Спасти

      Погреб оказался темным и тесным, Кайру колотила крупная дрожь, она без сил опустилась на ящик в углу, глядя, как Лотмир, тоже дрожа с головы до ног, находит и зажигает свечу. В ее теплом свете еще четче обозначились разводы крови на одежде Мартериара, Кайра почувствовала, как от одного только взгляда на них у нее кружится голова.       — Это просто царапины, — повторил он тихо, мягко, успокаивающе. — Поверхностные царапины. Такие болят и проходят, вот и все. Я знаю, как ощущается, когда не так.       — В тот раз ты тоже говорил, что это царапина, — откликнулась она и едва узнала собственный срывающийся голос. — И может быть это действительно была царапина, только она не прошла. Надо… надо немедленно идти в деревню, давай всех разбудим, найдем целителей, должен же быть кто-то, кто…       Мартериар осторожно перехватил ее руку.       — Я потом сам перевяжу, этого хватит. Надо первым делом решить с утопленницей. Лотмир? Твоя подруга, я прав?       Тот поерзал на ящике напротив.       — Моя подруга, — нехотя подтвердил он. — Она утонула, а теперь… беспокоит меня. Возвращается вот так по ночам, приходит сюда — я летом здесь иногда ночевал — или к дому, и смотрит в мои окна. Вчера смотрела еще, а в ночь на сегодня внутрь полезла.       — Это уже не совсем она, — покачал головой Мартериар. — Это, как сам наверно догадываешься, ее труп, захваченный духом.       Лотмир вскочил.       — Нет, она! Она меня добивается! Она продолжает приходить именно ко мне, она всегда знает, где я, она рычит ночью, если я днем с какой девкой гулял — может такое дух, а? Может?       Кайра наконец отвлеклась от созерцания бурых пятен на куртке Мартериара.       — Дух мог получить ее память, — тихо пояснила она. Неправильно ощущались эти слова, кисло, будто снова вернулась она в храм и снова поймана была в коридоре любопытной послушницей. — Либо сам, если очень удачливый и нашел тело почти сразу после смерти, либо с ее помощью, если она сама его при жизни к себе привязала, так иногда делают ве…       Лотмир вскрикнул.       — Да-да-да, ведьмой была, ведьмой, но вы — никому! Проезжей ведьмой, не здешней, отец не велел с ней водиться, а она говорила, что наплевать, все равно всегда вместе будем. А я соглашался. Но я ж не думал…       — Ты сказал об этом Ташке? — перебил Мартериар. — Ты сказал, что погибшая — колдунья?       — А ты уже и про Ташку понял, — скривился Лотмир. — Нет, не сказал. Ташка ведьма здешняя, потомственная, а это странствующая, такие что кошка с собакой. А ну как Ташка вовсе отказалась бы мне помогать?       — Ташка не смогла помочь, потому что думала, что изгоняет простого духа, которого можно изгнать. Почему эта девушка приходит к тебе? Ты ее утопил? Честно, Лотмир, иначе мы просто уйдем.       Кайра закрыла глаза. Знала, что Мартериар все равно не оставит его, напуганного, один на один с нежитью, даже соври сейчас Лотмир десять раз кряду самую невероятную чушь. Но угроза сработала.       — Не топил! Чем хочешь клянусь, не топил! — заголосил он. — Невеста это моя была. Мы удрать собирались, потому что она не нравилась отцу, а мне не нравилось здесь. Мы по ночам тут на мельнице виделись, а две дюжины дней назад… это случайно вышло. Я не хотел дурного. Мы веселились там, на берегу, над колесом — Лотмир махнул рукой куда-то за спину, в сторону искусственного возвышения, с которого на колесо скатывалась вода. — Она оступилась. Упала в воду, головой о лопасть ударилась. Ночь была, темно, я испугался, и ничего не видно, и на помощь не позвать, отец же мне запретил с ней знаться, и вслед за ней не нырнуть, я-то в утопленники не тороплюсь. Она не выбралась. Я потом ручей обошел как мог далеко, ее не нашел… а потом она стала ко мне приходить. Стояла и смотрела обычно, и даже на Ташку не злилась, когда та свое колдовство делала. Рычала, когда я с девками гулял, да продолжала стоять, а вчера, когда я договорился Кайре, вроде как, выкуп отправить… она точно взбесилась! Чуть окна не высадила! И дождь еще этот! Она в бурю да в грозу и так из ручья выходила!       — Ты дал ей клятву, что всегда будешь с ней, — пожал плечами Мартериар. — И она, стало быть, даже озаботилась специальным духом на случай, если умрет первая. И духу не понравилось, что ты не держишь обещание.       — Погоди-ка, Лотмир, — подала голос Кайра. — Если у тебя была невеста, которую ты, наверно, любил, и если ее не стало всего за несколько дней до нашей встречи, то зачем ты стал добиваться меня?       — Мне все еще здесь не нравится, — Лотмир обернулся к Кайре. — А ты тоже наверняка не понравишься моему отцу, у него зуб на эльфов, так что с тобой тоже можно было бы сбежать. Одному страшно и глупо, а ты и сама хорошенькая, даром, что эльфийка, это если на уши не смотреть, то и незаметно почти. Только ты во мне и так дитя глупое видишь, а уж когда ты появился, — Лотмир перевел взгляд обратно к Мартериару. — Тогда мой план совсем рассыпался.       Кайра поджала губы, выпрямила спину и отвернулась с сильным желанием не сказать ему больше ни слова за весь остаток его человеческой жизни.       — И все это, к слову, из-за тебя! — продолжил он, глядя Мартериару в глаза. — Она б по мою душу не пошла, если б я Кайре выкуп не отправил. А я б не отправил, если б не ты со своими венками — я ж вас на день всего оставил, а вы сразу…       — Венками? — пересилила себя Кайра.       Лотмир вздохнул и снова обернулся к ней.       — Тебя мать совсем ничему не учила? Нельзя принимать венок от того, кого не любишь. Нельзя открывать сердце тому, с кем не готова отныне и в посмертие. То есть принимая от кого-то венок…       — Наши венки — это просто вен… — возмутилась Кайра.       — Здесь нечисто чуть менее, чем все, — сухо заключил Мартериар. — Надо бы побеседовать с твоим отцом. Хвала Заступнице, я тоже вижу в тебе только глупое дитя. Радуйся.       Лотмир глубоко вдохнул, поднял руку, энергично указывая в сторону колеса — а потом шумно выдохнул и опустился обратно на ящик.       — Плевать мне, что ты где видишь. Убери… эту. Мне плевать, что вы оба думаете про меня, но ее убери. Ты если не врал и правда эльфийский рыцарь, то действительно можешь, у наших-то стражников колени за сто шагов подломятся. У нас тихое место. Воры — да, дебоширы — бывает, но ни убийц, ни их живых покойников. Тебя совесть не заест, если ты ее вот так оставишь, а она потом сожрет всех?       — Никаких всех, — заверил его Мартериар. — Она не бросится на них, если близко не соваться и не быть тебе интересным. Ей нужен только ты.       — Значит, надо с ней решать прежде, чем она сожрет меня!       — Не сожрет она тебя, — холодно перебила Кайра. — Ей не надо. Она будет ждать, пока ты не устанешь и не отчаешься достаточно, чтобы добровольно броситься в воду вслед за ней. Они все так делают. Тогда вы снова будете всегда вместе — в некотором роде, это единственный способ сдержать обещание, который для нее еще возможен.       Лотмир всплеснул руками.       — И вы оба это просто так позволите? Что, мертвый мертвому — сразу друг?       В густой темноте погреба, разведенной только светом маленькой свечи, под шум ветра и грохот бури снаружи, шутка не показалась шуткой, даже если ею и была. Кайра впервые за долгое время всей душой захотела поставить одного конкретного юнца на колени на острую гальку в темный угол, как провинившегося послушника, но Мартериар ее опередил, отвесив Лотмиру предостерегающий подзатыльник здоровой рукой.       — Будто собирался я тебя бросать. Но и сделать что-либо не так просто. Изгонять утопленников мало толку, а без хорошего колдуна и вовсе бесполезно, так что нам остается только обезглавить и закопать голову по одну сторону ручья, тело — по другую, — Лотмир дернулся, Мартериар пожал плечами. — Другое дело, что открыто идти против ей подобных можно только в хорошей броне. Ты мог не заметить, но чем больше разлагается тело, тем больше когтей и шипов нарастает на руках, просто на костях, минуя пальцы.       Повел рукой, демонстрируя, как легко и в каком количестве когти пробили куртку на груди, рукаве и боку, и Кайра чуть выдохнула — кажется, кровь остановилась, пятна перестали расти.       — Без брони и колдуна остается только напасть неожиданно и успеть обезглавить прежде, чем она поймет, что случилось. Я смогу это сделать только если кто-нибудь отвлечет ее на себя. Ты и пойдешь.       — Это безумие! — ужаснулся Лотмир.       — Ни за что! — воскликнула Кайра.       Мартериар удивленно поднял брови.       — Она не станет защищаться только от Лотмира, но — посмотри! — у него рука не поднимется.       — Мартериар, — умоляюще простонала Кайра, хватая его за запястье. — Не надо, не ходи к ней, не рискуй, она тебя уже цапнула, все, хватит, вдруг снова повезет меньше. Она же ведьма, вдруг она знает заклинания на крови, вдруг…       Ее все еще трясло, и уже не от холода. Кайра никогда раньше не боялась так крови, болезней и ран, она помогала в госпиталях во время чумы и после нападения мертвецов Велемора, она вышла встречать некроманта, вооруженная только своим актерским мастерством и стаканом отравленного вина. Тогда ей тоже было страшно, тогда она тоже чувствовала, как в горле колотится сердце и дрожит голос, но сейчас, стоило только лишний раз глянуть на кровавые пятна, напомнить себе, что Мартериар сию секунду здесь и ему сию секунду больно, как с периферии зрения начинала подступать обморочная чернота. Про погребальный костер, который она однажды уже видела, думать себе запретила. Настоящие обмороки им были без надобности.       — Я не готова снова ждать встречи в посмертии.       Мартериар осторожно провел рукой по ее волосам.       — С утопленницей надо что-то…       — Знаю, — мягко перебила она. — С Лотмиром пойду я. Какая разница, кого ей не заметить?       С минуту оба молчали. Кайра чувствовала, что он смотрит на шрам от перчатки Велемора на ее щеке, и могла бы наверняка сказать, о чем он сейчас думает — она думала о том же бессчетное количество раз, против воли отправляя его в опасный путь без права вернуться ни с чем.       — Утопленница и так на тебя зла, — в последний раз попытался возразить Мартериар.       — А твоей крови она уже попробовала. Дай мне меч. Подождешь нас на крыльце.              Мартериар, сдаваясь, протянул ей клинок рукоятью вперед. Помедлил, когда рука Кайры, взявшаяся за ножны чуть выше, прикоснулась к его руке, и только тогда отпустил.       Берег был снова пуст — по-прежнему надрывалась гроза, по-прежнему волновался ручей, но не было видно утопленницы. Кайра подтолкнула Лотмира с крыльца, и тот понуро побрел к воде. Мартериар тронул ее за локоть.       — Будь осторожна, — попросил он. — В конце концов, ты так и не написала указ, запретивший бы мне сойти с ума, помнишь?       Лотмир не прошел еще и половины пути к берегу, как утопленница снова появилась — выскочила из воды, заставив его вскрикнуть и отшатнуться, но не напала. Так и стояла на мели у самого берега, руку к нему тянула почти нежно. Лотмир кивнул ей и, не доходя до воды пару шагов, медленно двинулся вверх по течению — точно флюгер, утопленница повернулась к нему, потеряв из поля зрения крыльцо.       Кайра чувствовала, как тяжелеют руки с мечом, как стекают за воротник капли воды, но сейчас, подкрадываясь к утопленнице и пытаясь попасть шаг в шаг с Лотмиром, ей было намного спокойнее, чем если бы она отпустила сюда Мартериара. За себя было почти не страшно. Когда Лотмир остановился, сунув руки глубоко в карманы и ссутулившись, Кайра тоже замерла, и тогда утопленница сама сделала к нему неловкий шаркающий шаг. Он стоял теперь почти у самого колеса, вынуждая утопленницу двинуться к нему вверх по течению по мелководью, и Кайра понимала, что лучше шанса не будет, что теперь можно идти прямо за ней, не боясь быть замеченной даже боковым зрением, но теперь Лотмир стоял на месте, и любой неверный шаг в темноте, любой всплеск заставил бы тварь обернуться.       И словно в ответ на эти мысли утопленница остановилась. Послышалось низкое горловое ворчание, Кайра замерла — и с ужасом почувствовала, как промокает ее поставленный в воду сапог. И она, и Мартериар знали, что вода может быть для твари второй кожей, но Мартериар, вне сомнения, этой ошибки бы не совершил. Утопленница взвыла, обернулась, взвилась, рявкнула, бросилась, Кайра занесла меч, замахнулась, но не видела, получилось ли хоть задеть. Мелководья оказалось достаточно, чтобы голова полностью ушла под воду, чтобы вода в ответ на возглас залила рот, чтобы заложило уши, чтобы затылок глухо ударился об илистое дно.       Возможно, стоять на крыльце все же было бы несколько лучше.       Кайра забарахталась, рванулась в сторону, закашлялась — и вдруг поняла, что ее не держат. Хотела было встать, но течение сбивало с ног, попыталась нащупать руками дно и отползти, да в холодной воде не чувствовала рук.       — Стой! — вскрикнул Лотмир, но утопленница, так и нависшая над Кайрой, покачнулась в ее сторону.       Кайра подняла голову, и в нос ударил удушающий трупный запах — лицо утопленницы было совсем близко к ее лицу, и Кайре казалось, что в темноте она может даже рассмотреть остатки слипшихся волос на лбу, угадать цвет единственного сохранившегося побелевшего глаза, прикинуть, как выглядела эта девушка в грусти и в радости, а потом пойти и утопиться вместе с ней, на спокойное прохладное дно, в тишину волн, и ждать там, ждать, пока над ручьем не взойдет месяц. И тогда можно снова выйти, потому что снаружи теперь тоже прохладно и тихо, и побродить по кромке воды, и позвать любимого, чтобы вместе с ним вернуться на родное спокойное дно. И пусть он пойдет не сразу — живые глупые и боязливые, — это не важно, она все равно будет ждать ночь за ночью и однажды дождется, потому что кто же о нем позаботится, если не она? А если кто попытается помешать им, не страшно — за свое счастье она готова бороться.       Кайра знала, что нужно встать. Оттолкнуться от дна, приподняться над холодной резвой водой, ставшей продолжением воли утопленницы — тогда и думать станет легче, и вернется страх, и снова пламенно захочется жить. Но тело было тяжелое, но подламывались руки, которыми все еще упиралась она в илистое дно, но закрывались глаза.       Они могли бы вместе остаться здесь. Было бы не так и тесно, ручей длинный — но Кайре вдруг отчаянно захотелось обосноваться подальше от мельничного колеса. Вот там, например, у излома русла, дивное дерево на холме, на него со дна наверняка хороший вид, а колесо пусть остается утопленнице. Она его нашла, так было бы справедливо — да и Кайре никогда не нравились места мрачные, места, где произошло неотмщенное, места, где до сих пор теплится обида неотвеченного злодеяния. Нет, ей не нужно было колесо; если она и собралась звать Мартериара на какое дно, то только на тихое и спокойное, в конце концов, она не желала ему зла.       Лезвие меча сверкнуло неожиданно, да ничуть ее не удивило — и с хрустом им отсеченная костлявая когтистая рука, едва отдернувшаяся от горла Кайры, тоже. Утопленница снова взревела, вскинулась — меч вонзился ей в грудь, и для живого существа это был бы конец, да только к несчастью живым существом она не была, и только завалилась в сторону, хрипя и хватаясь за лезвие. Удивление не пришло даже когда Мартериар вдруг выпустил рукоять, оставив ее торчать из тела, и подхватил Кайру на руки.       Ужас настиг ее только на берегу, когда сапоги устойчиво встали на землю. Кайра, дрожа, вцепилась Мартериару в плечи, он бегло заглянул ей в лицо, а потом мягко, но однозначно высвободился из рук.       — Там Лотмир.       И верно. Лотмир, по колено в воде, замер напротив утопленницы, а та, словно не замечая торчащего из груди меча, повела только что отрубленной и вновь возвращенной кистью и устремилась к нему. Лотмир вскрикнул, дернулся и бросился бежать.       — Стой смирно! — окликнул его Мартериар. — Тебя она не тронет!              У Кайры подкосились ноги, и Мартериар едва успел подхватить ее над землей.       — Она меня сожрет! — завопил Лотмир.       — Стой смирно! — повторил Мартериар, помогая Кайре осторожно опуститься на землю. — На тебя она не зла!       Кайра видела, как Лотмир, споткнувшись, упал, окунулся в воду с головой, снова вскочил, утопленница взвыла и большим прыжком почти вдвое сократила разделявшее их расстояние.       — Она не должна этого делать! — глухо воскликнул Мартериар, когда Кайра полулегла на землю, цепляясь пальцами за скудную прибрежную траву и пытаясь прийти в себя. — Бездна, она как будто…       — Она мстит, — подтвердила Кайра. — Я в ее мираже видела. Если ты ее не остановишь… она его убьет.       Кайра чувствовала себя будто в плотном стекле мутной от времени колдовской склянки — видно, да криво, слышно, да не все. И, как она решила много позже, это было все-таки к лучшему. Не будь она так обессилена, наверняка все-таки сошла бы с ума, как грозилась несколько дней назад, потому что только не в себе могла она смотреть, как Мартериар выдергивает Лотмира из-под чудовищных когтей — удар страшной силы пришелся по воде и обдал обоих тучей брызг, на мгновение скрыв от ее глаз, — уворачивается сам, а потом, изловчившись, выдергивает меч из ребер утопленницы и заносит его снова.       Прахом. Прахом пошел их план, и раньше немного стоивший — в конце концов, как бы она ни противилась, как бы ни искала других путей, Мартериар все равно вновь оказался лицом к лицу с тварью.       Раньше у нее на глазах утопленниц не убивали, но она быстро поняла, как эта предугадывает каждый выпад и каждое движение — вода. Ручей затруднял шаги, дождь совсем зачастил, и Кайра словно бы снова чувствовала себя сидящей на дне, и даже зажатая в пальцах трава не могла ее убедить в обратном. То же, кажется, происходило и с Лотмиром — вместо бегства вглубь безопасного берега он отступил всего на несколько шагов, поник, оперся на выступающий из воды камень и замер, склонившись к беспокойным волнам и тяжело дыша.       Кайра краем глаза видела, как Мартериар дважды промахнулся — меч всего немного не достиг горла противницы, — а потом, изловчившись, нанес длинный скользящий удар по ноге, утопленница потеряла равновесие, покачнулась, Мартериар замахнулся снова, и Кайра уже почти видела, как голова утопленницы сейчас слетит с плеч, как вдруг лезвие остановилось всего в ладони от горла твари. Та, заворчав, отступила — а Мартериар по-прежнему не двигался.       И тут Кайра, все еще с трудом дышащая под мутным дурманом колдовства, увидела опутавшие его нити заклинания. Так и есть — мертвая ведьма, вкусившая его крови, нашла способ использовать это, но даже страх за его жизнь, совсем недавно толкнувший Кайру навстречу опасности, в этот раз не помог; она видела, что Мартериар беззащитен перед своей противницей, что та вполне может все закончить за один удар шипастой руки — вот же, незащищенное горло, — но не в силах была даже сопротивляться мороку. Руки подломились, и Кайра легла на землю, уткнув лицо в сгиб локтя и чувствуя, будто все еще может упасть.       — Стой, — снова повторил Лотмир. Кайра удивительно хорошо слышала его дрожащий хриплый голос за шумом дождя. Ей сразу представились его побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в гладкую поверхность ручейного валуна. — Стой.       Рычание, низкое, угрожающее.       — Мне жаль, Велья, мне жаль. Я не хотел.       Плеск.       — Я не хотел убивать тебя.       Морок чуть ослаб — Кайра снова смогла поднять голову. Лотмир стоял на коленях перед утопленницей, вода доходила ему до груди, он смотрел наверх, в мертвое лицо на фоне черного ночного неба. Мартериар за ее спиной выронил меч и медленно опустил руку, но Кайра видела, что чары все еще действуют. Больше было все равно не двинуться.       — Я не хотел, — повторил Лотмир. — Я не думал, что ты упадешь. Ты же ведьма, ты… Я был очень зол. А ты сама виновата!       Утопленница выбросила вперед руку, но вместо того, чтобы, как ожидала Кайра, вонзить шипы и когти ему в лицо, да на этом и свершить свою не то месть, не то спасение, лишь осторожно коснулась подбородка и заставила Лотмира взглянуть на Кайру.       — Да не сделал бы я с ней того же, — пробормотал он, зажмуриваясь. — Она и не захотела б тут оставаться. Это ты только такая — ах!       Пальцы сжались всерьез.       — Я в книге твоей колдовской копался, — продолжил Лотмир чуть хриплым голосом. — Там сказано, что ты сама уйдешь, если захочешь. С тобой ни Ташка, ни эти двое не справились, так иди с миром, а?       Молчание. Кайра чувствовала, как снова нарастает морок и тяжелая муть в голове, и все четче видела, как нити колдовства оставляют Мартериара и сгущаются вокруг Лотмира. Когда Мартериар, которого они теперь не удерживали, безвольно упал на колено, Кайра решила, что для Лотмира все кончено.       — Они говорят, что это не ты, Велья, — пробормотал он. — Говорят, что ты дух в ее теле, и тогда тебя я точно не убивал, случайно или намеренно. А с ней так вышло, но и она мне зла не хотела. Мне жаль, я…       Утопленница встряхнула его, вынуждая вернуть взгляд Кайре. Лотмир зашипел от боли, поморщился — а потом глаза его широко распахнулись.       — В ней дело, да? Тогда знай: я был отвергнут. Если хочешь, я к ней более вовсе не подойду и более не позову ее с собой никуда, совсем больше не заговорю. Пусть идет своей дорогой, а ты иди своей. Этого хочешь?       Утопленница отпустила его лицо. Кивнула вдруг слишком плавно, слишком осмысленно, не ему, но Кайре, выпрямилась, выгнулась, задрав голову к небу, дернулась судорожно, да повалилась на дно мелководья и больше не двинулась — так и осталось лежать на ее месте только изуродованное водой и гниением тело. Лотмир склонил голову к груди и зажмурился.       Морок стремительно сходил на нет, но Кайра еще только села на земле, когда Мартериар уже пришел в себя достаточно, чтобы рывком подняться на ноги, преодолеть несколько шагов против течения и схватить Лотмира за ворот.       — А теперь начистоту.       — Я не хотел ее убивать, — повторил Лотмир, смиренно качая головой — мол, делай, что хочешь, теперь-то все одно. — Мы сначала действительно собирались бежать вместе, она мне действительно клялась быть рядом до посмертия и после… А потом она вдруг поладила с моими родными и все поняла. Привела меня сюда, стала кричать, что я, мол, в ней только повод для бегства вижу. Я разозлился. Я толкнул ее, я хотел, чтобы… не знаю. Дура она — попробовала бы бежать в одиночку! Но я не хотел ее убивать.       Мартериар отпустил его воротник, и Лотмир без сил осел обратно в воду.       — Ты мне солгал. Если ты знал способ… Мы могли не рисковать.       — Я до последнего не знал, чего ей надо, чтобы вот так лезть прямо в руки, — возразил Лотмир тем же тихим усталым голосом. — Я сначала думал, что она меня на дно сманить хочет, потом — что мести… Не знаешь, за Кайру когда-либо прежде заступались мертвые? Велья ведь не меня с ней не поделила. Велья посчитала, что рядом со мной она в опасности.       Он перевел взгляд на Кайру, словно в счет едва данного обещания не смея обратиться к ней прямо, но Кайра не ответила — Лотмир совершенно не стоил того, чтобы ради него надрывать голос, пытаясь с берега докричаться до середины ручья сквозь дождь и шум течения.       — Если было достаточно просто твоих слов, то тебе не обязательно было лезть к ней в воду, чтобы поговорить.       — Не хотел я с ней говорить тогда и не хотел сейчас, — Лотмир встряхнул головой, и даже это движение, кажется, далось с трудом. — Но ты Кайру когда из воды доставал, так на меня посмотрел… мне показалось, что если я что-нибудь прямо сейчас не сделаю, ты меня рядом утопишь, и дело с концом.       Кайра зажмурилась. После этой ночи ничего в ней не осталось к Лотмиру хорошего — ни дружеского расположения, ни легкой симпатии, ни даже интереса к историям, которые он мог бы об этом сложить. Сложил уже одну, чуть навсегда не заслушались. Зато вдруг защемило в груди от взгляда на тело утопленницы, колыхаемое течением у берега. Юная ведьма очевидно не смогла простить обман, так что не слишком-то и хотела видеть Лотмира на одном дне с собой, при этом, видимо, правда любила, так что от идеи сожрать, как он опасался, отказалась. Конечно, все это делала уже не она, а всего лишь дух, слишком простой для людских терзаний и оттого не сумевший уместить в себе противоречий, да пришедший в конце концов к мысли защищать не Лотмира, а от Лотмира.       — Что теперь… — подал голос Лотмир, глядя, как Кайра поднимается на ноги, — с Вельей?       — Теперь вылезай на берег, — скомандовал Мартериар. — Ты останешься здесь, пока я не провожу Кайру в тепло. А потом мы с тобой пойдем к твоему отцу, потому что это, — Мартериар кивнул на тело, — конечно, главное, но не единственное, о чем я с ним хочу поговорить. Будешь молодец, если за время моего отсутствия найдешь меч, должен быть в воде. Не со всем можно справиться, просто попросив его исчезнуть.       Когда Кайра и обнимающий ее за плечи Мартериар двинулись в сторону огней на деревенских улицах, Лотмир послушно пошел бродить по мелководью.       — И все-таки, — бросил он им вслед. — Ни в чем сегодняшнем моей вины нет. Все, что она с вами сделала, значит, что ты не был достаточно осторожен.       — Может быть, — откликнулся, не оборачиваясь, Мартериар. — А еще это значит что я слишком переживаю за малознакомых людей. Очень может быть, что стоило привязать тебя к камню в ручье и оставить так на ночь, глядишь, ты и раньше бы сказал все, что она хотела от тебя услышать.       Кайра вздохнула и уткнулась лбом ему в плечо. Она была уверена — он бы так не поступил даже сейчас, равно как и она, но все-таки Лотмир слов таких вполне заслуживал, даже если спустя пару часов Мартериар начнет искренне за них раскаиваться.