Ответы Шакала

— Так-таки-так! А представляете... — Табаки шелестит пакетом. — Что могло бы быть... — хрумкает орехами. — Если бы вдруг... — чиркает зажигалкой, закуривает. — Случилось СероДомное затмение?? Он выпускает клубы дыма в сторону Курильщика и убирает бутылки с будущими, ещё ненастоявшимися настойками в ящик под кроватью. — Если бы вместе сошлись две великие Ночи. Только представьте! Ночь когда можно говорить... Ночь, когда Лес дружелюбен, словно ласковый щенок, и ищет себе новых подданых... Ночь Сказок. И... Ночь страха и безумия. Ночь безвременья. Самая Длинная Ночь! — Шакал жмурится от удовольствия и улыбается во весь рот, явно смакуя представившуюся ему картину. Лэри ворочается на своей кровати, и свесив вниз голову, потряхивая чёлкой, выводит: — Кабзда. Полная. Табаки согласно кивает, запихивая в рот новую порцию орехов, второй рукой рисует дымящей сигаретой знак бесконечности в воздухе. — Наичудеснейшая кабзда бы была! Сфинкс, зависнув было над шахматной доской, оборачивается и раздраженно пихает Шакала в бок. — Слушай, живчик ты наш, объясни наконец, почему ты так любишь Самые Длинные? — голос Сфинкса сквозит осуждением. Табаки улыбается ещё проникновеннее и совершает сложносочинённые пассы уже двумя руками, загадочно шевеля пальцами. — О-о-оуу-иии, детка. Как же объяснить-то? Порой человеку необходимо получить оплеуху, чтобы начать движение вперед, ты сам это прекрасно знаешь, — он вдруг начинает монотонно завывать, раскачиваясь из стороны в сторону. — Затрещина по лбу! Самая Длинная! Трещина! Зазор между мирами! Между Домом и Лесом! Между Кругами! Пора выбора и... безысходности. Размеренный вой сменяется заунывной песней. Две луны горят, две луны Ночник на стене да фонарь За окном фонарь, не под глазом И толку с того, как с чумы Трещина — меж лунами хмарь Провал в памяти и сон разом! Шакал резко перестаёт качаться и петь, какое-то время молча наблюдает за перемещением бледной ладони Слепого по шахматной доске, затем бросает окурок в тарелку, продолжает уже без завываний. — Так много Кругов, так мало вариаций снежных узоров. Люди действуют исходя из возможностей своей шкурки и следуют велению души. Ничего нового, ничего непривычного, незаурядного. А в эту ночь... возможно всё! И камень брошенный в воду рождает новый Круг. Узор сплетается иначе. Понимаешь? — Очень интересно. И что, каждая Самая Длинная — это толчок для движения вперёд?       Сфинкс буравит взглядом Шакала. Табаки с интересом наблюдает, как недоумение в глазах мудрого кота сменяется спокойствием стоячей зеленоватой воды, и в тоже время Шакал чувствует как к ним потихоньку подкрадывается Лес, внезапным запахом тины и болотной вони из ванной, новыми микроскопическими трещинками на штукатурке, повисшей тишиной в коридорах. Табаки любит болтать и рисковать, но он знает меру. Сфинкс соберет недостающие пазлы сам...       Цепкие пальчики загребают новую порцию орехов, Шакал ссыпает их в рот, жует, выдерживая торжественную паузу, и произносит: — Сколько оплеух приведут к правильному педагогическому эффекту? Сколько брошенных в землю семян прорастут? Сфинкс, всё зависит от нас самих. От каждого.       По интонациям Табаки, по тому как сосредоточенно и даже грозно он начинает собирать из подушек и одеял ночное гнездо, Сфинкс тут же понимает — разговор закончен. А вот Курильщик не понимает и очень обижается на Шакала, когда тот бросает в него подушку, но задать свой вопрос во второй раз не решается. В Четвёртой на миг повисает тишина, затем шахматы ссыпаются в коробку, а верхний свет гаснет.       Слепой выскальзывает за дверь, унося на своих плечах клочки притаившегося Леса, утекая вместе с ним в черноту ночи. Шакал, сидя в центре выстроенного гнезда, достаёт губную гармошку и начинает тихо наигрывать Сонную Лунную Колыбельную. Дом сладко засыпает, убаюканный историями своих жителей.