Riddle's foster-Prostitute

       Стоило нам переступить порог, как я наткнулась взглядом на красивую высокую девушку с гривой длинных черных волос, крутящуюся перед зеркалом в полный рост. На ней была длинная мантия глубокого, насыщенно-зеленого цвета, которая утяжеляла ее и создавала ощущение, будто передо мной леди лет двадцати шести-восьми, а не юная девчонка, едва окончившая Хогвартс. Намеренно ли она подбирала одежду, которая прибавляла ей возраст, потому что хотела выглядеть взрослее? Тем не менее, несмотря на впечатление, мантия безумно ей шла и в сочетании с резкими, острыми чертами лица смотрелась на удивление гармонично. — Как я выгляжу, дедушка? — кокетливо спросила она, покрутившись вокруг своей оси и, наконец, заметив нас, недовольно скривилась. — Вы тоже здесь, — бросила она своим братьям, всем своим видом показывая, насколько не рада их видеть. Надменно фыркнув, она перевела взгляд на Тома и едва заметно порозовела, но тут же вздернула нос и вежливо кивнула: — Риддл. — Мисс Блэк, — тонко улыбнулся Том.        Взгляд Вальбурги зацепился за мою руку, покоившуюся на локте Тома, и она остро прищурилась, чем, кажется, позабавила Тома. До моего слуха донесся его едва слышный смешок. Отведя взгляд от матери Сириуса, которая, кажется, была заинтересована в Томе, я обвела взглядом помещение и, наконец, заметила Цигнуса, сидящего на низкой софе для посетителей. Он улыбнулся самыми краешками губ, словив на себе мой взгляд. Кажется, он наблюдал за мной с тех пор, как я переступила порог магазина.        Сердце пропустило удар, и я отвернулась от него, отчего-то растерявшись. Как мне вести себя с ним перед его внуками? И особенно — перед Томом? — Уродливая мантия, она тебя старит, — фыркнул Альфард, вальяжно прислонившись плечом к стене. — Тебя забыла спросить, — выпалила Вальбурга, гневно сверкая глазами. — Что вы тут забыли?! — Леди Блэк, — привлек к себе внимание Эван, скрестив руки на груди. — Не слушайте этих идиотов. Вы как всегда прекрасны.        Вальбурга окинула его недовольным взглядом и тут же отвернулась. Кажется, она недолюбливала Розье и не стеснялась показывать это. Ее взгляд вновь зацепился за меня, и у меня возникло ощущение, будто она меня… ненавидит.        Я отвела от нее взгляд и поняла, что Том уже какое-то время изучающе смотрел на Цигнуса, и тот отвечал ему похожим взглядом. Задумчиво хмыкнув себе под нос, Цигнус поднялся с софы и пошел прямиком ко мне, остановившись в паре шагов от меня. — Мисс Сейр, какой приятный сюрприз — встретить Вас здесь, — произнес он, протянув мне руку. Он лукаво улыбнулся, от чего в уголках его глаз собрались тонкие линии морщинок. Это не портило его и лишь подчеркивало его возраст. — Сюрприз ли? — повеселела я, вспомнив о том, что друзья Тома говорили у входа в магазин. Что-то мне подсказывало, что Цигнус знал о том, что может столкнуться здесь со мной, если придет сопровождать свою внучку.        Я вложила ладонь в протянутую руку Цигнуса, и он склонился к ней, оставив легкий, целомудренный поцелуй на моих тонких пальцах. Повисла крайне многозначительная тишина. Я почувствовала, как на мою поясницу легла чужая ладонь, и вздрогнула, бросив потерянный взгляд на стоявшего вплотную ко мне Тома. — Признаться, я надеялся на встречу, — улыбнулся Цигнус, все еще не выпуская мою ладонь из своей руки.       На лице Тома застыла чересчур вежливая маска, и это напугало меня сильнее, чем если бы он, как прежде, открыто демонстрировал свою злость. Он больше не был ребенком, который показывал мне свои эмоции и которого я могла легко прочитать. Он был юношей, который почти достиг того рубежа, после которого мог бы считаться молодым мужчиной.       Заметив, что я отвлеклась, Цигнус непроизвольно нахмурился и чуть потянул меня ближе к себе, позвав: — Морриган? С тобой все в порядке? — этими словами легко разрушив сложившуюся иллюзию формальности, которой сперва худо-бедно придерживался.        Я вздрогнула, отведя от Тома взгляд. Шаг к Цигнусу разорвал обжигающий контакт с ладонью Тома. Мельком обернувшись, я успела уловить его растерянный взгляд, брошенный на повисшую в воздухе, опустевшую руку, прежде чем Том сжал ее в кулак и спрятал за спину, вновь возвращая себе самообладание.        Цигнус все еще ждал моего ответа, поняла я и неловко откашлялась, попытавшись сосредоточиться на нем. В этот самый момент я с тревогой осознала, что после Азкабана стала крайне рассеянной. Временами мне было сложно сосредоточить внимание, оно будто ускользало, цепляясь то за одно, то за другое. Я не заметила за собой этого сразу, так как все эти дни мы были наедине с Томом, но сейчас… — Тебе лучше присесть, — обеспокоенно сжал мою ладонь Цигнус, потянув меня в сторону софы, но был прерван взволнованно схватившим меня за плечи Томом. — Морри, тебе плохо? Постой, я помогу тебе дойти до софы… — демонстративно проигнорировав заботу Цигнуса, Том усадил меня на софу и присел на корточки рядом со мной.        Цигнус бросил холодный взгляд на Тома и наколдовал мне стакан воды. Я едва успела отпить глоток, как голову прострелило болью от вопля Вальбурги: — Что ты делаешь, дедушка?! Не нужно любезничать с этой Предательницей крови! — палец Вальбурги невежливо указал на меня. — Это она убила Регулуса! И спуталась с магглом! Она — позор для всех ведьм!        Хозяйка магазина, дородная полная женщина, стоявшая в стороне, попыталась слиться со стенкой. Альфард тихо хмыкнул под нос и скрестил руки на груди, будто приготовившись посмотреть интересный спектакль. Цигнус-младший растерянно прикусил губу, переводя нервный взгляд с Тома на свою старшую сестру. Розье побледнел, попытавшись незаметно отодвинуться от Тома и встать поближе к Альфарду.        Мне было плевать на то, что обо мне думала эта юная выскочка, но почему-то ее слова все равно вызвали во мне слабую тревогу. Не потому что меня заботило ее мнение обо мне, и не потому что я, как друзья Тома, беспокоилась из-за его возможной реакции. Меня больше волновало то, что из-за меня Цигнус мог испортить отношения со своей семьей. Мне почему-то казалось, что, несмотря на его отношение к Мариусу, он искренне любил своих внуков.        Том сжал губы в полоску и слишком вежливо улыбнулся, пристально глядя на мисс Блэк. Заметив его взгляд, Вальбурга выпалила: — Прости, Том, но твоя опекунша… — Вальбурга, — оборвал ее Цигнус, и девушка тут же замолкла, растерянно оглянувшись на деда. Цигнусу хватило одного слова, чтобы все присутствующие ощутили всю степень его недовольства. — Не вмешивайся в то, что тебя не касается. Вопрос о смерти Регулуса был давно разрешен. Не позорь меня. — Но!.. — попыталась протестовать она, но тут же захлопнула рот, во все глаза уставившись на Цигнуса. Судя по ее ошеломленному выражению лица, любимый и балующий ее дедушка никогда не смотрел на нее столь строгим и раздраженным взглядом. — Я должен повторить дважды? — тихо проговорил он, и Вальбурга побледнела, слабо покачав головой. Взгляд Цигнуса пробежался по всем внукам, прежде чем он медленно произнес: — Мисс Сейр — ведьма из древнего рода, и я жду, что вы будете выказывать ей должное уважение. Я надеюсь, что меня не разочарует ваше воспитание, и вы не позволите себе бросить тень на род Блэков своим вульгарным поведением. Какими бы ни были жизненные обстоятельства мисс Сейр, это никоим образом не касается вас и не должно отражаться на ваших поступках.        Стакан в моей руке дрожал. Он не солгал мне, чтобы очаровать меня или добиться от меня согласия на брак. Цигнус действительно обращался со мной так, будто я была достойна уважения, и даже требовал того же от своей семьи. Он не изменил своего поведения только из-за того, что мы были на публике, хотя я подозревала, что все его сладкие обещания дадут трещину в тот самый момент, как только мы с ним окажемся на людях. Он в самом деле был именно таким, каким себя показывал. Это не было маской, и я не знала, как на это ответить и что с этим делать.        Том забрал стакан из моих подрагивающих пальцев и ласково улыбнулся мне. Его ладонь неприятной тяжестью легла на мое худое плечо. Цигнус обернулся ко мне и сказал: — Приношу извинения за свою внучку, Морриган. Я уделю должное внимание ее воспитанию, как только мы окажемся дома. — Все в порядке, — шепнула я, ощутив, как мои щеки покрываются непривычно-искренним румянцем. — Тем не менее, одних слов явно недостаточно, — его лицо озарила озорная ухмылка, и Цигнус ошарашил окружающих очередным заявлением: — Позволь мне в качестве извинения обновить твой гардероб.        Вальбурга подавилась воздухом и вытаращилась на деда неверящим взглядом. Я краем глаза зацепилась за Альфарда. Тот с тяжким вздохом покачал головой, и я утвердилась в своем подозрении, что ему о наших отношениях с Цигнусом было известно куда больше, чем его брату и сестре. — Прошу прощения, мистер Блэк, но это довольно обременительно для извинения. Тем более, что Вы и так уже попросили прощения за мисс Блэк, — выступил вперед Том, наконец вмешавшись в разговор.        Цигнус тихо хмыкнул и прищурился. — Я настаиваю. Тем более, что я и без этого планировал обновить гардероб Морриган. — Дедушка? — удивленно позвал Цигнус-младший. Розье присвистнул и вскинул брови, толкнув локтем Альфарда в бок: — Кажется, вы с Томом все же породнитесь? — прошептал он, и Цигнус тихо пискнул. Альфард бросил на брата быстрый взгляд и покачал головой, давая понять, чтобы тот ни во что не вмешивался.        И Цигнус, и Том услышали слова Эвана и бросили на подростков быстрые взгляды, но никак не прокомментировали это. Вот только, если в глазах старшего Блэка читалось едва уловимое удовлетворение, по лицу Тома нельзя было прочесть ничего.       Вальбурга вспыхнула и открыла, было, рот, но Цигнус предупредил ее возможные возмущения и велел ей не терпящим возражений тоном: — Переодевайся и возвращайся домой. — А мои мантии?.. — растерянно выпалила она, и Цигнус мягко покачал головой, глядя на нее, как на неразумное дитя. — Попроси миссис Малкин запаковать для тебя те, что пришлись тебе по вкусу, — дождавшись, пока его внучка скроется в раздевалке, он обернулся к Тому и, к моему удивлению, дружелюбно, но немного прохладно улыбнулся ему. — Не лишайте меня удовольствия, молодой человек. Подозреваю, Вам уже известны мои намерения.        Том вновь натянул на лицо маску приторной вежливости. — Я был бы рад исполнить Вашу просьбу, если бы она не вступала в конфликт с моим собственным намерением порадовать Морриган, — он картинно заломил брови и неловко улыбнулся. — Я так давно не виделся со своей опекуншей и планировал устроить ей сюрприз… Мне хотелось самому порадовать ее и похвастаться своими успехами. — Успехами? — удивилась я. Были еще какие-то успехи, которыми он еще не «похвастался»?        Обернувшись ко мне, Том напустил на себя вид подростка, довольного своими достижениями, которому не терпелось рассказать о них «семье», и признался наигранно-взволнованным тоном: — Я не успел поделиться с тобой, хотел сделать тебе сюрприз. Йен выкупил помещение в Косом переулке три месяца назад и открыл ресторан, в который я вложил часть своего наследства и стал совладельцем… — Ресторан?! — выкрикнул Розье, эмоционально всплеснув руками. — Но единственный ресторан, который недавно открылся в Косом — это тот самый китайский ресторан «Жасмин, объятый пламенем»! В который нужно делать бронь за месяц, если хочешь попасть туда! Том, и ты — совладелец?! — Ты не говорил нам, — пожаловался Цигнус-младший.        Старший Блэк удивленно вскинул бровь и задумчиво протянул: — Впечатляющие достижения для твоего возраста.        Том благодарно кивнул на похвалу и сказал: — Поэтому я прошу Вас позволить мне самому обновить гардероб Морриган. Я очень хотел сделать ей подарок на те деньги, которые заработал сам. — Что ж, в этот раз я вынужден уступить, — едва заметно усмехнулся Цигнус, не сводя с Тома изучающих глаз. Он коротко глянул на ладонь Тома, все еще покоившуюся на моем плече, и перевел взгляд на меня.       Я внезапно поняла, что не проронила ни слова, не выказав ни удивления, ни радости, ни гордости за успехи Тома. Медленно выдохнув, я взяла себя в руки, восхищенно похвалила: — Ты такой молодец, я так горжусь тобой, — и неловко замялась, не сумев подобрать еще каких-то слов. От всего сказанного так сильно тянуло лицемерием, что этим не обманулся бы даже самый недогадливый человек.        Я не могла искренне порадоваться за Тома, и это не укрылось от глаз ни Цигнуса, ни друзей Тома. Острый взгляд Тома дал мне понять, что он ждал, что я привычно сумею более убедительно сыграть на публику. Или, может… он в самом деле хотел впечатлить меня своими достижениями? Почему я ощущала его неуместное, нерациональное разочарование?       Вальбурга вышла из раздевалки, угрюмо остановившись рядом с Цигнусом. Тот бросил на внучку беглый взгляд и повернулся ко мне. — Я был рад повидаться с тобой сегодня, Морриган. И искренне надеюсь на нашу скорую встречу в ближайшем будущем. Сейчас, увы, есть вещи, требующие моего внимания, и я вынужден покинуть тебя. — Я тоже была рада, — искренне улыбнулась я, понадеявшись, что следующая наша встреча пройдет без Тома. Нам с Цигнусом было о чем поговорить.        Поцеловав мою руку на прощанье, Цигнус бросил быстрый, обеспокоенный взгляд на бесстрастно наблюдающего за ним Тома и, чуть нахмурившись, покинул магазин вслед за Вальбургой, которая шипела себе что-то под нос, будто кошка, которой наступили на хвост.       Взгляд Тома остановился на «друзьях», и те непроизвольно вытянулись по струнке и напряглись, ожидая его указаний. Том кивнул им на дверь, и сообразительный Альфард тут же выпалил: — Мы подождем снаружи, не будем вам мешать!        Потянув младшего брата и Розье, Альфард поспешно выволок их из магазина. Мадам Малкин сконфуженно переминалась с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на Тома. Тот одарил ее вежливой, очаровательной улыбкой и попросил: — Не могли бы Вы показать нам новинки? Моя дорогая Морриган нуждается в полном обновлении гардероба. — Разумеется, — облегченно выдохнула она и исчезла в глубинах магазина. Судя по ее поспешности, Малкин явно хотела перевести дух после того, как стала невольным свидетелем вспышки ярости Вальбурги, открытых ухаживаний Цигнуса и крайне неоднозначного поведения самого Риддла.       Том присел рядом со мной на софу, крайне непринужденно взял мою ладонь, которую дважды целовал Цигнус, и с неожиданной нежностью провел по ней пальцами, ласково огладив кожу. — Он и впрямь крайне очевиден в своих намерениях. Это даже смешно. То, как все они стелются у тебя под ногами, — презрительно хмыкнул он, стерев с лица любые остатки благовоспитанной вежливости. — Скажи мне, Морриган, неужели секс с тобой стоит всех тех усилий, что они все прикладывают ради того, чтобы добиться твоего расположения?        Дрожь прошлась вверх по позвоночнику. Меня охватил иррациональный страх. Слышать от Тома слова о сексе со мной было… неправильно. Будто бы это было не тем, к чему такой как он должен проявлять интерес. Нет, это было тем, что никогда не могло бы его заинтересовать.        Казалось, будто он продолжает свою непонятную игру, правилами которой забыл со мной поделиться. Тем не менее, это было то, во что я могла сыграть лучше него. Перевернув накрытую его ладонью руку, я осторожно переплела наши пальцы и, на мгновенье прикрыв глаза, собравшись с духом и дав себе секунду, чтобы вспомнить, как я делала это раньше, бросила на него томный взгляд из-под ресниц.        Нежные прикосновения пальцев к его костяшкам, едва заметно приоткрытые в улыбке губы, пряди волос, стекающие по плечу и трепещущие ресницы, отбрасывающие тени на щеки. Он подмечал все, что мне требовалось, и смотрел не отрываясь. — Секс со мной стоит куда больше, чем эти жалкие усилия. Потому что никто, с кем они спали до меня или переспят после, никогда не сравнится со мной, — едва слышно выдохнула я и лукаво улыбнулась.        Том переплел наши пальцы еще крепче, поднял свободную руку и невесомо коснулся пряди волос, что лежала на моем плече. Его потемневший взгляд манил так же, как манит глубочайшая бездна. — Я заинтригован, — усмехнулся он и поднес наши сплетенные руки ко рту, оставив влажный поцелуй на тыльной стороне моей ладони. — Ты напоминаешь мне прекрасный, манящий, но ядовитый цветок. Из тех, что завлекают яркостью цвета, дурманящим ароматом и мнимой безобидностью. А потом убивают своих жертв сладчайшим ядом, не дав им ни шанса на спасение.       Его слова будто остро кольнули мой мозг. Неожиданно вспомнилось, как Йен называл меня цветком жасмина, когда звал меня «Моли» на китайский манер. Меня вдруг охватило неприятное предчувствие. По спине пробежал холодок, и я тихо спросила: — Как переводится имя Йена с китайского?        По губам Тома пробежала и тут же исчезла змеиная усмешка. Он наклонился ко мне и едва слышно шепнул мне на ухо: — Цвет пламени, — я прикрыла глаза, пряча эмоции от его внимательного взгляда и вымученно улыбнулась. — Пламя ждет не дождется, когда сможет объять и поглотить собой один прекрасный и порочный цветок. Интересно, окажется ли яд сильнее огня?        Меня охватила дрожь, которую я не смогла бы скрыть, даже если бы попыталась. Ладонь, сжатая в руке Тома, ощутимо затряслась, и он состроил отвратительно-обеспокоенное лицо, будто не он был тем, кто только что открыто намекнул мне на то, что Йен все еще не отказался от идеи заполучить меня. — Том, насчет этого… — «я не хочу», — хотела сказать я, но не успела договорить, как он перебил меня. — Мадам Малкин вернулась, — приторно улыбнулся Том, расцепляя наши пальцы. — Тебе пора примерять новые платья, Морри. ***        Том так и не дал мне возможности узнать у него подробности о Йене и его ожиданиях в мой адрес. Он ненавязчиво переводил тему каждый раз, как только я пыталась завести разговор об этом. Вынудив меня перемерять кучу платьев, юбок, блузок и мантий, Том оплатил все мои покупки и повел меня выбирать косметику, а после, заметив, что я выбилась из сил, вернул нас домой ближайшим камином.        Проследив за тем, чтобы я выпила зелья, Том настойчиво отправил меня отдыхать и восстанавливаться, а сам отговорился готовкой ужина и потерялся на кухне. Сегодня также был первый раз, когда он не стал разделять со мной прием пищи и оставил меня ужинать в одиночестве. В любой другой день я была бы только рада отдохнуть от его навязчивого внимания, которым он щедро одаривал меня после выхода из Азкабана, но сегодня мне нужно было поговорить с ним о Йене и Цигнусе! А он, будто догадываясь об этом, намеренно избегал меня весь остаток дня.        Смирившись с тем, что не добьюсь от него ответов, я решила оставить этот разговор на завтра и начала готовиться ко сну, когда, к моему удивлению, Том внезапно появился на пороге моей спальни. Он вошел после короткого стука, не став дожидаться разрешения, и остановился, с изумлением разглядывая меня.        Я вздрогнула и сжалась под его изучающим взглядом, лишь в тот момент осознав, что на мне надета лишь тонкая, короткая ночная сорочка из шелка, оголяющая плечи, руки и ноги выше колена. Вспыхнув, я бросилась к халату, брошенному мной рядом с туалетным столиком, и, подхватив его, принялась судорожно натягивать его на плечи, когда мои запястья оказались мягко, но крепко перехвачены его большими ладонями.        Я замерла, не зная, чего от него ожидать и страшась его следующих действий. Мое загнанное, заполошное дыхание сильно контрастировало с его — размеренным и спокойным. Том медленно огладил мои руки от запястий до локтей, на которых повис так и не надетый полностью халат, смял его пальцами и неспешно стащил с моих рук, позволив ему скользнуть вниз и собраться темной лужицей ткани у моих голых стоп. — Ч-что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я, и Том тихо хмыкнул мне на ухо. — Почему ты так напугана? — со смешком ответил вопросом на вопрос он и надавил мне на плечи, вынудив сесть на пуфик лицом к зеркалу. Подхватив гребень с туалетного столика, Том прохрипел: — Могу я?.. — и я резко обернулась, с ужасом воззрившись на него.        Мерлина ради, он в самом деле решил расчесать мои волосы, как это делал когда-то его отец? По коже пробежали мурашки. Меня охватил озноб. Если в схожей ситуации с его отцом это было возбуждающе и волнительно… с Томом я сейчас была на грани обморока от страха.        Его темные глаза похолодели. Он поджал губы и больно, неприятно надавил мне на плечи, вынудив меня вновь развернуться спиной к нему, и начал неспешно расчесывать мои волосы. Его аккуратные, механические движения не могли сравниться с тем, как этими же самыми жестами его отец когда-то свел меня с ума от желания. Но худшим было то, что Том сам видел и понимал это, и его это… раздражало. — Он был настолько лучше меня?        Я с трудом разлепила пересохшие губы и выдавила: — Он был искренен и слишком откровенно хотел меня. А ты… всего лишь подражаешь ему. Хоть я и не могу понять, зачем. — Возможно, я хочу знать… — он оборвал себя и не договорил, плотно поджав губы.        Тусклый свет ночника отбрасывал на его лицо кривые тени. Он отражался в зеркале бледной тенью за моей напряженной спиной. Его длинные, тонкие пальцы аккуратно, методично перебирали мои волосы прядь за прядью. Том глубоко, размеренно дышал, и его грудная клетка, обтянутая белой рубашкой, то поднималась, то опадала в такт с дыханием. — Что ты хочешь знать? — проговорила спустя время я, почувствовав, что успокоилась достаточно для того, чтобы продолжить разговор. — Почему ты боишься меня? — полюбопытствовал он, будто в самом деле не понимал, почему вызывал во мне приступы ужаса. — Потому что мне не нравятся игры, которые ты затеял, — сказала я и поежилась, не сводя глаз с его лица, отражающегося в зеркале. — Потому что ты пугаешь меня, Том. Пугаешь тем, как ведешь себя.        Я попыталась встать, но он вновь надавил мне на плечи, сильно, больно сжав их пальцами. Гребень полетел на пол, а я поняла, что ничего не смогу сделать, никак не смогу защитить себя, если Том решит применить ко мне силу или сделать мне больно. — Замри, Морриган, — шипяще приказал он на парселтанге и склонился ко мне, отодвинув прядь волос с моего голого плеча, прикрытого лишь тонкой лямкой ночного платья.        Его теплые, сухие губы коснулись бьющейся жилки на шее и замерли там, будто считывая заполошный пульс. Я дернулась, и Том тут же крепко, с силой сжал мои руки, вынуждая меня замереть. Он пробежался дорожкой коротких, невесомых поцелуев по моей шее, замер на изгибе под челюстью и тихо вздохнул, обжигая мою кожу горячим дыханием. Он мог ощущать губами мою сильную дрожь, чувствовал ее под своими пальцами, которые сомкнул вокруг моих рук, грудью, которой плотно прижимался к моей спине. — Твоя кожа очень мягкая. Такая нежная, — невнятно прошептал он, щекоча мою шею губами. — Ты думала обо мне, когда отдавалась ему? Когда он имел тебя на этой самой кровати, когда ты выстанывала его имя и подставляла свою шею под его поцелуи… ты думала обо мне? — Никогда, — еле слышно прохрипела я, зная, что он сумел распознать, что я говорю правду. Том всегда чуял ложь и мог без труда различить, если ему врали. — Я никогда не думала о тебе, когда отдавалась ему. А когда вспоминала… вы все же слишком похожи, чтобы совсем не… — взгляд Тома прожигал меня через зеркало. Он напрягся, ожидая моих последующих слов. — Я каждый раз была в ужасе. Я никогда не хотела ассоциировать его с тобой.        Вместо довольства мои слова разожгли в нем ярость, которая вспыхнула в его потемневших глазах и тут же погасла, будто ее никогда там и не было. Том вплелся в мои волосы, крепко сжал их и развернул меня к себе, вынуждая запрокинуть голову. Ворвался в мою память легилименцией, прорываясь через болото воспоминаний об Азкабане и жадно выискивая каждый миг, который я провела с его отцом, и считывая каждую эмоцию, которую я тогда испытала.        Том целовал меня, жадно входил в меня и ласкал каждый дюйм моего тела. Он шептал мне слова о любви и лелеял меня. Он сжимал мои колени и выцеловывал внутреннюю сторону моего бедра, вылизывал живот и оставлял на мне свои метки. Он пачкал меня своим семенем и кончал с моим именем на губах. И я отдавалась ему, не думая ни о ком еще.        Том вынырнул из моей памяти, впившись пальцами в мои волосы. Низ живота скрутило от желания. Я тяжело, заполошно дышала, поглощенная этими воспоминаниями. Тяжелое дыхание Тома оседало на моем лице. Он смотрел мне в глаза, не отрываясь. Его лицо исказили ненависть, недоверие и голод.        Ему хватило нескольких секунд, чтобы взять себя в руки и усмирить вспышку эмоций. Том медленно разжал пальцы и ласково пригладил мои волосы, наигранно-вежливо улыбнувшись мне. — Прошу прощения. Я был неправ. Я не… смог удержаться, — извинился вдруг он, возвращаясь к своей привычной игре в послушного воспитанника, который напроказничал и решил покаяться.        Я промолчала, плотно сведя колени. Воспоминания о том, как его отец трахал меня в этой самой комнате, разожгли во мне страсть, которую я сейчас нигде и ни с кем не могла утолить. — Не волнуйся, я… Этого не повторится, — проговорил Том, выпрямляясь. Он отвел взгляд и медленно выдохнул, крепко сцепив челюсти. — Я никогда не стану таким, как он. — Не станешь, — повторила я, и он понял, что мы говорили о разных вещах.        Бросив на меня колкий взгляд, Том резко развернулся на пятках и быстрым шагом вышел из моей спальни, захлопнув за собой дверь.