Riddle's foster-Prostitute

       Впервые с момента попадания в этот мир я так сильно прокололась. Видимо, какая-никакая удача, что сопутствовала мне в моих играх и планах, заставила меня расслабиться. Возможно, подсознательно я стала считать себя самой умной, ну, или что без труда сумею переиграть кого угодно, сыграть кого угодно. Вот только меня быстро вернули с небес в реальный мир. Радовало одно — ничего непоправимого не произошло, я прокололась не перед магами, у меня был небольшой шанс исправить свои косяки. Да и в целом я могла считать это крайне своевременным и хорошим уроком на будущее.        Первый месяц Риддлы меня практически не трогали. Я чаще сидела в своей комнате или совершала небольшие прогулки по их замечательному саду, за которым ухаживал Фрэнк. Изредка я присоединялась к Мэри за послеобеденным или вечерним чаем, трапезничала со всеми Риддлами вместе, но — к моему удивлению и недоумению — к моему обществу они не стремились, чаще понимающе, дружелюбно похлопывали меня по руке и велели не беспокоиться, возвращаться к себе. Лишь позже я поняла, что таким образом они давали мне время на скорбь по «погибшему отцу», считая, что мне хочется оплакать его в одиночестве, что мне требуется эдакое уединение. Так сказать, выказывали уважение к моему горю.        Вместо положенной скорби я потратила этот месяц на изучение тех, кто проживал в доме Риддлов. Как я успела выяснить, помимо Элизабет, попавшей под программу эвакуации из-за беременности (к слову, ребенка она потеряла, у нее был выкидыш где-то месяца четыре назад), проживали в доме еще Холли и Хоуп, две молоденькие девчушки лет восемнадцати-девятнадцати, с младенцами на руках. Мужья обеих были на фронте, воевали. К слову, о муже Элизабет я не услышала ни слова и взяла это на заметку.       Сынишке Хоуп был всего годик, и он был капризным уродцем, который часто орал по ночам — даже несмотря на то, что крыло слуг, в котором поселили всех беженцев, было довольно далеко от хозяйского, в котором — слава Богу — разместили меня, вопли этого мерзкого мальчишки будили меня каждую ночь. Двухгодовалая дочь Холли же была крайне спокойным ребенком. Я ни разу не слышала, чтобы она капризничала или устраивала истерики. Миссис Риддл даже как-то поделилась со мной подозрениями, что у малявки, должно быть, какие-то серьезные задержки в развитии.        Помимо двух младенцев и трех девушек Риддлов вынудили — из-за зажиточности и достаточной обеспеченности — дать приют в своем доме еще шестерым детишкам разного возраста. Их имен я не запомнила, лишь приметила, что им примерно от семи до тринадцати лет. Как я узнала от Хоуп, которая была горазда потрепать языком, Риддлов в деревне не любили и считали теми еще снобами. Стоило им приютить беженцев, как они тут же распустили всех слуг и кухарок, кроме садовника, чем вызвали неудовольствие деревенских, оставшихся без стабильного заработка. Царствовала безработица, многие голодали, и те, кому посчастливилось прежде работать на Риддлов, обеспечивали всю семью. Теперь же лавочка прикрылась, и нелюбовь деревенских к Риддлам возросла буквально в геометрической прогрессии.        Та же Хоуп растрепала мне, что на них с Элизабет и Холли кухня и дела по дому, с которыми не могут справиться дети, но основная часть уборки и стирки именно на мелких. От нее же я узнала и то, что Том Риддл — неженатый красавец и единственный наследник всего состояния Томаса и Мэри — горазд пофлиртовать и, как она выразилась, умеет быть чертовски обольстительным. Судя по всему, Холли была верна своему мужу и гораздо более целомудренна, а Хоуп, хоть и отнекивалась картинными сожалениями, мол, «не была бы я замужем», ничего против внимания красавца не имела. Об Элизабет она со мной не говорила — как я поняла, та держалась с другими девушками довольно отстраненно, и Хоуп ее не особо любила, но ничего толком не знала, потому и посплетничать о ней не могла.        Не знаю, что насчет флирта с этими курицами, но я пока что не успела заметить за Томом интереса к временным служанкам. Возможно, он успешно скрывался, либо просто свел с моим появлением в доме флирт с нищими беженками на нет. Памятуя о моем «горе», ко мне Том тоже пока не подкатывал, но его родители были явно расположены ко мне.        Хотя, их расположение ко мне стало медленно меняться на настороженность и подозрения, когда я стала допускать один прокол за другим. Происходило это постепенно, и я, расслабившись, разомлев от чувства безопасности и покоя, даже не сразу заметила свои ошибки. — Что ты думаешь о «Посмертных записках Пиквикского клуба»? — спросила меня как-то Мэри, когда мы с ней пили чай на веранде. — О чем, простите? — недоуменно переспросила я. — Чарльз Диккенс, дорогая, — нахмурилась миссис Риддл, и я помотала головой. — «Холодный дом»? «Тайна Эдвина Друда»? «Большие надежды»? «Дэвид Копперфилд»? — Ох, да, я знаю Дэвида Копперфилда, — выпалила я, вспомнив одноименный фильм.        Во время обсуждения сюжета данной книги я ловила на себе долгие взгляды Мэри, но не сумела расшифровать их значение. Решив, что утомила меня, она добродушно похлопала меня по ладони и отпустила отдыхать в свою комнату.        Второй раз я почти прокололась два дня спустя, когда мистер Риддл внезапно завел разговор о литературе во время обеда. — Кто Ваш любимый писатель, Морриган? — невзначай поинтересовался он, переглянувшись с женой. — Мэри очень любит Джейн Остин, но по мне ее книжки не стоят тех почестей, которые им воспевают дамы. — Кому интересна Остин и ее скучные дамские романы! Что Вы думаете об Оскаре Уайльде? — вмешался в разговор Том. — Отвратительный писака, — тут же прокряхтел Томас, неодобрительно глядя на сына. — Я говорил тебе, что не поддерживаю твоего увлечения его скандальными, распутными книжонками!        Черт побери, я всегда больше любила смотреть фильмы и почти не читала книг, делая исключение разве что для фэнтези. Риддлы, по всей видимости, были любителями литературы и нередко обсуждали те или иные книги. Уайльд, Уайльд… знакомое имя, что он написал? — «Портрет Дориана Грея» покорил меня с первых же строк, — тем временем продолжил Том, отмахнувшись от отца. — Ах, да, я читала его, — тут же выпалила я, вспомнив фильм. — Твой папенька позволил столь юной леди читать эту безнравственную книгу?! — поджала губы Мэри, и я прикусила губу, потупилась в наигранном смятении, озабоченная ее реакцией.        И правда, фильм был довольно откровенный и развязный, он понравился мне, но здесь молодым леди было явно не принято демонстрировать увлечение такими вещами. Игнорируя возмущение родителей, Том же, напротив, посматривал на меня с интересом.        Заставив себя вспыхнуть от смущения, я пролепетала: — Я… не дочитала ее, — и, поняв по лицам старших Риддлов, что движусь в правильном направлении, продолжила: — Мне ее посоветовала подруга, я не знала, о чем эта книга… Папенька никогда бы не одобрил! Он не рассказывал мне о ней, поэтому содержание стало для меня… неприятным открытием! — Правильно, — одобрительно кивнул Томас, — нечего юным леди забивать себе голову подобной ерундой! Итак, какие книги Вы предпочитаете?        Растерявшись, я назвала свои любимые фэнтези, исключая «Гарри Поттера», разумеется, который вышел в двухтысячных: — «Хроники Нарнии» и «Властелин Колец»… — судя по недоуменным лицам Риддлов, они об этих книгах не слышали, и у меня закралось подозрение, что… их еще не написали? Я понятия не имела, в каком году были изданы эти серии. — Никогда о них не слышала, кто написал их? — полюбопытствовала Мэри, подтвердив мои подозрения. — Толкин, — выдавила я, а автора «Хроник Нарнии», к своему стыду, вспомнить не смогла. Черт возьми, нужно срочно перевести тему. Кто там точно жил до сороковых? Они упоминали Остин? — Какие произведения Джейн Остин Вам больше всего нравятся, миссис Риддл? — ненавязчиво полюбопытствовала я.        Женщина тут же расцвела и принялась перечислять: — Несомненно, «Нортенгерское аббатство», «Мэнсфилд-парк» и «Эмма». «Чувство и чувствительность» неплоха, но, к слову, я не очень люблю «Гордость и предубеждение», поведение младших сестер Беннет просто отвратительно! Сказывается ужасное воспитание миссис Беннет! Я считаю, что эта книга подает крайне дурной пример молодым девицам!        Наконец, поняв, о чем идет речь, я с облегчением подхватила: — Вы, несомненно, правы! На мой взгляд, миссис Беннет должна была уделять их воспитанию больше внимания, тогда их семье не пришлось бы проходить через такой позор! Подумать только — сбежать из дома с этим отвратительным, лицемерным… — черт побери, как же звали того павлина, — офицером, — выкрутилась я. — Но мистер Дарси был очаровательным. — Разумеется, ты сочла его таковым, — добродушно посмеялась Мэри. — Он олицетворяет в себе те черты, которые привлекают женщин.        Томас ревниво закряхтел себе под нос, и Мэри с сыном повеселились над его реакцией. — Папа, — покачал головой Том, озорно сверкая темными глазами. — Не волнуйся, дорогой, ты куда лучше книжного Дарси, — Мэри успокаивающе накрыла его ладонь своей. — Но что ни говори, а ничто не сравнится с Шекспиром, — тем временем перевел тему мистер Риддл в попытке отвлечь жену и сына от подтруниваний над собой. — Какие из его работ Вы предпочитаете, Морриган? Несомненно, сонеты о любви, как и все барышни Вашего возраста, но какие из пьес нашли свое место в Вашем сердце?        Я была готова застонать от досады, но сумела сохранить лицо, ничем не выдав обуревавшего меня раздражения. Сколько можно трепаться о книгах, ей богу?! Никогда не любила Шекспира и уж тем более не читала его сонеты и пьесы. Но, разумеется, я не могла сказать им этого. Что, что он там писал? Бога ради, кому это вообще интересно? — «Ромео и Джульетта», — скромно выдавила я единственное, что помнила. — Разумеется, — вновь понимающе покачала головой Мэри. — В твоем возрасте мне она тоже нравилась, но, став старше, я должным образом сумела оценить «Король Лир», «Гамлет», «Макбет», «Сон в летнюю ночь», «Венецианский купец»…        Остаток обеда прошел за обсуждением Риддлами шекспировских пьес, я же с трудом дождалась завершения трапезы и, извинившись, сославшись на недомогание, поспешила откланяться и сбежать в свою комнату.        Это было чертовски опасно, мне нужно было бы уделить больше внимания библиотеке Риддлов, но также следовало проявить осторожность. Нельзя было позволить им увидеть книги, которые я по идее и так должна была уже прочесть, и заподозрить, что «образованная» леди Сейр ни черта не смыслит в литературе. ***        Следующий прокол был куда более катастрофическим. Разумеется, Риддлы должны были заинтересоваться «тканной фирмой» моего отца, и настал день, когда интересующий их вопрос-таки был задан. — Как называлась компания Вашего батюшки, Морриган? — невзначай спросил у меня Томас.        Памятуя об одном магазине в Косом Переулке, «Твилфитт и Таттингс», я заранее, если у Риддлов вдруг возникнут вопросы, решила назвать несуществующую фирму: — «Таттингс текстиль», в честь моего прапрадеда, Уильяма Таттинга, который ее основал. Боженька не одарил его сыновьями, и фирму унаследовал муж моей прабабушки — единственной дочери Уильяма. Джордж Сейр решил не менять «Таттингс» в названии на «Сейрс»…        Мэри и Томас переглянулись. — «Таттингс»? Никогда не слышал, а ты, дорогая? — поинтересовался мистер Риддл у своей жены.        Она отрицательно покачала головой, и я словила на себе ее сомневающийся взгляд. — Основное производство у папы было в Штатах, — тут же добавила я, и Мэри с подозрением уточнила: — Разве в Штатах у вас был не филиал?        Черт, и правда, кажется, я говорила им что-то такое при первой встрече. Замявшись на секунду, я с полнейшей уверенностью заверила: — Когда-то да, основной бизнес был здесь, а там лишь филиал, но папа еще во время Первой войны перевел большую часть в Америку, и все фабрики у нас остались там…        Я поняла по их лицам, что они явно будут уточнять этот момент, и мне следовало срочно придумать что-то, что помогло бы мне выкрутиться из сложившейся ситуации. Попросить Дамблдора наколдовать мне бумаги на несуществующее предприятие? Нет, следовало найти другой выход. Нужно было что-то придумать. Риддлы еще были нужны мне. Да и с Гонтами я так и не встретилась. Черт. — Ладно вам, матушка, — внезапно заступился за меня Том и залихватски подмигнул мне, чем вызвал неудовольствие отца. — Не пристало юным леди интересоваться делами. Ничего удивительного в том, что Морриган мало знает о семейном бизнесе. Все же, это неженское дело. — Ты прав, дорогой, — нехотя согласилась с ним Мэри и призадумалась. По ее виду было ясно, что аргумент сына посеял в ней сомнения, но все же не до конца убедил ее. — Морриган, деточка, к слову, я хотела с тобой посоветоваться. Давно подумывала сменить эти шторы. Барокко немного устарел, ты не находишь? Я не люблю ампир, а современный модерн-стиль кажется мне безобразной безвкусицей. И эти синтетические ткани… Я подумываю о тюлевых гардинах… Как ты считаешь? Не посоветуешь мне, какую ткань лучше использовать? — Думаю, что тюлевые гардины будут смотреться бесподобно, у Вас очень хороший вкус, — пробормотала я и, не придумав ничего лучше, едва слышно проговорила: — Прошу прощения, я плохо себя чувствую с утра…        Я машинально накрыла ладонью живот, и, кажется, Мэри решила, что у меня женское недомогание. Понимающе сведя брови, она пожелала мне скорее оклематься и пообещала прислать Хоуп с помогающим в таких случаях травяным отваром. К счастью, в том, что со мной сотворила та сука Клируотер, было хоть что-то положительное — так называемые «женские ежемесячные недомогания» остались для меня в прошлом. Учитывая отсутствие в этом времени нормальных прокладок и тампонов, месячные первое время обернулись для меня настоящим Адом. Дамы тут пользовались ебучими марлями и бинтами, из которых и выпускались эдакие аналоги современных предметов интимной гигиены. Причем женщины стеснялись покупать их у всех на виду, и во многих аптеках были установлены специальные кабиночки, в которых можно было взять прокладки и оставить деньги. Бред, на мой взгляд, если учитывать, что все в любом случае и так понимали, для чего бабы заходят в эти кабинки.        В общем, удачно сославшись на «красные дни календаря», я поспешила подняться к себе и стала обдумывать сложившуюся ситуацию. Я действительно позволила себе непозволительно сильно расслабиться. Даже не просчитала последствия своей легенды! Как, как можно было так сильно сглупить? Разумеется, нужно было догадаться, что Риддлы, отчаявшись женить сына на достойной девушке, вцепятся в подвернувшийся шанс. Я играла богатенькую наследницу, чтобы втереться к ним в доверие, а не для того, чтобы замутить с папашей Тома. Видимо, после той безобразной истории с его побегом из дома и женитьбой на уродливой нищенке из лесной халупы, прочие обеспеченные и состоятельные знакомые Риддлов не спешили отдавать за Тома своих дочерей. Риддлы не могли проигнорировать «обремененную наследством сироту» и, конечно же, решили пробить все о Морриган Сейр.        Мне срочно нужна была помощь волшебника. Нужен был кто-то, кто сумеет заколдовать Риддлов, немного подтереть или подкорректировать им память и при этом не станет шантажировать меня этим. Если бы я могла что-то сделать с их подозрениями, то идея окрутить Тома Риддла-старшего, в целом, довольно неплохо могла бы вписаться в мои планы. Я даже знала, как можно было бы удачно обыграть эту женитьбу, при этом быстро овдоветь, заодно убрать со сцены Гонтов и остаться вне подозрений, выйти сухой из воды, сыграв безутешную вдову как перед магглами, так и перед волшебниками. Но для реализации моих планов мне нужно было остаться для Риддлов богатенькой, наивной дурочкой «своего круга».        Дьявол, почему я не сказала, что мой несуществующий «папаша» занимался инвестициями за рубежом? Проверить эту легенду было бы куда сложнее, чем обнаружить, что фирмы «Таттингс текстиль» в принципе никогда не существовало. Теперь еще подозрения Мэри явно усилились — не может же наследница компании по производству тканей абсолютно не разбираться в тканях? Не то, чтобы я совсем ничего в этом не понимала, но моих знаний явно недостаточно для того, чтобы быть из семьи, которая зарабатывает на тканях и крутится в этой сфере уже несколько поколений.        От размышлений и нервных расхаживаний по периметру комнаты меня отвлек внезапный стук по стеклу. Переведя взгляд на окно, я с изумлением увидела за ним маленькую сову. Кто мог написать мне? Том? Или Дамблдор? Оба знали, что я сейчас живу у магглов, и должны были понимать, что слать мне совиную почту — не самое умное, что они могли бы сделать. Если, конечно, не случилось что-то непредвиденное. Перепугавшись за Тома, я быстро распахнула окно и впустила маленькую бурую сову в комнату.        Усевшись на туалетный столик, она встряхнула перьями и протянула мне лапу с письмом. Отвязав его, я быстро распечатала конверт и впилась в косые строчки:        «Милая Морри,        Я только узнал о смерти дядюшки и ваших с ним разногласиях от вернувшихся в страну подчиненных Лона. Том не отвечает на мои письма и игнорирует меня последние три месяца, и теперь я понимаю, почему.        Я не хочу делать выводы на скорую руку, зная лишь версию моих подчиненных. Да и они смогли рассказать мне немногое — главные доверенные лица и люди Лона погибли во время бомбардировки вместе с ним, а те, кто выжил и доплыл до Шанхая, сами мало знают. В их истории много белых пятен, и я хочу узнать твою версию произошедшего.        До меня дошли слухи и о твоей возможной гибели, но я сомневаюсь в том, что ты мертва. Все же, ты ведьма, а не маггл. Я не верю в то, что тебя могла погубить маггловская бомбардировка.        С 5 по 7 апреля в Китае будет проходить Поминание усопших. Эти три дня у нас выходные. Я попрошу Мастера сделать портал и прибуду в Лондон 5 апреля в 10:00 утра. Буду ждать тебя в Косом Переулке, в кафе-мороженом Фортескью. Нам есть, что обсудить.        Искренне твой, Йен»        Скомкав в руке письмо Йена, я устало опустилась на кровать и со всей силы сжала занывшие виски. Час от часу не легче. Я совсем позабыла про Йена и почему-то думала, что у меня есть время как минимум до лета, чтобы придумать, как с ним объясниться, если до него все же успели дойти слухи о моем предательстве Лона. Как оказалось, времени у меня не было совсем. До пятого апреля оставалось меньше двух недель, и мне нужно было срочно добраться до Лондона и придумать нормальное оправдание для мальчишки.        Я не могла проигнорировать Йена и никак не могла позволить себе потерять его расположение, ведь он обещал быть крайне полезен Тому в будущем. Нельзя было портить с ним отношения. И ни в коем случае нельзя было дать Йену узнать, что деньги Лона у меня. Я не могла лишиться их сейчас. Что угодно, но только не это.        Зарывшись пальцами в волосы, я грязно выругалась сквозь зубы. Что. Мне. Делать?