Ответы Шакала

      Лето того года было жарким и беззаботным, пахло свежескошенной травой и дымом, оно манило предстоящими приключениями на море и обещало быть долгим-долгим. Из-за беспощадно жалящего солнца Старшие забросили волейбол раньше обычного, но мы, младшие, были слишком непоседливыми, чтобы прятаться от солнца в душных комнатах. Поэтому многие уже успели по нескольку раз обгореть, а некоторые из нас были похожи на диких туземцев, которым вдруг стала мала их собственная шоколадная шкурка: кожа потрескалась тут и там, облупилась, обнажая нежное розовое мясцо.       Старик целыми днями ругался с кем-то по телефону в своём кабинете. Наш отъезд откладывался и откладывался. Бассейн, как обычно, был закрыт, и мы целыми днями пытались развлечь себя чем могли, а заодно хоть как-то охладиться.       Заряженное оружие тесным рядком выстроилось на подоконнике: пластиковые бутылочки из-под шампуней и игрушечные разноцветные кегли с дырочкой на вершине, пакет из-под молока со вставленным в него корпусом от шариковой ручки и переделанный под водяной пистолет насос от велика.       Сиамцы почти закончили с моим гримом, осталось дотерпеть чуть-чуть щекотки от кисточек на запястьях. Фукорцином заляпан весь пол, Горбач выказывает свое неодобрение, отгородившись от нас книжкой "Всадник без головы". Меня это только раззадоривает. Жуть как хочется посмотреть что получилось, поэтому, как только на мне проявляется последний фукорциновый кровеносный сосуд, я мчусь прямо на Мустанге в ванную, заглядываю в зеркало и ору от восторга так, что все тут же сбегаются. Из зеркала на меня смотрит вишнёво-коричневое чудовище, худющее, лохматое и очень воинственно настроенное. По правде говоря, не очень-то похожее на Мавра, но невероятно симпатично-отталкивающее! Слоник, который и до моих криков был в ванной, кивает с улыбкой. Он согласен с тем, что вид у меня сногсшибательный и весьма милый. Это удручает, видимо, я недостаточно вжился в образ, поэтому смотрю в глаза своему отражению так сурово, насколько способен, гневно поджимаю губы и начинаю хрипеть, перемежая слова с всхрюкиванием-бульканьем, будто захлёбываюсь водой: — Змеи, все вы — продажные... змеи! Юлите под носом, лижите... пятки, а когда нужно... вас нет! Слоник начинает всхлипывать, Макс спешит его утешить, а Рекс рычит, что я гнусно переигрываю. Это смешно. В итоге смеемся вместе со Слоном. Два предыдущих сражения мы проиграли как раз благодаря ему. Поэтому моё предложение наградить Слона почётным званием постового и оставить в ванной охранять все самые ценные достижения чумных маврийцев одобряется единогласно. И Слон доволен, и у нас появился реальный шанс на победу.       Полная боеготовность! Во всеоружии мы выскакиваем во двор и оглядываемся, ослепленные солнцем и оглушенные свистом Волка. Всё же успеваем в последний момент заметить Фокусника и Красавицу, скрывающихся за углом Дома. Летим в погоню. Естественно, впереди всех мчусь я. Поворачиваю, еле вписавшись в разворот дорожки. В узком проходе между стеной и забором никого нет. Я выжимаю всю скорость и резко торможу перед новым поворотом. Чумные череписты могут поджидать в засаде. Осторожно выглядываю, приготовившись стрелять — никого. Меня нагоняют Горбач с Сиамцами. Двор пуст, не считая раздобревшей за год Находки, спрятавшейся от солнца в будке. Она улыбается нам, раззявив пасть, и поглядывает в сторону противоположного угла Дома — скорее всего, чумные череписты там. Если мы двинемся вперед, станем совсем беззащитно-заметными. Общим советом принимаем решение последовать обманному маневру, повернуть обратно и обойти Дом с противоположной стороны. Нанести удар со спины, так сказать. Устаревшая тактика, но это весело, и мы мчимся назад. Останавливаемся там, где, по нашему мнению, должны быть противники, а их нет. Выжидаем, готовые встретить их с любой стороны. Никого. Солнце жалит раскрашенные руки и плечи больнее обычного. Мы снова идём в наступление, и снова никого не находим. Я не помню, сколько кругов мы накрутили вокруг Дома, сколько раз останавливались, прислушиваясь, сколько раз шли вперед или поворачивали обратно. Как потом выяснилось, обе команды в тот раз проявили недюжинные способности к ясновидению. Мы и они кружили вокруг Дома синхронно, останавливаясь и разворачиваясь одновременно. Если кто-то в то время наблюдал за нами с крыши, он изрядно повеселился. Цикличность наших круговых безуспешных преследований нарушило распахнувшееся внезапно над головой окно и поток воды, которым окатили меня из детского игрушечного ведёрка. Смех Рыжей показался мне тогда жутко противным. И я кричал, как никогда не орал Мавр, поддавшись внезапному порыву, кричал о том, что все беды мира от женщин, что они портят нам кровь, отравляют своим ядом днём и ночью, вмешиваются в добрые поединки и рушат порядок мудрых деяний, и что надо полностью оградить нас от пагубного женского воздействия. Я ещё разное тогда прокричал, наверно, весьма выразительно, потому что, когда я открыл глаза, я много кого увидел. Но, самое главное, я увидел чумных черепистов. Глаза Волка горят диким огоньком восторга, и даже, может быть, это восхищение, да что там, точно восхищение, ведь никто ни в кого не стреляет! Кузнечик выглядит скорее озадаченным, тёмный платок на голове и правда похож на бандану Черепа, но до невозмутимости Старшака Кузнечику ещё расти и расти. Слепой стоит, прижавшись к нему спиной — навострившая уши беспристрастная тень, в руках зажата брызгалка, направленная ровнёхонько на меня. Красавица застыл с раскрытым ртом, вот бы туда брызнуть разок... Фокусник проверяет боезапас. Из-под хмурых бровей Горбача льются волны осуждения. Сиамцы синхронно крутят у виска. Я в центре всеобщего внимания, с наслаждением ловлю взгляды, новые появляющиеся лица в окнах Дома — все явно ждут моего сигнала, и я кричу во всю глотку: — За Родину! За Дом! В атаку! Урааа! Лечу вперёд, приготовившись стрелять. Волк мчится навстречу мне — шикарный оскал, мощная лапища вычёрпывает из газона клок травы с землёй, тот летит вверх салютиком и отвлекает меня, но на помощь приходят Сиамцы, давая мне возможность уйти, затормозив Волка серией молниеносных выстрелов. Задетое струёй плечо приятно холодится, капли воды с затылка освежают шею, а я спешу обманным виражом уйти из-под выстрела Слепого: специально визжу как резанный, склонив голову налево и тут же поворачиваю направо по дуге. Миг — и они координируются: глаза Кузнечика и руки Слепого. Чумной Череп, сейчас он действительно красив в своей серьёзной сосредоточенности, чуть касается бледно-розовой руки плечом, направляя траекторию полёта струи, я успеваю увернуться лишь частично, ощущая тёплый плевок по коленке. Сжимаю брызгалку и задеваю ноги Слепого и Кузнечика. Уравниваю! Они решают отступить в укрытие, а на моём пути появляется Фокусник. Оказывается, он истратил почти весь свой заряд, мне достаются несколько жалких "выстрелов", которые не долетают до ног. В ответ я расстреливаю его своими остатками воды в насосе и беру вторую брызгалку у спинки Мустанга. Фокусник смеется так, словно он только и мечтал, чтобы его "убили" таким приятным способом. Я спешу за Слепым и Кузнечиком, оставляя слабое звено противника — Красавицу, на Горбача. Ему и стараться особо не надо — Красавица сидит на корточках легкомысленной беззащитной мишенью, пытается прилепить промокший пластырь обратно на ссадину, не замечая ничего вокруг, брызгалка отставлена так далеко, что он не успеет её взять. Как говорится: бери тёпленьким. Хватаю полезный трофей и продолжаю преследовать свою главную цель.       Впереди серьёзное препятствие — высокий бордюр и газон, на котором Мустанг не так быстр и манёвренен. Из-за веток орешника торчат две макушки. Брызгалкой с такого расстояния не достану, а если поползу, стану еще уязвимее. Я решаю подкатить к ним с другого края, там, где дорожка заворачивает к сараю и запасным воротам. И вот я несусь как великий Укко в своей колеснице, погромыхивая рюкзаком и сверкая молниями на спицах. Одуванчики, проросшие сквозь трещины в старом асфальте, оставляют белые пушинки на моих носках, а мне приятно думать, что Дом провожает меня отеческим взглядом всех своих окон и благословляет мой путь.       Рядом с канавкой, у подтекающей трубы, сидит Волк, набирает воду в опустошенные брызгалки. Промедление в бою подобно смерти. Вот он — мой шанс. Именно сейчас использовать сущую драгоценность — кусочек карбида, что я берег два года, дожидаясь чего-то подобного. Не сбавляя скорости, вынимаю его из кармана, разворачиваю бумагу, в которую он был завернут, кидаю ровнехонько в центр лужи. Бурление, шипение, удивлённая рожа Волка, я уже совсем близко, чиркаю спичкой и бросаю — вспышка, чертыхания, вопли. Мой демонический хохот прерывают струи воды, обстрел подбежавших Слепого и Кузнечика встречаю достойно, отстреливаясь, но отступать некуда — сзади в меня брызгает очухавшийся чумазый Волк. Мы не успокаиваемся, пока не растрачиваем весь запас воды, и на этом сражение заканчивается.       Возвращаемся в спальню довольными и мокрыми, до вечера хохочем, обсуждая самые забавные моменты, делимся впечатлениями и одной бутылкой лимонада по кругу. Волк предлагает объявить водяную войну Хламовнику и спрашивает меня, где ещё можно достать карбида. Кузнечик сомневается в том, что мы получим от этого столько же удовольствия. Горбач пытается реанимировать вышедшую из строя брызгалку. Сиамцы говорят о том, что нужно взять оружие в Дом на море. Фокусник играет на гитаре, приманивая вечернюю прохладу в спальню. Слон и Красавица засыпают первыми, а мы ещё долго рассказываем о своих похождениях Лосю, которого позвал Слепой.       Да, то было славное лето, чудесные мгновения, и я, по праву самого жадного и ненасытного, прыгаю в них снова и снова.