Дай мне второй шанс!

Их первый диалог состоялся в середине зимы, когда снег пушистым покрывалом укутал землю, дыхание срывалось с губ клубами пара, снежинки весело похрустывали под ногами и путались в волосах. Было около пяти утра, то время, когда уже не ночь, еще не утро. Вероника вошла в департамент, сжимая в руках древко Косы Смерти, едва слышно, опустив глаза, поздоровалась то ли с имевшимися в холле коллегами, то ли с паркетом, и прошествовала в кабинет. Девушка работала всю ночь, успела потерять перчатки и изрядно промерзнуть, пряди волос, торчащие из-под берета, схватились инием. У Вероники было два часа, потом еще три души, и можно было быть свободной, а в заслуженный перерыв жница решила посетить рабочее место с целью выпить горячего чаю и отогреться. Если повезет, еще и обзавестись новой парой перчаток. Она с трудом разжала покрасневшие одеревеневшие пальцы, выпуская из рук косу, и принялась за пуговицы пальто. Перчатки были третьи только за этот месяц, и улыбчивая девушка из отдела обеспечения жнецов униформой уже давно грозилась пришить перчатки на резинку и продеть через петельку пальто Ронни. Девушка избавилась от верхней одежды, бросив вещи на стул, попутно взглянув на Косу Смерти. Они еще не привыкли друг к другу. Косу при переводе Веронике выдали новую, немного жутковатую на вид. Нечто в роде боевого серпа, только древко много длиннее. Жутковатая, зато весьма удобная. Вероника достала из шкафа кружку. Замерзшие ладони неприятно покалывало. Жница сама не понимала, зачем постоянно снимает перчатки. Ей в них было некомфортно. И без них тоже. Быть откровенной, так Веронике было некомфортно в принципе по жизни, с того самого момента, как... А сколько времени назад это случилось? Вероника не помнила. Дни, недели, годы - все смешалось в серую липкую массу. И осадок в душе был такой же, серовато-липкий. Не приятно. Вероника перевела взгляд на окно. Хоть и была она совершенно опустошенная, временами накатывало ощущение, что ей тесно. Тесно в помещении, в мире, в собственном теле. Тогда не то, что перчатки хотелось снять, да и вообще избавиться от какой-либо одежды, в такие моменты хотелось содрать кожу, поотрывать мышцы, выпустить из клетки костей душу, дать ей взлететь, вырваться, заполнить собой целую галактику. Душа. А есть ли душа у жнецов? Они ведь, по сути, уже мертвы. "Но ведь не может же так быть, чтобы совсем ничего не было? - думала иногда Вероника. - Мы ведь не просто мешки, набитые мясом. Мы мыслим, мы чувствуем, у нас есть мечты и желания. У нас даже пленка воспоминаний есть! Мы почти как люди. Но не люди. Почти как боги, но не боги... Так, нечто, застрявшее на пути между, и оторванное от смысловой нагрузки." Ронни стало вдруг нечем дышать. Она было направилась к окну, с целью впустить в кабинет немного свежего воздуха, но скользнувшая по поверхности стола рука, смела кружку на пол. Та жалобно звякнула, разлетаясь на кусочки. Ронни глянула себе под ноги на осколки и высказала непечатное ругательство. Высказала, правда, бесцветно, скорее как констатацию факта. Присела и стала подбирать крупные куски. - Внезапно, - раздалось за ее спиной. Ронни не дрогнула, не выронила осколков. Вообще почти не отреагировала, только чуть обернувшись. Неожиданные голоса за спиной уже давно не пугали. В дверном проеме стоял Эрик. Два пустых взгляда вновь встретились, на сей раз удержав контакт. - Не ожидал, что ты вообще разговариваешь. А чтобы еще и такими словами... В голосе Эрика не было изумления, не было насмешки, не было веселости. Не было ничего. Еще одна констатация. Вероника пропустила замечание мимо ушей. Не так, как делают, когда обижаются, а так, как принимают к сведению что-то незначительное. - Веник есть? Эрик окинул кабинет взглядом. - Там посмотри, - он кивком указал на пустующий рабочий стол. Вероника положила назад поднятые было осколки и направилась туда, куда указал ей напарник. Однако стоило ей приблизиться, как в глазах жнеца загорелось недоброе пламя. - Осторожнее там, на столе ничего не трогай! Девушка замерла на мгновение, снова принимая к сведению, и продолжила путь. Между бывшим столом Алана Хамфриса и стеной обнаружились совок для мусора и небольшая щетка. - А кто за этим столом раньше работал? - спросила жница, касаясь подушечками пальцев столешницы. - Не твоего ума дело! - рыкнул окончательно вышедший из себя Эрик. Такого с ним не случалось уже безумно давно, но ведь и на святая святых этого кабинета с момента его возвращения в департамент никто не покушался. Вероника повернула голову, через плечо с ног до головы окидывая Слингби взглядом, в котором на долю секунды промелькнула искорка чего-то, сродни удивлению. Или же заинтересованности. Но искорка та была столь слаба, что мгновенно потухла. Вероника взяла необходимые ей предметы, и вернулась к осколкам чашки. Для начала она решила подобрать наиболее крупные, а после замести мелкое крошево, но день сегодня был явно не в ее пользу. Рука дрогнула, рваный скол болезненно прошелся по пальцу... - Не дергайся, это же бесполезно, - голос спокойный, чуть насмешливый. Острый скальпель резко рассекает ладонь по линии сгиба, и боль прошивает тело, красной нитью протягиваясь от самого мозга через руку к порезу. Вероника вскрикнула скорее испуганно, отбрасывая осколок в сторону и отступая на несколько шагов. Руки дрожали, жница тяжело дышала. - Ты чего? - поинтересовался Эрик, уже успевший сменить гнев на милость. Сегодня его соседка производила на редкость много звуков. - Поранилась... - Дай взгляну, - зачем-то попросил Слингби, тяжело вздыхая и протягивая ладонь к напарнице. В конце концов, орала она так, будто ей, как минимум, руку оторвало, может, и впрямь что серьезное? - Нет! - взвизгнула затихшая было Ронни, метнувшись в сторону и пряча руки за спину. - Уже зажило! Регенерация у жнецов гораздо быстрее, чем у смертных! Эрик картинно вскинул бровь. - Я, вообще-то, в курсе. Я тоже жнец, если ты не заметила. Вероника некоторое время, казалось, подбирала слова, при этом, Эрик готов был поклясться, на вечно бесстрастном, безэмоциональном лице ее сейчас явственно отпечатывался почти ужас. Но, видимо, слов девушка так и не нашла, потому как ничего не сказав и начисто забыв про разбитую кружку, она стрелой вылетела из кабинета. Эрик недоуменно проводил жницу взглядом. Это был самый долгий его разговор за последние пару сотен лет. А то и больше. Вероника стояла, прислонившись спиной к стене и изучая порез. Он никак не хотел заживать вот уже десять минут. Ронни вздохнула и осмотрела свои ладони со всех сторон. Испещренные шрамами и порезами, затянувшимися, но не заживающими, а в середине ладони – идеально круглое пятно, похожее на стигмат. Столько времени прошло, а регенерация так и не восстановилась. Вероника сжала кулаки. Ничего… не страшно. С мазью, что дал Гробовщик, обязательно заживет. - Вот ты где, Ронни! А я тебя всюду ищу! Девушка подняла глаза от ладоней. Помяни жнеца… - Доброе утро, господин Легендарный. - Ну, к чему формальности, - усмехнулся жнец. Он перехватил ладони Вероники и внимательно осмотрел. - Ты пользуешься мазью, которую я тебе дал? – девушка кивнула, - Странно… Почему же не заживает тогда? Дальше Гробовщик принялся внимательно осматривать девушку, как тряпичную куклу поворачивая ее и так и эдак, дотрагиваясь до лица, волос, шеи. - А в целом как самочувствие? –вопрошал он в процессе осмотра. - Ничего, - отозвалась Вероника. К тому, что ее личное пространство так нагло нарушали, Ронни отнеслась... никак, только окидывая уже погасшим взглядом пространство за плечом Гробовщика. - Господин Легендарный, на нас смотрят… В коридоре, где они стояли, и правда появилась компания, с интересом наблюдающая сейчас за манипуляциям старшего жнеца. - Ну и что, - усмехнулся он и, развернувшись к любопытным и сверкая почти безумной улыбкой, громко спросил, - Могу вам чем-то помочь, молодые люди? Молодых людей сдуло. Гробовщик же продолжил свое занятие. - Ты какая-то худая совсем. Опять не ешь ничего? - Не хочется, - отвела взгляд Вероника, - Аппетита нет, тошнит от всего. И все безвкусное какое-то… Как будто кусок картона жуешь… - Хм… - задумался Легендарный, - До сих пор? Ронни кивнула. - Тебе в любом случае нужно кушать, ничего хорошего от истощенного организма не будет! - Жнецам не грозит смерть от голода, - как по заученному проговорила девушка. - Не грозит, - кивнул старший жнец, - Но если ты на работе свалишься без сил – хорошо не будет. А если, не дай Смерть, на демона наткнешься… И вообще, на твое восстановление нужны силы! Так что приходи сегодня ко мне обедать! - Хорошо, - выдохнула Вероника. - Не волнуйся, - ласково улыбнулся Гробовщик, сжимая ладонь девушки, - Все наладится. Я обещаю! Вероника медленно покачала головой из стороны в сторону, прикрыв глаза. - Не надо. Не надо обещаний, господин Легендарный. Вы уже обещали однажды. Улыбка исчезает с лица Гробовщика, он с горечью смотрит на подопечную. - Все будет хорошо, - что еще тут скажешь, - Жду тебя сегодня. Гробовщик уходит. Вероника, постояв еще некоторое время, вспоминает о разбитой чашке и возвращается в кабинет. А ставший случайным свидетелем Рональд серьезно задумывается. «Значит, Гробовщик все-таки в этом замешан… Не похоже, чтобы они были любовниками, конечно, новенькую он, скорее, как врач осматривал. Интересно, все же, как они друг с другом связаны?» И все же, ему остается только гадать, ибо спрашивать у кого бы то ни было напрямую может стоить посмертия. В тюремной камере было тесно и сыро. Света едва хватало, чтобы различать предметы. Вероника сидела, сжавшись и подобрав под себя ноги, на узкой койке, подрагивая ни то от холода, ни то от накатывающего волнами ужаса. Ко всем ее мольбам все оказались глухи, просто заперли несчастную здесь, не выслушав, не разобравшись. Хотя, чего удивляться? Ее предупредили уже давно… - Что значит, нельзя?! Для меня такого слова не существует! Услышав знакомый голос, Ронни спрыгнула на пол и бросилась к двери, вцепляясь до побеления пальцев в прутья решеток. - Господин Легендарный, у меня приказ… - неуверенно говорил стражник. - Да плевать я хотел на все приказы! Мне нужно видеть арестантку! Сердце у Вероники подпрыгнуло и пустилось вскачь. - У меня будут проблемы… - Если ты меня не пустишь, у тебя будет в десять раз больше проблем!–Легендарный был в ярости. До Вероники донеслись звуки борьбы и чего-то металлического, а после голос Легендарного совсем близко. - Вероника! Где ты, Ронни? - Я здесь! – взвизгнула девочка, просовывая руку между решеток и отчаянно махая. Гробовщик рванул вперед. Разглядев припавшую к решеткам Веронику, бросился к ней. - Гробовщик! Он нашел меня… - Я знаю, знаю! – голос его был обеспокоен. –Ничего, я все исправлю. Как ты? Вероника поникла. - Меня не хотят слушать, - горло сжимал спазм, в голосе звенели слезы, - Мне не дали объясниться, никого не пускают ко мне… Мне страшно! Пальцы Гробовщика сомкнулись на впившейся в прутья ладони, другая рука коснулась щеки. - Тише, тише. Я докажу, что ты не падшая! Я докажу, что ублюдок сам нарвался! Я обещаю! Ты веришь мне? Ронни кивнула, прикрывая глаза, сильнее прильнув к сухой коже ладони. - Вот и хорошо! – в голосе Гробовщика послышалось облегчение. – Я вытащу тебя! Отсюда или позже из зала суда, но вытащу! Обещаю! Ты только держись, малыш. Хорошо? Вероника снова кивает. Теперь стало уже не так страшно. Легендарному она верит безоговорочно. Демонов было трое, и появились они внезапно. "А меня и не предупредили", - мелькнуло в голове у Грелля, а вместе с этой мыслью, а то и чуть раньше, голова одного из демонов полетела в сторону. Сатклифф был на задании. Ничего, казалось бы, нового, очередная смерть, почтеннейшая старая дама покинула сей мир. Спокойно, в своей постельке, просто перестав дышать. Родственники найдут тело только утром, сейчас они даже не слышат, какая тут идет бойня. Хотя, это запросто могут быть проделки тех самых демонов. И чего они вообще здесь забыли, да еще и второем? Второго демона Грелль пригвоздил к стене, воткнув пилу ему в грудь, третий попытался атаковать сзади. Опираясь на рукоять Косы Смерти, Грелль изящно выгнулся и отбросил нападавшего ударом каблука в грудь. Перекинул ногу вперед, упираясь в живот уже мертвого врага, и выдернул бензопилу, тут же разворачиваясь в надежде снести голову последнему. Чтобы все одним разом, чтоб дважды не вставать. Демон, решивший снова напасть, отшатнулся, лезвие Косы Смерти прошло вскользь, оставляя, однако, рану. Сатклифф скалит острые клычки, с отвагой самоубийцы рвется вперед, размахивая бешено ревущей пилой. Демон едва успевает уворачиваться. Жнец замахивается, и ударяет плашмя, сшибая неприятеля с ног, заливается сумасшедшим смехом, глаза его нездорово блестят. Он уже занес оружие, теперь не промахнется, теперь бьет наверняка. - Ты страдаешь. Неразделенная любовь? Пила затихает и замерает в полшаге от решающего удара. Грелль недовольно рычит, словно злится сам на себя, но добить жертву не может. - Не думал, что и жнецам подобное не чуждо, - ухмыляется демон, отводя лезвие в сторону и поднимаясь. - Не думай, что сможешь уйти живым, только надавив на больное, - Грелль старается, чтобы голос звучал твердо, но тот предательски срывается. - А если я предложу тебе помощь? - глубокий низкий голос обволакивает, чужие руки ложаться на плечи со спины. - Я ведь чувствую, как тебе больно. Ты весь поломанный... разбитый. Сколько еще промаешься ты, сколько промучаешься, прежде чем совсем сдашься, м? Голос перешел на шепот, и звучит он уже у самого уха. Грелль прикрывает глаза, ощущая чужое дыхание. - Одна ночь с демоном меня не излечит, - говорит он, а в голове лихорадочно мечется мысль: "Зачем? Зачем я это говорю, почему до сих пор не убил его?". Демон смеется, мягко, почти ласково. - А кто говорит об одной ночи? И почему же с демоном? - рука обнимает за плечи властно, и жнец чувствует прикосновение губ к уху. - Я могу сделать так, что ночей будет столько, сколько пожелаешь. И с тем, кто тебе так нужен! Сатклифф держется из последних сил, но удерживать Косу все сложнее, пальцы дрожат, а возможность обрести Уильяма в свое безраздельное вечное пользование дурманит и кружит голову. Шепот убаюкивает, а от ощущения чьего-то присутствия странным образом становится чуть легче. - Чего ты хочешь? - выдыхает Грелль. Он еще пытается удержать при себе остатки здравого смысла, но сам чувствует, что сдается. Чувствует это и демон. - Заключим сделку! Ты оставишь меня в живых, а я сделаю так, что с первыми лучами солнца твоя избранница будет с тобой. Или же, - нечистый усмехается, - твой избранник. Мне, в общем-то, это все равно, - быстро добавляет он. - Обманешь, - сорвавшееся с губ слово больше похоже на стон, Сатклиффа шатает в густом жарком мареве. - Что ты, как можно! Между нами ведь будет контракт! Не бойся, - искуситель уже беззастенчего прижимает Грелля к себе, бродит руками по его телу, - Никто не узнает. И мы оба в выигрыше! Ну же, решайся, жнец. Грелль судорожно выдыхает и оборачивается, чувствуя, что чужие руки больше не держат. Демон протягивает раскрытую ладонь. - Ну же! Сколько можно страдать? Неужели ты не заслужил хоть немного счастья? И Грелль тянется к этой ладони, но за миг до того, как соприкоснуться с ней хоть кончиками пальцев, слышит звон бьющегося стекла, резко и болезненно вырывающий из сладкой дымки. Словно вспышка прочерчивает воздух, голова искусителя летит прочь, вверх взмывает кровавый фонтан - Сатклифф чувствует на лице горячие тягучие капли - и тело оседает на пол, открывая взору жнеца виновника всего происходящего. Точнее, виновницу. Вероника с силой стискивает свою Косу Смерти, еще не вышла из боевой позы после удара, но уже перевела взгляд на Сатклиффа. Губы плотно сжаты, глаза сердито прищурены, волосы растрепались, очки набекрень. Лицо в мелких царапинах - видимо, поранилась, эпично сиганув в закрытое окно. А Грелль так и стоит с протянутой рукой, не в полной мере понимая, что произошло. Пощечина обжигает щеку внезапно и тут же возвращает жнеца в реальность. Рука у Вероники, не смотря на тощую и внешне слабую фигуру, тяжелая, а бьет она резко, наотмашь, внешней стороной ладони. - Ты какого хрена вообще творишь?! - взрывается Вероника, и Грелль на секунду даже изумляется, что это вечно молчащее и, по возможности, не отсвечивающее существо способно брать такие высокие ноты. Но тут в голове жнеца происходит "щелк", понимание окатывает, словно ледяной водой из ведра, и Сатклифф скалится, как дикий зверь. - Ты..! - шипит он, уже заводя бензопилу. - Рехнулся? - Вероника делает полшага назад. А Греллю и правда окончательно снесло крышу. Ощущение, что у него отняли последнюю надежду, вытеснело остатки рассудка, оставляя только желание крушить, ломать и убивать. - Сатклифф, уймись! - взвыла Вероника, с трудом парируя выпады его Косы Смерти. - Ты! Ты у меня последний шанс отняла! Какого черта ты вообще влезла?! - алый жнец широко размахивает пилой, перекрикивая даже ее визг. - Шанс?! Да ты двинулся! Это же демон! - Вероника отпрыгивает в сторону, стараясь не дать загнать себя в угол. - Тебе что, в академии не рассказывали... Договорить она не успевает. Бензопила проходит совсем близко, Ронни понимает, что не успеет отразить ее, поэтому просто отклоняется назад, одновременно придерживая растрепавшиеся волосы. Меньше всего ей хочется намотать прядь на цепь чужой Косы. - Грелль, уймись, прошу тебя! Они кружили по комнате вокруг кровати недавно почившей старой леди, и Веронику начинало утомлять это смертельное танго. И пугать то отчаяние, с которым атаковал Грелль. Так - не так, а умирать в ближайшее время в ее планы не входило. - Грелль, пожалуйста! Если убьешь меня, лучше никому не будет! - Так уж и никому? - запыхавшись, усмехнулся Сатклифф. - У тебя всегда такой вид, словно только этого ты и желаешь! Ронни удивленно приподнимает брови, а потом просто опускает Косу. Сатклифф летит на нее кровавым вихрем, но жница даже не думает защищаться. Они сидели на крыльце особняка. Душа, за которой приходил мрачный жнец, была собрана, сражение сыграно вничью. Теперь они сидели плечом к плечу, оприраясь друг на друга, и курили. Оба запыхавшиеся, встрепанные и весьма помятые. У Сатклиффа через всю щеку разбегался воспаленно-красный порез в кровавых подтеках, у Вероники была разбита нижняя губа. Она сильно распухла, и жница болезненно морщилась при каждой затяжке. С демонами душа оказалась никоим образом не связана, а значит, нужно было срочно доложить о нападении, однако жнецы не спешили. Сидели, курили, дышали. - Прости, - Грелль бросает виноватый взгляд на коллегу, - Странно, что не заживает. Я же, вроде, не лезвием. Я же только рукоятью. - И на том спасибо, - фыркает Вероника, - Мог бы голову мне снести начисто. А ведь большой мальчик, знать должен, что бывает за убийство себе подобного. - Прости, я правда не хотел, - вздыхает алый жнец, - Просто... как-то все... - он морщится и машет головой, не в силах найти нужные слова. - Демоны, - Вероника затягивается и медленно выпускает дым, тушит сигарету о ступень, - Умеют заговорить. Особенно, если ты уязвим. А ты уязвим. Бьюсь об заклад, он обещал помочь с Т. Спирсом. Сатклифф давится дымом и закашливается. Ронни участливо хлопает товарища по спине. - Откуда..? - чуть продышавшись, выдавливает Грелль. - Помилуй, да тут же только слепой не понял бы! Грелль молчит и отводит глаза. - Но я и предположить не могла, что у тебя так все серьезно, - продолжает меж тем Вероника, - Это ж надо додуматься - обратиться к демону! Тебе в академии разве не рассказывали, почему нельзя заключать с этими мразями договоры, и чем это опасно в особенности для жнецов? Грелль знал. Не смотря на внешнее разгильдяйство, студентом он был ответственным. И знал из лекций по демонологии, что жнец, по доброй воли связавший себя контрактом с демоном, не получает ровным счетом ничего, при этом полностью отдает свою волю. Спасения нет, пути назад нет, а условия контракта значения не имеют никакого.Такой жнец становится вечным рабом и не может уже противиться слову хозяина. Бывали случаи, когда такие жнецы, вернувшись с задания, делали свою обычную работу, и вообще вели себя как обычно, а потом перебивали весь отдел. Случалось такое, правда, редко и уже очень давно, и тем не менее. - Все я знаю, - буркнул недовольно Грелль, - Сам не понял, как так вышло. Меня как будто... зачаровали. - И это они могут. Ты сейчас особо восприимчивый. Они посидели и помолчали еще немного. - Знаешь, - наконец выдохнула Вероника, положив ладонь на плечо коллеги, - Я, конечно, не большой эксперт в любовных делах, да и не мое это вовсе дело, но все же. А действительно ли тебе все это так сильно надо? - Что, - Сатклифф резко оборачивается, - Что ты имеешь в виду? Вероника задумывается, подбирая нужные слова, а жнец меж тем обращает внимание, что у его боевой подруги впервые с момента, как она появилась в департаменте, распущены волосы. Несколько прядей в общей массе совершенно седые. Грелль протягивает руку и касается одной такой. - А это у тебя откуда? Вероника морщит нос, давая понять, что эта тема не стоит внимания. - На память о прошлом. А что касается тебя, мне кажется, тебе просто нравится страдать и мучить самого себя. А дай тебе то, чего ты хочешь, ты и знать не будешь, что с этим делать. Или будешь счастлив недолгое время, а потом поймешь, что тебе это и не нужно вовсе. А сейчас у тебя какая-то навязчивая идея. Не спорю, может, раньше ты и испытывал к нашему начальнику что-то, но сейчас просто зациклился. И ни к чему хорошему это не ведет. Посмотри на себя! Ты же весь уже извелся! - И что ты предлагаешь? - в голосе Грелля звучит вызов, он готов снова ухватиться за Косу Смерти. - Я предлагаю тебе сесть, успокоиться и разобраться в себе. Поставить свои мозги на место! И свернуть уже этот театр одного актера, - Вероника поднялась со ступеней, - Знаешь? Не верю. И не только я. Фальшивишь, друг мой. Хватит уже театральщины, будь собой. Грелль кусает губы. - А если у меня не получится? - А чему там получаться? Разберись, чего хочешь, и то и делай. Ну, а если уж совсем плохо будет, или не получится чего, обращайся - перетрем. И, махнув на прощание рукой, Вероника двинулась прочь. - Постой! - Грелль тоже поднимается с крыльца. - А как ты вообще меня нашла? - На задании была неподалеку. И почувствовала демона. Нас в диверсионном отделе учили этих гадов вычислять. - В диверсионном? - изумляется Грелль. - Ты? - Сама в шоке, - хмыкает Вероника. Первое, что сделал Грелль, будучи дома - убрал далеко в шкаф плащ, причинявший больше неудобств, чем пользы, и взятый когда-то давно на память. - Я не забуду вас, мадам, - шепчет жнец, касаясь алого рукава. Потом он долго и пристально рассматривал себя в зеркале, пока не решил, что от прочих составляющих образа "Грелль Сатклифф" он пока отказаться не готов. Разве что чуть позже. Но ведь никто и не говорил, что все будет быстро. А на следующее утро большей части департамента пришлось ловить челюсти. Сатклифф не ворвался в двери ураганом, не брызгал алым в глаза, не распугивал прохожих улыбкой-оскалом. Он вошел тихо, как и подабает примерному жнецу, одетый в черное пальто, и почти не улыбался, имея на лице несколько отрешенное и чуть уставшее выражение. - Шеф, ты здоров? - вполне серьезно интересуется Рональд. Грелль награждает его непередаваемым взглядом исподлобья, и Рон окончательно утверждается во мнении, что шеф его нездоров. К шумному и двинутому на всю голову Греллю привыкли все, а вот притихший Грелль произвел настоящий фурор. Спирс не выдержал, спустя неделю. Отловил Грелля в коридоре, ухватил за плечи, придал к стене. - Сатклифф, твою мать! Что ты на сей раз удумал? - Не понимаю, о чем вы, мистер Т. Спирс. Уильяма от такой официальности передергивает, он сильнее сжимает пальцы на чужих плечах. - Что значит это все? Что значит твое поведение? Что ты задумал теперь? - у Спирса срывается голос, он чувствует, что теряет терпение. Грелль стряхивает его руки, поправляет форменную жилетку. - Считайте, что я внял вашим наставлениям, мистер Спирс, и встал на путь исправления. Слова у Уильяма застревают в горле, и он только и может, что таращиться на подчиненного, не в силах выдавить ни звука. - Я пойду, с вашего позволения? - спрашивает Грелль, и уходит, так и не дождавшись ответа. Уильям остается в коридоре один. То есть, разумеется, коридор не пуст, мимо ходят жнецы, некоторые здороваются со Спирсом, но Уиллу кажется, что он стоит на темной аллее, а вокруг него гаснут фонари. Вот тот, что был помечен, как "Эрик Слингби". Не просто погас, а с хрустом лопнул, засыпав все мелкой стеклянной крошкой. А вот этот носит пометку "Вероника Адельсон". Он, может, и светил когда-то, но Спирсу достался уже потухшим. А вот и тот, что светил ярче всех. "Грелль Сатклифф". Только сейчас Уильям осознал, что горел этот фонарь истерично и болезненно, готовясь погаснуть уже давно. И вину свою Уильям сейчас осознавал как никогда остро. Спирсу стало жутко. Что дальше? А главное, что теперь со всем этим делать? В кабинет, что получил в народе прозвище "обитель безысходности" скромно постучали. Эрик и Вероника повернули головы на тихий скрип, и когда в дверном проеме возникла алая макушка, Слингби отвернулся. - Эм... Вероника, ты очень занята? Ронни дернула подбородком, мол, "чего тебе?". - Мне тут помощь нужна. Твоя. Мы можем... - Грелль теряется и поджимает губы. - Сейчас выйду, - вздыхает Вероника, - Две минуты. А спустя оговоренное время они вместе направляются в кабинет Грелля. Сам жнец что-то болтает, словно пытаясь заполнить тишину. - Ты, - Адельсон награждает Нокса тяжелым взглядом, - Брысь. Нокс ретируется, даже не пытаясь возмущаться. - Ну? - Вероника устраивается за освободившийся стол. - Уилл? Сатклифф нервно кивает.