Кинковый мальчик и феминистка

— Он тяжелее, чем кажется. — Ой, да ты даже не помогаешь! — Я вас сюда привезла вообще-то. — Не ты, а Хёён. И она за свои заслуги сейчас осталась в машине. — На какой нам этаж? — На тот, на который его дотащит его сосед.        ЁльЁн ловким движением выудила телефон из кармана куртки спящего без задних ног Бэкхёна. — Ты знаешь его пароль? — удивилась Тэён, видя, как Пак уверенным жестом изобразила какую-то закарючку на экране чужого смартфона. ЁльЁн только отмахнулась. Сейчас для нее приоритетнее было, чтобы контакт «Чен-Чен» был доступен. И, желательно, был в комнате. — Бён, какого твою бабушку направо… — донеслось из динамиков. — Ты в комнате? — спросила девушка, скрестив пальцы. — Я спал! Естественно, я в комнате! Стоп. Кто это? — ЁльЁн была уверена, что Чондэ только что перепроверил имя на определителе. — Это Пак. Спускайся и помоги транспортировать своего соседа до кровати. Мы с его сестрой, объективно, не осилим лестницу. — Черт бы вас побрал. Сейчас буду, — парень сбросил вызов. — Это оказалось намного проще, чем я думала, — удивилась ЁльЁн, глядя на погасший экран.        Она вернула устройство владельцу и перехватила того поудобнее.        Через пару минут на лестнице показался раздраженный Чондэ в пижаме и тапочках. — Что с этим придурком? Он живой хоть? — Живой. Напился, — ответила ему Тэён. — Да ну? Этот трезвенник? — Чондэ даже широко открыл заспанные глаза. — Он случайно крышечку понюхал что ли? — Абсолютно без понятия, — Пак пожала плечами, насколько ей позволяла навалившаяся на нее туша. — Но версия вполне жизнеспособна.        В течении следующих пары минут общими усилиями Бэкхёна усадили Чондэ на спину и тот, не переставая ворчать, потопал к лестнице. ЁльЁн задержалась, чтобы дать Тэён, по ее просьбе, свой номер, а потом догнала соседа Бёна. — Вот я искренне не понимаю, почему ты — здоровый пацан — сам не мог его донести! — возмутился Чондэ, стоило ЁльЁн с ним поравняться.        Девушка вздохнула и с усталой улыбкой покачала головой. Пришло время переворачивать чью-то реальность. — Ну, во-первых, я не пацан. Во-вторых, я тащила его… — тут ее резко прервали. — В смысле?! — парень так резко остановился, что Бён на его спине опасно пошатнулся, и Пак пришлось его придержать. — Я девушка, Чондэ. — Но. Но почему тогда Бён ни разу меня не поправил? — растерянность на лице парня с каждой секундой становилась все сильнее. — Ты забавно реагировал, подозреваю. — Но я же. Но… Ты… — парень все никак не находил слов. — Ты знаешь о, кхм, костюмах? — Знаю, — спокойно кивнула Пак. — И тебе.. Нормально? — Да, — она еще раз кивнула.        До поворота в коридор, где была комната Бёна, они шли в тишине. — Мне нужно многое переосмыслить, думаю, — заключил Чондэ, когда ЁльЁн уже собралась с ним распрощаться. — Да не забивай голову, — махнула она рукой. — Сладких снов и прости, что побеспокоили так поздно.        Парень кивнул и молча побрел к себе. Пак несколько секунд смотрела ему вслед.        Только рухнув на свою кровать, ЁльЁн позволила себе осмыслить произошедшее этим вечером. Стрелка часов медленно подбиралась к часу ночи, а, значит, менее трех часов назад пьяный Бён поцеловал ее. И что это было? Он всегда так на эмоциях делает? Вряд ли. Но ведь, скорее всего, он просто задумался. Значит — неумышленно. И что ей думать?       С одной стороны, обидно, что ее первый поцелуй оказался случайностью, с другой — Пак и мечтать себе не разрешала, что его заберет человек, в которого она влюблена. В итоге — сложная ситуация получается.       ЁльЁн зарылась руками в волосы и глухо простонала. Лучше было просто выкинуть это из головы. Бэкхён ведь вполне на следующий день этого может и не вспомнить.       Но каждый раз, закрывая глаза, она вновь ощущала его ладони на своих щеках и чуть заметный привкус алкоголя. Внутри все переворачивалось, будто бы она была на американских горках, а к щекам приливала кровь. Еще и тот факт, что у сбежавшей Санни остались фотографии, добавлял остроты ситуации.       Попытка сосредоточить воспоминания на финальном выступлении немного помогла отвлечься, но совершенно не помогла уснуть. И, в конце концов, мысли опять вернулись к Бёну. Почему его в последнее время так много в жизни ЁльЁн?       Впечатления от насыщенного дня дали уснуть только под утро. И то на пару-тройку часов. ЁльЁн рассудила, что продолжать лежать на кровати, переминая докимакуру, которая совсем ни в чем не виновата, глупо, поэтому Пак сходила в душ и без спешки в тишине позавтракала на кухне. Настолько без спешки, что чай успел остыть до того состояния, что пить его не представлялось возможным. Она только вздохнула и вылила его в раковину.       Проходясь по опустевшим в рождественское утро коридорам с чистой и еще немного влажной посудой в руках, ЁльЁн как-то внезапно осознала, что и в этом году праздновать будет одна. Как-то так все время получалось, что у подруг были другие дела, родственники или какие-нибудь школьные друзья. Пак понимала и не навязывалась. Тем более, что в тихой общаге вполне можно было приятно провести вечер. Может, она даже пройдется на ярмарку. ЁльЁн улыбнулась.       Некстати вспомнилось, что Бён грозился докучать ей своим обществом и в Рождество. Интересно, угроза все еще в силе? Скорее всего, нет. Вероятно, после вчерашнего он будет держать дистанцию. На всякий случай. А если помнит все, то может даже начать избегать. ЁльЁн совсем этого не хотелось. Она решила, что напишет ему, что все в порядке и что он может забить на это случайное событие. Как только придумает адекватную формулировку.       Придумываться она, правда, никак не хотела. Потому Пак откинула телефон на кровать и попыталась сесть за домашнее чтение. Две страницы за час это как-то не серьезно, но мысли все время куда-то улетали, забирая с собой умение сосредотачиваться.       Например, прекрасно размышлялось о том, что Рождество странный день, если в твоей комнате нет гирлянд и свечей. Если ты сам в комнате. Если не готовишь еду на ужин или не собираешься ни на какое празднование вечером. Совсем не грустный и не печальный. Просто какой-то странный. Будто бы ты еще дальше от происходящего вокруг, чем обычно.       В детстве ЁльЁн никогда не понимала, зачем вся эта предпраздничная суета. Когда она стала чуть взрослее, то определила для себя, что на вопрос «Зачем?» в подобных случаях часто есть единственный ответ. «Почему бы и нет?». И, зачастую, только он настоящий. Это в детстве каждый день новая жизнь. Со временем всё уходит в рутину. Потому и нужны праздники. Для разнообразия и чувства хоть какой-то особенности происходящего вокруг. И именно потому они и должны быть редкими.       Пак искоса взглянула на телефон на покрывале. Когда она уже протянула за ним руку, раздался неуверенный стук в дверь. Сначала ЁльЁн подумалось, что ей это только послышалось, но звук повторился. С легким любопытством, кого это могло принести, девушка подошла к двери.       Каково же было ее удивление, когда за порогом она увидела склонившего голову Бёна. — Можно войти? — спросил он тихо.        Пак жестом показала ему проходить. И хотя Бэкхён не мог видеть этого из-за челки, на ее лице отражались всевозможные оттенки удивления его визиту.       Бён не заваливается на свободную кровать, как делал это обычно. Он стоит в нескольких шагах от двери к ней спиной, натянув рукава свитера почти до самых кончиков пальцев. На Пак, что стоит прямо напротив него, Бэкхён упорно избегает смотреть. Будто бы пол для него сейчас самое интересное, что есть во Вселенной. — Я, — начинает он неуверенно, — все помню.        ЁльЁн вздрагивает. — У меня нет особенности забывать то, что я творю по пьяни… — продолжает он. — Ты помнишь все? — со всеми остатками надежды и упором на последнее слово переспрашивает Пак. — Да, — отвечает он после паузы. — Всё до единого ощущения. — Черт, — вырывается у ЁльЁн раньше, чем она успевает прикусить язык.        За мгновенье до того, как девушка открыла рот, чтобы попросить однокурсника забить на все это, он вдруг падает на колени и опускает голову между рук на пол. От внезапности Пак отшатывается. Сознание отказывается понимать происходящее. — Что ты… — пытается она сформулировать вопрос. — Прости меня, пожалуйста, прости, прости. Мне нет оправдания, — на одном дыхании тараторит Бён, так и не дав девушке закончить предложение.        ЁльЁн опешила. Она смотрела на бормочущего извинения Бэкхёна и почти физически ощущала внутренний протест против происходящего. И нахлынувшую волну восхищения. Пак почему-то в голову даже не приходило, что Бён может начать извиняться таким способом. Максимумом в ее голове было краткое «Прости», скорее всего, в сообщении. Да и она ведь никогда не говорила, что это для нее важно. Откуда ему знать? — Бэкхён, — тот замолчал, но голову не поднял. — Бэк…        Парень упорно не двигался. Пак сглотнула и неожиданно даже для себя строгим голосом прикрикнула: — Бён Бэкхён! — он вздрогнул. — Поднимись!        ЁльЁн чуть ли не силой подняла его с колен. Парень смотрел на нее перепуганным и загнанным взглядом. — Я не злюсь. Правда, — Пак сжимала его плечи ладонями. — Мне не жаль, что мой первый поцелуй достался такому благородному человеку как ты. Я даже рада. Поэтому прекрати все это.        ЁльЁн тепло улыбнулась, но в следующее же мгновенье свела брови в непонимании. Она отчетливо увидела, как на глаза Бэкхёна навернулись слезы. Он схватился руками за ее толстовку и тихо шмыгнул носом, тут же опустив голову.       Потратив пару секунд на осознание, Пак без задней мысли берет его лицо в свои ладони, насильно восстанавливая визуальный контакт, и большим пальцем стирает скатившуюся слезу. — Ну ты чего? — спрашивает она. — Это.., — он снова шмыгает. — Это от облегчения. — Дурак, — улыбается она и прислоняется своим лбом ко лбу Бэкхёна. — Дурак, — соглашается он и прикрывает глаза.        Пак прижимает Бёна к себе. Руки Бэкхёна смыкаются на ее талии. Какое-то время они стоят в тишине. ЁльЁн аккуратно поглаживает волосы парня, уткнувшегося ей в плечо, а тот просто растягивает секунды, наслаждаясь чужим теплом. — Я успокоился, — отстранился Бён. — И устал стоять.        Пак прыснула и первая упала на свободную кровать. Бэкхён умостился в жалком десятке сантиметров от нее, обняв колени. — А теперь потрудись объяснить, где ты умудрился напиться? — Сестра постаралась, — парень повел плечами. — Она заменила мой стакан с водой на стакан с вином, когда я отвлекся, а я, на эмоциях после выступления, не обратил внимания на вкус и выпил его залпом. А ты же знаешь, как на меня влияет алкоголь. — А разве Тэён об этом не знает? — удивилась Пак. — Как раз очень хорошо знает, — он усмехнулся. — Ей нравится, когда я попадаю в неловкие ситуации. Не уверен, на что она делала ставку в этот раз, но, бьюсь об заклад, сестренка осталась более чем довольна. Жалеет, небось, что лично в комнате не присутствовала.        Пройдясь изучающим взглядом по идеальному профилю Бёна, подвиснув на секунду, когда он нервно облизнул губы, ЁльЁн задумалась, стоит ли сказать ему, что у Тэён и без непосредственного присутствия есть визуальный материал. — У Санни есть фотографии, — все же решается она. — Что?! — Бэкхён даже подпрыгнул, ошарашенным взглядом уставившись на подругу.        Та в ответ только развела руками. Бён пару раз открывал рот в намерении что-то сказать, но, в итоге, сдался, и со стоном откинулся на стену. — Она же их никуда не выставит? — забеспокоилась Пак от такой реакции. — Нет, просто еще немного компромата на меня у моей любимой сестрицы, чтоб она была здорова, — он вздохнул и, все еще упираясь затылком в стену, повернулся к ЁльЁн. — Фотографии хоть красивые? — Не знаю, не видела. Санни ретировалась как только ты отключился, — Пак проскользила взглядом по изгибу шеи к жалобно сведенным бровям. — Но, думаю, достаточно эстетично получилось. Две босоногие дамы в платьях, немного растрепанные… — она запнулась и, внезапно смутившись, отвела взгляд. — Ну, а дальше ты знаешь.        Что неожиданно, Бён тоже смутился и отвернулся.       Неловкая пауза была нарушена по инициативе ЁльЁн, нервы которой иначе бы просто не выдержали. — Почему ты так переживал, что я буду злиться?        Прежде чем ответить, Бэкхён помедлил. Пак видела на его лице сомнения и не могла понять, чем они могли быть вызваны, но думать об этом не хотелось. Она в жесте поддержки положила ладонь на его колено. Как ни странно, кажется, это действительно придало парню решимости. — Просто я помню, как Криса ты в тот раз чуть не убила, вот и испугался, — он снова почти полностью спрятал руки в рукава и переминал их. Говорил Бён неуверенно и тихо. Девушке даже пришлось немного наклониться к нему, чтобы слышать все отчетливо. — Да и ты имела полное право. Я же вот так: без спроса… Как только проснулся и осознал, что натворил, решил, что буду просить прощения так долго, сколько будет нужно. Было бы очень обидно, если бы своим опрометчивым поступком я бы разрушил наши отношения. Это, наверное, была бы одна из самых глупых вещей, которые я сделал в жизни — потерять общение с тобой. Я очень этого боялся.        Сердце ЁльЁн чуть не остановилось от таких заявлений. В комнате снова повисла тишина. Парень неосознанно заламывал пальцы в ожидании ответа на свои слова, а девушку сносило волной вопросов.        Неужели она, правда, была так важна для Бэкхёна? Но почему? Чем в своей жалкой жизни она заслужила подобное? Пак никогда не была плаксой, но сейчас мир предательски расплылся от выступивших слез. Она украдкой утерла их рукавом.       Чувства переполняли Пак и им нужен был какой-то выход. И либо она сейчас разревется прямо на глазах у Бэка, либо они вырвутся словами. Но разве она способна передать их все простыми словами пусть даже и от самого сердца? — Я тоже, — воскликнула она в сердцах и вновь заключила вздрогнувшего Бёна в объятия. — Я тоже так боялась, что появиться какая-то неловкость, что ты начнешь меня избегать, и что я больше никогда не увижу тебя в этой комнате и не смогу обнять, — она уже даже не думала, что может сболтнуть чего-то лишнего, случайно раскрыв все карты. А голос предательски дрожал.       Она любила Бэкхёна. Судя по всему, любила так сильно, как никого прежде. И пусть Бэку она дорога только как друг. ЁльЁн готова это принять. Ведь он ей тоже очень дорог и просто в роли друга. Лишь бы иметь возможность быть рядом. Со своей влюбленностью она со временем справится, а эта дружба, наполненная теплом и пониманием, она надеется, будет предавать ей силы еще долгие годы. Ведь может она хотя бы об этом помечтать?       По-хорошему, эти объятия должны были вызвать чувство дежавю. Ведь буквально десяток минут назад они стояли в паре метров от места, где теперь сидят, а Бэк прятал глупые слезы в чужом плече, как теперь делает Пак.       Но причины все же были разными. Первая — прощение. Вторая — признание.       Теперь они оба знают, что все, что происходит между ними, взаимно имеет значение. А уверенность в таких вещах, наверное, важнее любых других признаний в мире, где всем априори плевать друг на друга. — Точно все в порядке? Если хочешь, можешь меня пнуть. Я, в любом случае, заслужил, — Бён отстранился и внимательно посмотрел Пак в глаза. — Заслужил, — она кивнула. — Но я не хочу. Как я и сказала, все хорошо. Лучше ты, чем кто-либо еще. Тем более это всего лишь поцелуй. — Первый поцелуй, — поправил ее Бэкхён, но ЁльЁн только отмахнулась. — Пинать я тебя не собираюсь, но теперь у меня есть право мстить, — она хитро улыбнулась своей идее. Ловить момент и все дела. Главное, чтоб потом ломки не было. — Мстить? — удивленно переспросил парень. — Как? — Вот так, — она кратко чмокнула Бёна в щеку и тут же отскочила на почтительное расстояние. — Ах вот так! — он рассмеялся. — И когда твоя месть свершиться?        ЁльЁн развела руками.       Бэкхён потянулся к уху девушки, чтобы легонько потянуть, как привык делать на репетициях, но его пальцы едва успели коснуться чужой кожи, когда в дверь раздался громкий требовательный стук в дверь. — Пак ЁльЁн! Пошевеливайся и впусти меня! — голосила Лу в коридоре.        Хозяйка комнаты и Бён внезапно осознали, в какой компрометирующей позиции оказались. Только двое в комнате в Рождественское утро, еще и сидят на кровати непозволительно близко для тех, кто на людях только здоровается. — Я знаю, что ты проснулась! Ты полчаса назад была онлайн!        Пак вскочила на ноги и схватилась обеими руками за голову, принявшись в панике оглядываться. Бэкхён испугано замер и ожидал указаний. — Пак ЁльЁн, имей совесть!        Понимая, что в шкаф Бён не поместится, а больше вариантов нет, девушка откидывает одеяло на своей кровати и, схватив за запястье, толкает парня на простыни. Докимакуру она, скрипя сердце, заталкивает под кровать. — Я ее увожу, а ты ретируешься в свою комнату через десять минут. Мы можем вернуться, — шепчет она и накрывает друга покрывалом. — Пак Ёл… — закончить Лу не успевает, потому что дверь перед ней резко распахивается. — Ну что ты разоралась? — А какого черта ты меня заставляешь в коридоре стоять?        Лу протиснулась в чужую комнату, а ЁльЁн вытерла вспотевшие руки о толстовку и старалась не коситься на свою кровать. — Бросила нас тогда в кафе на растерзание Кёнсу, а потом мне несколько дней ничего не писала. Это как называется? — девушка умостилась на краешек кровати в каком-то десятке сантиметров от ноги Бёна.        Хозяйка комнаты нервно сглотнула. Только бы подруга сейчас не начала уточнять, что в тот раз произошло. Но еще лучше, пусть ей не придет в голову откинуться назад. Взгляд ЁльЁн упал на куртку и кошелек на столе. — Давай я тебе все по дороге в магазин расскажу? — предложила она. — У меня чай закончился.        И не дожидаясь чужого согласия, Пак схватила ранее примеченные вещи и саму Лу и вытащила их за пределы комнаты. Мастерски повернув ключ в двери на один оборот, а потом обратно, она поспешила к лестнице. Вторая девушка немного не улавливала, что происходит, потому тормозила. Когда она пришла в себя после такого радушного приема, ЁльЁн уже почти дошла до конца коридора. Лу поспешила ее догнать. — Ты сегодня без этих дурацких очков? — тут же удивилась она.        Пак притормозила. Ладно Бён уже привык к этому зрелищу, но она ведь в магазин собралась. Однако в комнату возвращаться никак нельзя. — Да, они за кровать упали, лень было доставать, — как ей показалось, уверено, соврала ЁльЁн. — Чтоб они у тебя почаще так падали. А то такая безвкусица. — Ты чего вообще пожаловала? — не скрывая легкого раздражения, поинтересовалась Пак. — Чжан позвонила и напомнила мне, что ты сегодня вечером опять одна, потому пришла скрасить твою печаль хотя бы днем, — Лу и бровью не повела на тон подруги. — Передавала привет.        ЁльЁн показательно закатила глаза. — Хотя кто тебе виноват. Поехала бы с Кёнсу к ее бабушке. — Меня вообще-то никто не приглашал, а навязываться нехорошо, — возразила Пак.        Подруга пропустила ее реплику мимо ушей. — Напомни, почему ты не с родителями сегодня, как Чжан? — Они в Японии. — Точно-точно, — закивала она, будто бы действительно вспомнила, что ей это уже говорили. — А ты, собственно, с кем сегодня, что меня бросаешь? — ехидно поинтересовалась ЁльЁн. — Да вот мы с Минсоком договорились… — попыталась невзначай бросить Лу, но не прокатило. — Что?! С Минсоком?! Вы встречаетесь что ли, что ты с ним Рождество справляешь? — Ну, думаю, сегодня мы это и решим, — девушка заправила прядь волос за ухо, проходя мимо Пак, открывшей дверь общежития вообще-то только для себя.        ЁльЁн скорчила гримасу-реакцию на эту выходку для невидимого зрителя и вышла на улицу за подругой. Холодный ветер тут же забрался под толстовку и заставил поежиться. — Вот это ты шустро. — Жизнь коротка, — пожала Лу плечами, закутываясь в свое персиковое пальто. — Не все ведь как вы с Бёном. Ты пока осмелишься предложить ему прогулку, я уже замужем буду. — У нас вообще разные ситуации, поэтому даже не начинай, — поправила ее Пак, наслаждаясь при этом чувством того, что подруга совершенно не знает, что с Бэкхёном они гуляли уже не раз. И более того хорошие друзья… Тут ЁльЁн вспомнила события прошедшего вечера и последовавшие за ними извинения и залилась краской. Благо, Лу не обратила на этого ни малейшего внимания. — Ты, кстати, знала, что наша Чжан — дама не из робкого десятка и уже пару дней активно переписывается с Каем?  — Да, она хвасталась уже. И что такого в этом? Чонин же добрая плюшка. Почему бы с ним не попереписываться? — Да что ты понимаешь? — она бросила на подругу взгляд, полный снисхождения и даже жалости. — Все то же, что понимает Чжан, — но Пак снова не слушали. — Все равно горжусь своей девочкой, — она с довольной улыбкой задрала нос, но секундой позже смерила ЁльЁн строгим взглядом и тыкнула ей указательным пальцем в плечо. — А вот тобой не горжусь. Уверена, в скором времени и Кёнсу себе найдет кого-нибудь, а ты так и будешь пускать слюнки на Бёна и, видимо, ждать, когда он женится и у тебя точно не останется никаких шансов. — Да, да, — снова закатила глаза Пак, мысленно поправляя подругу, что, пока в этой стране не узаконят однополые браки, Бёну такое точно не светит.        Вернувшись в комнату, ЁльЁн обнаружила вполне качественно обтрушенную от подкроватной пыли докимакуру на покрывале, но никого, кто бы мог это ранее сделать, естественно, не нашлось. Она особо и не рассчитывала, но с Лу все равно распрощалась у входа в общежитие на обратном пути, на всякий случай. — Может, рискнуть написать Бэку и спросить, чем он сегодня занят? — предложила сама себе вслух девушка.        Но ее намерения сами собой отложились, когда на экране телефона высветилось уведомление о новом сообщении с неизвестного номера.        «Поскольку мой братец уже предъявляет мне что-то за фотографии, которые сделала Санни, могу предположить, что вы уже виделись с ним и все прояснили. Как прошло?»        Пак не ожидала, что Тэён напишет ей так скоро. Еще и будет интересоваться подобными вещами. Как на это вообще реагировать?        «Ну, все прошло не так, как я ожидала, но, вроде хорошо»        Перечитав уже после отправки, ЁльЁн подумала, что, похоже, переписка с Бён старшей будет одной из самых стрессовых и неловких вещей в ее жизни, если вдруг продолжится.        «Радует, что вы не настолько безнадежны, как я думала»        «Спасибо?»        «Пожалуйста»        Пак раз в пятый, наверное, перечитала их краткий диалог. С каждым прочтением он казался ей все страннее и страннее. Интересно, если Тэён задавала ей вопросы, она ведь тоже могла?        «Зачем ты напоила Бэка?»        Наверное, нужно было назвать его полным именем, но редактировать было поздно. Бён старшая уже прочитала.        «Можно сказать, что это моя традиция»        «Он всегда такой чудной, когда выпьет»        «В последние годы, правда, это редкое развлечение, потому что он, как ни как, растет и стал более внимательным»        «Ничего личного»        «Ладненько, приятно было побеседовать, но я человек занятой и мне нужно бежать»        «Пиши в любое время»        Вот и поговорили. ЁльЁн даже не стала отвечать на эту тираду из сообщений. Что-то ей подсказывало, что Тэён будет ей теперь писать частенько.        Раздался стук в дверь. Пак со стоном подняла себя с кровати. Если это кто-то за сковородкой пришел, она его этой сковородкой по стенке размажет.        Но в коридоре обнаружился мило мнущийся Бэкхён. — Это снова я, — оповестил он. — Вижу, — ЁльЁн окинула его взглядом. — Что-то ты совсем зачастил. Проходи.        Бён привычно уселся на свою свободную кровать. — Я, собственно, по какому делу. Не хочешь вечером со мной на ярмарку пойти?        Пак была уверена, что ослышалась. — Что? — она неверяще переспросила. — На ярмарку рождественскую пойти со мной не хочешь? — повторил он, но почему-то тише. — Хотя ты, скорее всего, уже с кем-то договорилась… — и, сделав выводы из тишины, которую шокированная девушка не успела нарушить, продолжил. — Тогда я хочу попросить тебя оставить мне ключи от своей комнаты, потому что Чен-Чен ушел тусить на всю ночь, пока я выходил выносить мусор, а ключи мои остались на столе. Вот.        ЁльЁн не сдержалась и рассмеялась после этой истории. — Как-то совсем Чондэ тебя не жалует, — она утерла выступившую слезу. — Но я хочу пойти на ярмарку. — Что? Разве у тебя нет планов? — удивился уже было погрустневший Бён. — Теперь есть, — девушка улыбнулась. — Только куда мы пойдем, если твоя куртка в комнате? Или мне дать тебе свою одежду? — А нельзя? — Бэкхён поднял на подругу щенячий взгляд.        Та еле сдержалась, чтобы не проскулить. Вот зачем он так умеет? Пак подумалось, что попроси он ее с таким взглядом броситься под поезд, она бы не смогла отказать. — Т-только зимняя куртка у меня одна, — она мысленно выругалась на себя, потому что голос дрогнул. — Возьмешь осеннюю и пару свитеров. Идет?        Бён только кивнул, улыбаясь. — А ты почему один сегодня? — осмелилась спросить ЁльЁн, когда они уже перебирали одежду, чтобы подобрать что-то парню.        Она почему-то ожидала, что Бён как-то отшутится или переведет тему, но он, к ее огромному удивлению, он спокойно ответил, что родители на Чеджу, сестра со своим театром, а друзья разъехались. Но лучше бы он не упоминал, что к Сехуну прилетел брат.        Всеми силами, что были в ее распоряжении, Пак не спросила, почему Бэкхён не там. Бывший, конечно, бывший, но бывший, с которым ты в хороших отношений — немного другое. А она уверена, что расстались они именно друзьями. Возможно, даже только потому, что Хичоль куда-то должен был улетать, откуда теперь вернулся на праздники. — Я возьму этот синий свитер и черную вязаную кофту сверху. Могу?        ЁльЁн только кивнула, не глянув толком, что ее друг выбрал. — Почему ты их, кстати, не носишь? Они ведь такие милые, — он уже пытался пропихнуть голову воротник, но, кажется, запутался. Пак прикосновением к спине попросила его перестать дергаться и помогла разобраться с несчастным куском ткани.        Когда голова Бёна вновь увидела свет, наэлектризованные волосы смешно торчали во все стороны, делая его похожим на черный одуванчик. — Видимо, потому и не ношу, — она пожала плечами. — Их все мне подарили. Тебе они больше идут, чем мне. Могу даже отдать в вечное пользование. — Глупости говоришь, — фыркнул парень. — Уверен, что ты в них выглядишь обворожительно.        Пак закатила глаза. Она не слепая и у нее есть зеркало. Подобная глупая лесть была ни к чему. Но она не могла отрицать, что слышать что-то подобное от Бэкхёна было более чем приятно. — А насчет вечного пользования я еще подумаю.        Перед выходом ЁльЁн снова чуть не забыла очки. Все-таки в толпе без них было бы совсем некомфортно. Бён заметил, как она облегченно вздохнула, напялив их, но ни слова не сказал.        Проехав пару станций на забитом метро, они, наконец, вышли на воздух. Морозный запах приятно щекотал в носу, а перезвон рождественских мелодий из ближайших магазинов ласкал слух. В детстве мама говорила ЁльЁн, что это чувство чуда. Даже толпа, что удивительно, сегодня не пугала так сильно, как обычно. В глазах прохожих отражались теплые огни гирлянд, а губы, в большинстве случаев, были растянуты в легкой улыбке, как и у самой Пак.        Бён поудобнее перехватил ее ладонь. Еще на посадочной станции пришлось взяться за руки, чтобы не потерять друг друга, а теперь, на самом деле, можно было уже и отпустить, но Бэкхён, то ли задумавшись, то ли еще по каким-то своим причинам, не делал этого. А ЁльЁн наслаждалась моментом.        Сейчас очень не хотелось бы, конечно, встретить кого-то из университета, но, в случае чего, всегда можно отмазаться тем, что у их Бёна отродясь не было такой куртки и это не он.        Преодолев широкую улицу, полную людей, они, наконец, вышли к самой ярмарке. Палаток со всякой-всячиной было не так уж и много, но с маленькой сцены в середине доносились звуки живого оркестра, а где-то приятно пахло едой.        Бэкхён с ЁльЁн взяли себе по стаканчику горячего шоколада и немного рождественской выпечки. Пока они прохаживались, разглядывая витрины, от их скромных приобретений ничего не осталось.        Пак думала, что тут будет что-то интересное, но максимумом оригинальности из повторяющихся безделушек были носки.        С Бёном они почти не разговаривали. Просто шли рядом, соприкасаясь плечами и изредка переглядываясь, когда видели что-то смешное.        ЁльЁн была все-таки рада, что не осталась вечером в комнате. Сидела бы сейчас и пускала сопли над очередным бессмысленным фильмом, а то и вообще легла бы уже спать. А сейчас она чуть ли не в лучшей из возможных компаний вполне себе приятно проводит Рождество, кажется, впервые за последние пять лет. Родители каждый раз были или в командировках или в отпуске где-то за границей, а у Пак учеба. У друзей — свои семьи. Думать о том, что будет в следующем году, совсем не хотелось.        Ведущий со сцены объявил, что через пять минут начнется праздничный салют. Люди закопошились, пытаясь найти лучшее место. Бэкхён ловко запрыгнул на бетонное ограждение, которое не позволяло проезжать на ярмарку машинам. ЁльЁн поспешила занять место возле него. Забираться на возвышенность она не стала, боялась, что упадет и сломает себе что-нибудь.        Под громкое «Merry Christmas» ведущего в ночном небе расцвели первые залпы, окрасившие небосвод яркими цветами, что заменили звезды городскому небу хотя бы на короткие мгновения. Пак с самого детства не понимала, в чем смысл салютов, но теперь она просто прекратила этот смысл искать. На душе хорошо, вокруг красиво — это главное.       Стоя на ограждении, придерживаемый подругой, Бэкхён почувствовал на себе чужой взгляд из толпы и отвел глаза от неба. Чондэ, стоящий в метрах двадцати от них возле какой-то лавки с глинтвейном, всем своим видом требовал ответов, не понятно на что. Бён ему только улыбнулся. Он жестом попросил ЁльЁн сменить свою дислокацию, чтобы теперь он мог облокотиться на нее, приобнимая сзади за плечи. Пак через плечо взглянула на него, будто бы спрашивая, кто это из них сегодня мстит, но новый залп салютов отвлек ее. Бэкхён уже не видел Чен-Чена, но телефон в его кармане еле заметно вибрировал от приходящих сообщений. Вот отчего его соседу так не плевать? Но это он потом выяснит. Главное, что самому Бёну на соседа сейчас абсолютно точно наплевать.       Он прикрыл на пару секунд глаза. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Бэкхён легко прикоснулся губами к затылку девушки впереди. Она вздрогнула и обернулась. — Разве друзья не могут так делать? — наивно поинтересовался он. — Вот ты когда-нибудь доиграешься, Бэкхён, — вздохнула она, глядя прямо в глаза.        Откуда ему знать, что каждое такое его действие выбивает почву из-под ног и заставляет сердце сбиваться с адекватного ритма? Он ведь, наверно, думает, что Пак нравится просто его внешность и тяга к платьям.       Только это немного не все.       В голове ЁльЁн вихрем проносятся моменты их первой встречи несколько лет назад, когда, только увидев вошедшего в аудиторию Бэкхёна, она поняла, что попала, их краткие разговоры, проект с Чонином, инцидент с подвязкой, фестиваль, бал, их поцелуй. Как же много все это значит для нее. И как же по-другому все это для Бёна. Наверное, Пак для него очень хорошая подруга.        ЁльЁн еще никогда в жизни так сильно не жалела, что не родилась парнем, как в этот момент. Она бы могла сейчас привстать на носочки и легким касанием своих губ стереть с чужого лица эту довольную улыбку, заменяя ее смущенной. И неважно, что они были в толпе. Все равно все сейчас смотрят на салют. Пак тоже смотрит. Цветные взрывы отражаются в глазах Бэкхёна и она не может оторвать взгляд.        Бэк, пожалуйста, можешь оказаться би? Пожалуйста.        Но ЁльЁн так и не решается облечь свою надежду в вопрос вслух. Это неважно. Дружба — величайшее сокровище. Ни к чему вот это вот все, что сейчас крутиться у нее в мозгу. Да и окажись это так, стал бы Бён всерьез рассматривать ее как девушку? Тоже очень вряд ли. Пусть он и очень хорошо узнал Пак за эти пару месяцев, это никак не могло стать причиной для симпатии к ней в романтическом плане. — Ты как-то приуныла, — подметил Бэк.        ЁльЁн только помотала головой и отчаянно вжалась в чужую грудь, стараясь не обнимать слишком сильно. Бэкхён опасно пошатнулся на ограждении, но чужие руки удержали его. Он обнял девушку в ответ, легко поглаживая чужие волосы. — Ёль, снег пошел, — прошептал он.        Но девушка продолжала, зажмурившись, слушать чужое дыхание. Бён раньше ее так никогда не называл. Ее вообще никто так раньше не называл. Но ей понравилось. Безумно понравилось.        Салют закончился, однако люди не спешили расходиться, у них еще вся ночь впереди. Но ЁльЁн устала. Ей хотелось сейчас завернуться в одеяло и тихо расплакаться. — Бэк, пойдем уже? Не хочу пропустить последний поезд. — Сними меня отсюда и идем, — он поправил шарф на чужой шее.        До комнаты Пак они добрались уже за полночь. Бэкхён стащил с себя чужую куртку сразу вместе с кофтой и аккуратно сложил на место, а вот свитер он снимать не спешил. Теплое одеяло тут было только одно, а мерзнуть ночью не хотелось. Какой раз он тут уже ночует? Бён сбился со счета. Но точно знал, что свитер не будет лишним. — Хорошо, что ты меня все же куда-то вытащил сегодня, — выдохнула Пак, падая на кровать. Она почти не сомкнула глаз прошлой ночью и теперь, когда голова коснулась мягких одеял, ЁльЁн вдруг явно осознала, как сильно хочет спать. — Но, если простишь меня, я уже баиньки. Можешь оставить лампу на столе включенной, если тебе нужно. — Да я тоже спать хочу. Сейчас отвечу пьяному Чен-Чену только и отключусь. — Что он тебе пишет? — Да глупости всякие, — отмахнулся парень.        Он не стал говорить, что сосед их сегодня видел. А ЁльЁн не стала говорить, что Чондэ вчера ночью помогал тащить его до комнаты и теперь знает, что Пак девушка. — Спокойной ночи, Ёль, — пожелал Бён, уже выключая свет. — Спокойной, Бэк, — она по уши закуталась в одеяло.        Вместо сна в голову лезли дурацкие мысли, например о том, что она уже как сутки потеряла свой первый поцелуй, а виновник теперь спокойно посапывает в паре метров. Вот и зачем Пак теперь знает это чувство, которое больше никогда не повториться? Зачем она продолжает вспоминать тепло чужой руки, которая не отпускала ее в толпе? Зачем от ее волос теперь пахнет чужим парфюмом?        И почему на сердце так тяжело? Ей кажется, что она всеми этими мыслями предает само понятие дружбы. Возводя глаза к потолку, она просит, чтобы ее как можно быстрее отпустило. Она не знает, кого она просит.        Чужое дыхание выравнивается. Бён уже уснул. ЁльЁн разворачивается и протягивает к нему руку. Протяни он свою в ответ, кончики их пальцев соприкоснулись бы. Но он не может.        Сейчас Пак больше не казалось хорошей идеей ловить момент. Она не железная, а так ей будет только больнее. Может, сегодня стоило разорвать все, что их связывало, когда он на коленях перед ней извинялся? Она бы не смогла. Лучше пусть она сама из-за себя мучается, чем позволит расстроиться Бэку.        Но почему все должно быть так?       Почему он вроде так близко, но и так далеко?