Симбионт

США Штат Невада Jumbled Hills       Мы мчались вниз по склону, поднимая в воздух клубы красноватой пыли. Подошвы скользили по гладким камням. Столетиями геологических процессов соленая вода озера шлифовала гранит, создавая поверх него причудливые скульптуры из наслоений известняка и микролитов натрия хлора. Сейчас же «Жестокая звезда», как я уже мысленно окрестил местное Солнце, испарила последние капли влаги, и перед взором расстилалась обширная пустыня. Лишь кристаллы соли, больно впивающиеся в ладони при каждом падении, напоминали о давно высохшем водоеме.       Жестокая звезда и сейчас нещадно сверкала в зените ярко-голубого небосклона, раскаляя воздух и камни, порождая гротескные длинные тени предметов, атакуя тела ультрафиолетом, обезвоживая, иссушая до капли.       Чувствуя, что больше не могу дышать и по собственной воле не сделаю ни шага, я упал на колени, а потом и вовсе развалился навзничь на острых горячих камнях. Рейф уселся рядом, так же тяжело и хрипло дыша. Я чувствовал, что истекаю кровью, а сейчас, повернув голову, наконец-то смог бегло оценить и повреждения сообщника.       Грубая ткань оранжевой робы пропитывалась кровью. В области живота расползалось обширное темно-бурое пятно, постепенно увеличиваясь в размерах. Кровь рейфов, перенасыщенная кислородом, ускоряющим окислительные процессы, тем самым запуская метаболические реакции, не свойственные людям, темнее человеческой и даже моей. Красновато-чёрная тонкая струйка стекала по узкому бледному запястью, заливая чуть раскрытую кормовую щель. Если бы это не представляло опасности, то выглядело бы красиво, почти произведение искусства. Я невольно засмотрелся. Рейф воспринял это по-своему. — Не откажусь сейчас от кормления. — Начинай уже, — обреченно вздохнул я. Энергии не хватило не только, чтобы набрать адрес на кольце. Казалось, меня целый улей выжимал. Но рейф сейчас был основной двигающей силой побега. Я бы сдался ещё в подземном лабиринте базы. Поэтому, готов был поделиться остатками энергии, чтобы хоть кто-то мог передвигаться быстрее.       Рейф склонился надо мной, методично и бесстрастно осмотрел раны и отрицательно мотнул головой. — Ты слишком слаб, — а сам при этом устало прикрыл веками измученные чрезмерно ярким солнечным светом глаза. — Только не теряй сознание первым. Ты тяжелый, — попытался пошутить я. — Оставишь меня? — презрительно оскалился рейф.       В ответ я лишь прерывисто всхлипнул. Это должно было прозвучать как смех.       В этот момент вдали послышались шумы моторов и странное стрекотание с воздуха. Рейф, услышав приближающиеся звуки, стремительно перекатился под нависающие красные валуны, утягивая меня с собой. В тени оказалось прохладнее, но вовсе не сыро, как бывает. Жестокая заезда выжигала любую влагу в этой местности.       Оказавшись прижатым тяжеленным телом к острым камням, я попытался возмутиться вторжению в личное пространство. Но рейф не дал мне и слова сказать, зажав рот ладонью. Разозлившись, я впился зубами ему в руку, зацепив кормовую щель. Соленый привкус крови на губах меня отрезвил, но поздно. Безмолвно вздрогнув, рейф отдёрнул руку и больно двинул меня кулаком в челюсть. В условиях тесного пространства под камнями замахнуться не удалось, но от его удара на мгновение потемнело в глазах. На открытом пространстве такой мощью он вырубил бы меня надолго. Я теперь знал его слабое, болезненное место, но не слишком обрадовался этому. Челюсть ныла и, судя по ощущениям частичной утраты подвижности, стремительно отекала.       Я застыл под рейфом, раздраженно ерзая, пытаясь выгадать для себя хоть немного права дышать. Прислушиваясь к усиливающемуся стрекотанию и нарастающему гулу, которые заставили инсектоида затащить меня в укромное местечко, я ощущал нарастающий синхронно с приближающимися звуками страх. Казалось, крылья гигантского насекомого рассекают воздух. — Что это? — зашептал я почти беззвучно, одними губами. — Геликоптер. Земляне прочёсываются местность с воздуха, — в тон мне сообщил рейф.       На этот раз преследователи нас не нашли. Но опасность становилась все более явной. Когда звуки моторов и биение лопастей геликоптера стихли, переместившись далеко вперед, рейф выбрался из-под валунов, помогая и мне подняться на ноги.       Изрешеченный пулями сюртук только стеснял движения. И в нем оказалось нестерпимо жарко. Я стянул его и бросил на землю.       Глядя на когда-то белоснежную, теперь испачканную засохшей коричневой коркой крови рубашку, рейф неодобрительно качнул головой: — Цвет одежды сливался с местностью. Сейчас ты как сигнальный маяк, — он набрал две щедрые пригоршни красно-бурой пыли. — Глаза закрой. — И обсыпал ею меня с ног до головы, превращая когда-то белоснежный предмет одежды в грязное месиво. Песок хрустел на зубах, вспотевшие лицо и волосы тут же по ощущениям слиплись в сплошную корку. Так же тщательно он маскировал и себя, втирая пыль и песок в оранжевый комбинезон.       Нужно было двигаться дальше. Рейф выбирал направление, стараясь придерживаться маршрута, проложенного преследователями. Я понимал его замысел: местность прочесывают методично, согласно определённой схеме, чтобы не кружить на месте и не возвращаться туда, где все осмотрено. Был шанс, что преследователи не вернутся сюда и мы выскользнем из охраняемого периметра незамеченными.       Энергия утекала из моего тела теперь уже не стремительным потоком, а тонкими ручейками, так ее осталось мизерно мало. Помня, как менялся, когда энергетический запас не успевал восстанавливаться, я поспешно ощупал своё лицо. — Как я выгляжу? — телепатия давалась с каждой минутой все хуже, и я не заметил сам, как перестал ею пользоваться. — Как обычно.       Я не поверил и придирчиво ещё раз ощупал пальцами лицо. Кажется, оно не изменилось. Но я чувствовал себя в разы хуже, чем после обычного сброса энергии. — Нужно было у Маккея зеркало для тебя украсть, — зашёлся своим странным хохотом рейф. — Не нужно так больше, — очень серьезно попросил я. — Смеяться. Это — страшно. Страшнее, чем то, во что я постоянно из-за тебя влипаю.       Рейф резко повернул в мою сторону. Было видно, что он зол, пальцы согнулись, а кормовая щель все так же приоткрыта. Или повреждена? Взглянув на вспылившего инсектоида, я предпочёл заткнуться. Тем более, что в разговорах оба тратили больше сил, которых и так осталось критически мало. Не выдержав непрерывного бега по холмистой, раскалённой зноем, местности, я остановился, хватаясь руками то за бока, то за пылающую адским пламенем грудную клетку. — Стой. Все. Я больше не могу. Это нехорошо… — я повернул к рейфу ладонь, полностью испачканную кровью. Ощущение, что в грудной клетке полыхает пожар, не проходило. Закашлявшись, я утёр с губ розоватую пену, вдруг хлынувшую мне в горло. Дышать становилось все сложнее. — Сядь, — рейф потянул меня за плечо и заставил усесться на большой валун. Рванув на мне рубашку, он взглянул на раны. Кто видел растерянного рейфа? Сейчас это выражение лица не предвещало ничего хорошего. — Выглядит не очень. Почему твоя плоть так медленно восстанавливается?       Говорить тоже становилось все сложнее. Я пытался набрать в легкие побольше воздуха, но снабжение тканей кислородом не увеличивалось. Лишь из ран в грудной клетке начинали вспучиваться кровавые пузырьки. — Чтобы регенерировать мне тоже нужно потреблять энергию, — голос снизился до сдавленного хрипа. Я через силу ухмыльнулся. — Неожиданно, да? Закон сохранения на меня тоже действует. А ты не в курсе? — Я раздраженно развёл руками, чувствуя сильную и непривычную слабость в мышцах. — Мое тело — аккумулятор. Я не генерирую энергию. А накопляю и перерабатываю в более доступную. На заживление ранений, несовместимых с жизнью, истратился остаток. — Откуда накопляешь? — меж надбровными дугами рейфа залегли ещё более глубокие морщины. Он слушал внимательно. Понимая, что слова даются мне с трудом, задавал вопросы коротко и по-существу. — Из энергетических подуровней пространственно-временного континуума. Из таких энергетических облак. Ну, как тебе ещё объяснить? — Почему накопление прекратилось?       Говорить кратко, как он, я не умел. Даже когда каждое слово провоцировало новую потерю крови. — Я тебя, конечно, сильно расстрою, но скажу проще. Мне кажется, в этой Галактике таких скоплений энергии нет. — Ты только сейчас это понял? — глубина морщин на лбу рейфа могла бы потягаться сейчас с каким-нибудь каньоном. — Не прямо вот в этот момент. Когда сказал, что не смогу открыть кольцо Предков. — Почему раньше не сообщил? До совершения побега. — А ты меня спросил, когда употребил того охранника? — я все сильнее злился. — Что тебя удивляет? Отбор энергии из подпространства — неосознанная деятельность моего тела. Если бы я мог это контролировать, то возможно, случилось бы чудо, и мне не пришлось узнать о твоём существовании. Совсем! — Ты хочешь сказать… — Если кратко. Ты остался без жратвы, а мне нужна медицинская помощь, да… Я теперь бесполезен. Рейф обошёл меня спереди, повернулся лицом, жестом заставив остановиться. «На этом все», — мелькнула лишь мысль, словно не моя, отрешённое и обреченное принятие судьбы, без страха и отчаяния. — Ты мог бы ещё в камере поднять тревогу и помешать побегу. Ты продолжал подставляться под пули, прикрывая меня, когда понял, что подпитки извне больше не будет. В твоих руках было оружие, а я не раз поворачивался спиной. «Мог бы, — мысленно согласился я. — И все эти варианты были рассмотрены. Мог, но… не смог…» — Так что, теперь ты должен идти дальше. — Хорошо, идем, — кивнул я и поник. Что это? Неужели стыд? — Мы там наверное треть охраны базы перебили. Сбросят сейчас на нас какую-то ядерную бомбу и все. — Не сбросят, — в тоне, каким рейф это произнёс, не слышалось и капли былой самоуверенности. — Да, нужно двигаться.       Через какое-то время мы вышли к широкой, идеально ровной трассе, петляющей меж холмами. Жестокая звезда утомилась, склоняясь к горизонту все ниже, прямо над рукотворной дорогой, обагряя часть неба позади нас предзакатными лучами, словно тоже получила ранения. Бурый песок теперь казался нестерпимо-красным. Веяло прохладой, и меня начала пробивать мелкая дрожь. С уменьшением температуры окружающей среды рейф заметно оживился. А может, его регенеративные процессы шли теперь значительно быстрее моих. Тем более, в бункере ему довелось пару раз кормиться. Я же больше не выдерживал стремительной гонки, ковыляя все медленнее. — Это — взлётная полоса? — задыхаясь, спросил я скорее, чтобы отвлечься от боли и жуткой усталости. На самом деле мне уже было все равно. — Это — дорога для наземного транспорта, — бесстрастно, механически ответил рейф. — Нужно отойти немного дальше, в сторону. Рейф потащил меня в сторону от трассы. Но я внезапно сорвался. — Оставь меня, — остановившись и отталкивая его руки, взмолился я. — Хочу умереть. Все! Хватит! — Я бы зарыдал, если б Жестокая звезда не устроила мне тотальное обезвоживание, уберегши тем самым от позора.       Всплеск эмоций лишил остатка сил, и я рухнул лицом вниз на камни. Да что я знал о боли раньше? Пока не погасла последняя искра сознания, на задворках сломленного разума вертелась лишь одна мысль: «Ненавижу эту планету, Жестокую звезду и эту Галактику!»