Дай мне второй шанс!

Грелль говорил спокойно. Очень. Слишком. Вероника со всех ног неслась к Сатклиффу, боясь по приходу застать нечто ужасное. Пожалуй, если бы он кричал, истерил и что-нибудь в этом духе, она бы не спешила так. Но девушка слишком хорошо понимала, чем опасно такое спокойствие. На звонки и стук в дверь никто не открывал, и жница , уже начиная паниковать, дернула ручку двери.Оказалось не заперто. - Грелль! – позвала Ронни, проходя в коридор, и тут же спотыкаясь о брошенный у порога пиджак. – Сатклифф, ты где? Сатклифф нашелся в ванной. Стоял, склонившись над раковиной, впиваясь в нее пальцами так, словно хотел продавить насквозь. Из крана во всю силу хлестала вода, алые волосы зашторивали жнеца почти полностью, так что лица его было не разглядеть, и только слышно, как он судорожно и напряженно сопел. И в этом сопении Вероника с трудом узнала дыхательную гимнастику, которой сама же научила Грелля. В тот раз жнец был близок к срыву. - Эй, не вздумай мне плакать! –строго велела Ронни, тряхнув Сатклиффа за плечи, и уже мягче добавила, - Давай-ка мы с тобой подышим. Те, кто находился в курилке, с удивлением наблюдали за действиями Ронни. Та выпрямляла спину и вздергивала подбородок на вдохе, принимала расслабленную позу на выдохе, при этом плавным движением кисти как будто двигала воздух в том направлении, в котором было нужно ей. - Грелль, - девушка попыталась оттащить друга от раковины. - Я в норме, - резко отозвался Сатклифф. - Заметно, - усмехнулась Ронни, предпринимая еще одну безуспешную попытку отцепить жнеца от раковины и развернуть лицом к себе, - Ну же, посмотри на меня! Грелль стоял, как прибитый к месту, ни в какую не желая менять позу. - Грелль Сатклифф! – Вероника, устав нянчиться со жнецом, резким рывком все же развернула его к себе. Жнец стоял, опустив голову, сжав кулаки и крепко стиснув зубы. - Что произошло? –Вероника начинала нервничать. Молчание и только резкий равный вздох. Пощечина была не столько болезненной, сколько неожиданной, и словно выбила из Грелля все тщательно сдерживаемые эмоции, и вот двое уже сидят на кафельном полу в обнимку, и Сатклифф, давясь всхлипами, уткнувшись в плечо Ронни, рассказывает, что же с ним стряслось. - Ну все, все, ну тише, тише, - шепчет Вероника, поглаживая Грелля по спине и тихо укачивая в объятиях, - Все, мой хороший, я с тобой. По чести, так ей хочется прочесть долгую и нудную лекцию о том, что Греллю нравится быть жертвой, что он сам себя мучает и, похоже, сам же от этого получает наслаждение, о том, что если не хочешь страдать, нужно переводиться, а если любишь – пойди и скажи, но вместо этого она обнимает, целует, укачивает и шепчет успокаивающую чепуху. Не нужны сейчас Греллю ее нравоучения. А вот дружеское плечо и объятия – очень даже. Позже, уже с чуть успокоившегося Грелля она стягивала сапоги, снимала перчатки. Подтаскивала к крану и умывала прохладной водой. - Переоденешься сам или помочь? - Сам, - немного пришедший в себя жнец поднялся на ноги и, иногда цепляясь за стены, поплелся в спальню. Спустя время на кухне Сатклиффа Вероника сидела за столом, сам Грелль крутился у плиты, пытаясь сообразить что-нибудь на ужин. Дела у него не ладились, все валилось из рук. - Ронни, ты очень голодная? – наконец обратился он к подруге. – Ничего, если ограничимся чаем с бутербродами? - Можешь, не заморачиваться, я все равно есть не буду, - махнула рукой жница, - У тебя в квартире курят или мне на балкон идти? - Можешь прямо здесь. Уверена, что не голодна? Вероника лишь кивнула, закуривая. Грелль неодобрительно посмотрел на девушку, но смолчал. Спорить с мисс Адельсон было бесполезно, а иногда и себе дороже. - Я не понимаю… - вздохнул Сатклифф, отворачиваяськ холодильнику. - Чего? Грелль на секунду замер с открытой дверцей. - Уильям. Что я делал не так раньше и почему он стал проявлять ко мне внимание сейчас? Ронни лишь вздохнула. - Это был риторический вопрос? Если нет, боюсь, у меня нет ответа. Я не знаю, что было между вами до того, как пришла. - Да, - относя это непонятно к чему, произнес алый жнец, - Знаешь, он мне постоянно давал понять, что между нами отношения невозможны. Что у меня не единого шанса… ну и все в таком духе. И стоило мне смириться, как он действует себе же наперекор! - Не хочу расстраивать тебя, малыш, но все же, - девушка выдохнула сигаретный дым, - С чего ты взял, что Спирс хочет отношений? Его поведение можно объяснить простой заботой. Ты ведешь себя не как обычно, и это настораживает, вот он и пытается проявить заботу о тебе. Как о сотрудника, как о напарнике. А ты все воспринимаешь с неверной точки зрения. Да, звучит жестоко! – добавила Ронни, когда Грелль послал ей страдальческий взгляд через плечо. – Но врачи не всегда прописывают сладкую микстуру. Часто приходится браться за скальпель. - Знаю, - сдавленно выдохнул Сатклифф, но быстро взял себя в руки, - Ничего. Я ценю твою честность. Я просто не знаю, как мне себя вести. - Смерть милосердная, за что мне это? –на выдохе прошептала Ронни, обращаясь к потолку, а потом громче добавила уже Греллю. – А тебе самому чего хочется? Как хочешь поступить ты? Вероника ожидала всего. Что сейчас Грелль снова выйдет из себя и скажет, что хочет разнести все вокруг к чертям. И пусть разнесет! Ронни лично готова была помочь устроить ураган, а потом навести порядок. Ожидала, что Грелль скажет: «Хочу пойти к нему прямо сейчас и признаться в любви!». И тогда она этого дурня лично оттащит за шкирку к двери шефа. И проследит, чтобы разговор, как минимум, начался. В конце концов, Грелль от этого точно ничего бы не потерял, а честный и спокойный разговор тет-а-тет пошел бы только на пользу. По крайней мере, они со Спирсом бы все выяснили. Спуститься на землю, напиться, натворить какой-нибудь неиллюзорной дичи, и потом совместно выхватить за нее от Спирса. Вероника сегодня готова была пойти на все. Но Грелль всегда умел удивлять. - Знаешь, - он повернулся к девушке лицом. В руках жнец держал измазанный в соусе нож, - У меня такая страшная боль внутри. Мне ее хочется чем-нибудь заглушить. Вероника поняла, что произойдет, за миг до, и ей стало нехорошо. - Грелль, не вздумай! – она подскочила с места. - Почему нет? Ты же сама говорила… Это обычный нож, заживет быстро. Сатклифф провел лезвием по руке медленно, с нажимом, оставляя глубокий порез, обводя по кругу вверх от локтя до запястья. Кровь тяжелыми каплями падала на пол, отдаваясь неприятным стуком. На свою подругу жнец не смотрел. - Не надо… пожалуйста… Он поднял взгляд только потому, что голос, обычно твердый и холодный, как сама сталь, вдруг перешел на тихий жалобный писк. Вероника с непередаваемым ужасом смотрела на порез. Бледная, белее мертвеца, с дрожащими бескровными губами, она тихо сползала вниз по стене. Видимо, отшатнулась к ней, пока Грелль был занят членовредительством. - Ронни? – оторопело хлопая глазами, спросил жнец. – Ты чего это? Но стоило ему приблизиться на полшага, как девушка, неромантично закатив глаза, лишилась чувств. В тот вечер все пошло не так. Они словно поменялись ролями. Сатклифф принялся спешно утирать свои багровые реки, потом рванул в комнату за аптечкой. Его собственный порез уже успел затянуться, а вот Вероника без нашатыря никак не желала приходить в себя. Потом еще долго жнец растирал ее ледяные ладони и отпаивал чаем, прежде чем к меловым щекам вернулось немного розоватого цвета. Вероника неловко извинялась, и вообще была не похожа сама на себя. В эту ночь больше не было бурных истерик и драм. В эту ночь Греллю пришлось выхаживать свою коллегу, и он взялся за дело, мгновенно позабыв о собственных переживаниях и «страшной боли внутри». Уильям понял, что день пойдет через тернии, уже с самого утра. При этом звезды в конце не ожидались от слова «совершенно». Ибо, если день не задавался с самого утра, можно было смело не ждать ничего хорошего. А день не задался. Все началось с того, что услышав звон будильника, Уильям отключил адскую машину, упал на подушки и снова закрыл глаза. Нет, он не лег слишком поздно, чтобы не выспаться. Нет, он не забыл, что у него ни разу не выходной сегодня. Уильяму даже не хотелось послать все к едрене-фене, оставив отдел на произвол судьбы. То есть, послать все хотелось 24/7, но сегодня это желание не превышало допустимую норму. Просто этим утром мозг сработал таким образом. Спирс даже не вполне осознал всего. И только выпрыгнув из постели полчаса спустя, понимая, что уже везде опоздал, Уилл сообразил, что день сегодня ничего хорошего не предвещает. И все последующие события, словно сговорившись, решили доказать начальнику третьего Лондонского отдела Департамента жнецов, что ничего хорошего ему не принесет не только этот день, но и последующие несколько, кто знает, может быть даже лет. Спирс влетел в здание запыхавшийся, растрепанный, с безумными глазами, рубашкой, застегнутой через пуговицу и без галстука, и тут же наткнулся на второе потрясение. Звали это потрясение Греллем Сатклиффом. Собственно, ничего необычного на первый взгляд, но Спирс даже не сразу сообразил, что перед ним Сатклифф, а сообразив, с позором опрокинул челюсть на пол. - Сатклифф! – грозно рявкнул Уильям, придя в себя. - Да, мистер Т. Спирс, - отозвался, как ни в чем не бывало, Грелль, хотя, увидев пылающего гневом начальника, мысленно закатил глаза. «Ну что опять Сатклифф? Теперь-то что не так? – думал диспетчер, сохраняя вежливую улыбку на лице и глядя на надвигающуюся смерть. – Я ведь сегодня даже не опоздал. В отличие от некоторых…». Сатклифф только сейчас заметил неподобающий вид Уилла, и в аловолосую голову стали закрадываться мысли о том, почему же начальство сегодня… кхем… задержалось. А причиной злопыханий Спирса стали, как ни странно, волосы диспетчера. В первый момент ему показалось, что прическа у того непозволительно короткая. И только подойдя ближе, Уилл смог выдохнуть: алые пряди были всего лишь собраны в хвост и перехвачены лентой. Той, которую Грелль носил вместо галстука. А на месте ленты был… - Это что такое, диспетчер! – Уилл уже нашел повод продолжить гневаться. - Ка…как что? – опешил Грелль. – Галстук. Ты же сам мне постоянно говорил, чтобы я привел свой внешний вид в соответствие с уставом. - А ты меня никогда не слушал, так какого черта случилось сейчас?! Вот тут пришел черед Грелля изумляться. Какого черта? То есть Уилла устраивал неуставной Сатклифф? Тогда к чему были постоянные головомойки? «Этому Спирсу не угодишь», - подумал Грелль, обиженно скрещивая руки на груди, не найдя, что ответить. Вид надувшегося подчиненного, с негодованием взирающего на начальство, привел Уильяма в чувство. Обижать диспетчера сегодня не входило в его планы. Нужно было срочно исправлять ситуацию. - Галстуки вам не идут, так что верните на место ленту, - быстро смягчая тон и даже улыбаясь, произнес Уильям. Сатклифф мгновенно перестал дуться и наблюдал, вскинув брови и распахнув глаза, за тем, как Спирс стаскивал с него галстук и перекидывал на воротник своей рубашки. - Мне нужнее, - усмехнувшись, пояснил он и быстро добавил, видя, как Грелль потянулся к ленте в волосах, - Не сегодня. Сегодня оставьте так. И впредь придумайте, чем перевязывать волосы. Так лучше видно ваше лицо, - Уильям провел кончиками пальцев от висков по щекам вниз по лицу Грелля, - и шею… У вас очень красивая шея, вы в курсе? Уильям был словно в некоем трансе. Его сейчас не волновали ни косые взгляды, ни то, что теперь за каждым углом будут шептаться о его с диспетчером отношениях, добавляя в них самых разных пикантных подробностей, ни даже то, что и сам Грелль сейчас стоит перед ним, боясь шелохнуться и забывая дышать. - Уилл, - полушепот-полустон. Звучание собственного имени заставило Спирса испытать ментальный оргазм. «Да… Уильям, Уилли, Уилл, как угодно, только без этой официальности!». Пальцы задели ворот белой рубашки. Уильяму казалось, еще мгновение, и он начнет раздевать своего подчиненного прямо здесь, посреди коридора, не стесняясь зрителей, однако пришлось напомнить себе, что он и так изрядно опоздал, а дела не намерены ждать, пока он наиграется. Уильям осторожно, даже нехотя убрал руки. - Мне пора, - тихо произнес он и зачем-то добавил, - Еще увидимся. Сатклифф сжал кулаки и закусил губу едва не до крови, чтобы не застонать. Сейчас ему безумно хотелось опуститься на пол и свернуться в клубок. Низ живота скрутило сладко-болезненной судорогой. Грелль шумно выдохнул, отпуская на волю нерожденный стон. Его касался Уильям! Голыми руками, без перчаток! И то, что его уже не раз трогали и более откровенно, да и чего греха таить, не только трогали, сейчас меркло и стиралось перед фактом, что до его кожи дотрагивались пальцы Уильяма. Жнецы должны быть беспристрастны в своей работе. Это так, это нерушимое правило, это гласит устав. Вероника от прочих отличалась тем, что работу выполняла, скорее, механически. Но даже она была сосредоточена и собрана, особенно сейчас, когда в мире было неспокойно. Но сегодня все пошло из рук вон плохо. После ночи в компании Грелля, Ронни никак не могла собраться, настроиться на рабочий лад не получалось. Против воли мысли снова и снова возвращались к порезу на руке, кровавым подтекам, и тому мерзкому звуку, с которым капли разбивались о ламинат. А после… Вероника упорно гнала от себя страшные воспоминания, но они настойчиво лезли в голову. Сколько не уговаривала Ронни взять себя в руки, толку не было. В один момент жница столь глубоко погрузилась в тяжкие мысли, что не только не заметила мятежную душу, но даже боль от впившейся в тело пленки ощутила не сразу. Только спустя несколько секунд, а ощутив, не предприняла не единой попытки сопротивляться, просто позволив чужим воспоминаниям захлестнуть себя с головой и унести течением далеко за пределы сущего. Она не сразу поняла, что она – старший полевой диспетчер в организации «Несущие смерть» Вероника Адельсон, а не дочь пекаря, красавица Анна Бероус, восемнадцати лет от роду, случайно столкнувшаяся с отвергнутым кавалером, когда несла теплые булочки старой миссис Норман. Старушка была одинока, уже с трудом передвигала ноги, и добрая душа мистер Бероус, отец Анны, раз в три дня отправлял дочь с корзинкой всякого хлебобулочного на соседнюю улицу. Миссис Норман всегда ожидала Анну, сидя в плетеном кресле на крыльце, заранее приготовив деньги для ее отца. Но сегодня судьба распорядилась иначе. Джек, отвергнутый Анной и поклявшийся, что заставит девушку пожалеть, налетел на бедняжку среди бела дня, совершенно не смущаясь прохожих, с размаху всаживая острый нож под сердце не успевшей что-либо понять Анны. Корзинка выпала из рук, булочки рассыпались по мостовой. Но в глазах плывет вовсе не от того, что жизнь покидает тело. И на камнях мостовой она лежит, вовсе не ножом неудавшегося жениха пораженная. Очки! Разумеется, она потеряла очки! Ее зовут Вероника Адельсон, она – старший полевой диспетчер в организации «Несущие смерть». Совершенно неправильное, с точки зрения самой Вероники, название. Разве они несут смерть? Нет, смерть друг другу несут сами люди. Смерть приходит от болезни или медленной старости. Но ни один из жнецов ни разу, во всяком случае, на памяти Ронни, не убил смертного. Они защищают души от тянущих к ним черные когтистые лапы вечно голодных демонов, они указывают душам дальнейший их путь. Они несут покой, в конце концов! Так почему же «Несущие смерть»? - Адельсон, твою мать, ты меня вообще слышишь! Голос звенел яростью, и Вероника вдруг ощутила резкий рывок. Ее, как тряпичную куклу, подняли, грубо ухватив за воротник блузки, поставили на ноги, пару раз встряхнув. - Эй, на меня смотри! – орал размытый силуэт. Ронни прищурилась, без очков мир сливался в одно цветное пятно, и девушка, еще находясь в прострации от всего пережитого, прикрыла глаза. Однако держащие за плечи ладони снова встряхивают, а голос приказывает: - Не спать! На меня смотри, кому сказал! - Мистер Слингби, - Вероника, наконец, начала приходить в себя. Только раньше голос напарника был пустой и равнодушный, сейчас же злость в нем зашкаливает, но это та злость, которая граничит с беспокойством и страхом. - Мистер Слингби, я очки потеряла, - Ронни наконец вспомнила о насущном Глаз жница предпочла не открывать – что толку, все равно ничего не увидит. - Плевать на очки! Посмотри на меня! – продолжал бушевать Эрик. – Ты цела? Где болит? Вероника прислушалась к себе – все было как обычно, ничего не болело, о чем она и сообщила жнецу. - Уверена? - Со мной все хорошо, честно. Мистер Слингби, помогите найти очки, у меня без них глаза болят. - Очки, очки… - услышала девушка бормотание, - Сейчас… Очень характерный хруст, как если наступить ногой на секло и виноватое: - Нашел, - от Эрика. – Плевать, новые сделаем. Идем, тебе нужно в лазарет. Пусть осмотрят… Вероника вывернулась из рук, устремляя расфокусированный взгляд туда, где предполагался Эрик. - Не надо, - нервно произносит она, выставив руки вперед, - Со мной все хорошо, мне не нужны врачи! - Что… - легкое удивление в голосе и снова нетерпеливая злость, - Так, это что еще такое?! А ну идем! Действуя исключительно интуитивно, Вероника увернулась от гипотетической руки, имевшей своим намерением ухватить ее, и с несвойственной оставшемуся без очков жнецу проворностью отпрыгнула в сторону. Полагаться на глаза теперь не приходилось. - Мне не нужно к врачам, я в полном порядке! - Девочка, не беси меня больше, чем есть, - рыкнул Слингби, - Нет у меня времени с тобой нянчится! Эрик принял вторую попытку изловить напарницу, но та снова ловко ушла, заставив пальцы сомкнуться на пустоте, да еще и Косу материализовала. Эрик презрительно хмыкнул. - Будешь драться вслепую? - Мне не впервой. Конечно, наставник Ронни был редкостной мразью, но некоторым полезным навыкам он девушку все же обучил. Итак, нужно закрыть глаза. Зрение теперь будет только мешать. Полностью сосредоточиться на ощущениях. Глубокий вдох и… мир переворачивается, меняя небо и землю местами, Вероника повисает мешком с картошкой на плече Слингби. Эрик некоторое время наблюдал за странными манипуляциями напарницы, но ждать ему надоело быстро. - Эй, какого черта! –вопила Ронни. – Эрик! Косу Смерти она чудом не выронила, но толку от нее теперь мало – слишком громоздкая для маневров, да и вниз головой сражаться не так удобно. Эрик же решительно тащил свою ношу к телепорту. Грелль внимательно рассматривал свое отражение в зеркале вот уже которую минуту. Рональд в кабинете отсутствовал, а посему ничто не мешало алому жнецу внимательно изучать своего зеркального двойника в дверце платяного шкафа. «Шея как шея, - размышлял Сатклифф, склоняя голову то на один бок, то на другой. Волосы его были по-прежнему собраны шейной лентой. – И что Уилл нашел?». Он прикрыл глаза, возобновляя в памяти ощущения, пережитые сегодняшним утром. Чужие пальцы касаются висков, очерчивают скулы, скользят по щекам к подбородку, обрисовывая овал лица, возвращаются к углам нижней челюсти и путешествуют по шее вниз к ключицам. Касания мягкие и невесомые, но пропитанные совершенно не свойственной Уильяму нежностью. Грелль в очередной раз практически давится рвущимся наружу стоном. Однако раздавшийся в коридоре шум отвлек жнеца от сладостных грез. За пределами его кабинета, определенно, ругались. Обычно такие громкие звуки издавал сам алая смерть, но раз уж он здесь, стоит у зеркала и, в общем-то, молчит, значит, кто-то взял на себя его амплуа. Подмываемый любопытством, Грелль высунулся из кабинета. Как оказалось, не он один: из-за каждой двери высовывалась чья-то любопытная мордашка. А по коридору шел Эрик Слингби. Шел суровой походкой викинга-завоевателя, а висящая на его плече и отчаянно вырывающаяся Вероника только добавляла ему сходства со Скандинавским воином. Собственно, шумела как раз вышеупомянутая жертва захватчика. - Мистер Слингби! – Ронни упиралась ладонями в поясницу жнеца и выгибалась, словно надеясь заглянуть в глаза своему транспортировщику, - Мистер Слингби, это возмутительно! Немедленно опустите меня на землю! Это что такое, это же… Это же, по меньшей мере, неприлично! - Утихни там! – не замедляя шага, Эрик несколько грубо встряхнул свою жертву. – Висишь, вот и виси! - Что? Да как ты… Немедленно отпусти меня! Эрик! Пусти, кому сказала! Грелль, уже целиком покинувший кабинет, проводил странную парочку ошарашенным взглядом и скривил губы в усмешке. Привыкают понемногу друг к другу. - Эээ, шеф? Сатклифф обернулся. Рядом с ним стоял и хлопал вслед парочке глазами вернувшийся со сбора Нокс. - Это что сейчас было? – Рон кивнул на скрывшихся за поворотом жнецов Грелль легкомысленно пожал плечами. - А куда он… В смысле, куда Эрик нес Веронику? И зачем? На губах алой бестии расцвела уже забытая всеми похабная улыбочка. - Ох, Ронни, хотелось бы верить, что когда кто-то кого-то тащит вот так, то продолжение будет жарким! – он погасил дьявольские огоньки во взгляде, и добавил уже спокойнее. – Но если очень интересно, можешь догнать их и спросить. - Похоже, что мне так сильно надоело мое посмертие? – хмыкнул Рональд. - Да не особо, - понимающе усмехнулся Сатклифф, - А вообще, ты прав, интересно, что у них случилось. Так, моя смена закончена, - Грелль одним движением освободил волосы от подвязки, - Пойду, разведаю, что там да как! И алый жнец умчался прочь, стараясь не стучать каблуками слишком громко. Уильям догадывался, что банальным опозданием день не ограничится, но кто же знал, что все окажется настолько плохо! И даже не промывка мозгов от высшего руководства по поводу вышеупомянутого опоздания была апогеем этого жуткого дня (хотя пропесочили его от души. А стоило-то всего однажды явиться на службу чуть позже! И как Грелль все это терпел изо дня в день). - Итак, пока мистер Т. Спирс мирно дремал в своей постели, я как раз говорил… - едко заметил докладчик. Спирс едва удержался, чтобы не ответить, что во время доклада он уже не спал, а беззастенчиво лапал своего подчиненного, как под заказ решившего обнажить восхитительную шею именно сегодня. Уилл быстро перевел мысли от бившейся под бледной кожей голубоватой жилки к насущным проблемам. А насущные проблемы заключались в том, что нечисть нынче совершенно распоясалась, потеряв последний страх. Стыд, честь и совесть – это всегда было не про них, но хотя бы страх перед слугами смерти заставлял их вести себя плюс-минус прилично. Ну, во всяком случае, относительно приемлемо. Теперь же ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля: нападения демонов на смертных участились, недостачи душ случались все чаще, как и стычки, и вот сегодня, пожалуйста, кульминация спектакля – погиб один из старших диспетчеров. После совещания Уильяму пришлось спешно созывать всех не занятых на полевых работах сотрудников своего отдела, донести до них полученную информацию, объявить, что с сегодняшнего дня отдел переходит в режим чрезвычайного положения. Всем стажерам строго воспрещено спускаться в мир смертных; остальным жнецам – работать исключительно в парах. В случае чего – не геройствовать, а сразу звать на помощь! Ну и, разумеется, передать все вышеуслышанное отсутствующим. Помимо этой проблемы, глобальной в своем масштабе, было еще несколько мелких. Одну из них звали Эриком Слингби. Мало того, что на совещании его не было (хотя и по уважительной причине, работает жнец), а значит, вряд ли найдется такой смельчак, который решит ему передать слова начальника, так ведь еще и никакими силами не заставишь его работать не в одиночку. От невеселых мыслей Уильяма отвлек звук голосов в коридоре. Старший жнец перевел внимание на источник звука. - Слингби, это уже переходит все границы дозволенного! Убери руки с моей попы! - Ой, больно мне нужна твоя тощая задница! - А раз не нужна, чего же ты руку на нее кладешь уже третий раз? - Видимо, у тебя она такая плоская, что я не различаю, где заканчиваются бедра и начинается попец! И вообще, ты извиваешься, как уж на сковородке, вот у меня рука и соскальзывает! Уильям поправил очки. Мимо него только что прошествовал Эрик с Вероникой на плече. Восхитительно. Кажется, одной проблемой меньше, возможно, все-таки удастся уговорить Эрика поработать в паре с Ронни. Хотя бы некоторое время. Он не успел додумать мысль, как из-за поворота высунулся любопытный нос, а следом и все остальное. Нос (как и все прилагающееся) принадлежал Греллю. Волосы снова рассыпаны алым водопадом по плечам, в одной руке шейная лента, в другой – ботинки на каблучке. Диспетчер мягко ступал по полу, передвигаясь с кошачьей грацией, воровато озираясь. - Сатклифф! – окликнул Уилл Грелль от неожиданности подпрыгнул на месте. - Уильям! Нельзя же так пугать! - Прости, - улыбнулся Спирс, - Я не хотел, - он окинул взглядом подчиненного, - А чего это ты…? - Моя смена закончилась, имею право! – гордо вздернув подбородок, заявил алый жнец. Спирс смотрел на подчиненного и не мог поверить глазам. Он видел его. Того самого Сатклиффа, каким он должен быть! - Я не в претензии, Грелль, но почему ты босиком? – Уилл говорил, а сам боялся спугнуть – За кем шпионишь? - А ты разве не видел? – Грелль неосознанно понизил голос, при этом в глазах его зажглись озорные искорки. – Они только что мимо тебя должны были пройти! - Видел. - Ну вот! Тебе разве не интересно? И вообще, мне некогда с тобой болтать, я же пропущу все пикантные подробности! И Грелль, мягко ступая на носочках, умчался вслед за странной парочкой. Уильям откинулся спиной на стену, звонко стукнувшись затылком. Ему хотелось рассмеяться, хотелось сползти вниз, распластавшись по полу, хотелось догнать Сатклиффа, сгрести в охапку и, зажав в каком-нибудь темном углу, зацеловать его до потери сознания. Уилл зажмурился, чувствуя, как расползаются в улыбке губы. «Слава Смерти! Ожил…» Эрику не сиделось на месте. Он мерил шагами просторный холл больничного крыла, а где-то там, за закрытыми дверями медперсонал воевал с его напарницей. Прогулка по коридорам департамента с такого рода ношей на плечах, шокированные взгляды коллег и писк перекинутой через плечо девушки на время отвлекли Эрика от тревожных мыслей и, что скрывать, даже доставили удовольствие. Давно он не производил такого фурора. Очень давно. Но стоило ему оказаться в лазарете, как все мысли и переживания вернулись. Слингби сбросил свой балласт в виде Вероники чуть не в руки медсестер, буркнув только: «мятежная душа», и пулей вылетел в холл. Там и без него знают, что делать. Некоторое время слышались возмущенные повизгивания жницы, ни в какую не желавшей вверять свое здоровье в руки профессионалов, но скоро все стихло. Эрику хотелось курить, и хотя он точно знал, что сигарет при нем нет, рука сама собой снова и снова ныряла в карман. Рядом с Вероникой Эрик оказался совершенно случайно. Он просто собирал души неподалеку, не более того. Он просто случайно наткнулся на свою коллегу ровно в тот момент, когда лента памяти вонзилась в тело незадачливой жницы. И он до дрожи в коленях боялся признаться себе, почему ему было не наплевать на девчонку в тот момент. Да, Эрик знал, чем опасны мятежные души. Он все это уже проходил. И сейчас жнец бросился на помощь ближнему совсем не из альтруистических мотивов. Когда-то невообразимо давно он не смог защитить дорогое ему существо. И сейчас Слингби словно пытался исправить прошлую оплошность, хоть и понимал, что не в силах что-либо изменить. Эрик с глухим рыком двинул кулаком в стену. Он злился. Злился на Веронику, столь легкомысленно относящуюся к собственной жизни; злился на девочку, чью душу нужно было забрать, за непокорность судьбе; злился на самого себя. За то, что не предотвратил беду, когда это было нужно, и за то, что проявил чудеса героизма сейчас. А больше всего за то, что ему была не безразлична дальнейшая судьба этой девчонки, как ни старался Эрик убедить себя в обратном. Время тянулось невообразимо медленно, сводя с ума. Да что они там копаются?! Неужели опоздал? Когда дверь приоткрылась и в холл вынырнула молоденькая жница в белом халатике, Слингби рванул к ней, обгоняя собственную тень. - Ну?! – он тряхнул перепугавшуюся медсестру за плечи. – Что там?! - М-мы… не нашли никаких признаков шипа, - пролепетала жница, втягивая голову в плечи. Эрик шумно выдохнул, отпуская свою жертву, прикрывая глаза, и борясь с желанием опуститься на пол. - Но пока было решено мисс Адельсон подержать у нас. Там… такое дело… Слингби открыл глаза, тяжелым взглядом уставился на медсестру. - Мы такого раньше не видели. У мисс Адельсон слишком медленная регенерация, у жнецов так быть не должно, - принялась рассказывать девушка, - Раны от ленты памяти до сих пор не затянулись. А, кроме того, у нее все тело в шрамах. Странных… страшных. Как застарелые рубцы на теле смертных. Мисс Адельсон ни в какую не хочет говорить, где заработала такие. Ну и вообще, - медсестра опустила взгляд в пол, - она очки потеряла, куда ей сейчас расхаживать. - Я могу ее видеть? – поинтересовался Эрик. Поток полученной информации никак не хотел усваиваться, но самый важный факт жнец все-таки уловил: шипа нет. - Да, разумеется! – девушка вскинула голову. – Идемте, я вас отведу. Вероника сидела на больничной койке, подобрав под себя ноги, забившись в угол и обняв подушку. Эрик не знал, как себя вести. Руки дрожали, больше всего на свете хотелось залепить Ронни пощечину и наорать, чтобы впредь была осторожнее. - Ты вообще соображаешь… - голос сорвался. Вероника подняла глаза, глядя сквозь Эрика. - Какого черта ты устроила?! Ты вообще соображаешь, чем все могло закончиться? – справившись с собой, продолжил Эрик. - Прости… - прошелестела Ронни. - Знаешь куда свое «прости» засунь! – зашипел Слингби, впиваясь пальцами в худые предплечья и придвигаясь почти вплотную. – Мне от того, что ты подохнешь ни горячо будет, ни холодно! О себе думать надо, понимаешь? Ты меня вообще слушаешь?! - Слушаю. - А слышишь? Вероника кивнула. - Ты хоть понимаешь… Да ни хрена ты не понимаешь! – Эрик кое-как справился с собой. – Обещай, что будешь внимательнее. Что будешь осторожнее! - Обещаю. Слингби быстро покинул палату и широким шагом направился прочь. Зачем ему были нужны эти ее обещания? Какого черта его вообще тревожит, что будет с девчонкой? На душе было паршиво, больше всего на свете хотелось напиться. До синих соплей, в дрова, чтоб на утро ни черта не помнить. Вероника по звуку шагов поняла, что Эрик ушел. Губы у жницы дрогнули. Впервые более, чем за две тысячи лет, ей действительно захотелось улыбнуться.