Симбионт

Галактика Пегас Вблизи планеты дженаев Разведкатер       Дженаи передали рейфа моим бойцам. Они втолкнули пленника в разведкатер, присковав наручниками к поручням сиденья. Лишь, когда корабль вышел из верхних слоёв атмосферы, оставляя далеко позади планету дженаев, я смог расслабленно вытянуться в кресле, как раз напротив пленника.       Я дал кораблю мысленную команду закрыть шлюз, отделяющий носовой отсек, где разместилась команда, от каюты командира, моей, то есть. И остался один на один с рейфом, хмуро взирающим на меня. Теперь нужно сосредоточиться и поразмышлять, что делать дальше с новым приобретением. Но под аккомпанемент сиплого сопения инсектоида, да ещё и в условиях ограниченного времени, думать получалось плохо. Я растер виски костяшками пальцев, прикрыл глаза и все же попытался отстраниться от внешнего мира.       Судя по состоянию рейфа, ответ напрашивался однозначный — накормить. Заодно проверить мою теорию энергетического симбиоза семпитерния и рейфа. Но выступать в роли подопытного не хотелось. Сперва даже появилась мысль поэкспериментировать над бойцом моего отряда. Но я отбросил этот вариант, как слишком хлопотный. Нельзя бессмысленно терять солдата. Да и за потерю даже одного соплеменника Совет точно меня не похвалит. И конечно же не хотелось до поры до времени предавать огласке происходящее, особенно в случае, если эксперимент увенчается успехом. Это главное. Если кто-то раньше меня поделится результатами со старейшими, вся слава и место в Совете достанется ему.       К тому же, пленник выглядел ужасно, того и гляди помрет, не дождавшись, пока я найду неболтливую жертву, подходящую по параметрам для эксперимента. А вновь искать голодного, но вполне еще жизнеспособного рейфа, не закованного в наручники, очень плохая затея.       Поэтому нужно закончить начатое в одиночку. Мощный электрошокер немного добавил уверенности. Если что-то пойдет не так, от ослабленного пленника я, хотя бы, смогу отбиться. Я оценивающе взглянул на рейфа. Выглядел он устрашающе. Не уверен, что это стоит списывать лишь на длительное пребывание в дженайских подвалах. Даже если накормить, вымыть и переодеть его, вряд ли инсектоид выглядел бы лучше. Длинное, до невозможного истощенное тело, явные признаки обезвоживаниях: запавшие щеки, темно-серые тени, залегшие вокруг глаз, на бедно-зеленой коже со вздувшимися кровеносными сосудами. Вылитый призрак. Добавьте сюда длинные, свалянные в комки, бело-серые волосы, голодный горящий взгляд, кое-где подранную кожаную одежду, выцветшую от древности, странными наслоениями окутывающую все еще мощное тело. Понимаете, почему я медлил? Татуировка в форме необычной многоконечной звезды вокруг левого глаза — плюс к уровню устрашения. Да жертва просто скончалась бы от испуга лишь при одном приближении такого вот красавца, задолго до начала процесса кормления! Представив ситуацию, что из-за жуткого вида рейф не способен поймать живую пищу, я глупо хихикнул. В этот момент пленник окинул меня презрительным взглядом и надменно фыркнул. Даже он, похоже, считал меня идиотом.       Еще в подземелье дженаев я задавался вопросом: как же общаться с рейфом? Сейчас, уже на своём корабле, попытав счастья в телепатической связи, получил неслабый ментальный удар, ощутившийся вполне физической болью. Похоже на электрический разряд, пронзившийся от макушки до пяток. На этом я оставил свои глупые пробы телепатической связи. Тем более, что неудавшийся «собеседник», стремительно захлопнул передо мной сознание. Сейчас я чувствовал себя вуайеристом, сунувшимся куда ему не следует, и получившим по носу дверью. И это рейф был истощён. А будь он в полном здравии, то смог бы вырубить меня одной ментальной атакой. Что ещё больше ставило под сомнение план с «накормить, а после договориться».       Со звуковой речью оказалось еще сложнее. В уме я перебирал все известные мне языки, и не мог решить, как обратиться к озлобленному свалившимися на него несчастьями существу. Тем временем рейф готов замертво рухнуть на пол. Нужно было что-то предпринять. И как можно быстрее. Иначе вся моя затея могла накрыться, хм… мертвым рейфом.       В тесном кругу мои соплеменники общаются на лантийском. Поразмыслив, я отбросил эту идею. Рейфы и Древние — давние враги. Мой собеседник может не обрадоваться такому повороту событий. На дженайском, который я, в силу обстоятельств, поспешно выучил? Вот это точно огромное нет! Жить мне хотелось все же больше, чем попасть в Совет. Языка рейфов я не знал, и, если честно, не был в курсе, существует ли у них звуковая речь. Я специалист совершенно иного направления, по вопросам физики и немного биофизики — это ко мне. Но вот о возможных контактах моего народа с рейфами знаю ровно столько, сколько позволено знать любому семпитернию, не входящему в состав Совета, то есть, ничего. План все больше казался чистейшим безумием.       Что ж, самый древний, пусть и ненадежный способ достичь взаимопонимания — язык жестов. Неуверенно поерзав на своем сидении, я осторожно поднялся и сделал шаг в направлении пленника. Тот негромко, но угрожающе зарычал, давая понять, что близко к себе не подпустит. Тогда я медленно выставил вперед правую руку с раскрытой ладонью. Вполне человеческий жест, предложение собеседнику успокоиться. Но я не учел, передо мной не человек. Рейф воспринял мое движение как явную угрозу. Свою ошибку я понял в тот момент, когда пленник, отчаянно, из последних сил, дернулся, пытаясь вцепиться зубами мне в горло. Длина звеньев цепи наручников меня спасла. Но неудача заставила пойти на отчаянные меры — освободить рейфа из оков.       Воспользовавшись временным бессилием пленника после столь яростно данного мне отпора, я осторожно подсел к нему сбоку, медленно протянул руку, быстрыми движениями освобождая его конечность от защитной перчатки, любезно оставленной мне дженаями, видимо, как бонус к живому подарочку. Взгляд рейфа при этом было невозможно передать ни словами, ни мысленными образами.       Свою энергию я не расходовал очень давно, малодушно оттягивая неприятные моменты, связанные с превращением собственного тела в мокрое место и последующей болезненной регенерацией. Неизвестно, как подействует на семпитерния процесс питания рейфа. Все знания канули в веках вместе с вознесшимися, а старейшие из Совета держали это в строжайшей тайне. Почти десять тысяч лет никто не доказал на практике безопасность симбиотического обмена энергией. Мне первому предстояло сделать это.       Освободив руку рейфа от металлической перчатки, я открыл доступ его кормовой щели к моему телу. Каково же разочарование: пересилить страх, но остаться ни с чем. Рейф лишь судорожно сжал пальцы, пытаясь справится с острым желанием прикончить меня на месте, и глухо зарычал.       Я тяжело вздохнул. Нужен менее прозрачный намёк? Расстегнув молнию форменной куртки, я открыл доступ к своей груди. Рейф с явным подозрением взирал на все мои попытки обратить на себя внимание и молчал. Неужели все знания, переданные нам членами Совета оказалось абсолютной фигней и ложью? А где же яростный, ненасытный монстр, который прикончил бы меня на месте, лишь высвободить руку с кормовой щелью? Вопреки близкой голодной смерти, рейф вопросительно и растерянно взирал на меня. От удивления он даже ментальный щит слегка опустил. Это дало мне возможность быстро кинуть ему мысленный образ того, что именно я от него хочу. Помогло не очень. Рейф не двигался лишь дышал более хрипло, с шумом втягивая узкими ноздрями аромат такой близкой пищи. Все же, пришлось прибегнуть к звуковой речи. Язык древних показался мне наименьшим злом.       Но я выдавил из себя лишь некое подобие всхлипа. Встретившись взглядом с горящими желтым пламенем глазами, и потерял дар речи со способностью к телепатии разом. — Почему ты хочешь умереть? — внезапно решил пойти на контакт пленник. От звука лантийской речи, «украшенной» резонирующими, металлическими нотами мне стало не по себе. Очевидно же теперь — рейф чувствует себя в моем сознании как дома, раз заговорил лантийским, которым я мыслю. — Я… — выдавил наконец-то в ответ, ненавидя себя за бесхребетность, чувствуя, как от напряжения и волнения немеют губы. На мою неспособность разродиться хоть каким-то связным предложением, рейф картинно воздел глаза к потолку, чуть надул щеки и как-то уж очень тяжело вздохнул. Пока я маялся от безрезультатных попыток установить контакт, он, видимо немного покопался у меня в сознании. Удивление и настороженность сменились заинтересованностью. По крайней мере, мне так казалось. Хоть выражение его лица оставалось все так же непроницаемо, словно каменная маска, если не считать мимолетной насмешки над моими ораторскими способностями. — Я обещаю отпустить тебя, вне зависимости от исхода, — пробормотал я, заметив, что взгляд рейфа переместился на мою заботливо обнаженную грудь. Электрошокер, выпущенный из рук за ненадобностью, гулко ударил о металлический пол катера. — Если результат окажется не тем, что ты ожидаешь, некому будет отпускать. А твои соплеменники, скорее всего лишат меня жизни.       Но нестерпимый голод взял верх. А вид существа, неотличимого от человека, да еще готового к употреблению, притупило бдительность. И еще, мне крайне повезло, что он пробыл в плену у дженаев достаточно долго, чтобы не знать о бушующей на некоторых планетах Хоффанской чуме. Иначе, точно принял бы меня за выжившего после хоффки.       Я приблизился к пленнику вплотную, внезапно оказавшись зажатым его длинными ногами, укрытыми полами его странного одеяния. Прикрыть глаза и стиснуть зубы в ожидании удара ладони в грудь — что ещё оставалось. От напряжения по тело прокатилась болезненная судорога. Но вместо предполагаемого резкого проникновения острых шипов и сильнейшей боли, как это описывали некоторые спасшиеся люди, я ощутил скольжение сухой прохладной ладони по коже. Ну, терпимо. Лишь когда с легким хрустом шипы проткнули поверхность кожи и погрузились в плоть, я прокусил себе губу.       Хлынувший мощным потоком из моего тела избыток энергии заставил рейфа вздрогнуть, яростно зарычать и вырвать шипы из плоти. Он тяжело дышал, взирая на меня с укором, словно ребенок, которому вместо сладкой конфеты подсунули горькую имитацию. — Прости, — зашептал я. Нечаянно коснувшись рукой спутанных длинных волос, я едва не отпрянул, но сдержался. Мне внезапно стало его жаль, — я должен был сказать. Наверное, нужно приспособиться.       Вторая попытка далась сложнее не только ему, но и мне. Во-первых, теперь понятно, какой интенсивности боли ожидать. Во-вторых, мое тело протестовало против подобного вторжения, судорожно сжимаясь при мысли о новом прикосновении хищного существа.       Наверное рейф потерял терпение. Второй удар удар был грубым и столь мощным, что едва не пробил грудную клетку. Задохнувшись от спазма диафрагмы и выбитого из лёгких воздуха, я закатил глаза и понял, что теряю сознание. Лишь слышал отдаленно, словно сквозь толстый слой воды, возбужденное рычание рейфа. Где-то в сумрачной глубине угасающего сознания, я протестовал против такого вторжения, но физиология «батарейки» требовала продолжения. Несмотря на резкую, усиливающуюся боль, это были потрясающие ощущения, вспыхивающие сотнями электрических разрядов в нейронах, вторгающиеся манящими ароматами в раздувающиеся от желания ноздри, бьющие по измученному телу десятками жестких, жгучих батогов, заставляющих извиваться от смеси удовольствия и нестерпимой грубости.       Я вскрикнул. Нет, зачем лгать самому себе? Я заорал от боли и понимания, что умираю. А так оно и было. Но регенерация не подвела, как и сотни раз в прошлом. Сознание медленно прояснялось, постепенно возвращалась чувствительность тела вместе с другими менее приятными сопутствующими ощущениями. Такими как пульсирующая боль, тремор конечностей и липкая влага собственной спермы в паху, медленно стекающая по бедру. Вполне обычная предсмертная эрекция и разрядка сейчас вызвали чувство стыда. Уши пылали и по разливающемуся от кадыка до макушки жару я мог судить, что покраснел, словно подросток, застуканный в момент самоудовлетворения.       От позора меня спасли кожаные штаны, на них не проступил мой конфуз. Но мокрые шорты почему-то слишком сильно выводили меня из равновесия. При падении же с небоскреба меня это не волновало. Но такая реакция тела при неестественном физическом контакте с иным существом бесила. К тому же, я был более чем уверен, что рейф знает о моей проблеме, так как на его губах промелькнула едва сдерживаемая усмешка.       Поняв, что эксперимент удался, рейф загорелся азартом. На мой полный надежды вопрос: «На какой планете тебя высадить?» — инсектикоид отрицательно мотнул головой и заявил не терпящим возражения тоном, что летит со мной. Конечно, его состояние улучшилось на порядок. Расправив широкие плечи, он с интересом изучал меня, как новый экземпляр диковинного животного, смеривая с ног до головы исполненным любопытства исследователя взглядом. Что уж говорить, мне тоже было интересно продолжить эксперимент. Теперь уже удачный эксперимент.  — Ну да, конечно ты хочешь со мной. Еще бы, дармовая пища, — заявил я, чтобы скрыть собственную заинтересованность. Понятно же, если высадить его на какой-нибудь планете, ищи потом по всей Галактике. Так никакого договора заключить не получится.       Естественно, я не собирался тащить рейфа в свой мир. Неприятности, точно последовавшие бы за подобной выходкой, мне были ни к чему. На ХР–S 562 у меня есть «запасной аэродром», так сказать — подземный бункер, брошенный местными после уничтожившей их цивилизацию ядерной войны. Для таких слабых существ как люди планета совершенно непригодна к жизни. Для меня — в самый раз. Надежное убежище, в которое никто не сунется по доброй воле. Вот туда я и приказал своим подчиненным направлять катер.