Огни в облаках

Солнце ярко светило в незанавешенное окно, его назойливые лучи заползали меж ресниц, взывая к пробуждению. Но Марта крепче сомкнула веки, предчувствуя очередной сюрприз. Последнее, что осталось в ее памяти на границе сна, то, как осторожно Дэдпул снял руку с ее губ. А теперь, вынырнув из глубокого сна и прислушавшись к окружающей ее тишине, она поняла, что рядом никого нет. В этой комнате никого нет. И, ох, чуяло ее сердце, что она осталась одна во всей квартире! От этого осознания сразу захотелось повторить свой опыт по заползанию под кровать, но на сей раз не для того, чтобы спрятаться от Дэдпула, а чтобы скрыться от себя самой. Марта прокрутила в голове события последней пары часов вчерашнего вечера, томно выругалась в адрес накатившей на нее волны возбуждения и, наконец, открыла глаза. Она оглядела свои руки, с долей удивления отмечая проступившие на бледной коже синяки и отдавая себе отчет в том, что в данный момент отдала бы полжизни за то, чтобы вторую ее половину провести в тех самых вчерашних объятиях. А ведь она до сих пор не знает его имени! Прошел час. Марта убедилась в том, что он не просто вышел в магазин. Прошел второй. Теперь вставать вообще не хотелось, но было очень нужно. Прошло три часа, четыре, пять чашек кофе и плитка шоколада. Она привыкла ждать, но раньше было не так страшно. За окнами смеркалось, липкая сиреневая дымка тянулась сквозь приоткрытую форточку внутрь, затекала в ноздри, в рот, мешая нормально дышать, и норовила задушить окончательно. Когда в комнате стало невозможно различать очертания предметов, Марта, пустая и иссохшаяся, перебралась из гостиной в спальню и легла на кровать, точно на то место, где спала минувшей ночью. Сон снизошел далеко не сразу, но все же тонны стресса дали о себе знать. Лучше бы дал о себе знать Дэдпул. Но он не вернулся ни ночью, ни утром. Его не было и весь следующий день. В голову Марты лезли дурные мысли, и она гнала их изо всех сил, потому что нет, так не бросают людей, не оставляют на личной территории, уходя вникуда, это нелогично, неправильно, этого просто не может быть! Ведь он мог бы напугать, пригрозить, попросить, в конце концов, его больше не беспокоить... и тут же ругала себя за столь банальное женское видение происходящего. Как в старом анекдоте, "ну, что ты так переживаешь, может, его просто машина сбила!" Хотя, если его не может остановить пуля немалого калибра, то о чем еще остается думать, кроме как о том, что сей акт безмолвного отсутствия в собственном доме состоялся лишь по доброй воле самого Дэдпула. Черт, ведь даже имени его она не знает! И если бы решила броситься на поиски его... вообще-то, конечно, это ерунда, его имя. Ну, и так далее, и так далее... блуждая из угла в угол, отклоняя одну безумную идею за другой, глядя в окно до ряби в глазах. Закрывая дверь ванной поплотнее, чтобы была возможность тешить себя надеждой, выходя из нее... надеждой на то, что он пришел, а она не услышала шагов из-за шума воды. К концу третьего дня Марте стало казаться, что она сходит с ума, таким абсурдным виделось ей это томительное ожидание. Надо было что-то делать. Куда-то выйти, например. И тут же "А вдруг он только этого и ждет???!" Выйти и ждать, стоя за углом. "Ну, да, во-первых, это уже имело место быть, а во-вторых, ты, что, окончательно допечь его решила?" Уйти совсем. А может, ему нужна помощь? Гребаное чистилище! Не в силах принять конечное решение, Марта прилегла на край кровати и закрыла глаза. Заснуть было сложно, а оставаться в полном сознании - еще более нереально. Сколько длилось это пребывание на границе сна и бодрствования, одному Богу было известно, и следующим событиям Марта предпочла бы присвоить статус сновидений, ан нет... ...Сначала что-то глухо стукнулось об пол, пробив толщу ночной тишины. Зашевелилось в углу, сдавленно дыша. Марта, вынырнув из тяжкого забытья, напряглась до кончиков пальцев, покрываясь холодным потом. Страх сковал ее, а фантазия рисовала чудовищные картины. Девушка вслушивалась в звуки до звона в ушах, боясь открыть глаза. Они были в паре метров друг от друга, она и этот «кто-то», сдерживающий свое дыхание. Прошло несколько минут, ничего не менялось, и некая обозначившаяся уверенность в отсутствии опасности сподвигла Марту вглядеться в сумрак спальни сквозь робкий прищур. Он лежал на полу, раскинув руки в стороны. В слабом потоке лунного света, проливающемся сквозь оконные стекла, его красный костюм казался серобуромалиновым; поначалу можно было подумать, что Дэдпул просто не дошел до кровати, и теперь мирно спал. И лишь присмотревшись, можно было оценить весь колорит представившегося зрелища. Весь торс мужчины был исполосован вдоль и поперек. Из глубоких разрезов виднелась искромсанная плоть, и местами еще сочилась кровь. Создавалось впечатление, что кто-то попытался вывернуть его тело наизнанку. Марта вскочила с кровати и кинулась к нему. Под ним стремительно расползалось кровавое пятно. - Что мне сделать? Эй, скажи, что мне сделать!! - шепотом прокричала она, наклоняясь к самому его уху. Он что-то тихо прорычал в ответ, но она не разобрала слов. Тогда Марта стащила с него маску, обнажив изрезанное в лохмотья горло мужчины и искривленный гримасой рот. - Что... ты... делаешь... - недовольный выдох. - Помогаю тебе дышать, черт тебя дери! - Уйди, Марта, выпей чаю. Марта не может совладать с крупной дрожью, что пронизывает ее тело. Она ложится головой на грудь Дэдпула и вслушивается в биение его сердца. Оно строго ритмичное, ровное, хоть и несколько ускоренное. Он замолкает и глубоко, шумно дышит, качая Марту на своих ребрах. Она кладет ладонь на его щеку и легонько поглаживает ее. Он берет ее за запястье и перекладывает ее руку на свой живот. Она чувствует, как ее пальцы ныряют в его горячую плоть, чувствует, как они скользят внутрь него, под ткань одежды, под кожу... и лучше ей не пытаться представить, насколько глубоки эти раны. Он не выпускает ее руку и с силой вжимает ее в себя, мол, на, ты хотела узнать, что я такое. Ему больно, конечно же, больно от прикосновений к своим внутренностям, весь адреналин остался за пределами дома, и теперь организм нацелен только на восстановление. Но он хочет втолкнуть Марту в это адское марево, хочет этого со страстью садиста, напугать ее до беспамятства, заставить кричать от ужаса, испытать отвращение. Он жаждет, чтобы она хоть на мгновение окунулась в его кошмар. Но Марта молчит и принимает. Принимает и забирает его боль, его беспокойство, подчищает останки его агрессии, она трогает его изнутри, и он уже не понимает, что исцеляет его быстрее, регенерирующий фактор или ее рука. Они лежат в луже остывающей крови, крепко обнявшись. Он смотрит в потолок, а она смотрит цветные сны.