Арракис - Блэк полукровка

Когда ещё засыпал, волновался лишь об одном: чтобы меня не нашли. Замерзнуть не боялся, потому как была середина лета, и ночи были довольно тёплые. «Фрэнк Герберт, — увидел я имя на книге, — Дюна». Обложка была не очень примечательной: на ней не было мужика с гипертрофированными мышцами, как на обложках книг про Конана или как на новом диске группы Manowar, а был изображен какой-то перевал между скалами, по которому, кажется, кто-то шел по песку. Картинка была смазана, а мой собственный голос во сне звучал как через трубу. Взглянув на руки, я удивился: они были не мои. А были женские, девчачие, с ухоженными ногтями. Руки открыли книгу, и я почувствовал, что примерно знаю, о чем там написано. Но долго об этом думать не смог – вся ситуация вокруг резко изменилась. Я был в добротном, пусть и не очень богатом доме. Там происходило что-то страшное, кто-то ломился в дверь.        — Бери Айрис и беги через заднюю дверь, — крикнул отец, Эдриан Блэр. «Разве это мой отец?» — промелькнула у меня мысль. Следом мама, которую звали Селеной, схватила меня на руки и бросилась к черному входу. «Какая еще Селена?» — опять промелькнула некстати мысль. «А в руках у Эдриана была палочка», — отметил я машинально. Мама добежала до двери, распахнула её и, осторожно оглядевшись – не поджидает ли тут засада, бросилась бежать. Кто бы не ломился в наш дом, отец задержал их ненадолго. Пройдя дом насквозь, они обнаружили черный ход и бросились в погоню. Мать не могла от них уйти. Те страшные люди что-то кричали и смеялись. Для них эта погоня была развлечением. Мать поставила меня с рук на землю.        — Беги, Айрис, — сказала она с решимостью в голосе, и я побежал. Сзади слышались крики и вспыхивали огни. Слышал, как закричала мама. Кто-то из нападавших начал спорить с главным. По крайней мере мне показалось, что тот им был. Но тот только сказал: «Нам некогда возиться с этой грязнокровкой». Потом я услышал где-то вдали крик: «Авада кедавра!», и за спиной полыхнуло зеленым светом. После этой вспышки точно понял, что родители мертвы, и мне тоже осталось жить недолго. Ребенку очень трудно убежать от взрослого здорового мужчины, да и силы заканчиваются слишком быстро. Захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, где меня не убьют. Я бежал, но меня нагоняли, еще немного, и мой мир закончится. Столько страха никогда еще не было. Мир мигнул перед глазами, и я оказался в городе. Радовался бы, но в груди разлился холод, и этого совсем не хотелось и не «моглось». Вместо радости от спасения ощущалась боль потери родителей и чего-то еще, даже, возможно, более важного, чем они. Картинка снова поменялась, и я увидел, как меня привел в приют полицейский. «Так, значит, моя мать тоже выросла в приюте», — понял я. Далее увидел другую сценку. Дело происходило в баре или подобном питейно-развлекательном заведении. Моя мать, проходя мимо зеркала, посмотрела в него, отметив, что выглядит великолепно. И действительно, личико было очень красивое, пухлые губки, аккуратный носик, большие выразительные глаза с сине-зеленого цвета радужкой, немного желто-зеленых пятен ближе к зрачку и более темный сине-зеленый цвет к периферии зрачка. И всё это на миленьком овале лица без массивной нижней челюсти или сильно выпирающих скул, без общей вытянутости лица, что часто бывает у англичанок. Всё было пропорционально и очень женственно. Темно-русые волосы были уложены в незамысловатую прическу. "На Айрис Лоу похожа", – машинально отметил я. Мама повернулась боком, чтобы оценить свою фигуру. Не знаю, что она там увидела, но почувствовал, что та не очень довольна, хотя, на мой взгляд, всё было просто супер. Выражение лица, в сочетании с большими глазами и губами в расслабленном состоянии, но с немного опущенными уголками, казалось то ли удивленным, то ли немного обиженным, но при этом, без сомнения, милым. Заняв место у барной стойки, моя мать стала осматривать зал, пока не «зацепилась глазом» за странного молодого мужчину, что напивался, сидя в одиночестве. Его, казалось, никто не замечал, пока он сам не привлекал внимание. Но даже когда привлекал, оно не держалось дольше, чем необходимо, например, чтобы налить странному посетителю еще виски. Мужчина был молодым и весьма привлекательным собой. Мне этот тип кого-то напоминал. Моя мать не стала долго рассматривать этого молодого человека, стоило тому взглянуть на неё, как она решилась. Трудно сказать, что это было – порыв души, любовь с первого взгляда или просто интерес к тому миру, вход в который для неё был закрыт много лет назад, когда она чудесным образом спаслась от страшных разбойников. Спаслась, но "перегорела". Как она и предполагала, этот парень оказался волшебником, звали его «Сириус», как самую яркую звезду в созвездии Пса – он прямо так и сказал. Также тот рассказывал Айрис о своем друге, который заполучил самую красивую девушку с факультета, на котором они учились, и которая ему очень нравилась. Признался, что сильно ревнует, считает себя из-за этого обделенным. Так, слово за слово, Айрис разговорила Сириуса, а потом принялась утешать. Для неё было неважно, что это Блэк, она даже не узнала его фамилию. Хотя тех мизерных знаний, что она сохранила о мире магии, должно было хватить, чтобы вспомнить такие фамилии как, например, Дамблдор или Блэк. Утром Сириус ушел по-английски, не прощаясь, пока мама еще спала. Хорошо, что за номер уже было заплачено. Больше она его не видела, но вспоминала часто. Для Айрис эта короткая интрижка имела последствия. «Понятно, кого он мне напоминает, достаточно просто посмотреть в зеркало», — подвел я итог. Для матери же это стало возможностью хоть как-то вернуться в мир магии. Потеряв свою магию в детстве, она не успела «хлебнуть сказки», и тот мир казался если не раем, то чем-то близким. Пусть в нём есть злые волшебники, поступки которых она ощутила на собственном примере – но добро всегда побеждает зло. Мама верила в это. Последний эпизод я увидел уже от своего лица.        — Назову тебя Арракисом, как планету. А если бы ты был девочкой –стал бы Дюной. «О-о-о, теперь понятно, откуда у меня такое странное имя. Ну, спасибо, маман, что не «Харконен», а то харчки бы за собой везде оставлял», — с обидой подумал я. Но изменить было ничего нельзя, то дела минувшего времени. Я понял, что мать «перегорела», но маленькая капля магии у неё осталась. Этой капли хватало на то, чтобы расположить к себе практически любого человека, ну, если он не волшебник. Поэтому она смогла устроиться в приличную компанию на работу секретарши с хорошей зарплатой, что со способностью располагать к себе и привлекательной внешностью было довольно просто. Кроме способности расположить мать умела «оттолкнуть», что позволяло также сохранять дистанцию. Она всё надеялась встретить того самого волшебника, чтобы сказать, что у него есть сын, поэтому даже не планировала сходиться с кем-либо другим. Но судьбой было не суждено встретить Сириуса снова. Проснулся от холода. Все мышцы затекли, а тело болело как у столетнего старика. Меня никто не нашел и не побеспокоил. Такое везение я отнес на действие магии, которая выполнила моё желание. Немного размявшись, решил подвести итог и поискать чего-нибудь поесть. Жрать хотелось неимоверно, казалось, что желудок уже переваривает сам себя. Что поделать? Магия требует большого расхода энергии. Но найти еду не удавалось. Первое, что приходило на ум, – воровство, но для незнающих это дело весьма рискованно. Решил для начала попробовать поискать работу. Никто особо не спешил брать мелкого шкета в работники. В булочной продавец пригрозил позвать какого-то Бобби, после чего я предпочел дать стрекача, только пятки и мелькали. В обувной лавке сапожник отказал, сказав, что для ребенка у него нет никакой посильной работы, а доверить продажу незнамо кому он в принципе не готов. Побродив по городу несколько часов и получив еще несколько отказов на разный манер, заглянул в маленькое кафе, где мне все же улыбнулась удача. Посетителей в нём было не очень много, но и простоя не было. Хозяин заведения меня, скорее всего, просто пожалел – такой вывод я сделал потому как особой нужды в дополнительном работнике не увидел. Генри Лоусон, хозяин кафе, занимался готовкой и разными общими организационными вопросами, связанными с управлением. Расчетами и обслуживанием по залу занималась уже взрослая дочь Генри – Миранда. Супруга Генри, Марта, занималась общехозяйственными делами, помогала всем, и казалось порой, что она в кафе главная, а вовсе не Генри. Узнав, как зовут дочь хозяина кафе, я вспомнил игру "Эффект Массы" из того, другого мира, у меня в голове будто переключился выключатель. Присмотревшись к дочке хозяина кафе, решил, что это все-таки просто совпадение. Та Миранда была с темными волосами, а эта – блондинка. «Хотя, если перекрасить волосы, то будет похожа», — подумал я, но сразу же отбросил эту мысль. К чему такие домыслы – это другой мир, другое время. Меня поставили на мытьё посуды и полов. Работа не очень тяжелая, но за весь день устаешь так, что к вечеру валишься с ног. Пока занимался посудой, успевал кое-чего перехватить из объедков, так что совсем голодным не был. Денег мне Генри не платил, но кормил завтраком и ужином, а также позволял ночевать в комнате для отдыха и давал помыться у себя дома. До конца лета я прожил в кафе и успел кое-что обдумать. Как понял с самого начала, я в мире Гарри Поттера. Скорее всего, являюсь персонажем одного из тысяч фанфиков. Шутка. Из положительных моментов могу отметить, что мир "знаком", и я могу с большой долей вероятности предположить, что будет, наперед. Отрицательная деталь: меня в этом мире не было. Просто не существовало. И по всей видимости, в основной канве событий Айрис не смогла трансгрессировать и погибла там же, где и её родители. Меня на свет просто не появилось. Уже это вносит в историю фактор неизвестности, изменяет ход событий – бабочка Брэдбери и бла-бла-бла. Определенно хорошо, что я в этом мире – волшебник. Но тут же и омрачающие эту радостную новость факты: я сирота, а внутри – обскур. Первое плохо само по себе: никто не заступится, не поможет в трудную минуту, никто не утешит – следует заботиться о себе самому. Обскур — это проблема. Я не слышал, чтобы с обскуром внутри можно было владеть нормальной магией. Или можно? Также совершенно очевидно, что мой выброс произошел уже после пробуждения обскура. Первый выброс был довольно поздно – мне было больше трех лет, тогда как дети, бывает, устраивают их с двух. Своим же я напугал приемных родителей, и они вернули меня в приют, рассказав сказку, что "просто ошиблись". Потом пришли «обливиэйторы», и зачистили концы. Я не помнил произошедшего, но на каком-то глубинном уровне давил в себе магию. Если бы помнил и делал это осознано, то обскур сформировался бы раньше. Скорее всего, в этом случае магический паразит убил бы меня. Обскур — это плохо, он и сейчас может это сделать, но магический выброс тогда произошел невероятно вовремя: похоже, что в момент первого формирования обскури, моё магическое ядро условно разделилось на светлую и темную часть, став двойным, а сам обскур как-то присмирел. Сейчас он был чем-то вроде шизофрении, раздвоением личности, вот только своего характера у него особо и не было. Никаких точных данных о его природе я не знал, и имел только собственные предположения. Обскур появляется от подавления магии, когда маленький волшебник ненавидит свою. Для формирования очень важны отрицательные эмоции, из них берется духовная сила для начала становления. Повезло, что меня в приюте не сильно тиранили. Обскур сформировался внутри моего "Я" в виде неотъемлемого образования, впитав в себя все самые темные мысли и чувства. Можно было бы сказать, что он — это тоже я, но нет: он был больше похож на животное, на свирепого хищника, с которым мне еще предстоит иметь дело. Со временем разберусь. Еще из плохих новостей было то, что я оставил за собой следы. На телах жертв обскури, насколько помню, остаются характерные следы – темные пятна с щербинами, как от кислоты. Для незнающего человека такой характер ран будет непонятен, тогда как опытный сразу поймет в чем дело. Конечно, обскур — не очень распространенное явление, и вполне вероятно, что авроры и обливиэйторы, прибывшие на место происшествия, просто не определят причину. Но тогда они вполне смогут обратиться в Отдел Тайн, где причину уже наверняка определят. А это значит, что я скоро буду раскрыт, меня засунут в лабораторию и никакого Хогвартса не будет. Так я и жил в страхе, что скоро за мной придут авроры. Еще из плохих новостей: так как ядро поделилось, я стал слабее, чем должен был быть. Но, благо, магия осталась. Рядовые волшебники, насколько я понимаю, никак не определят уровень сил напрямую, об этом они могут судить только по косвенным признакам – тому, как легко даются заклинания, как быстро отзывается магия на разные действия. Но вот самой хорошей новостью для меня стал "Квисатц Хадерах" – способность заглядывать в генетическую память. Я не читал гены или вроде того, а каким-то образом проживал моменты из жизни своих предков, разделяя с ними в тот момент мысли и эмоции. Определённо, это мой "рояль" попаданца. Объяснить возникновение этого дара магии можно только невероятным увлечением матери Дюной. Там была такая имбовая способность у Пола Атрейдеса. А вот почему магия откликнулась на её желание и дала мне такой дар – неизвестно. Благодаря этой способности буду обучаться магии быстрее и, возможно, смогу открыть несколько тайн своей семьи или, вернее, семей. Роль этой способности немного меркнет от ограничения читать только память своих прямых предков. Знания всяких внучатых племянников и двоюродных кузенов дедушки мне отнюдь не доступны. Еще каплю дегтя в бочку мёда подает печальное осознание, что память предков доступна лишь до момента, пока не была продолжена линия потомков в мою сторону, далее история будет покрыта мраком. Например, я могу вспомнить все о Сириусе – почти всё – до того момента, как он провел ночь с Айрис, чем передал свои гены мне. Ну, возможно, еще немного после этого момента. Но ничего, если Айрис была сквибом с детства, то Сириус все же был волшебником и кое-что умел. Ту же анимагию он освоил еще в Хогвартсе, значит, эта память будет доступна. Со стороны Блэков есть и более старшие представители в генетической памяти – тот же Орион, отец Сириуса, заделал моего батяню уже во вполне зрелом возрасте, под тридцатник было или около того. Его память будет доступна до того же возраста. Может, если покопаться, то и более старые родственники найдутся, но главное, чтобы знающие были. Свою способность поставил первой в очередь на развитие. Пока она проявляла себя спонтанно или во снах, я не мог контролировать её, выбирать, что посмотреть – не телевизор чай, но надеялся со временем научиться «переключать каналы», выбирать тему знаний, которую бы хотел увидеть. Обскур притаился и никак себя не проявлял. Только на границе ощущений чувствовал иногда его движение – вроде как пес ворочается в будке и ворчит. Заодно понял, почему Поттер не стал обскуром несмотря на условия содержания. Его убеждали, что магии не существует, поэтому он как бы ничего и не подавлял в себе, и по его мнению оно само всё случалось. А в конце лета Генри привел полицейского и сдал меня. Извинялся, говорил, что не может меня больше приютить. Наиболее активный для кафе сезон заканчивался, посетителей будет мало. Пусть Миранда и уедет на учебу, но тех редких посетителей он и сам обслужить сможет, а денег на чужого ребенка у него уже не будет. Я не виню Генри, он во многом прав, но мог бы дать выбор, например, шанс сбежать. Вопреки моим опасениям, когда меня вернули в приют, узнал, что ничего странного там не случалось. Произошел взрыв газа, пострадала миссис Уоррен и её сын, которые по сей день находятся в больнице. Мой побег с этим инцидентом никто не связал. Жить в приюте после инцидента мне было так же просто и легко как и прежде. Никто не задевал, никто не давил, учился хорошо, даже еще лучше, поручения воспитателей выполнял ответственно. У всех был на хорошем счету, а миссис Уоррен так и не вернулась.