***
Вечер шёл прекрасно. К Элу подошли Кшиштовский и Усачев, устроившись рядом и наблюдая за выступлением товарища. Хованский и половина его свиты свалили на половине концерта, оставив Кузьму, Юлика и Руслана Тушенцова. Зрители радовались. — …Напоследок хочу сказать — смотрите шире на мир вокруг и не бойтесь его менять. Среди омег есть невероятные люди, способные творить и создавать такое, что никому и не снилось. И среди альф есть те, кому природа просто сделала медвежью услугу, кто не заслуживает занимать своё положение в данной иерархии. А также самое главное. Беты, не стелитесь под альф и не отыгрывайтесь на омегах. У вас на этой планете главная задача, кто бы что не говорил — вы должны поддерживать баланс в этом празднике абсурда. Не занижайте своё значение. Не судите человека по полу или ориентации, дайте им шанс. С вами был Даня Поперечный, всем спасибо. Парень откланялся и пошёл к кулисам, сопровождаемый рёвом оваций, свистом и одобрительными выкриками.***
— Чува-а-ак, это было просто охуенно! — Эльдар быстро нашёл комика в маленькой комнатушке, которая являлась гримёркой. — Толпа до сих пор беснуется в холле, требуют тебя на бис. — Пх, не, спасибо. Хочу немного посидеть один. Голова раскалывается от шума, — Даня сидел в обшарпанном кресле, запрокинув голову на его спинку. — Ну ладно. Мы с ребятами собрались дальше двигать в Jack&Chan. Ты с нами? — Не, я наверно домой. Пора немножко протрезветь, — устало протянул рыжий, но когда увидел грустную мордашку Эли, добавил, — ну, или догоню вас чуть позже. Он подмигнул. Джарахов ухмыльнулся, махнул рукой Даниле на прощание и удалился. Парень, оставшись один, неохотно потянулся за сумкой, достал необходимые медикаменты и принял их. Видимо, они вызывают привыкание. В дверь снова постучали. — Если вы за автографами, то я распишусь лишь на ваших жопах, — откликнулся Даня, поднимаясь с насиженного места и пряча баночку обратно в потайной карман. — Нет, я не за автографом, — ответил Юлик, проходя в гримёрку и закрывая за собой дверь. — Хотел просто лично сказать, что стендап вышел действительно классным. Ты поднял те темы, на которые не решаются заикнуться многие. — Опа, кого я вижу. Ну, спасибо, наверное, — Поперечный расплылся в улыбке, хотя ему было совершенно непонятно, с какой целью этот парень прорывается к нему в каморку. — Не ждал, не ждал. Ваш хозяин разве вам позволяет самовольничать и уходить без спросу от него дальше чем на 5 метров? Недоверие проявлялось в шутках, которые могли задеть собеседника. Юлик это почувствовал. — Юра нам не хозяин, если ты об этом. Да, он не разделяет твоих позиций. Но это не значит, что мы тоже должны. — Хм-м, что ж, похвально, — Данила подошёл к гостю вплотную. — Хорошие слова. Смелые, особенно для омеги, — ехидный взгляд показывал, что он всё ещё не доверяет своему оппоненту. — Тот факт, что я омега, не делает меня слабее, — уверенно произнёс Онешко, глядя в глаза рыжего. Тот улыбнулся. — Ай-да сукин сын, схватывает всё налету, молодец, — парень протянул шатену свою раскрытую ладонь. Юлий усмехнулся и пожал её. — Юлик, ну ты там скоро? — раздался чей-то грубый бас за стеной. — Видимо тебя уже заждались, — Поперечный перевёл взгляд с парня на дверь и обратно. — Ты бы завязывал с этим. Шатен убрал руку и направился к выходу. — Тот факт, что мы пожали друг другу руки, ещё не даёт тебе право командовать мной, — улыбнулся он, последний раз глянув через плечо на комика. — Это просто совет. Я не альфа, чтобы командовать людьми, — пожал плечами рыжий и вновь уселся в своё кресло. Юлий вышел из гримёрки и его лицо стало вновь грустным, когда перед ним возвысился огромный мужик, размером 2 на 2. — Ну что, ко мне? — сиял своей жуткой улыбкой бугай, смотря на парня, словно на потенциальную жертву. — Угу, — буркнул шатен, опуская глаза и направляясь к выходу. — Эй, — мужчина схватил Онешко за руку, — если и дальше будешь весь вечер с такой кислой миной, доплаты никакой не будет. Юлик наигранно улыбнулся. Профессиональная привычка. Увы, когда ты в меньшинстве, приходится играть по чужим правилам. Оказавшись в богато обустроенной большой квартире в центре Санкт-Петербурга, парень ахнул. Вот дела, такая роскошь. Шатен было прошёл в зал и хотел осмотреть все 4 комнаты, но хозяин не позволил ему это сделать. Наглым образом он тут же в пороге придавил Юлия к стенке своей тушей и сорвал с его губ грубый, мокрый, мало приятный поцелуй. Как бы не хотел отстраниться от этого типа Онешко, он не мог этого сделать. В такие моменты Юлий искренне ненавидит природу своего пола. Каждый ёбаный раз происходит одно и то же. Однако сам омега вместо того, чтобы отсиживаться дома во время течки, решает не только избавиться от симптомов самым наибыстрейшим путём, но и подзаработать на этом. Да, это низко. Да, это грязно. Но ныне выбирать не приходиться.***
Увесистый альфа трахает его быстро и грубо, не заботясь о чужом комфорте и удовлетворении, сминая пальцами чужие бока так, что на следующий день точно останутся следы. Покорно прогибая спину, Юлик лишь издаёт хриплые крики, отсчитывая минуты до завершения этой пытки. — В чём дело, парниша? Тебе не нравится? — с толикой издёвки произнёс альфа, немного растягивая гласные. «Да кому, блять, в здравом уме понравится, когда его дерут, как какой-то кусок мяса?!» — думал про себя Онешко. Своего парнёра, блогер оставил без ответа, на что тот отреагировал усилением темпа, практически вдалбливая Юлика в кровать. По щекам парня текли горячие слёзы от боли и экстаза. Всё-таки как бы он не убеждал себя в том, что такой жёсткий секс — это просто кошмар наяву, его каменная эрекция, а также обильное количество смазки и спермы говорили об обратном. Именно поэтому Юлик презирал естество пола омеги. Это было мерзко. Очередной толчок. Протяжный стон, сорвавшийся с губ парня. Бурлящее внутри напряжение, переходившее в нечто большее, с каждым разом готовое вырваться наружу и захлестнуть своим потоком остатки сознания своего хозяина, отставив его тонуть в приятной неге. Это было прекрасно. Его плечи и шея черны от укусов и многочисленных засосов, а всё тело ломит от боли. Мужчина хватается пальцами за его волосы, оттягивая их назад настолько сильно, что Юлику приходится выгнуться, чтобы тот не выдрал клок волос. Это было ужасно. Мускулистый альфа начинает медленно посасывать соски парня, смешивая эту ласку с укусами. Немного погодя он переключается на уши, обводя их своим влажным языком и покрывая своим горячим дыханием, от чего Онешко обильно изливается прямо себе на живот. Это было прекрасно. Когда его любовник кончает, шумно втягивая воздух трепещущими ноздрями, Юлик безмолвно радуется тому, что всё это закончилось. По телу медленными волнами разливается боль и такое необходимое в этот период сексуальное удовлетворение. Парень знает, что завтра всё будет по прежнему — все будут улыбаться ему и делать вид, что совершенно не замечают уродливых меток. И в этом безумном мире это нормально, потому что именно так оно и происходит у омег от раза к разу. Вот только кто-то предпочитает скрывать и стыдиться этого. Но сейчас, бессильно сжавшись клубком на огромной кровати, подрагивая от жгучей боли и чувствуя столь желанное спокойствие, Онешко думает, что ему абсолютно похуй на чьё-либо мнение.***
Тёмная ночь сгущалась в небе. Лишь яркие фонари и вывески били в окно спальни, не давая Юлию уснуть. Он смотрел в потолок и по сторонам, думая о разном. Чаще всего в такие моменты, лёжа в чужой кровати, Онешко прокручивал в своей голове одни и те же мысли: «Зачем я это делаю? Ради денег? Кому и что я хочу доказать своим блядством? Я — сильный омега? Может, всё это блеф? Зачем я пытаюсь обыграть свою природу по-своему? Какой смысл?» и многое-многое другое. Вопросов с каждым разом становилось всё больше. Ответов не было. Юлий посмотрел на соседнюю подушку, где храпело массивное тело. «Ну и мерзость», — подумал он и аккуратно сел на край матраса. Ему хотелось убежать. Уйти отсюда, как можно скорее. Но оплата только утром, а значит, ты потратил свои силы и время в пустую. Надо ждать. Спать? Спать так и не хочется. Хочется помыться. Снаружи и внутри. Он поднялся с места, подошёл к своим вещам, что валялись на полу, и достал оттуда сигареты с зажигалкой. Также парень взял с собой штаны, дабы не стоять на открытом пространстве в одних трусах. Балкон был застеклённый, но Юлик всё равно ёжился от холода, который ветром заносило внутрь через открытое окно. Он закурил. «Они ведь были правы, назвав меня шлюхой», — рассуждал про себя шатен, всматриваясь вдаль и вслушиваясь, как пели музыканты в соседнем колодце. Он сделал ещё затяжку. «Но ведь это не помешало Поперечному пожать мне руку. Другой бы и нахуй послал, наверное». Юлик затушил окурок в пепельнице и закрыл окно. Издалека доносились обрывки песни, наполняя ночную тишину лирической музыкой. Над антеннами и проводами, мимо и насквозь. Мы с тобою, как струна с ладами, ненадолго врозь. Скоро нас опять прижмет друг к другу, возвратится звук. А пока лишь оглушающая тишина вокруг.