Кинковый мальчик и феминистка

— Друг Минсока работает фотографом в одном мелком журнале. Им нужна модель для фотосессии. Как думаете, согласиться сразу или поломаться для эффекта? — Лу задумчиво перемешивала трубочкой лед в пустом стакане. — Для какого эффекта? Минсок великодушно подкинул тебе чуть ли не работу твоей мечты, не смотря на то, что у тебя нет никакого опыта, а ты думаешь еще упираться. Что с тобой не так, Лу? — возмущалась Чжан. — Ладно бы тебе еще нравился Ким и ты таким образом хотела бы с ним поиграть. Или я не знаю, зачем так еще люди делают. Но, в любом случае, у тебя ведь краш на Криса. Так к чему это? Соглашайся и не парь человеку мозг. Что скажешь, Пак?        Девушка не отреагировала, продолжив бездумно смотреть в окно кафе. — Пак! — А? — ЁльЁн дернулась. — Ты вообще слушаешь? — с укоризной поинтересовалась Лу. — А. Да. Соглашайся. Минсок надежный человек и фигни предлагать не станет, — и, на всякий случай, чтобы избежать последующий обвинений в том, что она отвечает невпопад, Пак поспешила задать беседе новый вектор. — Как вы вообще пришли к тому, что он тебе вдруг что-то стал предлагать? — Ну… — протянула Лу. — Когда мы гуляли. — Стоп. Когда это вы успели? — перебила ее Чжан.        Но девушка никак не отреагировала на вопрос и немедленно продолжила. — … я рассказала ему немного о том, чем бы хотела заниматься в жизни. Зачем-то даже поделилась тем, что все никак не могу доказать людям, что на самом деле очень женственная, хотя и полностью поменяла круг общения со школьных времен, когда тусила с местными задирами… — Ты ему еще и об этом рассказала? Даже ЁльЁн только пару месяцев назад узнала. — Тогда он и рассказал об этом своем знакомом… — девушка по-прежнему делала вид, что не слышит подругу. — Лу! — Чжан хлопнула ладонью по столу. — Хватить игнорировать мои вопросы. С каких пор вы с Минсоком вообще общаетесь? — Ну… — теперь точно не получится уйти от ответа. — Мы как-то нашли общий язык на дне рождения у Пак.        Девушка подняла взгляд на подругу. Чжан одними глазами говорила продолжать. — Через день он мне написал. Я тогда очень удивилась, но, естественно, ответила. Оказалось, что у нас с ним есть общие темы. — Какие темы? Крис? — В частности, — Лу кивнула. — К тому же, я думала, что Минсок безвольная размазня, а это не так. Просто не слишком уверенный в себе. А вот в Крисе я немного, если честно, разочаровалась.       Она опустила взгляд на свой пластиковый стакан. Её подруга приподняла бровь, но промолчала. — Все на том же дне рождении, — продолжила девушка. — У него только образ крутой. А на самом деле он, как бы мне это не было прискорбно признавать, только бегает хвостиком за Бёном и часто повторяет за Каем, — она повела плечом. — Я поделилась своими мыслями с Минсоком, потому что хотела, чтобы он их, как его друг, опроверг, но у него не получилось, хотя парень и пытался. Ким даже несколько раз сравнил Ифаня с собой, показывая, что его друг во многом его превосходит, но не помогло. Крис только больше пал в моих глазах. Зато Минсок, что неожиданно, поднялся. Он, чтобы защитить честь друга, даже не побрезговал принизить свои заслуги, хотя мужчинам такое гордость обычно не позволяет. Это вызывает уважение. Да и к тому же он проболтался, что Ифань втюрился в нашу ЁльЁн. Долго отнекивался, что я его не так поняла, но я же не совсем дура. — Стоп, подожди. Он серьезно запал на Пак? — удивилась Чжан. — Как давно? Неужели с Хэллоуина?        Лу кивнула. — Вот это поворот…        Девушки синхронно повернулись к ЁльЁн. — Где ты сегодня витаешь, Пак? Мы вообще-то тут говорим о том, что один из самых горячих парней потока, который уже бывший, как я понимаю, краш твоей подруги, на тебя слюнки пускает, а ты бы хоть голову повернула. — Что-то случилось? — Лу обеспокоенно коснулась руки девушки.        ЁльЁн, наконец, включилась в разговор. — Нет, нет, все в порядке. Просто день такой, — замахала она руками, радуясь, что никто не мог знать, о чем она думала. — А касательно Ифаня, уверена, что это не серьезно. Да и Минсок ведь это не подтвердил, в итоге, продолжая настаивать, что ты не так поняла. — Так-то оно так, но я и сама его подозревала в подобном, — Лу покачала головой. — Замечала пару раз, как он смотрит на тебя, когда Бён не видит, и… — Ну вот здесь-то Бён при чем, Лу? — закатила глаза Пак. — Не, не, не, я не то имела ввиду, — поспешила оправдаться девушка, помня, как ЁльЁн это раздражает. — Просто как-то так совпало, и я неумышленно обратила на это внимание. — Ладно уж, — отмахнулась Пак, в глубине души довольная, что подруга хоть и не перестала в каждом нужном и не нужном случае упоминать Бэкхёна, то хотя бы чувствует за это вину. — А Крису я уже вроде дала понять, что нам не по пути. Если он это, конечно, помнит…        Лу сначала хотела промолчать, но все же не сдержалась. — Нет, я все-таки решительно не понимаю, почему между первым местом и остальными в твоем рейтинге такая огромная пропасть, — она раздраженно постукивала пальцем по столешнице. — Что в этом Бёне такого особенного, что ты с таким снисхождением отзываешься о Крисе? — Лу, ты по тонкому льду ходишь, — попыталась отдернуть ее Чжан, но девушке сейчас стало важнее отстоять честь своего хоть и бывшего, но все же краша.        ЁльЁн устало вздохнула. Она уже столько раз объясняла подруге, что значит ее рейтинг, что делать это еще раз совершенно не было желания. Но, видимо, придется. — Черт знает, если еще не сбился со счету, который раз я уточняю, что я эстет. И мой рейтинг основан только на образах. У Криса в нем, между прочим, четвертое место. И ты это знаешь, — процедила Пак. — А сейчас я говорила о нем, как о парне. И в этом случае у нас с ним слишком разные взгляды на жизнь, чтобы даже думать в этом направлении.        Лу очень хотелось что-то возразить, но ничего не приходило на ум. Она понимала, что не может судить о восприятии мира ЁльЁн лучше ее самой. В безысходности Лу больно сжала предплечье Чжан, безмолвно прося поддержки. — Как парень он просто не в твоем вкусе? — девушка сделала попытку угодить обоим подругам: продолжить тему по желанию Лу и не злить Пак.        ЁльЁн сложила руки на груди и, нахмурившись, уставилась в потолок. Задумалась. — Я без понятия, кто в моем вкусе, как парень, — вдруг пожала она плечами. — Но у Минсока было бы, определенно, больше шансов, чем у Ифаня, хотя им обоим далеко до Кая или Сехуна.        У Лу дернулся уголок губы. Упоминание человека, который может подарить ей работу мечты, в сравнительном предложении с бывшим крашем разогрело пламя злости в ее груди. Даже у Чжан не было силы образумить ее и заставить не нарываться. — Но им всем как пешком до Луны до твоего ненаглядного Бёна! — язвительно выплюнула она, подразумевая, что ЁльЁн прекрасно знает, кто в ее вкусе.        Пак и бровью не повела на тон подруги. — Именно так, Лу, — спокойно кивнула она, не уловив намека. — И я откровенно не пойму, какого черта ты бесишься. Я никоим образом не претендую на объективность. Это только мое мнение о наших мальчиках и я никому его не навязываю. Откуда злость? Тебе же легче должно быть, что твоя подруга и не смотрит в сторону твоих крашей. — Во-первых, Минсок не мой краш! — А я о нем и не говорила, но раз ты посчитала нужным уточнить. — ехидно протянула ЁльЁн, наслаждаясь, что может использовать против девушки ее же оружие, хотя и понимала, что только больше злит ее этим. — Во-вторых, — тут Лу запнулась.        Чжан уже готовилась разнимать подруг, в случае чего, а Пак приподняла бровь в ожидании продолжения. — Ты права, — выдохнула Лу спустя пару секунд, не найдя аргументов. — Не знаю, что на меня нашло.        На телефоне ЁльЁн зазвонил будильник. Она быстрым движением отключила его и снова уставилась на подругу, желая узнать, что она скажет дальше. — Просто такое ощущение, что, по сравнению с Бёном, остальные для тебя мусор. И это задевает. Да, да, я знаю, что это не так и что сложно найти человека, который бы уважал других больше, чем ты, но ты же в курсе, что я очень эмоционально все воспринимаю. Вот и стало обидно за них. — Ну что ты в самом деле, Лу? — Пак сжала ладони подруги в своих. — Сама придумала, сама разозлилась и сидишь теперь чувствуешь себя виноватой. Хотя последнее я даже одобряю, — усмехнулась девушка и Лу вместе с ней тоже улыбнулась. — Я никогда никого не считала мусором. И если я говорю, что нам с Крисом не по пути, то я, прежде всего, имею ввиду, что со мной он не будет счастлив. И если его в скором времени не отпустит, то мне придется объяснять ему это лично. Но, очень надеюсь, до этого не дойдет.        Лу кивнула. Девушка все равно не понимала, почему Пак так наплевательски отнеслась к новости о симпатии к ней. Сама Лу уже бы прыгала от радости, даже если бы ей сказали, что в нее втюрился кто-то вроде Минсока, не говоря уже о Крисе. — А Бён? — интересно, если бы ЁльЁн сказали, что он к ней неравнодушен, была бы хоть какая-то реакция? Лу казалось, что определенно была бы. — Что опять Бён, господи прости? — Почему ты так относишься к нему? — Как? — Как к самому прекрасному, что есть в этом мире.        ЁльЁн прыснула и покачала головой. — Ты преувеличиваешь. Он просто мой идеальный тип, только и всего, — для этого эстета «идеальный тип» никак не равнялся идеальному парню, и это невероятно бесило Лу. По ее мнению, подруга просто не хотела признавать очевидного.        Девушки встретились глазами. Пак натянуто улыбалась, уже забирая свои руки, но Лу снова схватила их и пронзительным взглядом впилась в лицо подруги. — Ты в него влюблена, — ЁльЁн бессознательно дернулась, девушка отпустила ее руки. — Только и всего.       Пак вздохнула, выключая второй будильник. — Тебе станет легче, если я скажу, что да?        Подруги только выжидающе смотрели, на самом деле скрывая свое удивление тому, что девушка вдруг бросила оборону. — Хорошо, я в него влюблена. Довольна? — внутренне Пак ужаснулась тому, что, кажется, не соврала. — Но это ничего не значит.        Она поднялась из-за стола и натянула куртку. Подруги услышали то, чего уже очень давно от нее добивались, но глупо было надеяться, что при следующей их встрече эта тема не всплывет вновь. ЁльЁн только что лишила себя главного аргумента, который позволял до этого не ввязываться в обсуждение. Ей в будущем будет очень не хватать Кёнсу рядом на постоянной основе, которая всегда в таких ситуациях помогает уводить разговор подальше от Бэкхёна, причем иногда с таким рвением, что, кажется, что ей это еще менее приятно, чем самой Пак. — Да как это не значит?! — не выдержала Чжан. — Ты могла бы хотя бы попробовать! В конце концов, то, что ты привыкла считать его геем, вовсе не значит, что это так на самом деле. Или какие там у тебя еще причины?!        ЁльЁн улыбнулась и покачала головой. Никому из подруг она не говорила, что у нее есть доказательства в лице Хичоля. Даже До знает только то, что у нее «есть веские причины так полагать», но не более. И, кроме того, Бён и так уже дал ей больше, чем она когда-либо смела бы надеяться. Правда, и об этом она подругам не говорила. Да и был еще целый вагон причин, которые просто не было сил и настроения перечислять. — Передайте Кёнсу мои извинения, что не дождалась ее, но мне нужно бежать, — попросила Пак и направилась к двери. — Строишь из себя дофига мудрую, но, на самом деле, та еще дура, — бросила ей вслед Лу.        ЁльЁн вместо ответа только подняла руку в прощальном жесте и вышла из кафе.        Она была в какой-то степени согласна с подругой. Угораздило же ее влюбиться в человека, с которым у нее никаких шансов. Пак еще безмерно повезло, что ей было позволено общаться с ним хотя бы как с другом. А чувства рано или поздно пройдут. Надо просто переждать.        Помимо всего, она поймала себя на мысли, что быть названной своей подругой дурой было больнее, чем когда Бён интересовался, не дурак ли она. Дело было в роде обзывательства, в ситуации или в человеке? ЁльЁн сама себе пожала плечами и поспешила на метро.        Сегодня предпоследняя репетиция перед Рождественским балом. Первая в костюмах и непосредственно в месте проведения. Собственно, именно задумавшись о бале, девушка и пропустила мимо ушей большую часть разговора с Лу и Чжан. Через пару часов она, наконец, лично встретиться с Бён старшей и увидит полную программу вечера.        На первую репетицию они пришли вместе с Бэкёном. Там он познакомил ЁльЁн с хореографом, по совместительству, подругой его сестры. Хёён, как звали девушку, лаконично ввела ее в курс дела, мимоходом обрадовавшись, что Пак «не страдает типичными бабскими ужимками и легко сможет исполнить роль партнера, если, конечно, хоть немного обладает чувством ритма». ЁльЁн хоть и поморщилась от формулировки, но решила, что начинать знакомство с конфликта не самая лучшая затея.       Для задумки постановщика танцоры должны были дважды сменять костюмы, но просто физически не успевали. Потому было решено задействовать группу начинающих из студии, где преподавала Хёён, для дополнительного номера в середине. Постановщик был уверен, что на контрасте с новичками основная группа танцоров будет выглядеть еще выигрышнее. Вот только одной пары не хватало. Тогда сестра Бёна предложила задействовать брата. Хёён возмущалась, что он мелкий и испортит весь рисунок, но согласилась на то, чтобы Бэкхён исполнил роль одной из танцовщиц. Постановщик загорелся идеей подкупить аудиторию еще и этим, потому настоял, чтобы партнером Бёна была девушка. Собственно, так ЁльЁн и оказалась тут. — Ты раньше случайно не танцевала мужскую вальсовую партию? — поинтересовалась Хёён. — Танцевала. — Великолепно. Бери Бёна и вальсовым шагом под мой счет по кругу.        Из-за желания не разочаровать хореографа Пак толком не прочувствовала момент, когда рука Бэкхёна легла на ее плечо, а ее ладонь — на его талию. — Локти! Бён, спину! Раз, два, три…        Трижды прогнав их по залу, Хёён властно заключила, что сойдет. — С этим можно работать.        На следующих трех репетициях Бэкхёна не было, потому что он помогал сестре с костюмами, поэтому ЁльЁн танцевала или с пустотой, или с хореографом.        На вопросы Пак, нормально ли, что ее партнер пусть по уважительной причине, но все же пропускает, Хёён только отмахнулась, что с его памятью и умением копировать движения он вполне мог бы достичь уровня профи в кратчайшие сроки, если бы поставил себе такую цель. ЁльЁн осталось только пожать плечами и еще раз спросить у Вселенной, почему он тратит свое время на филфаке.        Последнюю неделю они с Бёном ходили вдвоем. Естественно, уходили из общаги и возвращались тоже вместе. Чондэ не уставал отпускать ехидные комментарии по этому поводу. Бён так и не сказал ему, что Пак — девушка. — Мне интересно, как долго он будет видеть то, что хочет видеть. И потом узреть его реакцию, когда узнает правду, — объяснил как-то Бэкхён. ЁльЁн согласилась, что это достаточно занимательный эксперимент.        За эти несколько репетиций Пак настолько привыкла к Бёну в своих руках, почти перестала чувствовать неловкость. Бывало, конечно, что ЁльЁн иногда передергивало от взглядов, которыми Бэкхён ее одаривал, но это тоже мелочи, к которым можно привыкнуть. Да и сам Бён уже не чувствовал скованности, что была в самом начале их общения. Если ему хотелось в перерыве прилечь на плечо своей партнерши — он это делал, хотелось приобнять — обнимал. Пак поначалу дергалась и только дивилась его наглости, но постепенно стала отвечать ему тем же. В конце концов, друзья ведь могут себе позволить устроить шуточный бой за право первому попить воды, валяясь по полу репетиционной.        С Бэкхёном было более чем комфортно и спокойно. ЁльЁн очень надеялась, что отдает ему хотя бы десятую часть того тепла, что сама получает от Бёна. И в тайне, довольно эгоистично, по своему мнению, радовалась, что у него пока нет отношений, и он уделяет все время делам и друзьям, в частности, ей самой. К тому же, приятно было понимать, что у такого замечательного человека чувство юмора похоже на ее собственное, да и доставляло удовольствие, что круг их общих интересов очень широк. Часто бывало, что никто в репетиционной не понимал, почему их вдруг накрывало волной хохота. В такие минуты танцоры только недоуменно наблюдали, как эти двое падали на подкосившихся ногах на пол и тут же помогали друг другу подняться. Пак в моменты веселья всегда била кого-нибудь или что-нибудь рядом с собой, но Бён, надо отдать ему должное, быстро к этому привык и умело блокировал атаки.        Думая обо всем этом, ЁльЁн не заметила, как стала улыбаться, обращая внимание людей в вагоне на себя. Она знала, что не заслужила подобного в жизни, и сейчас пыталась максимально насладиться моментом. Пак казалось, что совсем скоро станет очень больно, но девушка сознательно не хотела об этом думать.        На выходе со станции ее уже дожидался Бэкхён. Он стоял, вжав голову в плечи и по самый нос закутавшись в шарф, тем самым дав повод Пак сравнить его с воробушком. ЁльЁн еще шире улыбнулась. В эту секунду Бён заметил Пак в толпе и направился к ней.        Девушка уже было сделала шаг ему навстречу, но в голове совершенно не к месту всплыли слова, которые получасом ранее ее вынудила сказать Лу в кафе. ЁльЁн как холодной водой окатило, и она застыла.        Пока она не озвучила сегодня это вслух, игнорировать учащенное сердцебиение было проще.        Бэкхён остановился в шаге от девушки.        Пак не выдержала прямого взгляда и отвела глаза. Интересно, как часто она делала так и не замечала этого? Теперь ЁльЁн казалось, что каждое действие выдает ее. Существование с подобной мыслью в голове не представлялось в должной мере комфортным. Пак разволновалась, что теперь будет постоянно париться тем, как бы не спалиться, ее поведение изменится и Бён рано или поздно просто пошлет ее из-за излишней нервозности.        Черт бы побрал эту Лу. ЁльЁн ведь знала, что делает. Теперь же все пойдет крахом. Даже если Пак и не до конца понимала, что именно «всё». — Ты какая-то припаренная сегодня, — заключил Бэкхён, чуть склонив голову набок. — Случилось что? — Да это все Лу! — отмахнулась девушка. — Вечно выводит меня из себя. Если б ты знал, как с ней иногда сложно, Бэк…        Она ведь не переигрывает? — Не знаю, что там у тебя с Лу случилось, но мне, определенно, понравилось, как ты меня сейчас назвала. Делай так почаще, — улыбнулся он и потянул ЁльЁн за запястье через толпу возле станции.        Пак мысленно дала себе ладонью по лбу. Его ведь так только очень хорошие друзья называют (исключая, конечно, тех, кто знает Бёна как Бэкки). Ну, или родственники и знакомые сестры. Каким боком она относится к этим категориям людей в жизни парня? Вот что заставило ее сейчас сократить имя Бэкхёна? Точно. Хёён так постоянно делает. Да, больше Пак не должна называть его так. Хотя Бён же не был против… — Черт, неужели так теперь всегда будет? — зло пробормотала ЁльЁн себе под нос, имея ввиду неконтролируемый рой наслаивающихся друг на друга мыслей, связанных с Бэкхёном, которые, в сущности, совершенно не важны. Но парень услышал. — Ты о чем? — спросил он, обернувшись, и все еще не выпуская рукав чужой куртки из пальцев.        Пак не нашлась быстро, что бы правдоподобного соврать. Бён с любопытством смотрел на нее. ЁльЁн нервно поправила очки свободной рукой. — Н-ни о чем.        Бэкхён скептически приподнял одну бровь.        Ну вот зачем он так умел делать? У Пак же каждый раз коленки подкашивались от того, каким надменным этот жест делал его взгляд.        Она ответила ему полным мольбы о пощаде выражением лица, не зная, чего больше просит: разрешения не отвечать на вопрос или не смотреть на нее вот так вот. В любом случае, он каким-то образом умудрился исполнить оба ее желания и сменил тему. — Больше переживаешь из-за примерки костюмов или знакомства с моей сестрой?        О, альтернативные причины для волнения, замечательно. Есть на что переключиться. — Скорее второе, — немного подумав, ответила ЁльЁн, не обращая толком внимания, куда именно они идут и продолжая покорно следовать за Бёном, что все так же тащил ее за рукав. — Костюм не так страшен как знакомство. — Не переживай сильно. Сестре ты, по рассказам и фотографиям, нравишься, поэтому она будет доброжелательна, — поспешил успокоить ее парень. — По рассказам и фотографиям? — удивленно переспросила Пак. Неужели он рассказывал сестре о ней что-то кроме роста и умения танцевать мужскую партию в вальсе? Нет, Хёён, конечно, фоткала ее и даже снимала мерки для костюма, но разве этого достаточно, чтобы решить, нравится тебе человек или нет? — Она нас, если хорошо попрошу, даже в общагу, может быть, потом отвезет, — совершенно невпопад выдал он, проигнорировав ЁльЁн.        Понимая, что теперь у них равный счет вопросов без ответа, Пак не стала переспрашивать.        Спустя десяток минут они, наконец, подошли к высокому зданию отеля, в концертном зале которого все и будет проходить. ЁльЁн до конца не просвещали, что за люди устраивают этот бал, который, по совместительству, стал дипломом целой группы танцоров и хореографа, но даже дышать в месте проведения, казалось, дорого. До блеска начищенные полы в холле и улыбчивые женщины на ресепшене заставляли неосознанно выпрямить спину и стараться держаться не дальше чем на расстоянии вытянутой руки от Бёна. Парень, кстати, чувствовал себя достаточно уверенно. Бросив улыбчивым женщинам, что они на репетицию, он повел Пак за собой в концертный зал. По пути им встретилась парочка девушек в красиво расшитых платьях, очевидно, танцовщиц. ЁльЁн зачарованно засмотрелась на них и чуть не врезалась во вдруг остановившегося Бэкхёна. — Хочешь взглянуть на зал одним глазком или сразу к сестре пойдем? — спросил он. — Хочу взглянуть, — без заминки ответила девушка. Она должна была знать, где представлять людей в таких красивых платьях, как у танцовщиц, что они только что видели.        Бён улыбнулся и подтолкнул ее к двери. Пак осторожно приоткрыла ее и заглянула внутрь. Она не сдержала восторженный вдох. Зал хоть и был меньше того, где проходил фестиваль, но не шел с ним ни в какое сравнение. Во-первых, он имел круглую форму и роскошное западное оформление в стиле дворцов девятнадцатого века. Во-вторых, сцена больше походила на небольшое возвышение почти в середине зала, так чтоб смотреть на представление удобно было с трех сторон сразу, а по периметру расположились колоны, что поддерживали балконный этаж. ЁльЁн не было видно, настолько большим он был, но она справедливо рассудила, что гости будут наблюдать за всем именно оттуда. Благо высота, на которой находится балкон, не настолько велика, чтобы зрителям приходилось смотреть лишь на макушки выступающих. Весь первый этаж, скорее всего, будет отведен под кулисы и оборудование. — Идем уже, — потянул ее Бэкхён за рукав. — Успеешь насмотреться еще.        Обойдя где-то треть зала снаружи, они свернули в приоткрытую дверь, которая вела в маленький предбанник, очевидно, перед гримеркой. — Мы пришли! — громко оповести Бён. — Подожди минутку, — крикнули ему в ответ.       Вскоре из-за двери непосредственно в комнату выглянула достаточно низкая хрупкая девушка с чарующими платиновыми волосами. Не смотря на то, что это, без сомнений, не был ее натуральный цвет, пряди казались безумно мягкими на ощупь и отливали вполне здоровым блеском. — Быстро вы, Бэкки. Проходите.        Гримерка, в отличие от зала, выглядела почти точно так же, как и та, что была на фестивале. В углу сидела девушка в кремовом платье с открытыми плечами и укороченным подолом, какие обычно носили девушки лет двенадцати в прошлые века в Европе. Она была одна из тех, с кем будут выступать и Пак с Бёном, потому ЁльЁн не удержалась и сразу подумала о том, как будет сложно не пялиться на ключицы однокурсника во время танца. — Меня зовут Тэён, — протянула руку для рукопожатия девушка с платиновыми волосами. — Сестра этого раздолбая. Думаю, ты наслышана, — она обворожительно улыбнулась.        У Пак отчего-то мурашки пошли по коже от этой улыбки. Ничего злого в ней не было совершенно, но девушка чувствовала угрозу. У всех, кто добивается успехов в жизни такая пугающая аура или это только Бэкхёну так с сестрой повезло? — Приятно познакомится, — она пожала ладонь двумя руками, слегка поклонившись. — Да, вы правы, я наслышана. — Не надо тут на «вы». Я не настолько старше. Просто Тэён, — фыркнула девушка, изучая ЁльЁн чересчур внимательным взглядом с высоты своего роста. Закончив сканировать, наверное, каждый сантиметр кожи Пак, она усмехнулась и чуть заметно кивнула. Как ЁльЁн показалось, адресован этот жест был Бэкхёну, но она не была уверена.       Тэён была ниже своего брата, но это не мешало ей смотреть на происходящее вокруг немного свысока. От каждого движения ее тонких изящных рук исходила уверенность. Может, дело в том, что они сейчас в гримерке, а, значит, условно, на ее территории? — Сейчас примерите костюмы и на репетицию, — говорила Тэён уже куда-то в пустое пространство, ища на вешалке нужные платье и костюм. — Сначала будет прогон по песням, а потом целый со сменой костюмов. Вы третьи.        В Бёна прилетело кремовое платье, он его еле поймал. — Шагай в мужскую гримерку. За париком и обувью придешь переодевшись, — Тэён указала пальцем на дверь, брат тут же вышел. Девушка повернулась к танцовщице в углу. — Сбегай к Хёён, скажи, что скоро все будут готовы для прогона первого акта.        Снова её поручение было незамедлительно исполнено. — Надеюсь, моя дорогая подруга не налажала с мерками, и он будет впору, — Тэён обернулась к Пак с темным костюмом в руках. Помяв пальцами ткань, она задумчиво обратилась к девушке. — Мне кажется, к платьям нужно будет добавить темных деталей, что думаешь? Например, нашить полосу по краю юбки или что-то в этом роде.        ЁльЁн, что удивительно, именно об этом и думала, о чем и сказала.        Уже поправляя жабо на шее девушки, Бён старшая заговорила о чем-то, что не относилось напрямую к костюму. — Почему ты общаешься с моим братом? — у Пак от неожиданности выпала из рук лента, которой ей должны были собрать волосы в низкий хвост. Она всегда считала, что подобные вопросы в реальной жизни не задают. — В плане, почему? Он приятный человек, да и мы вроде неплохо ладим. Почему еще люди обычно общаются? — она прикусила язык, чтобы не добавить что-то вроде «Потому что он позволяет проводить с ним время». — Ты ведь прекрасно знаешь о его увлечениях, — Тэён махнула рукой в сторону вешалки с платьями. — Ну, я считаю, что в этом нет ничего такого, — не уверено начала ЁльЁн, но ее резко прервали. — Я осведомлена о твоей позиции в этом вопросе, — значит Бён все же рассказывал сестре о Пак. Одной загадкой меньше. Но несколькими больше, потому что, зачем он это делал? — Я, наверно, немного не так сформулировала вопрос. Общаешься ли ты с ним только из-за его увлечений? И, нет, он не просил меня ничего узнавать, если что. Я для себя. Поэтому, прошу, будь честна. Хочу в очередной раз утереть нос своему братцу, — она усмехнулась.        ЁльЁн и не думала врать, даже если бы все сказанное девушка бы потом передала Бёну. Он ведь и так знает, хотя они это, естественно, и не обсуждал напрямую. Ей хотелось узнать, что Тэён имеет ввиду под «утереть нос», но спросить постеснялась, ясное дело. — Нет, ни в коем случае. Его страсть к платьям только приятное дополнение, лично для меня. Но и без нее Бэкхён потрясающий. Он… — ее снова прервали. — Ты воспринимаешь Бэка как подружку? Считаешь ли ты его по-мужски красивым? — Пак снова ошарашили формулировкой. — Это все больше становиться похоже на допрос с пристрастием, — нервно выдохнула девушка, чем, к своему удивлению, вызвала улыбку Бён старшей. — Бэкхён для меня сейчас один из самых близких друзей. И, да, я считаю его красивым. Как бы это сейчас не прозвучало, всегда считаю. Я прежде всего эстет, если понимаешь, что я имею ввиду.        Тэён глубокомысленно помолчала, прежде чем ответить. — Понимаю. Поэтому, на всякий случай, попрошу помнить о том, что он человек и тоже имеет чувства. — Я помню, — в недоумении кивнула Пак. — Только не говори ему о том, что я что-то спрашивала. Не хочу, чтобы он знал, что меня волнует его жизнь.        ЁльЁн не смогла сдержать улыбки умиления. Оказывается за маской властного профессионала и холодной женщины, скрывается любящая и заботливая сестра, которая переживает, чтобы друзья ее братика не причинили ему боль. — И вот не надо так улыбаться тут! — хоть тон и был достаточно скептическим, ее истинные эмоции выдавали покрасневшие кончики ушей. — Не переживай, Бэкхён последний человек в этом мире, которому я бы хотела навредить. В крайнем случае, плохо будет скорее мне.        Тэён снова ничего не сказала, только окинула в который раз Пак внимательным взглядом. — Иди к Хёён сейчас. Бэкки подойдет чуть позже.        У сцены уже собралось достаточное количество народа. Девушки внимательно осматривали свои платья под снисходительными взглядами партнеров, у которых от костюмов вряд ли что-то отвалится во время танца, а новички слушали хореографа. ЁльЁн подошла к ним. Хёён уточняла, кто, откуда и когда выходит и прочие детали, которые уже не раз прогонялись, но на местности все равно нужно было освежить. После началась непосредственно репетиция.        Пак впервые видела что-то, кроме их простенького номера, который был, так сказать, в перерыве между актами. Надо признать, разница в уровне была видна невооружённым взглядом.       Насколько ЁльЁн поняла, всего предполагалось три акта, которые отличаются по тематике. Первый, в классическом стиле балов, состоит из двух выступлений основного состава и переходной композиции с их с Бёном участием. Пышные платья с кринолинами, открытые плечи, танцы в парах, много изысканности и галантности в движениях. Девушка с открытым ртом наблюдала за происходящим. Почему-то присутствие на репетициях часто вызывали в ней даже больше эмоций, чем сами выступления.       В начале прогона второй композиции подошел Бён. На нем не было макияжа, но когда для Пак это было решающим фактором? Ей вполне хватило взгляда на слегка касающиеся ключиц пряди парика, чтобы выпасть из реальности. На его платье Тэён уже нацепила темную ленту на пояс и приметала на скорую руку того же цвета окантовку по краю юбки. Как и у остальных девушек из их группы его руки были облачены в высокие шелковые перчатки, а на шее красовалось скромное ожерелье.       Парень стал совсем близко к стулу, на котором сидела ЁльЁн. — Что скажешь? — он без задней мысли провел пальцами от груди к началу юбки. — Боже, Бэкхён, ты ведь прекрасно знаешь, что великолепен. Зачем каждый раз спрашиваешь? — Ты же помнишь, что мне важно твое мнение? — Оно совершенно не объективное, ты ведь это понимаешь?        Бён довольно усмехнулся и одарил Пак взглядом, в котором читалось, что, да, он прекрасно знает и понимает. И тут ЁльЁн осенило. Бэкхён ведь действительно уже давно прекрасно осведомлен, что она — человек со специфическими вкусами и периодически (Пак хотелось верить, что это слово присутствует в формулировке этого факта о ней в голове парня) пускает на него слюнки.        Так и в чем, черт возьми, она пыталась перед ним сегодня не палиться?! ЁльЁн внутренне дала себе рукой по лбу и в очередной раз мысленно упала перед Бёном на колени в благодарности за то, что он, даже зная (пусть и не в полной мере), о ее озабоченности, все равно общается и дает время на то, чтобы эти чувства прошли, никак не ограничивая сейчас в действиях.        Бэкхён присел на соседний стул, так же как и девушка, лицом к сцене. Спину держал прямо, а ладони сложил на коленях, как настоящая леди. Пак даже стало стыдно, что она сидит слегка в развалочку.        «Никак не ограничивая сейчас в действиях» — собственные мысли эхом пронеслись в голове ЁльЁн. Если она уже решила, что будет наслаждаться мимолетным счастьем, то почему бы не брать от ситуации все? — Бэкхён-а, — обреченно протянула девушка. — Ты ведь меня не убьешь, если я потрогаю твою кожу? Она выглядит такой мягкой…        Пак немедленно захотелось провалиться сквозь землю от своей наглости, но спокойная реакция Бёна приглушила чувство стыда. — Да всегда пожалуйста, — безразлично пожал он плечами, в душе надеясь, что на щеках не проступил румянец.        Пальцы ЁльЁн аккуратно коснулись плеча. Сначала только один и то кончиком, но спустя пару секунд Пак осмелела и дотронулась сразу всеми. Она касалась так легко, что у Бёна по коже пошли мурашки. Он еле сдержался, чтобы не повести плечом. Боялся спугнуть. Пак изначально собиралась только потрогать, какая кожа на плече на ощупь, но сорвалась, и ее пальцы скользнули на ключицу. Только подумать, что не так давно девушка даже и мысли допустить не могла о том, что когда-нибудь ситуация позволит ей обнаглеть настолько, чтобы попросить Бэкхёна о чем-то подобном, а теперь она своими глазами видит, как он смущенно отвернулся. Бён и смущенно! Как это вообще может быть совместимо?! ЁльЁн тут же отдернула руку. — Ты знаешь, откуда и когда мы выходим? — как можно безучастнее спросила она, пытаясь сделать вид, что ничего только что не произошло. — Только примерно, — ей ведь послышался этот разочарованно-облегченный вздох? — Первые две композиции мы сидим под балконом за столиками и создаем видимость народа, который решил не танцевать, а после вальяжненько идем к своим начальным точкам. Скоро на практике увидишь.        И будто бы услышав ее слова, Хёён объявила последний прогон второго номера. Пак снова залипла на то, как все красиво смотрелось со стороны, пусть даже танцоры и не выкладывались на полную силу. Они не просто меняли позицию своего тела в пространстве — они играли. С друг другом, с музыкой, с публикой, которой еще нет. Хотя это были всего лишь почти классические танцы в парах. — Первый акт закончили. Идите переодеваться. Третьи!        Начался прогон части новичков. Сначала ЁльЁн было жутко непривычно кружить по другому залу, ощущая ногами достаточно пышное платье партнера, но не настолько, чтобы сбиваться. Даже не смотря на то, что музыка звучала чуть иначе, а рукой она явно могла чувствовать, что корсет все же немного утягивал талию Бёна, ситуация была под контролем даже тогда, когда их с Бэкхёном взгляды пересеклись почти в самом конце. Пак вдруг подумала, что рядом с ним не так уж и важно, влюблена она или нет. И не только потому, что он знает, как она к нему относится. Они все-таки, прежде всего, друзья. Друзья, которые сейчас вляпались в какую-то дичь с вальсом и кроссдрессингом и должны исполнить то, что от них требуется. Это в достаточной мере сближает. И банально заставляет отступить мысли о собственной влюбленности на задний план. — Вы молодцы, — объявила Хёён. — Сейчас еще разок, чтобы Тэ посмотрела, нужно ли доделывать платья, и можете быть свободны.        Вердиктом было, что нужно.       ЁльЁн обрадовалась, что хореограф осталась довольна тем, как они станцевали, а Бэкхён был утащен сестрой как пример того, какие приблизительно изменения потерпят костюмы. Пак подумала, что здесь ни для кого не казалась странной их пара, где все наоборот. Ей это безумно нравилось. На сцене мужчина в платье — что-то обычное. Причем исторически. И это как-то так правильно. Ведь все это только одежда, только грим.       Вернулся Бён к ней с новостью, что их не подвезут, кажется, немного этим опечаленный. — Да ладно тебе, — Пак легко стукнула парня кулачком в плечо. — Будто бы ты так часто ездишь на машине. — Но я уже придумал себе… — он вздохнул и махнул рукой, устало утыкаясь лбом в чужое плечо.        ЁльЁн легко улыбнулась и заправила прядь парика за его ухо. Осознала Пак, что только что сделала, только когда Бён поднял на нее удивленный взгляд. Но в этот раз руку она не отдернула, а положила на чужую макушку. Если ловить момент, так всегда. — Мы можем остаться до конца репетиции? — поинтересовалась она. — Можем, конечно, — парень, видимо, тоже решил отпустить ситуацию и поудобнее устроился на плече партнерши. Теперь это выглядело как объятие без рук, не считая ладонь девушки на его затылке. — Хочешь посмотреть остальные выступления?        Из-за внезапно проснувшегося смущения ЁльЁн смогла только согласно промычать. — Оно того стоит, действительно. Особенно финал, — Бён сжалился (над ними обоими) и отстранился. — Если тебе надо ехать, то я могу, если что и сама добраться. — Ну уж нет. Тогда и мне самому придется ехать. Так что будешь вынуждена терпеть мое общество до позднего вечера, а потом еще два дня и, если я совсем совесть потеряю, потом еще и в Рождество, — за спиной парень нервно заломил пальцы. — Тоже мне испугал, — фыркнула Пак, внутренне сползя по стеночке. — Я долго вас ждать буду? — поинтересовалась внезапно появившаяся за их спинами Тэён, приобнимая обоих за талию и подталкивая к выходу. — Идите переодевайтесь и потом хоть до ночи тут можете болтаться.        Собственно, так и получилось. Остаток вечера Бэкхён и ЁльЁн просидели под стеночкой прямо напротив сцены, слегка соприкасаясь плечами и наблюдая за репетицией. Где-то на второй час такого времяпрепровождения девушка поняла, что забыла свои очки в гримерке, но решила забить на это.        После их номера шел второй акт. Более мрачный и современный, чем первый. Пак посчитала, что атмосфера чем-то отдаленно напоминала тот вампирский бал, который она представляла, слушая свой плэйлист для Хэллоуина. Только была более монохромной и воздушной. Костюмы изменились на более серые и менее пышные. Они все еще выглядели вполне аккуратно, но напоминали густой тяжелый дым. По парам теперь танцевали только часть выступления, часто меняясь партнерами и перестраиваясь в разные рисунки, чтобы потом снова разбиться по парам. Было в этом нечто потустороннее, отдаленно напоминающее что-то связанное с запретными обрядами, учитывая еще и соответствующий саундтрек. По крайней мере, фантазия ЁльЁн уводила ее именно в эту сторону. Второй акт так же длился две композиции.        В перебивке перед финальной частью внезапно для Пак зазвучал французский. Танцевала только одна пара. Хёён и кто-то из танцоров. И хотя не было массовости, эти двое вполне передавали своим танцем ощущение Парижа, о котором пелось в песне. Не то чтобы ЁльЁн понимала, но название города определенно точно прозвучало в тексте несколько раз. Наряды тоже вполне соответствовали постановке. Хёён невероятно шел берет, а ее синее платье было единственным ярким пятном на сцене, хотя насыщенный темный цвет костюма ее партнера не хотел уступать. Они великолепно показали дух Франции, каким он все время представлялся Пак. Гораздо менее сдержанный, чем английский, но и не настолько взрывной и страстный, как испанский.        Но как и говорил Бён, лучшим был финал. Целых четыре композиции еще и из рок-оперы, логично, что на французском. Если второй акт был мистическим и дымным, то этот вполне можно было назвать даже демоническим и под конец немного безумным. Насыщенно черные костюмы уже не походили на то, в чем бы ходили люди по улице. Платья девушек выглядели будто бы специально порванными, и обрывки ткани завораживающе парили в воздухе при поворотах, открывая более широкий обзор на голые босые ноги. Из уложенных получасом ранее причесок неаккуратно выбивались пряди, а на самом выступлении, ЁльЁн была уверена, по их коже будет размазано что-то похожее на сажу. Танцоры тоже все в черном приковывали взгляд кожаными браслетами на руках, а некоторые и портупеями поверх рубашки с подкатанными рукавами. Ноги, что тоже без обуви, обтягивали достаточно узкие брюки. У кого-то из простой ткани, у кого-то кожаные. Самой огромной загадкой оставалось, как они так преобразились всего за четыре минуты, которые им давала перебивка. На третьей композиции стало ясно, что было две группы танцоров, которые объединились только в третьем номере третьего акта. Просто память Пак на лица не дала ей понять это раньше. Сама хореография полностью соответствовала костюмам. Свободные ломанные движения, отточенные падения и сложные рисунки с поддержками. И если на первой композиции еще присутствовали элементы классики, что были в прошлых актах ведущими, то к ее концу они постепенно исчезали, хотя после и пытались иногда возродиться, но каждый раз эти попытки прерывались. Но лучшим, что видела ЁльЁн за этот вечер, оказалась, что не удивительно, финальная композиция. Где-то после первой четверти на сцене появлялась высокая девушка, примерно одного роста с ней самой, в пышном светлом платье с небольшим шлейфом. Она почти не двигается. Танцоры, как настоящие демоны, кружат вокруг нее, но не прикасаются. Только прикрывают ее глаза. Но в какой-то момент, после напряженной передышки в мелодии, они перестают следовать этому негласному правилу и разом набрасываются на девушку, заставляя своими руками ее принимать те позиции, что нужны им. Они хватаются за одежду и Пак охает, потому что ей кажется, что они рвут ее платье. Бён шепчет, что это платье-трансформер и так надо. Светлые части отлетают, открывая такие же, как и у танцоров, черные куски рваной ткани, они хватают ее за руки и за шею. На выступлении их ладони, определенно, должны быть в саже. В финале девушка, окруженная темными тенями, падает на колени в совершенно черном одеянии. Единственное, что ее сейчас отличает от остальных на сцене, это наличие обуви. Свет гаснет. — Потрясающе! — выдыхает ЁльЁн. — А что я говорил! — гордо заявляет Бён.        Они ни чуть не жалеют, что теперь вернуться в общежитие только после полуночи. Увидеть подобное — вполне хороший аргумент. Тем более, что это был их единственный шанс, так как ни на завтрашней репетиции, ни на самом выступлении их не должно быть в зале в момент финального акта.        Собственно, на ген.прогоне за день до бала они даже в зал не попали после завершения третьего номера. Зато Пак еще раз спросила, почему Бэкхён не пошел в театральный, если у него столько талантов. На что прозвучал достаточно краткий шутливый ответ и ненавязчивая смена темы. — Как говорит мой отец, сын театрал — горе в семье. Хуже пидораса. Поэтому я учусь на филфаке. По крайней мере, это одна из причин.        ЁльЁн не была уверена, сколько смыслов вкладывал Бён в эту фразу, но ей вполне хватило.        В день выступления в отель они приехали часа, наверно, за четыре, как и большинство танцоров. Тэён, Хёён, постановщик и прочие люди, что занимались балом, вообще прибыли чуть ли не с самого утра. Когда все уже были в костюмах и при макияже, подошла фотограф. Очередная подруга сестры Бёна. Тэён лично представила их друг другу, а после Пак проболтала с девушкой, Санни, добрых минут сорок. Фотограф рассказывала о забавных ситуациях с ее практики, а ЁльЁн помогла с точным переводом пары заказов из-за рубежа. С одной стороны, Санни казалась Пак тихой и вежливой, но с другой, она слишком явно ощущала, что это очень тонкая маска. Именно про таких говорят «В тихом омуте черти водятся». Не зря ведь она близкая подруга таких огненных женщин как Хёён и Тэён.       Пак отметила для себя, что общаться с ними со всеми было крайне интересно. Чувствовалось, что эти люди живут. В то время как сама ЁльЁн будто бы только ждет начала игры.        Пока зал наполнялся гостями, произносились всякие речи и важные люди чилились с бокалами шампанского, все танцоры ожидали в гримерках. Пак с Бёном последние пятнадцать минут играли в слова с остальными новичками, но это еще больше нагоняло тоску. Их выход был даже раньше, чем у первой группы, но его все время откладывали из-за того, что кто-то из жен важных людей опаздывал. ЁльЁн радовалась, что бал не в сам день Рождества, потому что иначе все проходило бы еще медленнее и ленивее.       Но вот вроде время пришло. Однако, из-за долгого ожидания, начало вечера совершенно не почувствовалось. По сути, они даже в слова играть не перестали, просто делали теперь это со знатным и напыщенным видом, немного озвучивая процесс мышления, чтобы была видимость длинных предложений, а соответственно, и беседы. Пак пару раз пыталась заставить себя ощутить ту атмосферу, что была на репетиции, поглядывая в сторону сцены, где во всю силу отплясывали танцоры, но получалось почему-то не очень хорошо. Будто бы в этот конкретный день дух выступления решил взять выходной.       Выведя Бэкхёна к начальной точке, ЁльЁн бросила короткий взгляд на зрителей. Подавляющему большинству было плевать, а тем, кому не было, наслаждаться в полной мере не получалось, потому что они оценивали. И снова это эффект наблюдателя.       Пак прикрыла на мгновенье глаза. Все, что она ощущала сейчас, это музыка и Бён в ее руках. И больше ничего не имело значения. Дух выступления постепенно просыпался.       В какой-то момент парень прогнулся в спине больше чем обычно, сокращая расстояние между партнерами. Надо сказать, стало удобнее. Их глаза встретились, и Бэкхён тепло улыбнулся на мгновенье.       И, по сути, это все, что помнила ЁльЁн из этих трех минут, на подготовку к которым потратила не один час.        В гримерке, куда притащилось большинство, сидела Тэён и устало листала ленту новостей, попивая винишко из стакана для сока. Пак удивило присутствие девушки тут, потому что ее брат, например, сейчас помогал со сменой костюмов в соседней комнате. Пусть и исключительно по собственной инициативе. — Почему ты здесь? — озвучила она свое замешательство. — Я костюмер, а не переодеватель. Мое задание заключалось изначально только в пошиве и поиске возможных спонсоров. К тому же, все отрепетировано. Да и утомилась я за сегодня, — Тэён отхлебнула вина. — Только мешаться буду…        Пак хотела еще что-то уточнить, но дверь вдруг резко распахнулась, пропуская в комнату всклокоченную Хёён. — Сохи только что сломала чертову ногу! — Не сломала, а… — пытается ее поправить кто-то из коридора. — Да какая разница! Она не может стоять! Нам сейчас же нужен кто-нибудь ее роста, кто бы смог ее заменить, иначе это провал!        Одновременно взгляды хореографа и Тэён обратились на сжавшуюся в углу ЁльЁн. — Дорогуша, у тебя нет права отказаться, — с напряженным, но все же облегчением цедит Хёён. — Что? Подождите, я же …        Но договорить ей не дают. Хореограф уже сыплет указаниями по поводу того, что от нее требуется (в основном, поддаваться целиком и полностью движениям танцоров), и уносится инструктировать самих танцоров.        Через минуту драгоценного времени в помещение залетает Тэён, которая, чуть было принято решение, подорвалась со стула и куда-то выбежала, с тем самым платьем-трансформером в руках и чужой обувью. Она в спешке поясняет, что отрываются части костюма с небольшим усилием, потому она должна немного напрячься в этот момент, и сетует на то, что у них нет времени попробовать, чтоб Пак потом не повело на сцене. Одновременно с этим кто-то из команды Бён старшей, прибежавший из соседей гримерки, судорожно-припадочно делает ЁльЁн прическу.        Все происходит слишком быстро, Пак толком не успевает до конца осознать, что сейчас она должна сделать, как уже стоит перед выходом на сцену, дослушивая третью композицию последнего акта. В нужный момент на четвертой Хёён толкает ее в спину, и ЁльЁн делает шаг в зал. Потом еще один и еще. Сердце бешено стучит. Вот уже вокруг кружат обрывки черной ткани, а чьи-то руки прикрывают ей глаза. Темп музыки спадает, что означает скорый момент трансформации. От волнения все плывет. Пак уже думает, что вполне может сейчас грохнуться в обморок, как замечает новую фигуру сбоку на балконе. Это Бэкхён. Девушка встречается с ним взглядами и в следующую секунду множество чужих рук прикасается к ней. Мир вокруг снова обретает четкие контуры. Кто-то из танцоров поворачивает голову Пак к себе за подбородок, чтобы она посмотрела на него. Сохи знала, куда и когда нужно смотреть, но с ЁльЁн нужно было импровизировать, потому ей приходилось подчиняться буквально каждому прикосновению. Но, что невероятно, паника отступила. Она сейчас уже никак не налажает. Все под контролем людей, которые смотрят не нее одновременно с благодарностью и злостью. В нескольких метрах Бён. Сейчас он нервничает вместо нее.        С первым отлетевшим куском светлой ткани, Пак перестает думать. В кульминационный момент выступления пропадают личности, остается образ. И ее образ сейчас — позволить забрать свет. ЁльЁн не знает, есть ли сажа на тех руках, что обвивают ее шею и плечи. Ей и не важно. Ее тянут вниз. Кто-то шепчет почти в самое ухо: «Падай». И она падает. В колени отдает тупая боль. Свет гаснет.       Она слышит аплодисменты, когда ее уже утаскивают под локти из зала, пока не включился свет.       Все вокруг все еще в тумане. Объятья от Хёён, поклон гостям, чье-то похлопывание по плечу и пожимание рук. Вроде, она неплохо справилась. Никто не злится, по крайней мере. Но Бэкхёна почему-то нигде нет.        Спустя какое-то время, уже придя в себя, ЁльЁн с приятной усталостью упала на диван в гримерке. Первым делом она стащила с себя чужие туфли. В пальцы ног приятно начала поступать кровь. Девушка со счастливым вздохом откинулась на подушку. В дверь постучали. — Можно, — оповестила Пак.        В комнату протиснулись Тэён с Санни. Первая, судя по лицу, уже успела отделаться от беседы с возможными спонсорами, оставив это на постановщика, а вторая все еще держала в руках фотоаппарат. — Ты прекрасно справилась, — кажется, искренне похвалила ЁльЁн Бён старшая. — Надо будет не забыть поблагодарить братишку. В этот раз он меня не подвел. И даже больше. — А бывали случаи, когда подводил? — вырвался у Пак вопрос. — Если подумать, то, наверное, нет. Но ему знать об этом не обязательно. Пить хочешь? — Да, не отказалась бы. Только не алкоголь, пожалуйста.        Тэён разочаровано поставила бутылку вина обратно за кресло. — Бэкки сестре доверяет больше, — усмехнулась Санни, просматривая фотографии. — Разве это не логично? — удивленно приподняла голову Пак. — Мы ведь с Тэён еле знакомы. — О, поверь, доверие к ней бывает даже опасно, — заверила девушку фотограф.        ЁльЁн сочла себя слишком уставшей, чтобы в этом разбираться. Бён старшая протянула ей стакан воды. Пак кивком ее поблагодарила и сделала желанный глоток, осушив сразу половину емкости. Никакой ровной устойчивой поверхности рядом не наблюдалось, потому девушка поставила стакан на скругленный подлокотник, придерживая рукой.        Телефон Тэён пиликнул уведомлением. Со словами «Опять этим дедам что-то нужно» она удалилась из гримерки, хлопнув дверью.        Комната погрузилась в тишину, нарушаемую только далеким шумом суеты после окончания бала в главном зале. Пак ушла в поток непоследовательных мыслей своего сознания.       Еще меньше двух месяцев назад она даже не здоровалась с Бёном в коридорах, а теперь сидит в гримерке его сестры на каком-то закрытом элитном балу, по совместительству, чьей-то дипломной, где ее одели в самое сложное платье вечера и заставили играть ключевую роль в финальном выступлении. При всем при этом, она успела до этого танец отплясать за кавалера в паре с Бэкхёном в парике.       С тем самым Бэкхёном, который два или три года становился чемпионом университета на каких-то важных соревнованиях по хапкидо. С тем самым Бэкхёном, на котрого она так привыкла залипать на общих лекциях потока и чьи руки и взгляд, ни много ни мало, боготворит до сих пор.       Как-то так вышло, что теперь она хранит его секрет о любви к женскому шмоту, в частности, к чулкам, а он — единственный парень, с кем она ночевала в одном помещении. И самое прелестное то, что эти факты неразрывно связаны. А еще ЁльЁн точно знает, что сосед Бёна по комнате считает его негетеро. И своими глазами видела, как Бэкхён, не колебаясь ни секунды, целовал Сехуна в уголок губ в знак прощания. И, конечно, знала о Хичоле.       И еще этот Бэкхён появился сегодня очень вовремя, не дав миру поплыть окончательно.       И в него же она влюблена.        Пак усмехнулась абсурдности ситуации и сделала еще глоток воды.        Вдруг дверь распахнулась, пропуская в помещение уже босоногую, но еще в пышном платье барышню. Точнее не совсем барышню. Или даже совсем не барышню.        Легок на помине.       Опершись о столик, Бэкхён обвел взглядом комнату. Увидев ЁльЁн, он уверенно направился к ней. Пак заинтересованно следила за его действиями. Бён присел рядом на диван и руками, все еще в перчатках, сжал свободную ладонь девушки. — Ты сегодня великолепна, — восхищенно заявил он. — Да я же не сделала толком ничего. Танцоры все сделали за меня. Ты чего? — Тшш. Молчи. — Он на секунду приложил указательный палей к губам Пак, повергая ту в полнейший шок. — Если бы ты не согласилась надеть это платье, бал бы стал провалом. — Он покивал сам себе.        ЁльЁн обернулась в поисках помощи в сторону Санни, но та сейчас была заинтересована только в своем фотоаппарате. — Спасибо за то, что ты есть… и согласилась помочь.       Теперь Бён излучал волны благодарности и чуть не подпрыгивал на диване от не понятно откуда взявшейся радости. В конце концов, он подскочил на ноги.        Пак проводила Бэкхёна взглядом, полным попыток растолковать для себя такое его внезапное поведение. — Я так рад, — он совершенно по-девичьи прижал руки к своим щекам, прищурив глаза и приподняв плечи.        ЁльЁн все еще не понимала, что происходит с парнем. Откуда столько эмоций? При чем тут она? Почему он только что встряхнул головой и прижал ладони к лицу, будто бы смутившись собственных мыслей? Бэкхён обернулся и, поджав губы, посмотрел ей в глаза. — Что происх… — закончить вопрос Пак не успела.        В следующее мгновенье Бён прижался губами к ее губам.        Время для ЁльЁн будто бы застыло.       Она как в замедленной съемке видела, как отстранялось улыбчивое лицо Бэкхёна, и слышала звук бьющегося стекла от выпавшего из ее руки стакана. Ей показалось, что сердце пропустило удар.        Когда ее по-дружески чмокала Кёнсу подобного, определенно, никогда не случалось. — Бэкхён… — на грани слышимости выдохнула Пак, сама того не заметив. Но Бён обернулся. Зубами он успел стащить с себя одну перчатку. — Да?        Перчатка упала на пол. ЁльЁн неосознанно проследила за ней. Краем глаза она заметила, что босая нога Бэкхёна в какой-то паре сантиметров от осколков. Вторая же вот-вот наступит прямо на них.        Действуя на голых инстинктах, Пак схватила парня за руку, лишая точки опоры.        Приземлился Бён почти на то же место, где сидел минутой ранее. Вот только теперь его дыхание опалило кончик уха ЁльЁн, заставляя покрыться мурашками. Пак сверлила взглядом дверь напротив, боясь пошевелиться. Бэкхён же совершенно не торопился выходить из неловкого положения. Наоборот, он будто бы намеренно все усугубил, упершись коленом в диван и нависнув над ЁльЁн, сохраняя буквально какой-то десяток сантиметров между их лицами. Пряди его парика щекотали висок.        Девушка нервно сглотнула. По-хорошему, она должна была бы уже спихнуть наглеца на пол, в противоположную от осколков сторону, потому что ее нервная система грозилась вот-вот полететь к чертям, но слишком для этого опешила.        Только когда чужие руки коснулись ее щек, Пак осмелилась взглянуть в глаза Бёна. Она старалась ничем не выдать свою реакцию на контраст нежной шелковой перчатки и холодной ладони. Из-под полуопущенных ресниц Бэкхён пожрал ее туманным взглядом. ЁльЁн раньше никогда не видела у него такого, но могла поспорить, что парень пьян.        Рука в перчатке легла на ее глаза. Большой палец второй руки прошелся по нижней губе.        Чертовски пьян.        Чужое дыхание вновь смешалось с ее собственным, вот только в этот раз Бён не ограничился простым секундным прикосновением.        От неожиданности Пак совершенно не успела среагировать. Все-таки она редко бывала в подобных ситуациях. Никогда.        Поэтому сейчас до скрипа диванного кожзама впивалась в подлокотник ногтями и последние несколько мгновений неосознанно пыталась понять, вкус какого именно алкоголя ощущает на своем языке.        Эта пытка ощущений продолжалась совсем недолго. Вскоре Бён отстранился и уткнулся носом в чужую шею.        ЁльЁн была готова поклясться, что ее щеки сейчас пылали цветом китайского флага.        Она услышала щелчок фотоаппарата.        И задним умом осознала, что за последние пару минут слышала его не раз.        Бён начал посапывать на ее плече. Пак медленно перевела взгляд на Санни.        Та стояла с камерой в руках, прикусив губу, чтобы не смеяться.