Огни в облаках

Не то, чтобы такое случилось впервые. Морис и раньше позволял себе подобное. Оскорблял, распускал руки, швырял вещи. Но этот раз был особенным, во всяком случае, он стал особенным для Марты. Она не представляла себе, как его принять, когда он вернется. А возвращался он всегда. Ползал на коленях, умоляя простить. Каялся, клялся, что больше никогда... Клялся в любви. И она сдавалась, верила, давала ему последний шанс. Один за другим. Какой был в этом смысл? Сначала это были страсть, влюбленность, потом - вера и надежда, что все изменится. Затем самообман. Желание доказать что-то самой себе. Апатия. Безразличие. И наконец, убежденность в том, что так должно быть, и иначе быть не может. Нелепый калейдоскоп эмоций, порожденный ухищрениями человеческой психики, самодеструкция вперемешку с обманчивым смирением. И даже сейчас, лежа с закрытыми глазами, ее беспокоило, по большей части, лишь то, что будет очень сложно простить его в очередной раз. Дважды она предпринимала попытки расстаться, уйти, не впускать. Но то ли они были слишком слабы, то ли, и вправду, Морис был властен над ней. Он не оставлял ее в покое до тех пор, пока она не сгибалась под его напором. Марта была уверена, что все возможные ее намерения прекратить эти болезненные отношения тщетны. Несколько суток она блуждала по квартире, не находя себе места. Ее телефон молчал. Его телефон был отключен. Комнаты пропитались мраком, в раковине на кухне скопилась грязная посуда. Марта ненавидела себя за то, что столь зависима от нездорового совместного быта. Стоило ей начать думать о том, как потекла бы ее жизнь, если бы Морис покинул ее, как руки опускались, а воображение отказывалось работать в этом направлении, и все замыкалось на безликих серых стенах ее сознания. Она считала часы. Сколько времени прошло? Последние дни ничем не отличались друг от друга. Вероятно, прошло дня три. И вновь вечер. Поток воздуха ворвался в окно, и вдруг Марта ожила. Она вдохнула свежесть, заструившуюся по ее коже, впервые за последние месяцы ей захотелось выйти прогуляться, просто идти вперед. Девушка кинулась в дальнюю комнату, наспех привела себя в порядок и собралась было покинуть дом. Но тут ее насторожил звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Повинуясь какому-то странному внутреннему чувству, Марта метнулась к стенному шкафу и нырнула в его недра, осторожно прикрыв за собой жалюзийную дверку. Кровь бурно стучала в висках. Сейчас он войдет. Что он станет делать? Искать ее? Бесноваться? Плакать? Обиженно... да, обиженно молчать, показывая своим видом, что во всем виновата она? Или же просто сядет с бутылкой виски перед телевизором, демонстрируя то, какой он хозяин положения. Но на деле не случилось ни первого, ни второго, ни десятого. В квартиру вошел вовсе не Морис.