Арракис - Блэк полукровка

Мне, однозначно, хотелось произвести на Флёр впечатление. Пусть мне она не очень подходила, на первый взгляд, будучи частично вейлой. Но, у Уизли с Флёр родился мальчик, если верить канону, значит и у меня такая возможность есть, если что. Уж естественным путем у них так получилось или через ритуал — это другой вопрос. Факт, или пока еще не совсем факт, но, если вейла вступает в связь с сильным волшебником, то вейловская кровь разбавляется. Опять же, что касается Флёр, мне казалось, что родить без ритуала мальчика у неё очень низкая вероятность. Если подходить со стороны канона и брать в расчет только силу, то я сильнее любого из Уизли и чище, чем большинство чистокровных. Смотря с этой стороны, Флёр была завидной партией, и мы хорошо подходили друг другу. В ближайших планах у меня было желание показать Флер свои таланты и силы, которые были велики. Особенно хорошо мне давались разрушения, жаль, что их-то я как раз особо показать не смогу, но хитрость в поединке и искусность владения палочкой продемонстрирую. Дуэль была ученической, что накладывало массу ограничений. Никто никому серьезно вредить не намеревался. Хорошо, что Карлос объяснил мне всю подоплеку поединка. Нет-нет, серьезно вредить Флёр я бы не стал в любом случае, за исключением серьёзной опасности, но я мог бы каким-либо образом поиздеваться над Флер, если бы не знал суть этого поединка-проверки. Флёр вошла в дуэльный круг и поклонилась, как несколькими секундами ранее поклонился я. Прозвучала команда к началу поединка. В меня полетела серия из трех заклинаний. От двух заклинаний я увернулся, а третье принял на щит «протего». Сам ответил на серию слабеньким «секо» и снова был вынужден уворачиваться от атаки Флёр и ставить щиты. Я не просто сливал поединок, отдавая инициативу Флёр, я ждал. Я ждал, когда Флёр раскроет свой козырь, когда она применит своё очарование. Память Ориона Блэка я видел даже чаще, чем Сириуса, щиты стали моим излюбленным приёмом, а учитывая невозможность применения сильных атакующих заклятий, действия от обороны смотрелись для меня предпочтительней. Через минуту нашего поединка девчонка решилась использовать свой коронный приём. Каково же было её удивление, когда она поняла, что этот приём не сработал. Вместо того, чтобы застыть столбом и безвольно «втыкать», на образ прекрасной Флёр, я ответил связкой атакующих заклинаний. Последним в связке было заклинание моей собственной разработки, которое представляло из себя модификацию «агуаменти». На самом деле заклинание было гибридом кинетического щита и агуаменти. Оно должно было создать вокруг цели на расстоянии сантиметра не очень прочный, но достаточно надежный щит и заполнить пространство между целью и щитом водой. Это заклинание я создавал скорее в качестве практики, чтобы проверить мои мысли насчет разработки заклинаний, проверить свои догадки о правилах данной школы заклинаний. Хорошо зная щиты, дополнил заклинание, чтобы оно могло преодолевать простой протего. Моё заклинание попало в цель, у Флёр не было возможности увернуться и она, как и предполагалось, поставила протего. Моё «аквакутис» преодолело «протего», и вокруг Флер заблестела плёнка быстро наполняясь водой. Флёр быстро поняла суть неизвестного для неё заклинания и на инстинктах применила «асцендио», которое должно выталкивать человека из воды. Тут эффект был несколько иной, вода вместе с щитом, как сбрасываемая змеёй кожа, сползла с Флер. Щит лопнул и вода растеклась лужей под ногами Флёр. Я тут же применил «глациус», замораживая воду, но Флер успела отпрыгнуть и контратаковать. Она серьезно разозлилась на меня за «купание», заклятия сыпались как из пулемета. Но я держался и через пару минут её напор несколько ослаб. Мне уже было понятно, что ничего особо нового ни я, ни Флер придумать не сможем. Её очарование на меня не подействовало, мои хитрости тоже были нейтрализованы, другие обманные приёмы и придумки были либо не столь действенны, либо шаблонны, что позволяло разгадать маневр еще на стадии подготовки, никто никого не мог загнать в «угол». Наш поединок перешел в борьбу на истощение: У кого первым кончатся силы или сдадут нервы? Но у меня был еще один козырь в рукаве, способность сбрасывать с себя мелкие проклятья или, вернее, поглощать их. Я даже специально тренировался, заставляя Седрика накладывать на меня распространенные не опасные заклинания, такие как «ступефай». После тренировок, чтобы сбросить «остолбенейку» Седрика, мне нужно было две или три секунды. Это очень много в условиях поединка, но я не собирался подставляться прямо чтобы «голым задом», часть силы заклинания должна была уйти на пробитие «протего». Я надеялся, что Флёр хоть немного удивится и замешкается. Конечно, она попытается меня сразу же дожать, как только поймет, что я открыт. Но она не будет ожидать, что я смогу сбросить воздействие её заклинания. По окончанию действия заклинания «ступефай» при нормальных условиях человек испытывает неприятные ощущения. Ответить адекватно из такого состояния сможет далеко не каждый. Приметив определенную последовательность в действиях ведьмы-вейлы, я немного подставился, позволив последнему в связке ступефаю пробить мою защиту. Мой расчет оказался верен, Флер на мгновение растерялась, не веря своему счастью, но уже через мгновение она атаковала без оглядки. Слава магии, но мне хватило этого единственного мгновения, чтобы сбросить заклятие и ответить заклинанием хохота, уворачиваясь от повторного ступефая. Флер засмеялась не в силах противостоять магии. Не дожидаясь пока она справится со смехом, который можно остановить простой финитой, если владеешь невербальной формой этого заклинания, я применил на Флер экспеллиармус. На мой обывательский взгляд дуэль была окончена, я одержал блестящую победу, но шевалье Агерад не спешил останавливать наш поединок. Посмотрев в сторону де Трефле-Пике, я понял, что дуэль нужно продолжать. Флёр давясь смехом и без палочки изобразила рукопашную атаку, но именно изобразила, пытаясь сбить с толку и уличить момент, чтобы подобрать свою палочку. Но я не оставил ей шанса, уже на втором шаге по направлению к своей палочке она опустилась на пол дуэльного круга под действием усыпляющего заклинания. — Дуэль окончена, — сказал Агерад, — победил месье Блэр. Объявив меня победителем, шевалье-профессор снял с Флер чары сна и разбудил девушку. Флер, очнувшись, несколько мгновений дезориентировано крутила головой. Придя в себя, она со злостью и обидой бросила взгляд в мою сторону. Меня в это время поздравляли с победой некоторые зрители и Карлос. Взгляд от Флер меня задел. Не хотелось бы, чтобы у неё был за пазухой камень для меня. Поэтому я решил подойти к ней, поговорить. — Мадмуазель Делакур, — начал я, поклонившись, — надеюсь, я прошел проверку? — Вы показали хороший уровень, месье Блэр, — немного сухо ответила Флёр. — Это был, конечно, не настоящий бой, но вы проявили себя достойно. — Вы тоже показали достойный уровень, — вернул я любезность, еще раз поклонившись. — Поединок с вами был для меня поучителен и интересен. Флёр еще не остыла после дуэли, и поражение заставляло эмоции внутри неё бурлить, но конкретно злость в мою сторону у неё немного притихла. Разошлись мы не друзьями, но и желания отомстить, взять реванш, у неё возникнуть не должно. Испытание от Шантеклера было менее воинственным но, пожалуй, даже более ярким. Меня пригласили на вечеринку. Зная заранее от Карлоса, что меня попросят спеть или станцевать, или сыграть на каком-нибудь музыкальном инструменте, я стал обращаться к памяти предков, выискивая там что-нибудь из способностей к музыке. Нашел. Среди предков шотландцев были любители надуть пузырь волынки. В одной француженке, что приходилась мне родственницей по линии Блэков, обнаружился навык игры на гармошке. Были еще гитаристы с весьма средними способностями и навыками. По уровню навыка память гитаристов дала мне самые слабые воспоминания, но учить я решил именно гитару, потому что это самый распространенный инструмент и потому самый доступный. У Карлоса была гитара, которую он мне одолжил потренироваться перед вечеринкой и хоть немного набить мозоли. Навык нарабатывался быстро, будто я уже когда-то давно играл, просто был большой перерыв в музыкальной практике. Память о других инструментах тоже поднял, но навыка не нарабатывал. В день испытания, читай вечеринки, я явился строго ко времени, весь психологически накачанный удивить и победить. Правда, войдя в помещения клуба Шантеклер я немного струхнул. Уж больно дофига народу собралось. Были не только с Шантеклера ребята, но и Карамболи почти в полном составе, Флёр, кстати, тоже была, и Флоризели. А я еще удивился: куда это все подевались? «Вот оказывается где они все», — застыл я на пороге.  — Не тушуйся, — услышал я от Карлоса, сопровождающего меня в клуб Шантеклер, и получил от него тяжелый удар ладонью по спине, от чего непроизвольно ввалился в помещение, еле на ногах устоял. Практически с порога мне всунули в руки бокал с чем-то слабоалкогольным. Напиток оказался немного шипучим, не кислым не сладким, и от него слегка пощипывало во рту. Машинально, я выпил предложенное залпом. Сразу же после этого мне всунули в руки гитару и попросили-приказали подыграть пению Арайн Лакруа, которая пела на весьма высоком, профессиональном уровне. С поставленной задачей я справлялся кое-как, иногда не попадая в ритм или сбиваясь с ноты. Или наоборот: сбиваясь с ритма и не попадая в ноты? После бесславного аккомпанирования для Лакруа мне снова вручили в руки бокал с прежней шипучкой, который я опорожнил в себя. В руках у меня неизвестным способом (магией не иначе), оказалась волынка. Теперь я подыгрывал пению группы ребят, которые пели что-то на мотив сальтарелло. Самому мне казалось, что на волынке у меня получилось играть гораздо лучше чем на гитаре. Судя по лицам слушателей, читай судей, это было не только моё мнение. Приободренный успехом я выдал соло на волынке в мелодии главной идеи «Fear of the Dark». Мне даже поаплодировали и снова сунули в руки бокал с уже известной шипучкой. По моему мнению, уже на тот момент не совсем адекватному, после каждой следующей чарки шипучки, моя музыка получалась всё лучше и лучше. Когда меня затянули танцевать, то я уже был явно навеселе. Пусть я еще не считал себя самым главным в Шармбатоне, но уже где-то рядом. В какой-то момент я просто отдался веселью и музыке, которая лилась отовсюду и даже изнутри меня самого. Я начал танцевать какой-то дикий, но невероятно притягательный в своем действе танец. Мне просто нравилось двигаться, движения вызывали чувство удовольствия, удовлетворения, так было правильно. Все вокруг расступились, образуя круг. В круге остался только я и невероятно красивая девушка, что решила меня поддержать в танце. Сначала мне показалось, что это Флёр, но потом я обратил внимание, что волосы у неё даже светлее чем у Делакур. Эта француженка танцевала, точь-в-точь повторяя мои движения, так точно, что мне показалось, что это какой-то определенный танец, а не моя импровизация. Хотя, почему я решил, что она француженка? У девушки явно проглядывали славянские черты. Присутствовало в облике и что-то восточное, сразу не определишь, может, разрез глаз, а может, улыбка. При этом в зависимости от освещения она мне казалась то смуглой, то белой, то темной как негра, похожей на индейцев и индусов, как шотландка и ирландка, русская, кореянка, японка, эфиопка. А-а-а, я запутался. Неизменными оставались светлые молочно-белые волосы и горящие золотом глаза. Золотой была не радужка, а именно зрачок. Остановить танец я не мог, это было выше моих сил. В какой-то мере я не был властен над собой. Мне уже казалось, что это не девушка повторяет движения за мной, а я повторяю за ней. Та темная магия внутри меня, что называется обскуром пришла в странное возбуждение. Зверь изливал мою силу наружу в виде темного тумана, но делал он это не так, когда он берет власть над моим естеством и превращает меня в обскури, а так, как будто он пытается колдовать, формируя заклинания. Его магия танцевала вместе со мной и этой прекрасной девчонкой-волшебницей. Но я почти не обратил внимания на обскура, так сильно я был сосредоточен на партнерше в этом странном танце. Обычно я несколько скован в своём поведении, слишком стеснителен, даже порой застенчив. Но сейчас от моей стеснительности не осталось и следа. Она была так прекрасна, что я потерял голову. В конце танца я потянулся её поцеловать. Она, неожиданно, не отпрянула, а потянулась ко мне в ответ. Стоило нашим губам соприкоснуться, как она обратилась светом и туманом, пройдя сквозь меня и растворяясь. Я обернулся, надеясь увидеть её, но нет, её не было. Стало так тоскливо и больно, но при этом одновременно и светло на душе. Чувство переполняли меня разрывая, заставляя вспоминать весь танец. Каждое движение которого несло в себе какую-то эмоцию. Некоторые эмоции я до этого даже никогда не переживал. Даже не догадывался о их существовании. Слишком редкие и нечеловеческие были некоторые эмоции. Когда воспоминание закончилось, то на меня навалилась усталость, такая, что я не смог устоять на ногах и просто опустился на пол там, где стоял. Проснулся я у себя в комнате. Голова не болела. Сильно ныли мышцы, особенно на ногах и плечах. Помнил я всё… до последнего момента. Потом… наверное уснул, отрубился. В теле была невероятная легкость, в ощущениях я будто пребывал сразу в двух мирах, в этом — грешном материальном и физическом, и в мире идей — идеала и магии. В настроении по-прежнему была светлая грусть и удовлетворение. Умывшись и одевшись, я пошел искать Карлоса. Нужно было узнать, как оценила моё выступление почтенная публика, принят я обществом или нет? Хорошо, что сегодня не было уроков, был выходной, иначе, я не смог бы вовремя собраться. Внутри мне всё еще требовалось время, чтобы придти в себя, больно много эмоций за один вечер на меня вылилось. Разговор с Карлосом должен был расставить все точки над «ё». — Привет принц Флоризель! — встретил меня Карлос. — Что? — удивился я, даже забыв поздороваться. Стивенсона я знал, персонаж принца Флоризеля мне был знаком, но с чего вдруг такое прозвище — непонятно. — Это прозвище тебе дал Жан Талейран, — пояснил Кортес. — У тебя действительно в предках были короли? — Вообще-то да, но откуда ты знаешь? — удивился я. — Хе-хе, ты не помнишь? — улыбался Кортес. — Ты сам это рассказал. Вчера ты заявил об этом во всеуслышание. — Пусть магическая и маггловская аристократия разделены, но во Франции между ними поддерживаются сильные связи, — пояснял Кортес. — Некоторые магловские аристократические рода после революции могли бы просто исчезнуть, но у них были родственники среди магов. Фамилии возродились благодаря сквибам из магических родов. Поэтому можешь поставить себе маленький плюс в репутации среди аристократов. Хотя, большой роли это не играет… — А что играет? — как-то машинально спросил я, озадаченный новой информацией, ведь я точно помнил, что ничего не рассказывал о себе. Не было такого. — То, как ты вчера станцевал, — ответил Кортес на мой, казалось бы риторический вопрос, — это было нечто. Определенно, это был какой-то ритуальный танец. Мы все чувствовали отголоски древней магии. Та темная сила, что окружала тебя, произвела впечатление на многих… На всех, — добавил после короткой заминки Кортес. — А та девушка, что танцевала со мной — спросил я, — кто она? Я её раньше не видел. — Какая девушка? — совершенно искренне спросил Кортес. — Ты танцевал один. Кортес сказал это так, что мне не хотелось настаивать и продолжать требовать ответа, настаивать на своей версии случившегося. Абсолютно точно, что все, кто присутствовал на вечеринке, воспринимали случившееся по-своему, каждый своё. — Пойдем к ребятам! Тебя многие хотят видеть, поздравить с прохождением испытания. Теперь, ты — «принц Флоризель», носи это имя с гордостью, ты его достоин! Мне пришлось принимать поздравления и выслушивать восторги. Но всё это меня ничуть не трогало. В душе, в мыслях, я был с той прекрасной девушкой с сияющими золотом глазами. Что это было во время танца? Кто она? Сейчас она представлялась мне сном наяву. Я не мог вспомнить черт её лица, они расплывались в моей памяти, которую я считал близкой к аутентичной, абсолютной. Та девушка, она была строгой и вдруг, становилась легкомысленной и игривой, потом, она играла надменность и брезгливость, и через секунду становилась отзывчивой и доверчивой. Десятки эмоций и сотни оттенков чувств. Неизменным оставался только цвет волос, как бы в противовес моим темным. Цвет волос и золото глаз. Сейчас я понимал, что золотой зрачок — это совсем ненормально. У людей не может быть таких глаз. Так, что же это было? Магия? Сам я уже успел услышать, что некоторым магам магия является в образе невероятно прекрасной девушки, во плоти — так сказать, но… Почему её видел только я? И что мне дала эта встреча? Никаких новых ощущений в себе я не чувствовал. Великая Сила Вселенной внутри меня не пробудилась. Новых способностей не прибавилось. Может, это были галлюцинации? В конце концов, мне постоянно что-то подливали, что-то из разряда зелий. Да-да, всё дело в волшебных пузырьках. Это шаманское пойло расширило моё сознание. Я видел больше чем кто-либо еще. Однако, какое-то внутреннее знание, априори, не давало мне всё списать на «галюны». Как же она всё-таки прекрасна…