Симбионт

Галактика Пегас Планета ХР–S 562       Планета хоть и находилась в «поясе Златовласки», сейчас больше напоминала пустынную каменную глыбу, окутанную густым слоем пепла и газами, ядовитыми для большинства живых существ этой Галактики. Радиационный фон зашкаливал.       Условия жизни на поверхности меня не волновали. За короткое время, пока я вводил коды и пароли, отпирая замки люка, ведущего в бункер, непригодная для жизни атмосфера не могла мне навредить.       Рейф поёжился, провожая тоскливым взглядом поднимающийся ввысь катер. — Внизу условия для жизни пригодны. И фон почти нормальный, — проследив за его взглядом, попытался приободрить я гостя. Пожалуй, да, теперь уже гостя, не пленника.       Он кивнул. Но напряжение между нами нарастало. Давно привычный грохот металлической крышки люка прозвучал, словно выстрел из допотопного ружья. От резкого звука я вздрогнул. Как будто меня, а не рейфа помимо воли привезли на отдаленную мертвую планету и только что замкнули в подземелье. А «гость» держался значительно лучше, снова «нацепив» непроницаемую «маску», притворяясь, что ему скучно. Даже зевнул. Тогда я ещё не знал, что это обычная реакция его соплеменников, если они справляются с желанием немедленно умертвить близстоящего.       Внимательно разглядывая окружающую обстановку, он наверняка запоминал пути к отступлению. Я жестом указал на металлическую винтовую лестницу, ведущую еще глубже, в жилые помещения: — Спускайся. Давай. Ты сначала. В горле пересохло и голос охрип. Несмотря на недавнее заточение, рейфа не пришлось уговаривать дважды.       Двухметровый амбал в длинном кожаном плаще, явно сковывающем движения, соскользнул по ступеням, круто уходящим вниз, с такой легкостью, будто все годы, проведенные в камере дженайского подземелья, только и делал, что отрабатывал фееричный спуск. Учитывая, что проделал он это почти в кромешной тьме, разрезаемой лишь тонким дрожащим лучом фонарика, зажатого в моей руке, это было впечатляюще. Затем он повернулся и, заметив, что преодоление ступеней в темноте мне дается намного сложнее, протянул руку. Я остановился, закрыл глаза, мысленно считая до десяти, чтобы задушить приступ ярости. Лантийцы поработали на славу. Физическое превосходство рейфа слишком очевидно. Но я оттолкнул предложенную руку. Я не немощен. Да, уступаю в силе и ловкости, да, мои глаза с круглыми зрачками не приспособлены видеть во тьме. Сделав шаг вслепую, я не удержал равновесие. Нога соскользнула со скользкой от сырости ступени. Нелепо дернувшись, я уже летел куда-то вниз, во тьму, когда рейф крепко ухватил меня за плечо и, дернув вверх, поставил на ноги. Фонарик упал, ударился о ступени и выключился, гулко прогрохотав, куда-то закатился.       Оказавшись зажатым между рейфом и металлическим поручнем, я напрягся. Случайность? Я же сам оступился. Я толкнул рейфа в грудь, давая понять, что доступ к «продуктовому складу» временно закрыт, я пошарил ногой в поисках фонарика. Из темноты раздался раздраженный хриплый вздох. Рейф шевельнулся, и в мою руку лег прохладный металлический предмет — потерянный источник света.       Уже в жилом отсеке я поднял ручку архаичного рубильника. Узкий коридор озарился приглушенным искусственным, желтоватым светом. Окинув гостя оценивающим, придирчивым взглядом, я брезгливо скривился. Только дженайских кровососущих паразитов мне в моем убежище не хватало. Но как бы это донести поделикатнее. А то мало ли… Вопрос, можно ли исчерпать неисчерпаемое, оставался открыт. — Дезинфекция и дезинсекция в условиях закрытых объектов. Знакомо? Рейф пожал плечами. Означало это согласие или наоборот? Да уж, с языком жестом не заладилось с самого начала. В общем, я подвёл его к двери санузла, нервно ткнув пальцем куда-то в сторону замка: — Душ там. Я надеялся, что рейф разберется без дополнительных пояснений. Инструктаж в мои планы не входил. За рейфом захлопнулась дверь ванной комнаты, и я вздохнул свободнее. Мне тоже не мешало бы вымыться. Устойчивый запах дженайских казематов никак не хотел выветриваться из одежды и волос, раздражая чувствительные рецепторы. А прилипшие штаны и вовсе мешали жить. Бункер рассчитан на пару сотен человек. И свободных душевых много. Но на мертвой планете воды, пригодной даже для технических целей, нет. Приходилось завозить запасы на корабле, постоянно рискуя, что Совет узнает, как мило я здесь обустроился. Поэтому я оставил для себя одну душевую кабину, не рассчитывая, что у меня когда-нибудь будут гости. Я слышал шум воды, бьющей обильным потоком из смесителя. Прошло уже минут десять, а всплески продолжались. Спустя еще пять минут, я начал нервничать, через десять всерьез злиться. Инсектоид словно не на улье в условиях открытого космоса жил ранее, а на планете-океане. Такими темпами мне вновь придётся платить за доставку воды как за покупку целого грузового судна! Хмуро бормоча себе под нос все известные ругательства, я набрался смелости и решил пойти разобраться. Вот уж не думал, что у инсектоида проявятся черты земноводного. Дверь изнутри он так и не запер. Заглянув в санузел, я увидел груду одежды, которую рейф небрежно бросил у самого входа. Позвав его несколько раз и убедившись, что гость не реагирует ни на голос, ни на попытки ментального контакта, я забеспокоился. «Что, если он помер?» Никто ведь не изучал влияние энергетики семпитерния на рейфа. Первая попытка питания была болезненна. Могло его это в результате убить? Вроде бы минут двадцать назад он чувствовал себя прекрасно. Но разве можно было хоть что-то понять по непроницаемому выражению лица, с лишь временами поступающими на нем эмоциями. Я даже не знал, как к нему обращаться. Короткое «Эй, ты там жив?» не нашло отклика. Неосведомленность толкнула меня на необдуманный поступок — заглянуть в душевую кабинку. Рейф стоял ко мне спиной, уперев мощные длинные руки в пластиковую стену и немного склонив голову. Струи воды, падающие на широченные плечи и спину разбивались на сотни мелких мерцающих капелек. Мне стоило бы позавидовать его идеальной форме, сохранившейся даже после длительного заточения. Впечатление портил гребень из сильно выступающих позвонков, защищающих гипертрофированные нервные корешки спинного мозга, тянущийся от основания черепа до копчика и грубые синие рисунки татуировок на плечах и лопатках. Мокрые волосы прилипли к плечам и шее и казались темнее. Взгляд метнулся ниже к мускулистым ягодицам. Мои щёки полыхнули жаром, кончики ушей запекли. На этом я решил: хватит с меня впечатлений, гость жив, и ладно. Отвернувшись, хотел ретироваться. Но сбежать незамеченным не удалось. Рейф обернулся и бесстрастно взглянул на меня. В его взгляде не было ни удивления, ни злости, скорее, промелькнула насмешка. Я растерянно пожал плечами, мол: «не специально же за тобой подглядываю». Вместо ответа, рейф схватил меня за воротник и втянул в душевую кабину, подставив струям воды. Одежда тут же намокла, волосы прилипли ко лбу. Это было уже слишком. Вода оказалась обжигающе горячей. Слишком дорогой способ согреться. Я помнил его ледяные пальцы при кормлении. Сейчас ладони стали тёплыми и влажными. Рейф склонился, уткнулся мне в шею носом и, принюхиваясь, шумно втянул воздух. Точно сожрать задумал. Он больше ничего не предпринимал. И я тоже застыл, забыв про стремительно утекающую воду, и, даже, что нужно дышать. И вообще стараясь не прикасаться к рейфу. А он так и не двигался, только сопение у самого уха стало еще громче и тяжелее, а мощное тело сильнее вдавливало меня в пластиковую перегородку. У меня вдруг возникло исследовательское желание потрогать его кожу. Нет… нет, я не об этом думал!.. Поздно… Рейф зашевелился, неожиданно быстро, уверенными, не терпящими неповиновения движениями начал сдирать с меня мокрую одежду. Урок я извлек — нужно чётче выражать мысли. Куртка, безнадежно испорченная, валялась под ногами, становясь мокрым хламом. Я дрожал, словно вода была ледяной, а не лупила обжигающими струями по обнаженным плечам. И пытался поспешно создать ментальный щит. Получалось не очень. Тем более, что я вовсю пялился на гостя. По Галактике блуждало столько мифов о физиологии рейфов! А мне предоставилась возможность оценить их достоверность или развеять. Любопытство затмило смущение и стыд. Морфологическое строение частей тела, обычно прикрытых одеждой было… привычным. Вопреки распространённым слухам, что рейфы выращивают новых особей искусственно. Кроме конструкции позвоночника и цвета кожи, остальные части тела оказались присущими и людям. Ладонь рейфа скользнула по моей груди. Длинные пальцы, темные острые ногти, оставляющие царапины едва шевельнулись, но с такой мощью, что вызвали спазм диафрагмы. Ярко выделяющиеся на моей бледной коже капельки крови моментально подсыхали и слущивались, обнаруживая целую кожу без следов и рубцов. Ещё раз, и снова, выбивая воздух из легких, уже глубже погружая когти, словно лезвиями рассекая кожу до мышц. Разодрав грудь, его рука застыла где-то на уровне моего пупка, заставляя судорожно вздрагивать и втягиваться мышцы живота. — Впечатляющая регенерация, — это даже не шёпот, а довольное урчание. Точно хищник, играющий с будущей пищей, неспешно получая удовольствие от боли и волн страха, исходящих от жертвы. Мой взгляд неотрывно следил за перемещениями кормовой щели, но она оставалась закрыта, а шипы надежно спрятаны. Рейф другой рукой коснулся моего подбородка, заставляя поднять голову и взглянуть ему в глаза. Вертикальные щели зрачков приковывали внимание, гипнотизируя. Моя воля медленно таяла где-то там, на дне ядовито-желтых глаз. Упали последние капли воды, разбившись о пол душевой. Этого было достаточно, чтобы развеять наваждение. Я сильно толкнул рейфа в плечо, так и не позволив кормления. Неловко поскользнувшись на кафеле, я вывалился из душевой. Раскатистый хохот рейфа, резонирующие низкие, звуки, переходящие время от времени в какое-то приглушенное шипение, преследовали меня, пока я не закрылся в аппаратном отсеке. «И долго мне так прятаться?» Я покинул своё убежище. Найти рейфа оказалось несложно. Он уже натянул одежду и бродил по базе. Я столкнулся с ним прямо в коридоре. Опершись о косяк двери, я застыл в проеме, не рискуя выйти из аппаратной, и хмуро взирал на обнаглевшего гостя. Выставить бы его сейчас вон, на безжизненную поверхность планеты. Но рейф даже не взглянул на меня, с расхаживал с невозмутимым выражением лица, делая вид, что не замечает. Будто там в душе ничего и не произошло. Так, начнём с начала. — Меня зовут Либериуз, можешь называть меня Риз. Как мне обращаться к тебе? Рейф молчал, лишь вновь впился в меня этим своим насмешливым, холодным, изучающим взглядом. — Можешь дать мне любое имя, если тебе так проще. Мне все равно, — заявил он после напряженной паузы. — А мне не все равно. Что ещё оставалось, только прикрывать страх упрямством. — Тогда иди сюда, — поманил меня он призывным жестом. — Сказать не получится. Я покажу. Осознавая мое бессилие, рейф ухмыльнулся, обнажая мелкие острые зубы. Ну уж нет. Каждое кормление действует как новая доза наркотика. Ещё раз, и я сам буду умолять его взять мою энергию. А если он не даст мне желаемого? Осознавая, какую власть получил монстр, я испытывал злость, замешанную на обреченной покорности. Я снова поддался эмоциям. И открылся для мощной ментальной атаки, по силе превосходящую ту, которой рейф накрыл меня при первой встрече, когда я сунулся с неловкими попытками пообщаться телепатически. Мысленная ловушка, которой невозможно избежать. Захватив мое сознание в водоворот собственных мысленных образов, собеседник разворачивал перед моим внутренним взором причудливо сплетенные узоры из событий, впечатлений, чувств, опыта, знаний, страстей, прошедших сквозь тысячелетия. Его имя — весь жизненный опыт. Да уж, это не выразить парой слов. Такое знание не каждому можно доверить. Этим он меня и подкупил. Я возомнил себя особенным. А в действительности просто сдался. Перестал сопротивляться. Все дальнейшие воспоминания подернуты тяжелой непроглядной туманной дымкой. Как убедить Совет в том, что сотрудничество с рейфами безопасно? Только солгать. Не знаю, сколько я провёл в бункере наедине с рейфом. Но однажды мимолетно взглянув перед собой, я всерьёз испугался. Запавшие глубоко в глазницы затравленно мерцающие глаза наркомана глядели в упор на меня. Сперва я вздрогнул, решив, что кто-то посторонний пробрался в бункер. Потом испугался ещё сильнее, поняв, что смотрю на своё отражение в зеркале. Запавшие щеки, глубокие морщины на лбу и меж надбровных дуг, резкие носогубные складки, сероватый, нездоровый оттенок кожи, полностью седые виски, затравленный, испуганный взгляд. Я вновь закрылся в аппаратной, и спустя пару дней мой привычный облик возвратился. Но я не мог отделаться от ощущения, что вместе с энергией рейф забрал что-то очень важное. Чего-то недоставало. В памяти? В моей личности? В сознании? Каков шанс, что после следующего контакта регенерация тела снова произойдёт в полной мере? И кто поможет с регенерацией души?