устала быть всегда уверенным лидером. И как же просто оказалось почувствовать себя защищенной сейчас даже несмотря на так и не исчезнувшую опасность.       — Тише, — произнес Мартериар, рассеянно перебирая пряди и отводя их ей за ухо. — Все в порядке.       Кайра только крепче зажмурилась, продолжая беззвучно всхлипывать. Не в порядке. Не в том обычном порядке, к которому она привыкла за последний год. Сейчас она не одна. Не брошена один на один с очередной неразрешимой задачей — и от этого осознания становилось теплее.       — Нежности свои заканчивайте, — проворчала Патриция, окончательно избавляясь от веревки и поднимаясь на ноги. — Я тут больше оставаться не намерена и вам не позволю.       Кайра вздрогнула, отстранилась и смущенно отвела взгляд. Что ж, пожалуй, ее порыв и в самом деле был неуместным и несвоевременным — явно стоило сейчас думать о возможности выбраться отсюда живыми больше, чем о чем-либо другом.       — Значит, ты убил его? — поинтересовалась Патриция, наклонившись над обезглавленным трупом. — Я про что: это надежно?       Матрериар с некоторым сомнением пожал плечами.       — Он в полном порядке, — после короткого молчания сообщил он. — Помнишь того рыцаря, которого мы нашли на дороге? Я видел его здесь — как видишь, много времени на возвращение ему не потребовалось. Так что чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.       — Уйдем куда? — Кайра подняла глаза и осмотрелась по сторонам. — Ты выманил их отсюда, но теперь они оказались у нас на пути. Я тебе благодарна, но…       Она не закончила, потому что Мартериар поднял руку в предостерегающем жесте — откуда-то с лестницы за дверями раздались приглушенные голоса.       — Уходим. Сейчас же.       Он за руку потянул Кайру в сторону дверей в другом конце подвала — тех самых странных и зловещих дверей — и жестом позвал за собой Патрицию. Кайра взволнованно огляделась по сторонам, но спорить не стала. Мартериар знал об этом месте больше нее хотя бы потому, что гораздо чаще бывал здесь.       Патриция за ними не последовала. Колени словно налились свинцом, а ноги по самые лодыжки как будто потонули в чем-то вязком, не давая сделать шаг. Эльфийка вздрогнула и подняла голову — кто-то, казалось, заставил ее взглянуть наверх против ее собственной воли, а между тем взгляду ее открылся только сводчатый потолок. А там, над ними, под потолком занимающего два этажа зала, по-прежнему крутилась…       Воронка.       — Нам надо, — начала оруженосец непривычно взволнованным голосом. Помолчала. Прокашлялась. — Нам надо избавиться от алтаря.       Мартериар обернулся к ней, остановилась и Кайра. Патриция еще немного помолчала, а потом закончила мысль, глядя рыцарю в глаза и надеясь, что лишних вопросов он задавать не будет:       — Остаток воронки держится на нем.       Мартериар и Кайра переглянулись.       — Мы ничего не можем сделать, — возразил Мартериар. — Колонны подточены темным колдовством, но и только. Если ты хочешь сбить их…       Патриция повела плечами и взлохматила волосы. Она хотела только одного — убраться отсюда подальше прямо сейчас, забыв не только про алтарь, но и про все на свете, но прекрасно понимала, что некая сила не даст ей уйти, пока оруженосец не выполнит условий. И сейчас было проще выдать желания Безликого за свои. Открытие правды не только встревожит ее спутников, но и отнимет драгоценное время.       — Я… Дайте минутку.       Она сделала несколько шагов назад и коснулась рукой ближней колонны, у основания действительно словно подточенной чем-то черновато-нездешним, во всяком случае, так казалось. Камень под ладонью был холодным, но ничего не происходило.       — Итак: я тут, а ты действуешь, — едва слышно прошептала она Лиру, повернув голову и заставив растрепанные черные пряди упасть так, чтобы ни Кайра, ни Мартериар не заметили движений губ. — Уснул там, что ли? Давай, дурак, делай, как собирался, или я пошла отсюда.       Неясный гул голосов от дверей с лестницей наверх сменился вполне четкими фразами — Велемор выговаривал Ремилу что-то про подосланных мерзавцев. Они были близко. Очень близко. Сколько пройдет до того, как сюда ворвется некромант со всей своей свитой и все усилия по освобождению пойдут псу под хвост?       — Отойдите, — мотнула головой Патриция. — Отойдите к дверям.       Кайра вцепилась рыцарю чуть выше локтя, убеждая просто послушаться и не задавать вопросов, и первая шагнула вниз, к сквозящим холодом и тьмой деревянным створам. Что бы за ними ни скрывалось…       В центре подвала, у алтаря, шевельнулось и заскребло руками по плитам пола обезглавленное тело, Патриция почти увидела, как с той стороны дверей Велемор протянул руку, чтобы распахнуть их, а потом бесконечная тьма, никогда не знавшая света, сомкнулась вокруг, собралась в комок, бросилась к пылающим ладоням — и оглушительным грохотом отозвалась под потолком. Колени подогнулись, а горячие руки уперлись во вздрогнувший пол. Сверху сорвался исполинских размеров обломок, впившийся в каменные плиты совсем рядом, разбежались трещины; еще один — такой же — рухнул поблизости от алтаря и придавил бьющееся в конвульсиях тело мертвеца. Патриция закашлалась, шумно вдохнула и метнулась к уводящей вниз лестнице, хотя перед глазами все еще шли черные пятна и все отчаянно кружилось.       На верхней ступени предательски подвернулась лодыжка, оруженосец вскрикнула, потеряла равновесие — и тут же поняла, что упасть ей не дали. Мартериар снова поставил ее на ноги и потащил за собой в темноту за распахнутыми створами. Кайра уже стояла в начале тоннеля с низким потолком.       С надрывным стоном падающих камней надломилась одна из колонн, по стенам и полу побежали трещины. Патриция обернулась и встретилась с пылающим ненавистью взглядом Велемора за миг до того, как за ней и Мартериаром захлопнулась створка двери, а снаружи вход в тоннель закрыло крупным валуном. Посыпались сверху обломки поменьше.