мой ручной монстр

«..всем известно выражение «заживает, как на собаке.» К недалёким родственникам псов это тоже отлично применимо — оборотни известны своей быстрой регенерацией. Лёгкие раны на них исчезают почти моментально, тяжёлые — дольше, но в целом, для полного восстановления им требуется не больше суток, оборотни имеют иммунитет ко всем болезням и к большинству ядов — казалось бы, абсолютно неуязвимые. Но не так давно человечество нашло то самое средство — лаванда. Необъяснимо, но этот простой природный элемент смертельно опасен для них. Сильный запах лаванды оказывает на них множество странных эффектов, а лавандовое масло является непереносимым ядом. По пока неизвестным причинам оно полностью блокирует функцию регенерации. Поэтому теперь всё оружие для О.У.О покрывается специальным составом на основе лаванды. Единственное, что спасёт оборотня, получившего тяжёлую рану таким оружием — большое количество свежей крови. Именно свежая кровь будет являться для них антидотом, и поэтому ни в коем случае нельзя допустить, чтобы раненый вами оборотень кого-то укусил..» Из «История и развитие О.У.О (Отряд Уничтожения Оборотней)».

Чангюн с трудом может заставить себя открыть глаза, пытаясь без этого понять, что на этот раз потревожило его недолгий сон, но когда краем уха улавливает какие-то странные звуки — едва не подскакивает на кровати. Сначала ему успевает показаться, что темнота в углу шевелится рыжей волчьей шерстью, но, присмотревшись, Чангюн опускает руку с кобуры. Тумбочка у двери стоит ровно в том положении, в каком была оставлена перед сном. Чангюн прислушивается ещё несколько секунд, но в квартире, кажется, вновь полная тишина. Даже слишком тихо. Чангюн вздыхает. Сон уже безнадёжно утерян, а на часах даже нет пяти утра — Чангюн решает, что Кихён уже испортил время в его квартире, и думает сходить на кухню за водой. А заодно и выяснить, почему так тихо. Неужели ночное существо спит? Внутреннее чутьё упорно нашёптывает, что в воздухе вокруг что-то не так — прежде, чем тихонько открыть дверь, Чангюн всё же вытаскивает из кобуры пистолет. Но уже в коридоре непонятные звуки настигают его снова. Только теперь на ясную голову всё становится понятно моментально. Скулёж. Чангюн подрывается и несётся в кухню, уже не таясь. Кихён волком распластался по полу и едва ли подаёт признаки жизни, кроме тихого надрывного скулёжа. Чангюн падает возле него и поднимает рыжую морду на руки, касается неестественно горячего носа, прислушивается к глухим хрипам и чувствует, как откуда-то изнутри постепенно подступает паника. — Эй, Кихён! — Чангюн несильно бьёт по морде и пытается заглянуть в закатывающиеся глаза, но едва ли добивается хоть какой-то реакции. Случайно касается свисающего из пасти и совсем сухого языка и отшатывается. — Чёрт.. В руках уже оказывается какая-то бутылка, Чангюн льёт воду на морду волка и пытается заставить проглотить, задирая морду вверх — но совсем не уверен, поможет ли это. Наконец всё же чувствует движение глотки и снова пытается достучаться до загибающегося сознания. — Кихён! Что с тобой?! — Кровь.. — неожиданно отзывается глухо уже человеческий облик. — Почему ты не ел? — Чангюн отмечает абсолютно нетронутый кусок мяса в пакете и переводит взгляд беспокойства на совсем мутные глаза. — От него разит сталью.. — слова Кихёну явно даются с трудом, а глаза невольно закатываются снова. Чангюн проводит рукой вдоль его живота и чувствует проступившую сквозь бинты кровь. Паника уже грозится накрыть с головой. Чангюн абсолютно растерян и даже не знает, к кому обратиться за помощью — человеческую скорую нельзя. Позвать соседей тоже. Прямо хоть хватай и тащи куда-то в логово оборотней. Чангюн смотрит на перепачканные чужой кровью руки и, кажется, впервые в жизни совсем не знает, что стоит делать дальше, хотя всегда славился своей рассудительностью и холодной выдержкой. В голове бьётся только однотонное «что делать, что делать», а взгляд мечется с одного предмета на другой в попытке спровоцировать хоть какую-то мысль и не дать загибающемуся оборотню испустить дух окончательно. Чангюн уже почти готов на полном серьёзе идти искать какое-нибудь логово оборотней, но неожиданно цепляется взглядом за фотографию в рамке на подоконнике. Раннее утро на этой же кухне почти год назад, блондинистый парень с его кошкой на руках и он сам. Вот она, призрачная надежда на спасительную соломинку. Чангюн вдруг хватается за эту мысль и уже ищет свой телефон в предрассветных сумерках. Если не сможет помочь и он, то точно придётся искать помощи у оборотней. — Им Чангюн, пять утра. — трубку поднимают за секунду до того, как Чангюн уже отчаивается и собирается отключиться, и голос на том конце звучит как-то слишком устало, но Чангюн сейчас не обращает на это внимания и выпаливает почти сразу, даже не стараясь скрывать волнение: — Хён, пожалуйста, приезжай прямо сейчас, мне нужна помощь. — Что случилось? — Хён, очень срочно, прошу тебя, потом расскажу. — Ладно.. скоро буду.. — И лекарства свои какие-нибудь прихвати, аптечку.. — Эй, что такое? Может, скорую лучше? — Нет! — Чангюн даже вскрикивает, но переводит взгляд на уже затихшего Кихёна и снова понижает голос. — Просто быстрее, пожалуйста, хён. Блондин на фотографии — Ли Минхёк. Ветеринар и волонтёр в том приюте, где Чангюн взял котёнка почти год назад, а теперь и его лучший друг по совместительству. — Не перекидывайся в человека, пока он будет здесь. — шепчет Чангюн и нерешительно проводит по рыжим волосам. Кихён молчит и даже не открывает глаз. Но вместо него на полу уже рыжий волк, стоит только раздаться стуку во входную дверь. Минхёк действительно приезжает на удивление быстро — обычно, этот парень абсолютно непунктуален и опаздывает везде, где только можно, но если дело касается его работы или подобных звонков посреди ночи — на него можно рассчитывать. — Ты хоть понимаешь, как я рисковал, приезжая сюда? Я жду объяснений. — Минхёк окидывает внимательным взглядом, едва переступив порог, и задерживается на перемазанных кровью руках и футболке. — Сьюзи..? — Нет. — Чангюн неожиданно мрачнеет, но почти сразу возвращает себе самообладание и уже тянет друга в кухню. — Мне нужна.. мой.. пёс.. его вчера сбила машина, и теперь ему очень плохо.. я не знаю, что делать. Минхёк с сомнением осматривает притихшего на полу волка, а Чангюн мысленно умоляет всех известных ему богов сделать так, чтобы хён поверил во всё это. — Бедняга.. — к счастью, природная любовь к животным перекрывает подозрительность, и Минхёк уже опускается перед рыжим на колени, протягивает руки к бинтам в кровавых разводах, но натыкается на тихое угрожающее рычание. — Затихни. — строго бросает Чангюн и присаживается рядом, на всякий случай зажимая ладонями пасть. Не хватало ещё, чтобы Минхёк пострадал. Кихён всё же затихает, позволяя осмотреть себя. — Смертоносная машина попалась. — тихонько тянет Минхёк, и Чангюн уже без слов понимает, что потом предстоит долгий разговор. Но сейчас старается думать только о том, чем можно помочь. — Можно сделать что-то..? — Стоит попробовать пару инъекций, но не уверен, что это поможет. — Минхёк качает головой. — Странно, что при таких повреждениях он всё ещё жив. — Ты справишься. Минхёк переводит взгляд на тёмные в сумерках глаза напротив, но напрасно пытается искать в них ответы на безмолвные вопросы. Уж кто, как не он, знает, что Чангюн никогда особо не любил собак. Уж кто, как не он, знает, что существо перед ним едва ли тянет на собаку. — Холодной воды и тряпки. — тихонько командует Минхёк и полностью сосредоточен на перевязке, уже вколов пару препаратов. Чангюн медлит долю секунды в сомнениях, но всё же отпускает Кихёна, мысленно обещая надавать по ушам, если попробует хоть что-нибудь выкинуть, и уходит в ванную. Минхёк низко наклоняется над волчьей мордой, пытаясь подсветить фонариком и оценить состояние зрачков. Из-под воротника его рубашки незаметно выскальзывает маленький кулон и едва касается носа зверя, легко покачиваясь из стороны в сторону. Волк щёлкает зубами с низким рявком, а Минхёк отшатывается назад, чувствуя неприятный холодок по спине: готов поклясться, что на долю секунды видел перед собой не «пса», а рыжего парня с горящим взглядом. Но на полу перед ним по-прежнему рыжий зверь, а Минхёк трясёт головой и нервно касается своего кулона кончиками пальцев. Кулон — оберег от оборотней. — Чёрт подери, ещё и горячую воду отключили. — шипит Чангюн, ставя возле него маленький тазик с водой. — Да не проблема, нам нужна холодная.. — мямлит Минхёк, но с усилием заставляет себя сделать вид, что ничего не произошло, и возвращается на своё место, уже прикладывая мокрую тряпку к голове и бокам зверя. — Ему нужна холодная, а мне — горячая, чтобы выйти из состояния мясника после скотобойни. — Чангюн демонстрирует перепачканные кровью руки и морщится. — Надеюсь, это поможет сбить жар хоть немного, и я сделал всё, что мог, но, Чангюн.. — Минхёк осторожно выпрямляется и переводит на парня серьёзный взгляд, явно пропустив всю тираду мимо ушей. — Что? Если шансов нет, лучше так и.. — кусает губу Чангюн, но Минхёк перебивает: — Где твоя кошка? — Она.. ну.. — Чангюн теряется. — пропала.. Я не хотел расстраивать тебя и ничего не сказал, я пытался найти её, но ничего не вышло.. — И поэтому ты завёл пса? — Ну.. я подобрал его на дороге.. малыша явно бросили, а я уже привык к питомцу, и.. — Чангюн, это ведь не пёс. — Эм? — Чангюн поднимает голову так резко, что чуть не теряет равновесие и едва не падает в свой же тазик. О боги, только не это. — Это не пёс, не так ли? — Минхёк смотрит необычно серьёзно и очень пристально, а сжатые на коленях руки полностью выдают его внутреннее состояние. — Хён.. — Это ведь оборотень, Чангюн. Чангюн думает о том, чтобы попробовать отпираться дальше, но внезапно ловит взгляд волка и вдруг психует, чувствуя приступ какой-то недозлости-переотчаяния: — Окей. Да, это оборотень, да, я знал это, да, я сам притащил его, да, я надеялся, что об этом никто не узнает.. хён, сейчас ты думаешь, что я свихнулся, но это не так, поверь мне.. — Почему? Минхёк чуть щурится. — Что? — Чангюн ожидал чего угодно, но только не такой реакции, и совсем сбит с толку: — Что почему? — Почему ты сделал это? — Минхёк отворачивается и наклоняется к волку, чтобы намочить тряпку снова. Будто продолжает сеанс с обычным домашним пёсиком, а не со смертельно опасным убийцей. — Ты ведь.. — Охотник? — Чангюн хмурится, наблюдая за его действиями. — Я знаю. Я не смог убить его, хён, я и сам ничего не понимаю.. Сдашь меня теперь? Чангюн как-то печально улыбается против воли. — Нет, — вдруг говорит Минхёк, смотря на с трудом вздымающиеся рыжие бока, — пока что. Если пообещаешь разрулить всё это побыстрее и не пострадаешь. — Лучший хён! — Чангюн не может поверить во всё своё счастье и в порыве виснет на шее, но блондин осторожно отстраняет его: — Ну давай поцелуй ещё. — А я могу. — заявляет Чангюн и даже тянется, чтобы подтвердить свои слова, но Минхёк уклоняется и щёлкает по носу: — Ещё чего. Не для тебя я такой у мамы хороший. Минхёк не может сдержать улыбки и отворачивается к своей аптечке. Но оценив её содержимое ещё раз, вздыхает и мрачнеет на глазах. — Рана спецоружием, не так ли? — Да. — Тогда это всё, похоже, было зря, — Минхёк бросает извиняющийся взгляд, прекрасно понимая, что перед таким бессилен даже он, — я, конечно, не спец в лечении волшебных волков, но насколько я знаю, помочь может только одно. — Кровь. — договаривает за него Чангюн и смотрит на Кихёна. На долю секунды кажется, будто он отреагировал именно на это слово. — Сколько времени прошло? — Минхёк смотрит с каким-то беспокойством. — Примерно сутки с небольшим. — Чангюн.. — блондин медлит несколько долгих секунд, но потом всё же заставляет себя прошептать эти несколько слов: — К концу третьих суток лаванда убьёт его. Чангюн не может удержаться и витиевато матерится от безысходности. В первую очередь от осознания самой ситуации, а во вторую — потому что не стоило так халатно относиться к истории и развитию О.У.О в академии и читать учебники наотъебись — сейчас бы помнил всё это и сам и начал бы принимать меры гораздо раньше. — Значит, без крови никак? — осторожно спрашивает он, искренне надеясь на обратный ответ, но Минхёк только качает головой, руша все призрачные надежды: — Никак, если не хочешь наблюдать медленную и мучительную смерть в своей кухне. Придётся отдать ему любое живое существо. — Дело дрянь. — заключает Чангюн и думает, что сорок восемь часов — слишком мало, чтобы принимать такие важные решения и искать такие жестокие выходы. Но Чангюн совсем не понимает, почему пытается вытащить с того света этого чёртового рыжего оборотня. — Стой, а как ты вообще.. всё это понял? — спохватывается Чангюн, останавливая уже собравшегося домой Минхёка на пороге. — Помнишь это? — блондин проводит вдоль цепочки на шее и поднимает небольшой круглый кулончик на уровень глаз младшего. — Оберег от оборотней. Иронично, что он впервые пригодился мне именно в таких обстоятельствах. — Вот чёрт, лучше бы я тебе его не дарил. — пытается пошутить Чангюн, а Минхёк лишь устало улыбается. Наконец, младший отпускает его в раннее утро отсыпаться перед работой. Сам же продолжить сон уже даже не надеется. — Эй, технически, тебе ведь подойдёт любая кровь сейчас? — Чангюн задумчиво смотрит на Кихёна, которого уже переместил на диван. Рыжий и до этого подолгу сидел в одной позе, а сейчас и вовсе не двинулся ни разу с тех пор, как оказался усажен сюда, и только смотрит в пустоту перед собой. Неестественно бледный и местами даже граничащий с зеленоватостью оттенок кожи внутренне напрягает Чангюна. Но внешне — сама невозмутимость примерно с ухода Минхёка. Кихён наконец с усилием кивает. — Ну хоть что-то уже звучит не так хуёво. — Чангюн выдыхает с искренним облегчением и уже прикидывает, где возможно удастся взять живое существо на съедение — но ещё совсем не уверен, сможет ли решиться на такое. — А почему тогда в другое время вы жрёте людей, если вполне можете обходиться животными? — вдруг интересуется Чангюн, но Кихён явно не настроен отвечать ни сразу, ни спустя даже несколько минут и всё так же смотрит в одну точку. — Ладно, — сдаётся Чангюн, — поговорим об этом потом. Послушай, я обязательно что-нибудь придумаю. В конце концов, ещё полтора дня в запасе. Никакой реакции, но Чангюн почему-то уверен, что рыжий его слышит. — Слушай, а собачий корм ты есть будешь, если куплю? — вдруг выпаливает Чангюн и внимательно смотрит в лицо парня перед собой. А тот даже снисходит до поворота головы в его сторону. — Если купишь эту дрянь, отгрызу вместе с твоими руками, уяснил? — медленно говорит Кихён, а Чангюн не может сдержать ухмылки: — Полегче, я просто проверил, слушаешь ли ты меня вообще. Кихён снова отворачивается к своей точке в пустоте, всем видом намекая, что больше от него тут ничего не добьются. *** Чангюн торопится и ускоряет шаг ещё больше, уже едва не переходя на бег, но слышит голоса за поворотом коридора и резко замедляется. Странновато, при условии, что вся группа уже должна быть на улице. — ..не должен идти сегодня. Почему снова ты? Вчера ходил, предыдущие несколько дней тоже, уже давно пришла твоя очередь остаться на вахте тут! Скажи этому своему Хёну, он наверняка тебе не откажет. Первый голос явно принадлежит тому насмешливому сержанту Че Хёнвону, и Чангюн замирает на месте, прижимаясь к стене. Правда сейчас в его голосе звучит неподдельное беспокойство, и Чангюн искренне сбит с толку. Не знал, что этот парень так умеет. — Не переживай, всё будет нормально. А вот во втором Чангюн без труда узнаёт лейтенанта Шина и сбит с толку уже абсолютно. Прижимает тыльную сторону ладони ко рту, чтобы не издать ни звука. — Тобой рискуют больше всех и это не по правилам! — Хёнвон понижает голос, но его слова всё ещё различимы, как и упрямая интонация. — Ты тоже должен отдыхать, почему он опять гонит тебя? Сегодня по плану твоя вахта здесь, а не вылазка в город. — Успокойся. — почему-то даже по звуку голоса понятно, что Хосок улыбается. — Я сам вызвался в патруль сегодня. Дальнейшие слова звучат уже совсем неясным бормотанием, и Чангюн невольно делает шаг вперёд, но неожиданно всё стихает. — Эй, Им как тебя там? — голос Хёнвона разрывает эту секундную тишину, но звучит уже совсем не так, как звучал для Хосока. — Простите, сэр, я пришёл сказать, что вас уже ждут, лейтенант. — Чангюн откровенно врёт на ходу, натягивая на лицо маску невозмутимости и выходя из своего укрытия. Но в голове только один вопрос. Какого чёрта, Че, как ты вообще узнал..? — Ого, это и правда он, — Хосок же в этот момент, кажется, думает о том же, — как ты.. — У него на рюкзаке брелок. — Хёнвон же невозмутим, как море в штиль, но Чангюн интуитивно чувствует что-то не то во всей этой ситуации с самого начала. — Звенит от движений. Хосок отмечает поразительную наблюдательность младшего и уже, похоже, выбрасывает это из головы, оставляя его и подталкивая Чангюна в сторону к выходу. Наверняка их обоих уже ждут даже на самом деле. А Чангюн всё не может перестать думать о случайно услышанном разговоре. Че Хёнвон заботится о Хосоке? Че Хёнвон вообще умеет вести себя, как приятный тип? А с каких это пор, пусть и на словах, капитан Сон принадлежит Хосоку..? *** Эта ночь выдалась непривычно тёмной с самого начала. Низкие свинцовые тучи затянули всё небо от края до края, полностью перекрывая не только обычно яркие звёзды, но и почти полную в этот раз луну — почти непроглядная темень и копошащийся в закоулках густой туман. Как-то не по себе с самого начала. И до сих пор ни одного оборотня. И чем дольше держится эта атмосфера, тем сильнее Чангюн чувствует неясную тревогу где-то под рёбрами. В этой ночи всё не так абсолютно с самого, чёрт возьми, начала. — Что за херня? — неожиданно подаёт голос Хёну, опуская бинокль. Его странная интонация напрягает абсолютно всех, но не успевает капитан разъяснить, что сейчас увидел и что подозревает, как где-то в квартале отсюда раздаётся протяжный вой. А спустя секунду целый волчий хор в леденящий душу унисон. Защитники и без команды уже выхватывают оружие, но совсем не понятно, с какой вообще стороны ждать атаку: тоскливые голоса волков раздаются будто бы сразу отовсюду, постепенно приближаясь сразу везде и мастерски играя на натянутых нервах. И окружая. — Твою мать.. Чангюн поднимает обеспокоенный взгляд на командира, но уже жалеет об этом, потому что его взгляд не сулит абсолютно ничего хорошего. А следующая фраза буквально лишает способности дышать на долю секунды: — Нас кто-то продал. Это ловушка.