Riddle's foster-Prostitute

       После ухода Тома я весь остаток ночи терзалась размышлениями о том, что значило его поведение, чего он пытался добиться и что мне с этим делать дальше. Каждое из моих предположений о его мотивах казалось мне недостаточно весомым, будто любой из теорий чего-то не хватало. Это выливалось в еще большую неуверенность в будущем, будто я теряла почву под ногами, и эта неустойчивость, противное чувство неопределенности лишь сильнее сбивали меня с толку.        Как бы то ни было, мне следовало серьезно поговорить с Томом о многих вещах, и я спустилась к завтраку полная решимости во что бы то ни стало обсудить с ним все, что меня тревожило.        Том явно обратил внимание на мое состояние и скупо улыбнулся, когда ставил передо мной тарелку с овсянкой. Он потребовал: — Сперва поешь и прими зелья. Мы обсудим все после этого. — И ты не будешь сбегать? — с подозрением прищурилась я, дернувшись в сторону, когда его ладонь легла мне на плечо.        Он поджал губы и убрал руку. — Не беспокойся. Мне нет смысла сбегать от тебя, — обойдя стол, Том уселся на свое привычное место аккурат напротив меня.        На протяжении всего завтрака с лица Тома не сходила едва уловимая насмешка. Его забавляло то, с какой скоростью я накинулась на кашу с орехами и сухофруктами. Он неспешно поглощал ложку за ложкой, будто специально никуда не торопясь. Когда я опрокинула в себя три колбочки с зельями, даже не скривившись от их мерзкого вкуса, и выжидательно, настойчиво уставилась на него, он спрятал смешок за кашлем, подлил себе кофе и приглашающе взмахнул рукой, давая мне понять, что готов начать наш разговор.        В этот самый момент, когда мне, наконец, было позволено говорить, я на мгновение растерялась и лишилась дара речи. Ставшая привычной неуверенность вернулась и обрушилась на меня в десятикратном размере, но усилием воли я заставила себя подавить ее и произнесла настолько твердо, насколько это было возможно: — То, что случилось прошлой ночью, никогда больше не должно повториться!        Том вскинул бровь и спрятал губы за чашкой. — Это было то, что я тебе сказал. Не волнуйся, Морриган. Этого больше не повторится. — Рада слышать, — выдавила я, все еще не чувствуя себя в достаточной безопасности от его обещания. Тем не менее, мне нужно было знать. — Что это вообще было, Том? — А на что это было похоже? — усмехнулся он. — Учитывая твою… профессию, ты должна лучше меня знать, как такое называется.        Он вновь играл со мной, играл со словами, но я знала, что это было чем угодно, но не искренним желанием. — Ты не хочешь меня. Ты делал это с какой-то другой целью, — настояла я, крепко сжимая подлокотники стула. — И я хочу знать, почему.        Тому явно не понравилась моя настойчивость, но, тем не менее, он продолжил со мной на удивление спокойный разговор. По крайней мере, спокойный с его стороны. Я же буквально кожей горела от нервозности. — Морри, дорогая, — нежное обращение несло для меня оттенок явной издевки. — Это не то, чем тебе нужно забивать голову. В конце концов, я — подросток. Для меня нормально интересоваться сексом. Тем более — после таких красочных воспоминаний с участием моей точной копии. — Это было бы верно для кого угодно, но не для тебя, — возразила я, впившись зубами в нижнюю губу. — Тебя не интересует секс. — Не интересует, — согласился он, сломав свои же доводы. — Но мне все еще свойственно любопытство. — Это было только любопытством? И ничем больше? — спросила я, и он промолчал, с интересом рассматривая меня. Будто изучал неведомую зверушку.        Эта тишина, повисшая после моего вопроса, дала мне понять, что за его поступками стояло нечто большее, и я внезапно осознала, что он сознательно позволил мне понять это. Том наблюдал за мной, и ему приносила удовольствие моя реакция. Он хотел, чтобы я думала, искала, размышляла и строила догадки. Чтобы я знала, что его мотивы были глубже, чем обычный интерес.        Вопрос только в том, для чего ему все это? — Ты пытаешься понять, хотела ли я тебя? — осторожно предположила я, выдав ему одну из своих догадок, и губы Тома искривила едкая усмешка. — Частично — да, — признался он, прищурившись. Ресницы отбросили тени на его щеки, и его лицо стало еще миловиднее. — Мне было интересно, хотела ли ты от меня этого, когда забирала меня из приюта. — Никогда, — сказала я и задержала дыхание, осознав, что не в силах прочесть по выражению его лица, доволен ли он таким ответом. — Я уже понял, — хмыкнул Том, прокрутив в пальцах наполовину опустошенную чашку.        Что ж. Это было уже что-то. — Что еще? — спросила я, быстро облизнув губы. — Ты надеялся привязать меня к себе… всем этим? — Зачем мне делать это, если ты и так безоговорочно на моей стороне? — еще шире растянул рот он, и его лицо приобрело хищный оттенок. — Если, конечно, ты не решила предать меня после того, как я оставил тебя в Азкабане.        Его слова, тяжеловесные и очень близкие к правде, повисли между нами неуютным предположением, с каждой секундой моего молчания все больше обращаясь неподъемной правдой.        Его взгляд похолодел, и я вздрогнула, плотно поджав губы. — Ты… действительно считаешь, что все, что я делала для тебя, могло привести меня к предательству? — едва слышно прошептала я, и он промолчал, задумчиво разглядывая меня. — Я делала все это ради тебя… — Ты делала это ради себя, даже если считала, что поступаешь так ради меня, — отрезал Том, громко поставив чашечку на стол. Дно чашки треснуло, не выдержав приложенной им силы. Точно так же треснули и наши с ним и без того хрупкие отношения. — Ты вышла замуж ради самой себя. Ты убивала ради себя и своего эго. Ты без зазрения совести манипулировала и разрушала чужие жизни, подводя саму себя к краху. Спасибо, Морриган, — усмехнулся вдруг Том, подавшись вперед. — Ты продемонстрировала мне наглядный пример, как легко на самом деле излишняя самоуверенность подводит людей к краю пропасти.        Его слова больно ударили по мне, потому что в глубине души я знала, что он прав. Гнала это от себя, чтобы обезопасить себя, но прекрасно знала, что все, что со мной случилось, было последствием моих же ошибок. Самоуверенности, от которой я предостерегала и пыталась уберечь самого Тома. — Я не предавала тебя, Том, — прошептала я, с трудом шевеля дрожащими губами. — Я… я просто считала, что так будет лучше для тебя. — Ты не предала меня тогда, — внезапно согласился он, едва уловимо улыбнувшись. — Но где гарантия, что ты, обиженная и растоптанная, не предашь меня теперь? Не предашь меня в будущем?        Я никак не могла доказать ему, что не собираюсь раскрывать его секретов. Единственным доказательством для нас могло быть лишь время. И я решила быть искренней. — Все, чего я хочу — это спокойствия, Том. Я устала. Я смертельно от всего этого устала. — Ты считаешь, что я не оправдал твои ожидания. Что это я был тем, кто предал твое доверие, — с уверенностью обронил он, постукивая пальцами по столу. — Поэтому ты решила использовать этого старика, Цигнуса Блэка? Считаешь, он сможет подарить тебе желанный покой?        Это все же произошло. Том первым поднял разговор о моих взаимоотношениях с Цигнусом, который я невольно откладывала до последнего, страшась того, что он может мне на это ответить. — Считаешь, что любишь его? Или веришь, что он любит тебя? — продолжал Том, добавив в голос ехидство и насмешку. — Или ищешь способ спрятаться от мира и используешь его для того, чтобы исцелить себя? — Даже если я его использую, какая разница, если мы оба получаем в этих отношениях то, чего хотим? — выпалила я, и лицо Тома озарилось торжеством.        Будто он был счастлив узнать, что я не была искренна. Что Цигнус был лишь средством для достижения мной комфорта и стабильности, а не любовью. Но он был не совсем прав, как и я не была до конца честна как с ним, так и с собой.        Я не любила Цигнуса, но я симпатизировала ему достаточно сильно, чтобы со временем это могло перерасти во что-то большее. Он привлекал меня и нравился мне настолько сильно, что я на самом деле осмелилась мечтать связать с ним судьбу. — Позволь мне выйти за него замуж. Не причиняй ему вреда, — сказала все же я, и брови Тома взлетели вверх в притворном удивлении. — Разве могу я причинить вред кому-то вроде Блэка? — лицемерно изумился он, вызвав у меня приступ раздражения. — Я не просила бы об этом, если бы не мог, — огрызнулась я и потерла лоб, тяжко вздохнув. — Давай оставим эти игры, Том. И ты, и я прекрасно знаем, что для тебя не представит никакого труда причинить вред кому угодно, если тебе это понадобится.        Он не стал отрицать этого, лишь едва дрогнул уголками губ. Аккуратно уложенная челка сползла ему на глаза, скрыв от меня его взгляд. — И чего же ты хочешь?        Это было то, что я хотела сказать ему с самого начала, но так долго не решалась открыто попросить его об этом. Собравшись с духом, я выпалила: — Позволь мне хоть немного побыть счастливой. Позволь мне выйти замуж и спокойно уйти. — Уйти… от меня? — он очень четко выделил последнее слово, и я поджала губы, не зная, что на это ответить.        Так и не найдя правильных слов, я сделала вид, что не поняла его вопроса, и спокойно продолжила, с усилием удерживая себя от того, чтобы не начать частить и запинаться: — Я могу поклясться, что никогда не выдам ни одну твою тайну. Не встану на твоем пути и не буду мешать тебе. Я продолжу поддерживать тебя, будучи миссис Блэк. Этот брак лишь поможет тебе и ни за что не станет для тебя препятствием, Том, я… — Хорошо, — сказал внезапно он, перебив меня, даже не дослушав и не дав мне договорить.       Я изумленно замолкла. Меньше всего я ожидала так легко и беспроблемно получить его согласие. Явно правильно расшифровав мое выражение лица и без труда считав мое замешательство, Том тепло улыбнулся мне и, протянув между нами руку, раскрыл ладонь, будто призывал меня довериться ему и взять его за руку.       Я не верила ему. Я страшилась так просто довериться тому, в ком не было ни крупицы привязанности ко мне. Я знала лучше всех, что он не способен на искренность. Но даже зная это, у меня не было никаких других выборов, кроме как взять протянутую мне руку, вложив в нее свою ладонь.       Его глаза блестели от мрачного удовлетворения, когда он крепче сжал мои покрытые шрамами пальцы. — Ты вольна выйти замуж за того, за кого хочешь, — улыбнулся Том, нежно поглаживая большим пальцем костяшки на моей ладони. — Я буду только рад, если ты будешь в безопасности и покое.        Как же сильно мне хотелось довериться ему и обмануться. Вот только между нами оставалась еще одна проблема. — Ты обещал меня Йену, — сухо напомнила я, пристально следя за выражением лица Тома. — Ох, точно, Йен… — с сарказмом протянул он и изогнул бровь: — И что? — Я не хочу… этого, — выдавила я, и Том тихо хмыкнул себе под нос. — До Азкабана ты клялась, что ляжешь под него ради меня, даже если тебе этого не хочется, — бросил он с издевкой. — Как же сильно Азкабан поменял твои приоритеты.        Мне было нечего на это ответить. Я отняла ладонь, выпутала руку из его пальцев, и Том едва уловимо нахмурился, прежде чем вновь разгладить складки на лбу. Он поинтересовался с бесстрастным выражением лица: — Не согласишься быть его любовницей? — и, словив на себе мой возмущенный взгляд, беспечно пожал плечами: — В чем дело, Морри? Раньше тебя подобное не смущало. — Я не хочу поступать так с Цигнусом, — отрезала я. — И не хочу иметь ничего общего с Йеном. — Ладно, пусть будет по-твоему, — Том вновь шокировал меня тем, как легко и покладисто согласился с моими требованиями. Мне не верилось, что он мог так легко отступить, но я все еще не могла понять, что он задумал.        Мороз пробежался по коже, и я покрылась мурашками. Том слишком легко шел мне навстречу, чтобы это не могло не насторожить. Без труда считав все, о чем я думала, Том ухмыльнулся. — Ты похожа на ощерившуюся кошку, которую погладили против шерсти, — со смешком сравнил он и подпер подбородок кулаком, с интересом изучая меня и мои реакции. — Можешь не волноваться о Фэе. Я поговорю с ним. Даже если он не сразу примирится с новыми условиями, ему придется смириться. — Слабо верится, что это будет так просто, — покачала головой я, и Том хищно сощурился. — Даже если он первое время будет причинять тебе беспокойства, ему придется принять твои отношения с Цигнусом Блэком, нравится ему это или нет, — отрезал Том, и я поразилась его непоколебимой уверенности.        Будто решив, что на этом наш с ним разговор закончен, Том встал из-за стола, легко подхватил наши тарелки с чашками и направился к выходу из столовой. Я не была удовлетворена таким ответом и бросила ему в спину: — Почему ты уверен в том, что он послушается тебя и так легко отступит? — в конце концов, Йен годами желал получить меня себе. И мне слабо верилось в то, что он мог так просто сдаться.        Том обернулся, бросил на меня долгий, изучающий взгляд и странным тоном проговорил: — Ты больше не та Морриган, которую он жаждал столько лет. Ты слишком сломлена Азкабаном, дорогая.        Я шумно сглотнула. Было в этих словах что-то… большее. Будто в них был заложен более глубокий и куда более опасный смысл, чем казалось на первый взгляд. По моей спине пробежал холодок. — Восстанавливайся, Морри. Тебя никто не побеспокоит, — заверил меня Том и вышел за дверь, плотно притворив ее за собой.        Я устало потерла лицо и в этот самый момент ощутила себя измученной и выжатой этим разговором, даже несмотря на то, что все услышанное было тем, чего я добивалась. У меня было очень гадкое ощущение, что я выиграла битву, чтобы позже потерпеть разгромное и сокрушительное поражение в войне. ***        Я размышляла, принимать ли приглашение Цигнуса на ужин, и в итоге согласилась под насмешливым взглядом наблюдающего за моими переживаниями Тома. Нам с Цигнусом было о чем поговорить, и было просто отлично встретиться у него дома, без лишних глаз и посторонних ушей.        Я долго прихорашивалась перед зеркалом и выбирала, что надеть. Мне хотелось порадовать глаз Цигнуса и вновь ощутить себя красивой и желанной. Правильно подобранное платье хорошо скрыло болезненную худобу, а косметика освежила и придала красок моему осунувшемуся, излишне бледному лицу. Я поняла, что отлично справилась со своим образом для свидания, когда спустилась в гостиную и столкнулась с Томом, сидящим перед камином.        Его брови взлетели вверх, когда он внимательно осматривал меня с ног до головы. — Тебе идет, — пробормотал он и слабо улыбнулся: — Прекрасно выглядишь, Морриган. Я даже немного завидую. Цигнус заставляет тебя буквально расцветать на глазах. — Ради него хочется постараться, — рассмеялась я и осеклась — не примет ли Том это на свой счет?        Он криво усмехнулся и отвел взгляд, непринужденно обронив мне в спину, когда я уже бросила в камин горсть Летучего пороха и почти шагнула в позеленевшее пламя: — Ты вернешься сегодня? Или тебя ждать к завтраку? — Пока не знаю, — пожала плечами я и назвала адрес, переносясь в Блэк-хаус за городом, который облюбовал для себя мой жених, оставив дом на Гриммо старшему брату, а особняк побольше — сыну и его семье.        Я совсем не грациозно вывалилась из камина аккурат в объятия ожидавшего меня Цигнуса и неловко рассмеялась, осознав, что не только сама вымазалась в каминной саже, но и перепачкала Блэка. Он без лишних слов взмахнул палочкой, очищая нас обоих, помог мне устойчиво встать на ноги и трепетно сжал мои ладони, с удовольствием рассматривая меня. — Ты прекрасна, — почти слово в слово повторил комплимент Тома он, но от него это почему-то звучало куда искреннее, чем от Тома. — Я счастлив, что ты приняла мое приглашение, — широко и искренне улыбнулся он, потянув меня в столовую.       Стол ломился от яств, свет был интимно приглушен, а мой нос пощекотал легкий, ненавязчивый аромат роз. Обстановка была такой клишировано-романтичной, что в любой другой раз я посмеялась бы над этим, но сейчас мне не хотелось шутить над попытками и стараниями Цигнуса. Мне хотелось поблагодарить его и насладиться всем, что он приготовил для этого вечера.       Цигнус призвал огромный букет алых роз и вручил их мне, неловко улыбнувшись. — Я не перестарался? — дрогнул уголком губ он, скрывая легкую нервозность, и я рассмеялась, подарив ему быстрый, нежный поцелуй. Он расслабился и приобнял меня за талию, позволив себе короткий, облегченный выдох. — Я никогда не делал такого прежде. — Мне все нравится, — заверила его я и смущенно посмотрела на букет в своих руках, не зная, куда его деть.        Заметив мои затруднения, Блэк взмахнул палочкой, и цветы в мои руках были отлевитированы в подготовленную для них вазу. Закончив с этим, он потянул меня к столу, по-джентльменски отодвинул для меня стул и расправил салфетку на моих коленях, как только я села. Подавив смешок, я расслабилась и уставилась на представленные блюда, вспоминая рекомендации лекарей из Мунго и прикидывая, что из этого могла бы позволить себе съесть.        К моему изумлению, каждое из блюд соответствовало моей нынешней диете, и я с изумлением покосилась на севшего рядом со мной Блэка. Он правильно понял мой неозвученный вопрос и сказал: — Я заранее уточнил в Мунго, что тебе можно есть, а от чего пока лучше воздержаться. Не хотелось бы, чтобы тебе стало плохо из-за моей непредусмотрительности.        Это было слишком внимательно и заботливо. Находясь рядом с ним, я ощущала себя согретой, чувствовала себя в безопасности. Цигнус заботился обо мне так, как никто и никогда до него, и это не могло не тронуть меня. — Спасибо, — прошептала я, и он тут же велел: — Не благодари за то, что должно быть в порядке вещей.        Я не нашлась с ответом и уткнулась взглядом в свою тарелку, которую Цигнус заботливо наполнял приготовленными на пару овощами и легкой, диетической индейкой с минимумом специй. Я тихонько принялась за трапезу, пробуя всего понемногу, а Цигнус расхваливал те или иные блюда и веселил меня рассказами о проделках внуков в юности, о склочном характере старшего брата, который зачастую за своим высокомерием не видел дальше своего носа, о подозрениях, что старший из внуков, Альфард, оказался самым сообразительным из всех членов его семьи и уже успел разнюхать, что любимый дед впервые с момента смерти бабушки ухаживает за женщиной. — Он ничего не имеет против? — полюбопытствовала я, и Цигнус криво усмехнулся. — Даже если бы имел, это не его ума дело. Альфард — умный ребенок. Он поздравил меня с тем, что я более не одинок, но был явно обеспокоен судьбой Регулуса и твоего бывшего мужа, — Цигнус поморщился при упоминании моего брака с магглом, но не стал заострять на этом внимание. — В любом случае, Альфард, как и Цигнус, любезно поздравили меня и пожелали нам счастья. Чего не скажешь о Вальбурге. Эта девица нуждается в воспитании. — Могу представить, — хмыкнула я, вспомнив ее реакцию на меня в магазине Малкин. Мне стало любопытно, могла ли она ревновать Тома, и я аккуратно уточнила: — Ты знаешь, чем была вызвана ее бурная реакция?        Цигнус картинно вздохнул и покачал головой. — Поллукс, мой сын, крайне близко к сердцу принимает… некоторые блэковские традиции. И воспитал дочь соответствующе. Все же, она — будущая супруга главы нашего рода. — Ты говоришь о магглоненавистничестве? — Да. Ей претит то, что ты была замужем за магглом. Не волнуйся, для меня это не имеет значения, ведь я знаю о твоих мотивах, хоть и не понимаю их, — Цигнус отпил немного чая и задумчиво уставился на свое едва заметное отражение в чашке. — Тем не менее, на мнение Вальбурги повлияло и то, что ты… убила Регулуса. Она была очень привязана к нему.        Решив отпустить эту тему, я игриво спросила: — Замешан ли там интерес к Тому? Я заметила, что он ей явно симпатичен.        Блэк сверкнул глазами и поджал подрагивающие в улыбке губы. — Однозначно. И я не могу не порадоваться, что она уже давно обручена с Орионом. Прости, если мои слова заденут тебя, но я бы не хотел, чтобы моя внучка и твой воспитанник… — Цигнус замялся и так и не договорил, но я поняла его без лишних слов.        Значит, мне не показалось. Цигнус явно заметил что-то в Томе и подозревал его в… чем? Отложив вилку, я повернулась к нему и впилась в него испытующим взглядом. — У тебя очень… необычный воспитанник, — спокойно проговорил он, не сводя с меня глаз. — Что ты имеешь в виду? — Ты не можешь не знать, что, — чуть ухмыльнулся Блэк и пристально всмотрелся мне прямо в глаза, будто пытался прочесть, о чем я на самом деле думала. — Конечно, он — прекрасный молодой человек, которого явно ждет большое будущее. Его таланты и потенциал неизмеримы. У него есть все задатки, чтобы стать великим человеком.        Несмотря на то, что он явно хвалил Тома, было в его интонации что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя неуютно. — Но? — подтолкнула его я, поняв, что пауза слишком затянулась, а Цигнус явно сказал еще не все.        Цигнус изучал мою реакцию, не сводя с меня внимательных, пытливых глаз. — Но есть в нем и то, что может в будущем явить миру нового Темного Лорда, — едва слышно произнес он, и я задержала дыхание, глядя сквозь него остекленевшим взглядом. Удерживая на губах натянутую, неуместную улыбку. Страшась того, во что превратится моя гримаса, если я позволю себе обнажить свои истинные чувства. — В нем есть потенциал стать более могущественным и опасным магом, чем Гриндевальд, — продолжил Цигнус, перейдя на шепот. — Гриндевальд, которого нынче боится весь мир.        Повисла неуютная тишина. Вся романтическая обстановка развеялась, исчезла после его слов, сменившись напряженным ожиданием. Тяжесть его предположений неподъемным грузом легла между нами, мешая мне нормально соображать.        Цигнус был слишком сообразителен для своего же блага. — У Тома большой потенциал, — натянуто рассмеялась я и сдержала порыв отвести взгляд, заставляя себя смотреть прямо в его синие глаза. — Он будет выдающимся волшебником. Я рада, что ты оценил его таланты. — Морриган… — Том явно добьется высот, он уже столького добился, — продолжила я, игнорируя попытку Цигнуса перебить меня. — Морриган! — еще громче позвал меня он и резко, крепко сжал мои плечи, ошарашенно всматриваясь в мои широко раскрытые глаза. — Морриган, ты боишься его!        Это было слишком очевидно, а я была слишком истощена, чтобы быстро взять себя в руки. Тем не менее, я не могла позволить ему увериться в этой мысли, и запротестовала, уже понимая, что не смогу обмануть его этим: — Что за бред? Хах, дорогой, конечно, нет! Том ведь мне как сын… с чего бы мне его бояться, он никогда не причинит мне вреда… — Он был тем, на кого ты рассчитывала? — оборвал меня Цигнус, и я вздрогнула, низко опустив голову. Он тяжко вздохнул и утешительно погладил меня по плечам. — Морриган, детка, посмотри на меня, — я покачала головой, страшась того, что он сможет прочесть в моих глазах, и Цигнус мягко подхватил мой подбородок, вынуждая меня поднять голову. Его взгляд был обеспокоенным, но все так же оставался теплым и нежным. В нем не было ни следа раздражения или насмешки, когда он заговорил размеренным, успокаивающим тоном: — Твой воспитанник вне всяких сомнений удивительно способен для своего возраста, но даже ему сейчас не под силу достать человека из Азкабана. Возможно, он мог бы сделать это при помощи своего дружка-китайца, но… не будь к нему слишком строга. Не вини его за это и отпусти это.        Выражение моего лица сразу же стало жестким. Я ожидала, что Цигнус будет на моей стороне, но он беспощадно сдирал корку с еще не зажившей раны, выставляя мое уродство напоказ. Открыто говорил мне, что в моих уродливых поступках и понесенных мной последствиях была лишь моя вина. Это было горько, и мне нужно было, наконец, смириться с этим, чтобы в самом деле пойти дальше. — Если я не буду винить его, я… я никогда не смогу вновь посмотреть на себя в зеркало, — выдавила я, давясь слезами, и Цигнус ласково стер дорожки слез с моих щек. — Я не хочу принимать, что я это заслужила… Ведь тогда это будет значить, что я все это время ошибалась и… и так неправильно жила. Что я сама довела себя… довела до Азкабана… — Ты справишься с этим, а я помогу тебе в этом. Я поддержу тебя, детка, и мы пойдем дальше вместе, — тепло улыбнулся мне он, печально нахмурившись. — Ты должна это сделать. Тебе нельзя винить этого мальчика и пренебрегать им. Хотя бы ради себя самой. Никто не знает, кем он вырастет, и я меньше всего хотел бы, чтобы он в будущем стал воспринимать тебя как угрозу.        Он видел его. Видел настоящего Тома за той фальшивой маской, которой Том обманул всех, включая Дамблдора. Он видел его и просил меня отпустить это не ради Тома, а ради меня самой, потому что боялся за меня. — Почему ты так уверен, что он опасен? — я сморгнула слезы и накрыла ладонями его большие, горячие руки, которыми он нежно, заботливо обхватывал мое лицо, и мне стало легче потихоньку, понемногу возвращать себе самообладание.        Цигнус изогнул бровь, будто вопрошая, действительно я задаю этот вопрос, потому что ничего не знаю и не понимаю? Тихо хмыкнув себе под нос, он покачал головой: — Мальчик уже два года учит друзей темной магии. Цигнус проболтался мне, когда рассказывал о том, какой удивительный и талантливый его лучший друг, недаром «наследник самого Слизерина».       Мое лицо вытянулось от удивления. Нет, даже без упоминаний Тома я догадывалась, что он вновь воссоздал свой кружок Пожирателей и стал готовить их к будущему, но и подумать не могла, что Цигнус мог проболтаться об этом своему деду. — И что ты об этом думаешь? — с опаской спросила я, и Блэк вновь свел брови. — Я не имею ничего против темной магии, сам практикую ее. Да и детей в нашей семье начинают понемногу учить лет с четырнадцати, но… твой воспитанник явно чрезвычайно одарен магическими талантами. Он обучил Цигнуса и Альфарда настолько хорошо, что я не мог не поразиться их успехами. Меня тревожит не то, что он их обучает, а то, к чему он их готовит.        К чему он их готовит… проницательности и прозорливости Цигнуса можно было только позавидовать. Внезапно даже для себя я разглядела за его обеспокоенной, нахмуренной гримасой глубокую любовь к каждому из внуков. Он в самом деле волновался о них, не желал для них страшного, тяжелого будущего в роли приспешников нового Темного Лорда, а еще… клял себя за бессилие. Потому что не мог запретить уже взрослым внукам общаться с обожаемым Риддлом, которого те столь сильно превозносили и уважали.        Заведи он с ними разговор о том, что от таких как Том стоит держаться подальше — и они тут же взбрыкнутся, продемонстрируют свой блэковский нрав вкупе с подростковым максимализмом и сделают все наоборот. Ведь запретное манит куда сильнее, чем дозволенное. И Цигнус был достаточно мудр, чтобы понимать это.        Мне захотелось успокоить его, пообещать ему, что с его внуками все будет в порядке, и Том не причинит им вреда, не втянет их ни во что опасное, но я не могла гарантировать ему этого. Тем не менее, я могла дать ему другое слово. — Как бы ни обернулось все в будущем, не волнуйся за них. Что бы ни случилось, я сделаю все что в моих силах, чтобы им ничего не угрожало. — Ты… — он замялся, и я едва слышно призналась: — У меня есть свои рычаги давления на Тома, — если эти слова были правдой, то последующие стали сладкой, но очень успокаивающей ложью: — И, Цигнус, в конце концов… Том может быть опасен, но это не значит, что он обязательно причинит окружающим вред. — Рад слышать, — рассмеялся он и склонился ко мне, молчаливо ожидая разрешения на поцелуй.        Тихо хмыкнув, я обвила руками его шею и сама потянула его на себя, игнорируя противную мысль о том, что мне не следовало лгать ему, учитывая, как он добр и внимателен ко мне. Но это в любом случае было куда лучше, чем дать ему знать, что Том может и будет причинять окружающим столько вреда, что Гриндевальду и не снилось.        Я расслабилась и выкинула из головы все мысли о Томе, целиком и полностью сосредоточившись на целовавшем меня мужчине. Мне хотелось, чтобы он выбил из меня все, что заставляло меня нервничать и стрессовать. Хотелось, чтобы он принадлежал мне и даже думать не смел о других женщинах.        Стоило его губам оставить влажный след на моей шее, как я вплела пальцы в его волосы, распутывая стягивавшую их ленту, и выдохнула: — Разве благочестивые джентльмены спят с невестами до свадьбы? — решив игриво подшутить над ним, как он моментально отпрянул от меня, с ужасом уставившись мне в глаза.        Я недоуменно нахмурилась, и взгляд Цигнуса тут же неловко забегал по комнате, будто он решил во что бы то ни стало избежать прямого взгляда на меня. Его скулы порозовели, и он удрученно просипел: — Прошу прощения, Морриган… я не думал, что ты воспримешь это так… — решившись, он умоляюще всмотрелся в мои растерянные глаза и выдавил: — Я не хотел опорочить тебя до свадьбы. — Опорочить, — оторопело повторила я, пытаясь осознать, что, черт возьми, сейчас услышала.        Цигнус еще больше смутился и виновато выпалил: — Так как мы уже раз делили постель, я думал, что мы можем не придерживаться традиций… Но если тебе хочется, чтобы все было так, как это принято, я больше не посмею и пальцем коснуться тебя, даю слово джентльмена…        Наконец, поняв, что именно произошло, я закатила глаза, вцепилась в его шейный платок, резко притянула его к себе и выдохнула ему в губы: — Только посмей сейчас остановиться, и я сделаю так, что ты до конца жизни будешь жалеть об этом и молить меня о каждом оргазме! — он еще сильнее смешался от моих откровенных обещаний, пораженно распахнув глаза. — Я хочу тебя. Здесь. Сейчас, — он промолчал, и я с нажимом спросила: — Ты понял меня? — Понял, — покладисто кивнул Блэк, вновь устраивая руки на моей талии. — Прости, что разрушил настрой… Ты же знаешь, что я никогда?.. Я на миг испугался, что оскорбил тебя, и…        Раздраженно вздохнув, я притянула его обратно к себе и заткнула его болтливый рот своим языком, сделав мысленную пометку никогда не разговаривать с ним в постели. Или, по крайней мере, научить его, как следует воспринимать такие фразы и правильно переводить их грязные разговорчики.