Спасти

      — Сиди смирно, — предупредила Кайра, принимаясь осторожно наносить жгучую мазь на едва переставшие кровоточить рваные следы когтей.       — Я могу сам, — отозвался Мартериар, но руку не отнял.       — Я знаю, — кивнула Кайра. — Просто позволь мне, ладно?       Она продолжала осторожными движениями распределять по его плечу мазь, в первые секунды почти обжигающую кожу и остро пахнущую травами, а Мартериар свободной рукой перебирал ее еще влажные волосы. Потребовалось немало усилий, чтобы вымыть из них песок и ил со дна ручья, но, к счастью, для Кайры самым мрачным итогом прошедшей ночи осталось именно это — благодаря вмешательству Ташки и ее колдовским микстурам Кайре не грозили последствия ни принудительного купания в холодном ручье, ни почти состоявшегося заговора утопленницы. На Мартериара Ташка только плечами пожала — нет, на когтях яда не было; да, будет болеть, но от этого же не помирают, так чего еще надо? Даже жгучая мазь была больше для успокоения Кайры — Ташка была искренне уверена, что раны можно просто промыть и забинтовать, но если ей так хотелось колдовское средство, что ж. Ташка никогда никого не учила, как жить, и Кайра была благодарна, что ни она, ни Мартериар не стали настаивать на своем. Может быть, Мартериар бы и впрямь без всего этого обошелся. Но в том, чтобы от мази жгло кончики пальцев, в том, чтобы своими руками отмерять бинт, чтобы одну за одной осмотреть все оставшиеся после минувшей ночи травмы — от мелких уколов, по размеру и глубине сравнимых со следом кошачьего зуба, до болезненных рваных ран, — в этом было что-то очень ей нужное. Этого было недостаточно, чтобы искупить случившееся, но достаточно, чтобы его пережить.       Кайра закрепила бинт у самого локтя, убедившись, что предплечье перемотано качественно, подняла взгляд к лицу Мартериара, а потом опустила глаза на следы когтей на груди. Осторожно прикоснулась кончиками пальцев к небольшому белесому шраму как раз на том месте, где на орденской броне должен был бы располагаться церковный шеврон, и рвано вздохнула — все верно, именно сюда почти год назад попала стрела, смазанная так тривиально церковным ядом-проклятием. У Заступников, если это было их рук дело, определенно имелось чувство юмора — такое искалеченное и дурное, какое только может быть у духов, которые ни Бездны не понимают в своих последователях.       — Прости меня. Я тогда даже не…       — Ты тогда и не могла ничего сделать. И я не мог, и никто не мог.       Беспомощный в старых сожалениях разговор повторялся уже третий раз за это утро.       — Я спрашивал об этом у Ховарда. Он сказал, что как только яд попадает в кровь, исход предрешен, потому что это не столько обычная отрава, к которой можно подобрать противоядие, сколько колдовство, которое сложно вылечить даже другим колдовством.       Кайра замотала головой.       — Значит я должна была сделать что-нибудь, чтобы яд не попал. Ты был моим подчиненным, и я была обязана…       — Не была, потому что тогда уже не был, — рассудительно перебил Мартериар. — Это было… Ты простишь меня, если я скажу, что это было словно в другой жизни? Слишком давно, чтобы из-за этого горевать.       — Я пыталась так себе говорить, — Кайра снова взялась за мазь. — И у меня даже почти получилось. А теперь ты делаешь так, что я снова возвращаюсь в тот день — тогда ты закрыл собой Патрицию, а сегодня меня.       — Это был единственный способ тебя защитить.       Она затрясла головой.       — Я знаю, и от этого стократ хуже. Я хочу от тебя обещание: никогда больше собой не рискуй.       Мартериар пожал плечами.       — Я не могу этого обещать.       — Так и знала.       Вздохнула наигранно, лицо состроила театрально скорбное с обиженно поджатыми губами — Мартериар тихо рассмеялся, а потом вдруг посерьезнел:       — Ты меня защищаешь.       Не предположение, не вопрос, не открытие, не укор — знание, для которого наконец нашлись слова.       — Да, — Кайра встретилась с ним взглядом. — И мне стоило начать гораздо раньше. Теперь у меня нет солдат, которые ловили бы каждое мое слово, нет власти карать и миловать, так что я могу не очень-то и много, но теперь за мной не смотрят Верховные, так что, как я думала, что-то все-таки могу. Но эта ночь…       — Не вини себя, — Мартериар вздрогнул, когда мазь легла на длинный глубокий порез. — Все утопленницы колдуют, а эта еще и при жизни была ведьмой. У таких всегда сильные чары, и никто не осудит их жертв.       — Но ты-то смог сопротивляться! — Кайра всплеснула руками. — Ты был в себе достаточно, чтобы почти ее убить, когда мы с Лотмиром уже не могли двинуться! Если бы не то заклинание…       — Орден не может отнять у меня то, чему обучил, — беспечно начал Мартериар, а потом покачал головой. — А еще я смотрел ей в глаза и думал только о том, что действительно боюсь посмертия, даже если совершенно не помню, какое оно. Если бы не это… кто знает.       Кайра зажмурилась. Он, пожалуй, единственный из них действительно в полной мере понимал, чем рискует — и все равно решил встать между ней и утопленницей, да что там, он все равно выбрал защищать едва знакомого нечистого на руку мальчишку. Патриция бы назвала это глупостью?       — А Лотмир? Он правильно увидел? Ты правда хотел его утопить?       — Один из способов избавиться от утопленницы — просто дать ей то, что она хочет, и если бы я об этом вспомнил, когда доставал из воды тебя… Я не знаю, отдать ей Лотмира в обмен на твою безопасность наверняка показалось бы особенно…       — Мартериар?       — Было бы приятно чуток подержать его под водой, чтобы испугался как следует, — тихо признался он. — Но едва ли от этого будет толк. Пока мы шли к его отцу, я думал, что можно было бы и вызвать его на дуэль, но он не солдат, и созвать народный суд, как у нас в провинциях, да он вчерашнее дитя. Что бы я сейчас ни сделал — все будет вопиющее самоуправство, так что давай оставим Лотмира на его семью и односельчан.       — У них наверняка есть закон, по которому община осудит убийство, — предположила Кайра. — Даже если и непреднамеренное.       — Наверняка, — вторил Мартериар. — Только я не о том. Сложно выжить на орденских поручениях, если сочувствуешь всем подряд, так что ведьму мне почти не жаль. Но Лотмир пытался использовать тебя и твое доверие, и вот за это я сделать с ним ничего не могу — все будет самосуд.       Кайра притянула его к себе и легким поцелуем коснулась лба.       — Не надо, — прошептала она. — Не марай руки, наплевать на Лотмира и его планы — они провалились. Если ты действительно хочешь сделать мне лучше, будь рядом. Живой и, желательно, невредимый.       Снова коснулась шрама, оставшегося от смертельно ранившей его стрелы.       — Почему Ховард его не вылечил? Наверняка мог.       — Сказал, что дуракам нужно напоминание, что они дураки.       Кайра скептически поджала губы. Сказала бы так и Патриция?       — Это действительно иногда полезно! Вот, смотри, — Мартериар поднял руку и продемонстрировал две белые точки у основания ладони. — Это укус пса Бездны, насекомые такие, помнишь, ядовитые, их налет до Нэртельвея доходил, сколько же лет назад это было? Думаешь, я их потом пытался еще хоть раз в руки взять?       — А этот? — Кайра указала на едва заметные побелевшие от времени следы на костяшках пальцев.       — Это я в отрочестве решил, что чтобы стать колдуном, достаточно руку в огонь опустить. Очень быстро и очень надолго понял, где ошибка.       — А этот?       Кайра указала на очевидно достаточно недавний шрам поперек ладони — он выглядел так, как будто края раны неумело сшивали. К ее удивлению, Мартериар замялся.       — Это я сам себе. Когда Ховард сказал, что вернул меня к жизни, я ему, разумеется, не поверил. Да и кто на моем месте бы принял такие слова на веру? Я совершенно себя не чувствовал, так что схватил один из его ритуальных кинжалов, и…       Кайра вздрогнула.       — А это-то он почему не вылечил?       — Сказал, что чем больше у дураков напоминаний, что они дураки, тем лучше.

***

      С Шатаалем распрощались тихо. Уехали следующим ранним утром, и в общем зале постоялого двора им встретилась только Джерия, спавшая на один глаз и лениво оттиравшая уже чистый край стола. Она сонно им кивнула, буркнула нечленораздельное прощание и медленно хлопнула Кайру по плечу — не то обдумывала несказанное, не то пыталась вполне открыть глаза.       Сделали крюк по деревне. Придержали коней у мельницы, на которой уже начиналась работа, спешились. Помедлили. Не слишком-то и хотелось с ним видеться, да и на прощание ничего теплого было не подобрать, но оба, переглянувшись, уверились, что разговор с Лотмиром нужен, даже если выльется всего в не самую приятную пару минут.       Лотмир был им взаимно не слишком-то рад. Он вышел к калитке, да так там и остановился, покачиваясь с носка на пятку, сунув руки в карманы и нахохлившись. Прятал глаза — в сторону Кайры даже не смотрел, а на Мартериара бросил всего пару взглядов, да и те скользнули не выше плеч. Даже если это было главным образом из-за обещания Велье, Кайре хотелось думать, что ему хоть немного совестно перед ними обоими.       — Чего тебе? — буркнул он, сверля взглядом столбик забора слева от себя. — Я думал, коль ты вчера на сбор старших не явился, то и сказать тебе нечего.       Предшествующим днем старейшина — все-таки у них был старейшина, — действительно посылал за ними, но и Мартериар, твердо решивший не вмешиваться в здешнее правосудие, и сама Кайра, в тот час едва примерившаяся вздремнуть после сложной ночи, предпочли остаться в стороне. Что решили сельчане с Лотмиром делать — и решили ли — они тоже условились не спрашивать.       — Если тебе не нравится дома, не обязательно было сбегать вот так, — прямо начал Мартериар. — Есть много куда менее безрассудных способов повидать мир, чем сманивать одиноких женщин куда глаза глядят. Займись торговлей или вступи в стражу. И торговцы, и солдаты порой путешествуют.       — И рыцари, — кисло отозвался Лотмир. — Им-то, наверно, вообще хорошо, то-то тебе потребовалось умереть, чтобы уйти.       Кайра пересмотрела давешнее желание поставить его на колени на острую гальку в темный угол. Вот еще, искать ему и гальку, и угол…       — А ты вчера вполне мог умереть за просто так, — тихо перебила Кайра. — Тебе б одуматься, да поздно.       Лотмир вздрогнул, обхватил себя руками, глаза его забегали.       — Обещание Велье, да? — верно истолковала его беспокойство Кайра. — Ничего страшного — не ты же со мной заговорил, стало быть, уговор соблюден. Я лишь хочу, чтобы ты знал: ты действительно показался мне очень славным юношей, пусть и навязчивым, пусть и резким, и я действительно очень рада была твоей компании — да только этот Лотмир действительно умер в моих глазах в эту ночь. Убийца и обманщик, стоящий передо мной сейчас… я его не знаю, и, смею думать, его не знают ни семья, ни односельчане. Посему, если здешний суд предложит тебе выбрать кару, соглашался бы ты на изгнание.       Лотмир скорчил рожу — точь-в-точь шкодливое дитя, которого пытается воспитать нудная старая бабка.       — Что, при следующей встрече проверите? — он нарочито показательно обернулся к Мартериару. — Хватит твоей долгой эльфийской памяти на мелочь вроде меня?       — Если кто из нас друг друга и не вспомнит, это будешь ты. Может пройти много лет и многое может случиться, но проверять тебя — ни за что.       Лотмир скрестил на груди руки и снова посерьезнел. Теперь, будучи впервые с их встречи наиболее собой, он, пожалуй, действительно был похож на людей, каких на границах эльфийских княжеств приходилось встречать в избытке — во взгляде смешались и вызов, и превосходство, и обида, и почти трепет. Такие и впрямь не любят чужаков лишь потому, что они чужаки, да вместе с тем почти болезненно стремятся к новому лишь затем, чтобы вновь его отвергнуть.       — У меня не будет про вас истории, но я вспомню, — пообещал он. — Вы оба меня за дитя неразумное держите даже сейчас, и я очень зол буду на вас обоих, если это и через много лет не изменится, когда вы вдруг вздумаете объявиться такими же, а я к тому времени окажусь старым дедом.       — Ворчишь ты уже неплохо, — усмехнулась Кайра. — Продолжай, и увидишь результат раньше, чем думаешь.       — Подумай над тем, что я сказал, — Мартериар взглянул Лотмиру прямо в лицо, да тот не осмелился удержать взгляд. — Подумай над тем, что сказала Кайра. И, если будут милостивы Заступники, мы с тобой никогда больше не встретимся. Прощай.       Кайра прислушивалась те несколько секунд, что они возвращались к лошадям, а Лотмир продолжал стоять у калитки. Кайра еще надеясь, что ее острого эльфийского слуха хватит, чтобы уловить даже самое тихое извинение, через силу брошенное им вслед, даже самую робкую, самую замятую благодарность — но их так и не последовало. Выходило, что и она, и Мартериар еще раз потревожились о том, кто совершенно не нуждался ни в их советах, ни в их беспокойстве.       Наверно, дуракам действительно нужны напоминания.

***

      Вольные земли не были похожи на Шатааль. Кайре и Мартериару потребовалось несколько дней, чтобы миновать разрозненные города-государства, пока они не добрались до нужного, название которого для Кайры давно смешалось с прочим шумом здешних названий городов, деревень, владений, рек, озер, ручьев, холмов, равнин. Город оказался мрачный, крикливый, с высокими стенами, острыми крышами под низким небом и тесно ютящимися небогатыми домами.       — Набрось капюшон, — тихо посоветовал ей Мартериар, когда они проезжали ворота. — И никому не признавайся, что эльфийка. Разговор выйдет бессмысленный, а закончиться может нехорошо. Мы здесь только ради Патриции.       И тоже надвинул капюшон, встретившись глазами с парой стражников, которые, впрочем, ничего не предприняли.       Плутали долго. Город жил все эти годы жизнью быстрой, подвижной, человеческой, дома возводили, разбирали, надстраивали, переделывали, меняли вывески, красили двери и пороги, переносили заборы, и Мартериар некоторых улиц попросту не узнавал, а для Кайры они и вовсе слились в общую сумятицу. Стало проще лишь в бедных кварталах — здесь не стремились селиться новые обитатели, а старые не спешили изменять то, к чему привыкли, так что среди ветшающего однообразия Мартериар без труда нашел нужные ориентиры, а Кайра, наконец, запомнила хоть часть пути.       — Нижний ярус города, — Мартериар огляделся на перекрестке — здесь бедная, но еще приличная улица опасно граничила с трущобами. — От прилавков с рыбой вторая улица вниз, по ней третий поворот — и до конца. Так она говорила.       И пусть прилавки с рыбой давно переставили, место это он помнил достаточно хорошо и без них. И все-таки Кайре казалось, что лишнее подтверждение не не было для него слишком лишним. Даже если Патриция не ждала его сейчас, она ждала раньше — и этого было достаточно, чтобы не счесть себя непрошенным гостем из забытого прошлого и не повернуть назад.       Тупик в конце третьего поворота изменился сильнее, чем ожидал Мартериар. Из трех одноэтажных домиков, притиснутых вплотную друг к другу между домами повыше, осталось только два — на месте третьего чернело пожарище. Еще один дом показался пустым и даже заброшенным, дверь его была приоткрыта и висела на одной петле, оконную раму вынули, часть крыши сгорела вместе с соседним домом. Кайра тихо ахнула, прижала руки к лицу, но Мартериар отрицательно покачал головой:       — Вот ее дом.       И указал на третий, тоже бедный и неприглядный, но уцелевший и очевидно жилой — больше, у него совсем недавно латали крыльцо. Кайра смотрела, как Мартериар поднимается по ступеням и стучит в дверь — наверно, так же, как почти пять лет назад, когда, собираясь возвращаться в эльфийские княжества вместе с посольской делегацией, перед самым отъездом наведался сюда и, заранее готовый к отказу, предложил Патриции поехать с ним. Кайра впервые усомнилась в том, что об этом решении говорила сама Патриция — отсюда было причин уехать куда больше, чем просто кому-то назло.       Дверь открылась почти сразу, но вместо бойкой растрепанной Патриции осторожно выглянула наружу опрятная женщина в большой шали.       — Леди Элла, — признал ее Мартериар. — Позовите сестру.       — Духи всемогущие! — тихо всплеснула руками она, глядя на Мартериара круглыми глазами. — Она сказала, ты…       Отрицательно покачала головой.       — Не позову. Уехала.       — Уехала? — растерялся Мартериар. — Куда уехала? Когда?       — Четыре дня прошло. Она как по тебе убиваться закончила, так и засобиралась, да с места долго сняться не могла, то одно, то другое. А четыре дня назад утром нас с матушкой растормошила, да сказала, мол, все, в путь. Договоренность у нее там с ведьмой какой. В городе вашем эльфийском, который она и назвать-то не может.       — Нэртельвей? — подсказала Кайра, делая шаг на первую ступень крыльца.       Элла кивнула, Мартериар потер переносицу.       — Что ей было там нужно? Что за ведьма?       — Ей обещали тебя увидеть, а с горя за что только не ухватишься. Патси письма оставила, которые от нее получала — я не читаю, но ты умеешь, я их отдам, если пообещаешь ее найти. Не надо ей ведьмы, раз уж ты сам здесь.       — Даем слово, — кивнула Кайра. — Если выехать прямо сейчас, застанем ее еще там.       — Никогда не вернемся в Нэртельвей, значит, — усмехнулся Мартериар, когда Элла ушла за письмами.       Кайра потерла виски. У Заступников действительно так себе было с чувством юмора.