Не слишком поздно

Кроули отсылал Аду рапорты о том, как долго он продержался в битве против одного из величайших воинов Небес. Ангел был, несомненно, умен. Он срывал его планы на протяжении тысячелетий, а у демона как раз хватало уверенности в себе, чтобы понимать, что некоторые из этих планов были весьма хороши. Ангел – которого Кроули подсознательно представлял блистающим качком в мощных доспехах, с ослепительно-яркими крыльями и громогласным голосом – представлял угрозу. И всегда ею был. Именно из-за него Кроули переключился со сжигания благотворительных учреждений на приклеивание монеток к мостовой на богатых улицах.* *Определенно не потому что повидал слишком много обществ, разрушенных бедностью. Демонов подобное, естественно, не заботило. Кроули прожил бы свою жизнь в постоянном страхе перед этой крылатой катастрофой масштабов небесного гнева, если б не был убежден в том, что ни один ангел не стал бы посещать те же места на Земле, в которых нравилось зависать ему. Он отправил записку по поводу театра отчасти для того, чтобы увидеть, прав ли он был. Ответа он, конечно же, не получил. Ангел никогда бы не раскрыл, интересуют ли его многочисленные формы земных развлечений. Демон выследил его адрес. Он удивился тому, как близко они жили друг от друга все это время, даже не подозревая об этом. Но это было, скорее всего, лишь удачное стечение обстоятельств. Ангел наверняка был сейчас в каком-нибудь монастыре в Тибете или типа того, не в Лондоне 1990-х. И все же, он обнаружит его довольно скоро. Так предопределили Ад и Рай. Битва, что начнет войну… Он не был воином. Когда это было сформулировано вот так, ему пришлось признать: они на самом деле вовсе не сражались друг с другом. Не по-настоящему. Они отважно и хитроумно выстояли все эти прошедшие тысячелетия, меряясь в смекалке и все такое. Но на самом деле сражаться? Ой-ёй. Должен был быть другой выход. Должно было быть что-то, что он мог бы сделать, чтобы выпутаться из этого. Идея обратиться к другим Внизу ему не улыбалась. Они были не самыми понимающими. Может быть, он мог бы еще раз разыскать местоположение ангела и отправить ему сообщение, спросить у него… Спросить о чем? Ни один слуга Небес не откажется от битвы против демона. Лучшее, что Кроули мог бы сделать, это попытаться составить план. Однако, знание о том, что за мысли были у ангела, могло бы помочь. Тогда он мог бы быть на шаг впереди него. Или типа того. Не повредит немного прощупать почву, поглядеть, как сам ангел готовится к битве. И таким образом несколько дней спустя Азирафель получил сообщение: «Мы сразимся наконец, а?», которое, неведомо для него, Кроули отправил лишь из отчаянной надежды на то, что Азирафель может ответить: «Нет, давай не будем». По правде говоря, Кроули знал, что Азирафель не отступит. Азирафель тоже знал, что демон ни за что не согласится на капитуляцию. Так что, вместо того, чтобы ответить своими истинными мыслями, которые звучали следующим образом: «Ну, полагаю, что так, но, ей-богу, я бы лучше этого не делал», он решил, что единственное, что можно было бы сделать – это попытаться устрашить демона. Он все равно, скорее всего, и сам пытался оказать на него психологическое давление. Так что Азирафель ответил: «Похоже на то, и самое время, не правда ли?». На что Кроули ответил: «Тогда увидимся во время Армагеддона, если только не струсишь?», а Азирафель сказал: «Я готов, когда скажешь», и так это и продолжилось, оба убеждали друг друга в том, как они это предвкушают. Они угрожали и насмехались, оба представляя себе куда более худшие вещи, чем второй подразумевал своими расплывчато-устрашающими намеками. Они грозились все более и более жуткими вещами, пока мысль о том, какие травмы могли быть нанесены дьявольским оружием, не стала для Азирафеля непереносима. И таким образом, в конце концов, Кроули получил сообщение: «Парли». И Кроули, проведя в восемнадцатом веке некоторое время среди пиратов, понял, что это означает, и потому согласился.