***
Солнце медленно поднялось из-за горизонта, освещая оранжевым светом небольшой придорожный мотель, где и находился Крис, который сидел на кровати и устало потирал глаза. Шла вторая ночь бессонницы, шла вторая неделя свободы. Да только вот никакой свободы мужчина не чувствовал. Мало того, что на нормальную работу он сможет выйти только в следующем месяце, так и бывший босс просит выполнить одну миссию — на прощание, так сказать. Нет, когда Хемсворта выводили из тюремного заведения, он строго-настрого пообещал себе закончить такую жизнь. Убивать, воровать, да и вовсе нарушать закон — весело, но порой человек одумывается и хочет начать всё сначала. А попробовать жить нормально никогда не поздно, даже если тебе круглый тридцатник, а за спиной кровь и гора трупов. В тот день, пятого октября, когда заключенного под номером «45279» вывели из камеры ещё до рассвета, стал роковой… ошибкой в его жизни. Ещё в коридоре секции, по которому он шёл без наручников и со стопкой аккуратно сложенной одежды на руках, и только на выходе в голове проскользнула мысль: «А если Тома…» — что Тома? Побьют? За эти полтора месяца никто к нему не приставал с подобным интересом. Изнасилуют? Его проблемы, пусть держит свою «красоту» при себе. Тем более Майк, Дон, Трой и Кевин позаботятся о нём… верно? Бояться за чью-то жизнь — было непривычным делом для Скандинавца. Он всеми силами уверял себя, что всё обойдётся, а Тома ещё и выпустят небось раньше срока, за хорошее поведение. Да, этот рыжий мальчишка точно выберется из омута грязи и наконец начнёт нормально соображать. Когда утром Том проснулся на койке, то вовсе даже не удивился исчезновению сокамерника. Он догадывался, что тот всё равно уйдет, с ним или без него, но уйдет, навсегда. Теперь хотелось поменять своё решение, хотелось сказать «да» на предложение побега, хотелось сейчас находится в тёплых объятиях, которые дарил ему Крис. Рыжик бросил взгляд на пустую соседнюю койку и расплылся в улыбке воспоминаний: «Где же ты, мой принц?» — думал он, перебирая пальчиками край простыни. В день ухода Криса, охранники попытались снять с койки ненужное уже белье, но Хиддлстон сначала вцепился руками в бедную постель, а потом цеплялся за ткань одежды охраны. Он кричал и бился, обещал зарезать, если они хоть что-нибудь отсюда заберут. Однако эти люди, не ведающие сожаления к любым заключенным, только смеялись, отцепляли от себя мальчишку и кидали друг к другу, словно школьные хулиганы издеваются над ботаном. Постельное бельё они оставили, но пообещали вернуться, только… «Когда мы придем, ты должен быть очень хорошо растянут» — так молвил один из стражей и, со злобной улыбкой, закрыл двери камеры. Томас не обратил внимания на слова, он просто вытер вспотевший лоб и сразу забрался на крисову койку. Постельное сохранило его запах. Пот, какой-то дешёвый одеколон (Ник передал в посылке), и этот запах… мужественности, силы, живой плоти и крови. Парень стиснул в ладошках постель и по-кошачьи выгнулся, закусывая зубками простынь. От одного только запаха у рыжего снесло крышу, он тихонько стонал, потирался бёдрами об кровать и не слышал смеха заключенного напротив, который наблюдал эту картину. — Посмотрите на него! Скучает по своему ебырю! — ржал мужик, тыкая пальцем. Остальные, что были с его стороны, но чуточку правее/левее, стали вытягивать головы, чтобы посмотреть на это чудо вселенной, но Хиддлстону было совершенно плевать. Ему было запросто сейчас полностью раздеться и полностью голым лежать на, хранящей теплоту ЕГО Криса, постель. В секции поднялся гул и одобрительные свисты, сквозь непонятные звуки орангутанов слышалось: «Малышка, покажи свою попку!» или «Паренёк, а сделаешь доброму дяде хорошо?» Том успокоился только когда в секцию ворвалась охрана, недовольная шумом, мешающая смотреть телевизор. Зэки скрылись в своих камерах, а рыжий остался лежать на постели, вынюхивая как можно больше любимого запаха.***
— Я не могу, босс, — Крис одной рукой держал маленький смартфон у уха, другой тёр висок, нахмурив свои светлые брови. — Мне хотелось бы начать жизнь без всего этого криминала. И я не хочу… — Одно лишь дело, — босс всегда был спокойным, не повышал голос просто так, особенно на своих «любимчиков». — Дело восьмилетней давности. — Восьми? Боже, ты серьезно? — Хемсворт потёр лоб, в надежде успокоиться. — Помнишь мужика, просящего ограбить его дом, но ты ещё убил его жену… Да, босс знал о промашка с сыночком, но особо не злился — это не было важным в задании. — Только не говори, что он угрожает местью мне или Скандинавцам… — Нет, он просит найти его сына. — Сына?! Черт, он серьезно? — Да, он забрал сына после того случая, к себе. Ну знаешь, бизнес пошёл в гору, деньги, новый дом и хорошее образование для мальчишки. Но только у того крыша немного протекала, в лет тринадцать. Его к психологу сплавили, потом в психиатрическую через год. А год назад, в семнадцать, сбежал. — И ты хочешь, чтобы я нашёл этого пацана? Отлично, а фотка хотя бы есть? — мужчина уже представил всю тяжесть работы. — Будет. Через два дня прибудет тебе на адрес конверт, там все данные. — Угу, это всё? — С тобой хочет поговорить Ник. — Ну давай. Через час синий форд — подарок босса — выехал с мотельной парковки и на всех газах помчался по шоссе.***
Днём ранее, тюрьма. — Малыш, ты себя подготовил? — стражник явился бесцеремонно в камеру. — К чему? — Том оторвался от койки, вскинул свои глазёнки и захлопал рыжеватыми ресничками. — Ну как к чему, я же просил себя растянуть, мальчик, — мужчина недовольно покачал головой и сел на противоположную постель, широко расставив ноги. — Иди сюда, — похлопал по коленям, приглашая. Том продолжал глупо моргать, следил за каждым действием охранника и готов был зашипеть, когда тот недвусмысленно начал его осматривать, словно лапая глазами. — Я не подойду к Вам! — запищал парень, крепче сжав постельное бельё, ища там спасение. — Не буянь, малыш, давай по-хорошему. Я буду нежен, если ты будешь послушным, — и по выражению лица, и по интонации голоса, было понятно, что терпение иссякает. Хиддлстон нахмурил светлые бровки, раздумывая над чем-то, а потом, с чеширской улыбкой, всё-таки слез с кровати. Он преодолевал трёхметровое расстояние очень медленно, но грациозно, в такт своему дыханию вилял бёдрами, гипнотизировал, чтобы в следующую минут оказаться сидящим на коленях плохого дяденьки. — Мистер охранник, — жалобно проскулил рыжик, одну руку положив на плечо, а другой поглаживая грудь через служебный костюм. — Да, малыш? — охранник был словно заколдован очарованием и невинностью этого ходячего солнышка. Он чувствовал как худые ручонки обволакивают его тело, наслаждался этим и даже не заметил исчезновение электрошокера со своего ремня. — Запомните только одно, — продолжал тот невинно, наклоняясь к лицу, — я принадлежу Крису Хемсворту! — прошипел он и воткнул электрические вилы в шею стражу. Мужчина взревел, скинул с себя заключенного, который отполз к дальней стене, и схватился за шокер, плотно засевший в его шее. Благо разряд длился всего две секунды, но этого достаточно, чтобы разозлить человека. — Ах ты сучка! — охранник оскалился, вытирая с пальцев свою кровь. На предыдущий рев сбежались ещё трое служащих и застали двух «обиженных». Зэки кругом опять взбунтовались, только теперь никто их не останавливал, как и стражей, которые решили преподать сорванцу урок. Парень шипел, царапался и кусался, но это не спасало от пощёчин, которые каждую секунду падали на его милое личико и загромождали рыжие веснушки. Первый мужчина, брюнет, закрепил руки Тома наручниками. Второй, полулысый, открывал его рот, одной рукой придерживая за подбородок, а другой крепко держа за кудри. Третий, тот русый, на которого заключенный напал, расстегнул ширинку и вытащил своё естество. Мальчишка зажмурил глаза, начал мотать головой из стороны в сторону, пытаясь выбраться из хватки, но всё было бесполезно, а фиолетовая головка органа уже была приставлена к детским губам. — Поработай своим ротиком, давай, — с этими словами мужчина толкнулся в рот, но получил только укус, причём такой уверенный и чувствительный. — Да чтоб тебя! — удар кулаком по скуле, кудрявая голова отмахивается в сторону, но не издаёт ни звука. — Тебя же просили, по-хорошему, — полулысый вздёрнул парня за волосы, заставил повернуть голову и снова открыть рот. — Сейчас хранители порядка научат тебя быть хорошим мальчиком. Томас только закрыл глаза, покорно взял в рот большой мерзкий член и пытался не думать об этом. Подумать только, пока его насильно трахают в рот, грубо насаживая на весь размер, он думает о том, как разозлится Крис, узнав о его… ИЗМЕНЕ. Когда заполненность во рту исчезла, парень с облегчением выдохнул, думая, что всё кончилось, но его всего лишь развернули к брюнету, который уже дрочил себе. В рот вошёл новый член, и парень не заметил, как его голова двигалась уже сама, лишь бы это всё кончилось поскорее. Его окружали стоны трёх насильников, трахающие его рот по очереди и долго, специально перехватывали свои стояки у основания, чтобы не кончить раньше времени; концами водили по щекам, оставляя влажные и липкие следы. Кругом также были крики и оры из соседних камер, кто-то кричал о совести, кто-то молил о разрешении присоединиться. Но Том не издал ни единого звука, не желая отдавать свой голос, свои стоны другим людям. Они кончали вместе, не стесняясь изливались прямо на веснушчатую мордашку, заставили проглотить некоторую часть, а потом просто ударили под дых и откинули в сторону, как ненужную игрушку. Хиддлстон забился в углу калачиком, тёрся щёками и губами об бетонный пол и стены, стараясь стереть с себя грязь, и тихо пел до самого рассвета.***
— Я имею право увидеться с ним! — кричал Хемсворт, чуть ли не разрушая регистратуру. — Сэр, сегодня не день посещений, я не могу Вас пропустить… — молодая девушка на той стороне пуленепробиваемого стекла пыталась выглядеть спокойно, но злой сильный мужчина её явно пугал. — Приходите завтра, как и все… — А мне нужно сейчас! — продолжал рычать тот. — Если Вы сейчас же не уйдёте, я буду вынуждена… — её оборвал звонок на телефон. Она подняла трубку, несколько минут с кем-то поспорила, а потом спокойно произнесла, — Заключенного сейчас выведут, пройдите в зал ожидания. Хемсворт ничего больше не сказал, рванул в указанный зал, где его проверили на безопасность и уже потом провели в зал для свиданий. И он опять сидит за этим столом, только по другую сторону, без наручников. Он свободен… а Том — нет. Первые мысли при виде внешнего вида Хиддлстона — были сумбурными и яростными. В сознании огонь полыхал. Правая щека безумно опухла, посинела, на левой ссадины и синяки; под правым глазом серо-жёлтый синяк, а губы разбиты. Но на лице Тома вновь сияла улыбка. — Я думал, ко мне пришла сестра, — видно, что парню больно говорить — морщится и едва слышно шипит от движения своей челюсти. — Ну прости, что разочаровал. Кто это с тобой сделал? — блондин хмуро ещё раз глянул на побитого, его кулаки сжались до хруста пальцев. — Не надо так волноваться, это всего лишь синяки, пройдут. — Пройдут?! Том, ты не понимаешь, что тебя тупо напросто избили и… — он заметил какой-то странный огонёк в лазурных глазах. — Том, они ещё что-то сделали? — Они сказали, что научат быть меня хорошим мальчиком, но после урока я всё ещё чувствую себя плохим и… и… грязным, — Хиддлстон явно не понимает, на сколько серьезна эта ситуация. Неужели для него это всё — игра? — То есть это охрана? — казалось, что стол под его руками сейчас нафиг сам распадется, чтобы не быть побитым этим качком. — Наверное мне нужны ещё уроки, чтобы я был хорошим. Крис, я буду хорошим мальчиком и меня отсюда выпустят! — он широко улыбнулся, на глазах блеснула влага, но она тут же исчезла. — Ты точно отбитый, — процедил сквозь зубы Скандинавец. Сейчас ему тоже хотелось врезать Томасу, за такое неуважение к себе. — Том, послушай меня! — он наклонился через стол, взглянул в полюбившиеся глаза и на секунду замер, отводя ненужные воспоминания. — Я вытащу тебя отсюда, слышишь? Вытащу, — под столом его руки потянулись, и горячие ладони обхватили ладошки в наручниках. — И будем вместе, ты мне веришь? — А сестру наведаем? — Том скрестил свои и его пальцы в замок, наслаждаясь теплом. — И сестру твою наведаем, и вообще всю твою семью! — Отца не надо! — вдруг всполошился Хиддлстон. — Хорошо-хорошо, отца не надо. Тогда сестру, договорились? Только пожалуйста, жди меня, и не позволяй никому себя трогать. Я же знаю, ты умеешь защищаться, — он улыбнулся, убрав одну руку и погладив ею по больной щеке. — Я кусаюсь больно, — заверил его рыжий. — Верю, — Скандинавец издал смешок, перетянулся через весь стол и легко чмокнул в самый большой ушиб. — Больно? — Томасу Уильяму Хиддлстону никогда не больно! — гордо произнёс Том, снова краснея от такого маленького, но значимого поцелуя. — Том… — чуть ли не проскулил Кристофер — почему так грустно слышать подобное? — Время вышло! — охранник не дал времени нормально попрощаться, схватил парня за локоть и повёл вон. Том успел в последний момент глянуть на своего Криса и прочесть по губам то, что хотел бы слышать в живую: Я люблю тебя.