***
После разговора с Минхёком, немедля, Вонхо отправился к стене. Страж, как и всегда, был на посту и сразу задал ему забавный вопрос: — Шин Чонсок, снова ты? Не выйдет. Твоя прошлая неудача ничему не научила тебя? — старик поднялся навстречу и даже сделал шаг вперёд, тут же преграждая путь своим посохом, который переводил в горизонтальное положение. — Нет, Вы ошибаетесь. Я его сын. Хосок, — улыбка не могла сойти с лица, ведь счастье било в юноше ключом. — Ты очень похож на своего отца. Я так понимаю, тоже собираешься преодолеть стену? — А кто-то уже был там? — предпринимая попытку обойти слева, потерпел поражение, а потому второй попыткой последовал направо. Снова не вышло… «Если бы не посох…» — Никто. Никто и никогда не попадал за эту стену. Ты об этом знаешь, все об этом знают, — несмотря на возраст, двигался Страж с грацией дикой кошки, о которых юноше доводилось читать. Ещё одна попытка — новый провал. — Тогда мне стоит пойти домой? — изобразил он грустное выражение лица, хотя в голове зрел план. — Правильное решение, — кивнул и повернулся спиной Страж, когда увидел, что Хосок начал двигаться от стены в противоположную сторону. — Передавай привет отцу. В момент, когда он произносил последнее слово, резко разворачиваясь, альфа побежал к Стене, довольно легко попадая на ту сторону. Хотя он зря подумал, что легко. Уже через секунду старик оказался рядом, хотя парень даже не успел понять, как у него это получилось, и оказался оттеснённым обратно. После была очередная попытка прорыва, и тогда уже попали ему одним концом посоха в живот, прошла ещё секунда и новый удар накрыл ногу. Невольно отступая и стараясь смотреть туда, куда необходимо попасть, он всё ещё лелеял надежду прорваться. Делая шаг назад, Хосок затем разбегался, а в следующий миг уже лежал на земле после того, как получил палкой в нос. «Замечательно». Альфа удивлялся уже лишь тому, что рот не наполнился кровью после всего этого. — Уходи отсюда, — опираясь на своё орудие, проговорил непостижимый человек. Ощущая себя униженным и раздавленным, юноша всё же заставил себя встать на ноги и удалиться от места своего несовершенного преступления.***
— Я слышал, как ты вошёл… Где это ты поранился? — отец спускался со второго этажа и взирал на сына с лёгким недоумением, пока тот смачивал полотенце. — Всё в порядке, — запрокидывая голову, Хосок прикладывал к лицу влажную и холодную ткань. — Чани, да? — хмыкнул старший, заставляя сына улыбнуться. Шин Чонсок — очень заботливый родитель, но, когда рядом никого не было, любил немного над отпрыском поиздеваться. — Нет. На самом деле это был Страж, — устроился ровнее, когда старший занял место рядом. — Страж у Стены. — Вонхо, ему почти сто лет. Кажется, скоро исполнится девяносто восемь, — откровенно засмеялся единственный родственник парня. — Он видимо здорово натренировался. Правда? — смотрел тот в ответ единственный глазом, поскольку второй был закрыт импровизированным компрессом. — Скажи… А зачем ты пытался попасть за Стену? — Я могу задать тебе тот же вопрос. Никогда Вонхо не видел, чтобы отец настолько волновался. Даже не ответил, просто кивнул в сторону лестницы, и они вместе поднялись на чердак. Там было довольно пыльно, но их внимание привлекало не это, а небольшой ларец, что почти сразу пропутешествовал из рук в руки. Разглядывая его содержимое, Хосок впервые услышал историю знакомства своих родителей, а после неё задал глупейший из вопросов: — Так у меня есть омма? — прикрывая глаза, сразу переформулировал: — Я хочу сказать — он может быть жив? — Очень на это надеюсь, — вздохнул Чонсок и подал два предмета, которые были спрятаны за подкладкой. — О, та самая. Ты её перерезал? — цепочка, что удерживала принца — первое, что увидел юноша, а затем ему в руки попадала и следующая вещица. — А это тот самый цветок? — Он приносит удачу, — улыбка отца наполнилась счастьем. — В корзине было письмо, я не вскрывал его по сей день. Осторожно подхватив ветхий конверт, младший Шин достал из него, не менее ветхий, пергамент, а после вчитался в строки, что написаны были аккуратным почерком: «Мой дорогой Хосок! Запомни, что всегда желал тебе добра. У меня не было никакого желания оставлять своё дитя, но сейчас я лишь пленник обстоятельств и колдуна. Ты всегда будешь в моих мыслях, ни на день не перестану думать о нашей возможной встрече, с которой у меня есть шанс помочь. При помощи волшебной свечи, что вложена в письмо, сможешь очутиться рядом со мной. Требуется только её зажечь и думать о самом заветном, о нашей встрече, — она перенесёт, куда нужно. Я буду думать о тебе каждый день. Всегда. Твой омма.» Рядом с последней припиской он заметил тёмное и неровное пятно, в котором предположил упавшую слезу несчастного и опечаленного родителя. Поднимая взгляд на аппу, сразу задал вопрос: — У тебя есть спички? Они порылись по карманам и довольно быстро нашли необходимое, сразу запаливая фитиль. Стоило Хосоку закрыть глаза, как он ощутил странное тепло вокруг себя, а в следующий миг уже упал на небольшой поляне, припечатывая ненароком к земле омегу. Ничего умнее в голову ему не пришло, а потому спросил: — Омма? Омма, это ты?