Не слишком поздно

Ангел и демон поужинали в Ритце накануне конца света. Кроули угрюмо глядел в свой бокал с вином. - Помнишь потоп? «Переходим прямо к делу, значит», - мрачно подумал Азирафель. Он сделал глоток, прежде чем ответить. - Не так хорошо, как следовало бы. Лучше, чем хотелось бы. Кроули кивнул. - По ощущениям похоже на него. Как будто бы мы в туннеле, который все сужается и сужается, и независимо от того, сколько раз мы нарезаем круги по его краям, нас все проталкивает вперед, круги становятся все уже и уже, пока мы просто… - Он прервался и сделал большой глоток вина. - Но в этот раз будет даже не так, - печально произнес Азирафель. – На этот раз это никак с ними не связано. Это не из-за того, что они вели себя хорошо или плохо. Я имею в виду, какой смысл был в нас все это время? Если их все равно уничтожат. - В нас никогда не было никакого смысла, - внезапно произнес Кроули. – Какая разница, хорошие люди или плохие? В масштабах вселенной, я имею в виду. Конечно, в их повседневной жизни разница есть, но не для Апокалипсиса. В смысле, какой толк уничтожать всех, как только они становятся плохими? Хмм? - Ну, - неуверенно произнес Азирафель, но Кроули свирепо уставился на него. - Что хорошего в том, чтобы искоренять плохое со стороны, а? Это ничего на деле не улучшает. Это только делает все… меньше. Уменьшает все. Устранение плохих людей делает мир всего лишь меньше. Азирафель открыл рот, но не смог придумать, что сказать. Он глядел на него, прищурившись, мозг его кипел. - Если бы каждого, кто совершил плохой поступок, в ту же секунду устраняли, как много осталось бы людей? Остался бы вообще хоть кто-то? Остался бы ты? Азирафель содрогнулся. Затем покачал головой. - Так значит, вот оно как? – тихо произнес он. – Конец… всего. Все уменьшается, пока на самом деле не исчезнет? Кроули угрюмо откинулся обратно на спинку сиденья. - Я не знаю. Меня не спрашивай, я, черт возьми, не знаю. Азирафель окинул его взглядом. Затем осознал, что ему хочется его спросить. Так что он сказал: - Что ж. А что ты думаешь? Это продолжалось какое-то время, они оба говорили, позабыв про то, для чего встретились, потому что это все равно казалось безнадежным. Кроули говорил о мире, о хорошем, плохом и обо всем, а Азирафель, по большей части, сидел и слушал. Обычно именно он говорил, когда дело касалось морали и этики. Обычно он наставлял бедные заблудшие души, и люди приходили к нему, когда чувствовали, что запутались, и он говорил нечто утешающее вроде «Ищите напутствия в своей вере». Дело было даже не в том, что он считал себя наивысшим авторитетом по этому вопросу. Просто, когда ходишь повсюду, строя церкви, люди считают тебя таковым, и он никогда не знал, что еще им сказать. Ему вообще, за всю его жизнь на Земле, никто никогда так много не рассказывал. Это приносило ему огромную пользу. «Не тебе говорить мне о морали», - произнесла какая-то часть Азирафеля прямо перед тем, как ее затмила большая его часть, которой хотелось спросить мнения Кроули по поводу еще одной этической дилеммы, потому что после всего этого времени ему отчасти хотелось, чтобы ему рассказали. Он заметил кое-что по поводу того, чтобы получать наставления от Кроули. Это ощущалось не так, как когда ему что-то говорили Небеса, или его начальство, которые, конечно же, знали все, что только можно, о хорошем и плохом. Рассказ Кроули больше походил на бесконечную серию вопросов. Словно бы тебе говорили: «Иди и разберись для себя сам». Азирафель слушал. Временами он вставлял собственную мысль, и иногда Кроули на самом деле выглядел удивленным, как будто бы он показал ему сторону вещей, которая раньше ему не приходила в голову. От этого Азирафель чувствовал себя чуть лучше. Он не был уверен, что заслуживает этого, но ему это все равно нравилось. Затем Азирафель задал ему вопрос. - Ты ведь на самом деле не распространял зло, верно? – Он положил в рот кусочек рыбы, которая успела уже остыть за то время, пока они говорили, и подождал. - Конечно, распространял. Азирафель спокойно покивал. Он понял. - Конечно, распространял. Это твоя работа. - Парень, не выполняющий свою работу, может попасть в довольно неприятные ситуации, - виновато произнес Кроули. - Но я имею в виду, способы, которыми ты распространял это зло, развращал души… ты избрал нетрадиционный подход, верно? Кроули заколебался. - Эмм. - Войны. Бедность, подпитываемая жадностью. Религия, используемая как оправдание для геноцида. Все типичные вещи, которые приписывают злой сущности. Они ведь не были твоим основным направлением здесь на Земле, верно? Кроули казался слегка смущенным, но, по большей части, испытывающим безмерное облегчение. - Не то, чтобы, нет. - Нет, - повторил Азирафель, покивав. Затем он одарил его озадаченным взглядом. – Чем же ты тогда занимался? Кроули рассказал ему. Он рассказал ему о монетках, приклеенных к мостовой. О телефонных линиях и дорожном движении. В стародавние времена это всегда были небольшие искушения. Песни с похабными текстами для распространения в провинции. Экстравагантная мода для распространения в городах, подпитывающая тщеславие и жадность. Финансирование пьес сомнительного морального содержания. Посещение и поддержка бесчисленных пабов. И если в этих пабах вдруг внезапно заканчивались запасы, что ж, это раскрывало не самую приятную сторону в их завсегдатаях. - Налет греха, одновременно нанесенный на сотни, может быть, тысячи душ. И Азирафель понял. Налет развращенности, но никогда не глубокий настолько, чтобы достигнуть сердцевины. - Старомодные демоны, вроде Хастура и Лигура, - сказал Кроули, - они до сих пор зациклены на искусном мастерстве. Мир теперь слишком велик для такого. Надо обращаться к массовому производству, или не получишь в итоге ничего. Азирафель покивал и подумал об автомобиле Кроули, и о том, как тот любовно погладил его ладонью и прокомментировал великолепное мастерство его изготовления. Он подумал о его ручке, выпущенной ограниченным тиражом, и его часах, единственных в своем роде. Он подумал о портрете Моны Лизы, висящем у него в квартире. Он подумал, что знает, что именно известно Кроули о массовом производстве, и насколько тот считает его эффективным. - Тогда, ты можешь не одобрить изначальную идею, которую я собирался тебе выложить, - сказал Азирафель. – О возможном предотвращении Апокалипсиса. - Поэтому ты заявился в мою квартиру? Думаю, любой план по предупреждению войны сейчас прозвучит просто отлично. - Я собирался сказать, мы могли бы убить Антихриста. Кроули ковырялся в своей еде. Он остановился. - Или, по крайней мере, сделать все, что потребуется, чтобы не допустить уничтожения, которое ему суждено вызвать. - Ему будет одиннадцать, - глухо выдавил Кроули. - Я знаю. - Может быть, он не будет… таким, как другие одиннадцатилетки. В смысле, меня не было рядом, чтоб его развращать, но, может, он окажется от природы противным, жестоким созданием, и это будет не так уж плохо… - Его отец был противным и жестоким, когда только был создан? – спросил Азирафель. – Прежде чем события его существования его сформировали? Боюсь, генеалогия работает не так. Кроули выглядел несчастным. Он с отвращением отодвинул от себя свою почти не тронутую тарелку с едой. - Забудь про Антихриста. Кроули. Твои попытки по развращению Земли были никчемны, - сказал Азирафель. – И я говорю это в качестве комплимента. Но это потому, что у Земли нет направления. Она растекается и растет в обход каждого мельчайшего дефекта и изъяна, словно распространяющаяся плесень. Она выживает. Кроули приподнял бровь, глядя на него. Азирафель наклонился вперед. - Но в чем крошечные, отвлекающие, надоедливые препятствия по-настоящему хороши, - произнес он, - так это в том, чтобы нарушать тщательно организованные, все-детали-вплоть-до-самой-мельчайшей-высечены-в-камне, Планы. Кроули тоже наклонился вперед. - Это были «Планы» с большой буквы «П»? Азирафель кивнул. Кроули расплылся в ухмылке. - Ангел. Мне нравится ход твоих мыслей. Они это обговорили, все, что только смогли придумать, что могло бы подбросить палки в колеса Плана. Если бы политических лидеров каждой нации, находящейся на грани войны, вдруг отвлекло от своих обязанностей прямо перед самыми объявлениями сильное расстройство желудка. Если бы адова пса выманил и увел от своего хозяина целый грузовик кошек. Если б добрая часть армии Ада испарилась бы прямо перед самой битвой, потому что каждого из них вызвали бы посредством спиритических досок все до единой сатанинские монашки. Если бы солдат Небес закидали бы молитвами, потому что праздничный сезон начался бы в этом году как никогда рано, и огромное число религиозных людей вспомнили бы о своем религиозном долге благодаря трогательной праздничной рекламе. Как альтернатива: если бы они получили молитвы, посланные огромным количеством людей, увидевших особенно душещипательный рекламный ролик о приютах для животных. В котором бы использовалась религиозная символика, возможно, даже упоминание об ангелах в музыкальном сопровождении, добавил Азирафель. По всей видимости, когда большое количество людей одновременно обращалось к молитве, это было почти оглушающе. Они проговорили долгое время, пока обеденные посетители не сменились теми, кто пришел на вечерний чай, которых затем сменили люди, пришедшие поужинать. Их официант* перестал подходить к ним. Их бокалы все равно, казалось, всегда были полны. *Формально Онслоу следовало напоминать гостям о времени, когда они уже начинали злоупотреблять гостеприимством. Он наблюдал за тем, как эти два джентльмена ели здесь, раздельно, на протяжении лет, каждый всегда был в одиночестве. Он уже какое-то время тешил себя одной фантазией. Та возникла у него только лишь по причине скуки, вызванной обслуживанием незнакомцев целыми днями, но теперь, когда эти двое каким-то образом сошлись вместе, он определенно не собирался торопить их. Только не таких преданных клиентов, которые, похоже, вели разговор всей своей жизни. Они решили, что самое большое, что они могли бы предпринять, это фантастически запороть собственное «сражение». Им придется встретиться в Армагеддон, как запланировано. Сторона Кроули уже подозревала его в возможном дезертирстве. Азирафелю тоже не нравилась идея столкнуться с гневом Небес, в случае, если он ослушается приказов. Они встретятся на своих боевых позициях, а потом… потом они просто устроят худшее в мире сражение. Это все, что они могли придумать. Этого должно было быть достаточно. - Итак, вот и все, - произнес, наконец, Кроули, после того, как они рассматривали все на протяжении часов, и обоим стало ясно, что если они еще хоть какое-то время проведут в попытках что-нибудь придумать, они взорвутся. - Боюсь, это на самом деле все, что у меня есть, - вздохнул Азирафель. Они сидели. Кроули ковырял скатерть. Азирафель сложил салфетку. - Я, на самом деле, не знаю, что делать теперь, - признался он. - Как и я, - с облегчением сказал Кроули. Последовала пауза. - Знаешь, думаю, я мог бы заказать еще кусочек, - произнес Азирафель, указывая на тарелку, на которой ему был подан десерт. – Почему бы и нет, раз уж мне все равно недолго придется беспокоиться о том, чтобы поддерживать это воплощение в форме… ээ. Ну, надеюсь, что придется. И тем не менее. А, тебе не обязательно меня ждать, если бы ты предпочел отправиться куда-нибудь… - Я не против, - сказал Кроули. Он робко добавил, - О. Ээ. Только если ты не хочешь… немного побыть один? Азирафель обдумал это. - На самом деле, нет. Кроули кивнул, просияв. - Онслоу? – подозвал он официанта, который любезно держался неподалеку, как настоящий профессионал. – Вы не могли бы принести нам обратно десертное меню, пожалуйста? Онслоу, уже менее профессионально, учитывая нескольких гостей, которые ждали столика уже час, с готовностью услужил. Кроули было гораздо веселее, чем следовало бы. Ему всегда нравилось узнавать людей, но с Азирафелем – он мог понять. Он думал, что понимает всех людей, с кем подружился на протяжении лет, но это было ничто в сравнении с тем, как он мгновенно узнавал все, что Азирафель рассказывал ему о своей жизни, как будто бы он тоже был там. Как будто бы он жил в мире, который был более похож на его мир, чем чей-либо другой. Все, что он говорил, мгновенно казалось знакомым. Некоторые вещи, как они обнаружили, были чуть слишком знакомы. - Ты тоже был в Хрустальном Дворце? - Да, и ты? Пытался подстегнуть одержимость предметами потребления и материальными благами? - Нет. Я хотел посмотреть дагерротипы. - Я помню, там был скандал, когда его дочь сбежала, чтобы стать монашкой. - О. Да, что ж. Как я ей сказал, брак с этим человеком никогда не сделал бы ее счастливой. - В смысле, это был ты? - Ты и с ним тоже был знаком? - Мы вместе посетили премьеру его последнего балета. - Вот гад! А мне сказал, что у него насморк! Кроули и Азирафель поглядели друг на друга через стол. - Итак, - сухо произнес Азирафель. – Похоже, мы участвовали в жизни друг друга немного больше, чем казалось на первый взгляд. - Но не так, как мы ожидали, - указал Кроули. - Правда. – Азирафель промокнул губы салфеткой, и отодвинул от себя вторую тарелку из-под десерта. – Я уже поблагодарил тебя за… то, что ты сегодня сделал? Кроули откинулся назад и кинул взгляд в сторону на пустеющий ресторан. - Не сказал бы. - Что ж… - Конечно же, мы в расчете. Ты оказал мне услугу, появившись вот так, дал мне возможность показать этим парням, что я готов с тобой сразиться. Ээ. Азирафель приподнял брови. - Так что, правда, - сказал Кроули, - это неплохо сработало для меня, в целом. - Ясно. - И то, что ты сказал, - продолжил Кроули чуть тише. – После… - Благодарю тебя. Кроули закусил губу. Он уставился на Азирафеля поверх очков. - Как ты это делаешь? – произнес он, едва ли не с агонией в голосе. - Делаю что? - Просто произносишь слова… произносишь слова вот так. Таким голосом прям… - Что он пытался сказать, так это то, что когда Азирафель произносил их, голос ангела каким-то образом звучал так мягко, так искренне. Он вызывал в Кроули ощущение, будто бы его завернули в теплое одеяло и ударили под дых одновременно. – Это звучит так мило, - произнес он с гримасой. - Я ведь ангел, - озадаченно произнес Азирафель. - Да, но… - По правде говоря, - вздохнул ангел, - это удивило тебя, скорее всего, потому что большую часть времени я вовсе не мил. Кроули обдумал это. Потом хмыкнул. - Да. Возможно, дело в этом. Азирафель наклонил голову, глядя на него, размышляя над тем, какие чувства в нем вызвала реакция демона. В итоге он усмехнулся. - Да, что ж. Признаю, что не всегда являюсь милым херувимчиком, какого от меня могут ожидать люди. - Ничего. Я тоже не тот демон, которого ожидают люди. - Но это… - Азирафель остановил себя, не желая сказать что-то, что может оскорбить. - Я не пугающий, - тихо произнес Кроули. Он опустил взгляд на скатерть. – Я совсем не воитель. Я сам испуган. Я трус. - Из-за того, что ты это сказал, - произнес Азирафель. – Из-за всего того, на что ты нашел в себе достаточно смелости мне сказать – я думаю, ты самый смелый человек, которого я когда-либо знал. Кроули ощутил, как эти слова отпечатались в его мозгу. «Я думаю… ты… человек». - Надеюсь, ничего, что я это сказал, - произнес ангел, едва ли не слишком тихо, чтобы он мог его услышать. Я знал… тебя… «Ты человек». Кроули глядел на него, ни слова не приходило ему на ум. Лишь слова ангела, снова и снова повторяющиеся. - Нам, пожалуй, пора уходить, - сказал Азирафель. – Кухонный персонал с надеждой смотрит на нас уже с полчаса. - Точно. - Эмм… завтра. - Завтра, - произнес Кроули, вставая. Азирафель последовал его примеру. – Я думаю… - сказал демон. – Я думаю, я отправлюсь домой. Попытаюсь поспать. Немного. На случай, если это… случай, если это поможет завтра. Они знали, что их стороны призовут их первым же делом с утра. Им обязательно надо будет еще раз пройтись по планам со своими великими героями войны. Как только их отправят обратно на Землю, они найдут друг друга, и приведут в действие свой собственный план – хотелось бы надеяться. - Идея звучит неплохо, - сказал Азирафель. – Что ж. До завтра, тогда? - До завтра.