M2M

      – Я пойду с тобой.       – Нет.       Тэён останавливается у пешеходного перехода, пропуская вереницу весело галдящих школьников с флажками, и бросает короткий взгляд в зеркало заднего вида: Юно смотрит в окно, сложив руки на груди, Ёнхо хмурится. Чувствуется напряжение, они не то чтобы на грани ругани, но явно не сходятся во мнениях.       – Это не деловая встреча, Джонни, не операция и даже не мой день рождения. Ты там не нужен. Тэён отвезёт тебя отдыхать и набираться сил перед завтрашним рабочим днём, и всё, на этом закончим.       – Я бы смирился, иди ты в этот злосчастный клуб отдыхать с друзьями, но ты идёшь туда один, да ещё и по работе, по сути. Это может быть опасно, а моя прямая обязанность – прикрывать твой затылок, поэтому…       – Поэтому ты едешь домой. Тэён, слышал?       Парень тихо угукает, не желая влезать и высказываться, принимать чью-то сторону; приказ есть приказ. Тэён аккуратно проезжает перекрёсток и дальше прибавляет в скорости, чтобы доехать до первой точки как можно скорее – прежде чем Ёнхо начнёт орать от бессилия. Они оба работают с Юно достаточно долго, чтобы быть уверенными: он не передумает. Однако Джонни продолжает спорить, и, на удивление, обычно эмоциональный американец по-прежнему держит себя в руках, сохраняет нейтральный тон. Относительно.       – Я могу ждать снаружи, с Тэёном в машине.       – Нет.       – А если что-нибудь случится?       – Ничего не случится, Со, успокойся. К тому же, в самом «Пэйсе» тонна охраны.       Джонни фыркает:       – Ты видел, какие они брюхатые? Отряд тюленей оперативного реагирования, ав-ав, хлопаем ластами, клипаем глазками.       Юно только негромко смеётся:       – Расслабься, всё будет хорошо. Проведи вечер с женой и будь мне за это благодарен – вот твоё последнее на сегодня поручение.       – Ладно, как скажешь, – неожиданно легко сдаётся. Тэён готовится к худшему, но слышит только расслабленное за спиной: – У нас сегодня как раз вторая годовщина. Кстати, как дела с Чеён? Помирились?       Тэён неосознанно, но крепче сжимает руль и рычаг автоматической коробки в пальцах. О нет, он не подслушивает, его ничуть не интересуют чужие светские беседы. Юно знает Ёнхо ещё с тех далёких времён, как они вместе ходили в одну школу в Коннектикуте, поэтому их деловые разборки легко и просто сменяются дружескими подколками и личными вопросами. А вот он сам – Тэён – в управлении второй год, да и младше тех, с кем работает, на почти что семь лет, так что даже уши развешивать считает себя не вправе. Вези куда велят, забери когда скажут, не опаздывай, помалкивай – и будет тебе квартальная премия, всё просто.       Если бы.       – Всё хорошо.       – Точно?       Тэён позволяет себе ещё один взгляд украдкой. Он немного ненавидит себя за это, но всё равно ликует, замечая, как хмурится Юно, явно не настроенный вдаваться в подробности. Неправда – всё плохо. Тэён знает, что последние две недели Юно никто не провожает, стоя в дверях, не целует в щёку на прощание перед его спешным отъездом на работу. Он обедает в своём любимом кафе один, все его телефонные звонки – исключительно по работе, сухие, короткие, малосодержательные. Он часто говорит родителям, что занят и перезвонит, но не перезванивает, сдаёт вещи в химчистку и несколько раз ночевал на своей второй квартире, о которой (так уж вышло) знает только Тэён.       – Точнее некуда, – отрезает Юно. Они встречаются глазами в зеркале, и Тэён поспешно переводит всё своё внимание на дорогу. Потом аккуратно тянется к панели управления и включает негромкую музыку, заметно расслабляясь после благодарности, произнесённой шутливо, нараспев: – Спасибо, Тэён, читаешь мои мысли.       Некоторое время они едут в тишине, пока Джонни не решает рассказать о своём друге, который на днях купил премиум-аккаунт в виртуальном приложении для знакомств, и теперь развлекается тем, что в образе пышногрудой блондинки разводит донатеров на дорогие подарки. Говорит, только за вчерашний день ему привезли новенький телевизор с диагональю в восемьдесят четыре дюйма и чайный сервиз. Хвала богам, что сектор, в котором живёт Ёнхо не так далеко, и Тэён не успевает устать от его одинокого хихиканья. Всё же, мало кто способен после шести сохранять жизнерадостность, и Со Ёнхо – то самое исключение.       Он даже анекдот умудряется рассказать, выходя из служебной машины, но никто не смеётся, и тогда Джонни машет на коллег рукой, проговаривая что-то вроде: «Что с вас взять, зануды».       – Сразу «Пэйс», или сначала хотите поужинать?       – Сколько раз я просил опустить эти формальности?       – Много. – Тэён улыбается, вновь выруливая на трассу. – И всё-таки? Ужин?       – Ты приглашаешь?       – О… Н-нет… Я просто… Просто уточняю.       – Жаль. – Юно добродушно смеётся, довольный тем, что смог вогнать в краску. – Клуб. Я не голоден.       Интересно, что он соврал Чеён.       Тэён прикусывает губу и продолжает молча вести автомобиль.       Вообще, когда Чеён появилась в жизни Юно – ликовало всё управление. Ведь начальство стало торопиться в родную берлогу и не задерживалось в нерабочее время! Тэиль не уставал пускать по скупой слезе каждый свой законный часовой перерыв, по-царски закидывая ноги на стол в отсутствие шефа, который стал обедать исключительно дома.       Наводящий ужас одним изгибом брови, «господин Чон» для многих стал просто «шефом», а ещё он часто смеялся и угощал по праздникам пиццей всю команду без исключения. Ну и наоборот: когда босс со своей (вроде как?) невестой впервые серьёзно поссорился, это тоже поняли и ощутили на собственных шкурах все. От Тэёна, получившего выговор за перерасход топлива, которого по факту не было, до Джено, чей монитор был выброшен из окна второго этажа после кроткого: «Я не успел закончить отчёт, было мало времени». Полгода как в раю, а теперь снова чистилище, но Тэёна расстраивает далеко не это.       Ему жаль, что Юно снова закрылся и с ним так просто не обсудишь новости за стаканом кофе в дороге. Или последний альбом их общей любимой рок-группы. Или то, что «N-IT» запускают в массовое производство новую серию роботов. Он стал ещё более тихим, ещё более вдумчивым, а оттого и пугающим. И то, что Юно в одиночку куда-то идёт, хотя обычно проводит время либо на работе с Тэилем, либо со своей девушкой, напрягает Тэёна ничуть не меньше, чем Джонни, отвечающего за личную безопасность шефа.       – Шеф. – Удивительно, но Тэён всё же подаёт голос, когда Юно почти закрывает за собой дверь. Яркая неоновая вывеска, несколько кучек молодёжи в дорогих куртках, клубья дыма от электронных сигарет. – Будь осторожен.       Ты.       Юно улыбается:       – Ну хоть ты не начинай. Я позвоню, когда меня забрать, но ориентируйся на одиннадцать, не раньше. – И уходит.       У Тэёна целых три часа на себя любимого, и он честно не знает, как их лучше провести. Некоторое время он стоит с заглушенным двигателем на парковке клуба, говорит по телефону с мамой, с сестрой, тут же, пока не забыл, переводит им деньги на карты и читает отзывы о ближайших круглосуточных кофейнях, решая, куда податься дальше. В итоге, он выбирает не сетевую, а укромное местечко неподалёку под синим навесом и с пучками сухой лаванды вместо букетов на столах. Чувствует себя, конечно, немного утончённой барышней, ценительницей красивых логотипов и запоминающихся интерьеров, но из песни слов не выкинешь. Что есть – того не отнять. К тому же, запах лаванды вперемешку с ароматом хорошей эфиопской арабики заметно поднимают настроение.       За прилавком стоит пухлощёкий парень с русыми волосами. На нагрудном бейдже – «Леле», и Тэён, вместо того, чтобы сделать заказ, сначала пытается понять, какое полное имя можно так странно сократить. Впрочем, бариста оно идёт, запоминается легко, а потому… Стоп.       У Тэёна за секунду намокает затылок, когда он замечает тонкую металлическую полоску на шее стоящего напротив него и приветливо улыбающегося парня. Три зеленых огонька – полный заряд. Бариста мгновенно сканирует изменившееся выражение лица клиента и спокойным, приятным голосом предлагает:       – Я могу позвать своего напарника, если вам неприятно общаться со мной. Он немного занят в подсобке, но, думаю, сможет вас обслужить.       – Да нет, не стоит. – Тэён нервно стучит кредиткой по деревянному прилавку. – Я просто нечасто сталкиваюсь с… вами. Прошу прощения, если как-то обидел.       Леле улыбается шире:       – Вы не представляете, как редко просят прощения у синтетиков. Но в данном случае оно совершенно ни к чему, я могу понять вашу реакцию. Вам помочь с выбором, или вы хотите лично ознакомиться с меню? – Уже протягивает сложенный «гармошкой» плотный лист бумаги.       – Спасибо, я сам.       «Я забыл про рубашки…» – сообщение от Юно ничуть не удивляет.       «Я заберу».       Слов благодарности Тэён не дожидается, зато выбирает наконец кофе, до жути сладкое пирожное на творожной основе и садится не у окна, а рядом со стареньким фортепиано, подальше от бара. Несмотря на внешнюю браваду, Леле его откровенно напрягает, и в свои двадцать пять Тэён чувствует себя от силы на четыре, готовым в любой момент сорваться и убежать с воплями.       Не каждая семья может позволить себе синтетика, не каждое заведение. Ладно, когда они по научным выставкам разгуливают (Тэён любит проводить свободное время с пользой), но вот так вот в быту и без видимых механизмов – это странно. Будь Леле в водолазке – Тэён ни за что бы не признал в нём робота, завязал бы разговор, шутил бы и смеялся, не подозревая, что на каждую его остроумную фразу реагирует не живой человек, а алгоритмы. И отвечают ему не по наитию, а оптимально.       Вот она, новая серия «N-IT», и любопытство берёт верх над страхом, когда Тэён, дожевав в спешке десерт, возвращается к кассе.       – Я могу задать не очень корректный вопрос?       Леле смеётся:       – Я здесь уже месяц, но вы третий, кто действительно понимает, с кем разговаривает. Для меня это удивительно. И мне хочется это анализировать. Поэтому я с радостью пообщаюсь и отвечу на любые вопросы, если только они не затрагивают каких-то конфиденциальных данных компании.       Тэён непроизвольно сглатывает слюну и:       – У моей семьи есть андроид, третьего поколения ещё, старенький, но довольно расторопный. Мама не жалуется, по крайней мере, по хозяйству он помогает здорово, но ты… Много вас уже введено в эксплуатацию? Я просто впервые сталкиваюсь.       – Трое. – Синтетик вполне натурально улыбается, не гротескно. – Мы не в эксплуатации, а на испытательном сроке в сфере обслуживания, где так же важно общение, как и добросовестное исполнение механических действий. Кафе, гостиница и банк. Вам нужны названия?       – Э… нет, наверное. Попытаюсь найти сам при случае, так интереснее.       Нет, он серьёзно вылитый человек. Пальцы, щёки, естественный блеск в глазах. Кожа не сказать, что идеальна, плюс, парень невысокого роста, с чуть кривоватыми зубами, и будь Тэён проектировщиком, то чуть повысил бы тембр голоса, чтобы больше подходил внешности белокурого мальчика по соседству. Дроиды следят за порядком в метро, несколько линеек синтетиков служат отличными уборщиками не только в домашних условиях, но и на городских улицах. В лучшем случае – у них есть лица, не обозначенные мимикой, в худшем – они просто горсть деталей на ножках, но Леле… Он пугает и восхищает одновременно.       «Тэён, химчистка закрывается через пятнадцать минут».       – Ох, чёрт…       – Вам не нравится кофе?       – Нет, всё было очень вкусно, просто мне нужно быть в другом месте и прямо сейчас. Хорошего вечера… э, Леле.       – Спасибо, и вам! – Он машет руками, и в его жестах нет привычной для роботов заторможенности.       Это, должно быть, розыгрыш, думает Тэён. Он выходит на улицу, застёгивает молнию куртки до самого верха и качает головой. Невозможно. Только что говорил с роботом нового поколения? Да конечно. Тебя развели, дружочек, светящимся чокером, а ты и рад обманываться.       «Ты успел?».       – Да господи… Я тебе горничная, что ли?       Тэён ворчит всю дорогу, но успевает за пару минут до опущенной на дверь таблички «Закрыто!». Рубашек не две и не три, а больше десяти, и каждая – в дорогом чехле, увеличивающем объём ноши раза в четыре. Кое-как уложив вещи в багажник, Тэён ещё несколько раз проклинает шефа, для надёжности, и раздражённо хлопает водительской дверью. Смелости возмутиться вслух у него не хватит, на язвительное сообщение тоже вряд ли решится.       «Отвези их домой, не хочу, чтобы помялись».       А вот ругнуться вслух – самое оно. Но чуть позже.       Дорога до комплекса, жильё в котором могут позволить себе только государственные служащие далеко не рядового звена и единицы удачливых предпринимателей, занимает хороший час. Тэён встревает в пробку на выезде из центра города, потом ждёт очереди на заправке. Ещё он долго воюет с навигатором, прежде чем тот наконец предлагает другой маршрут вместо привычного, который позволит безболезненно почти объехать ремонтируемые участки дорожного полотна.       В конце концов, когда Тэён открывает своим дубликатом ключа дверь чужой квартиры (он долго звонил, но ему не открыли, так что), цепляет все чехлы на вешалку в прихожей, то позволяет себе торжественное:       – Господи, мать твою, ура.       – Юно?       И почти отдаёт богу душу.       Но это всего лишь Чеён, с которой Тэён виделся несколько раз и знаком лично, так что полицию она вызывать не станет. Девушка некрепкой походкой выходит из неосвещённой кухни, и по зажатому в руке пустому бокалу становится ясно, что она не совсем трезвая. Она красивая – в очередной раз думает Тэён, рассматривая изящный овал лица и губы. Высветленные волосы, заметная даже под пижамой талия и железная выдержка, раз не первый день встречается с полицейским.       – Он не с тобой? – Вместо приветствия.       Проблема Тэёна в том, что он катастрофически не умеет врать, хотя старается:       – Он на встрече. Сейчас поеду за ним.       – Сейчас? Зачем тогда было кататься сюда с одними только вещами? По всей видимости, домой он сегодня не собирается. Замечательно.       – Ну, он ещё немного занят.       – Чем? Чьим-то членом?       – Что…       – Выметайся.       Тэёна дважды просить не нужно. Он уезжает с гадким осадком на душе. Потому что, во-первых, оставил пьяную, злую девушку одну дома, и мало ли что она в таком состоянии сделает. Во-вторых – на него высыпали немного того мусора, который обычно из избы не выносят. И как теперь себя вести – будто внезапно оглох, ослеп и потерял память, или смотреть в глаза с сочувствием – Тэён не знает. Да и вопрос занятости по ушам хорошо ударил. Выходит, Чеён подозревает Юно в измене, и… Господи, Тэён, не суй нос не в свои дела.       В одиннадцать Юно не звонит и из клуба не выходит. Тэён всматривается в лица посетителей, галдящих у входа-выхода, но нужного не замечает. В половине двенадцатого он решается спросить сообщением, не поменялись ли планы, и стоит ли ему ещё ждать. Ответа нет, и Тэён начинает переживать. При следующей попытке дозвониться оказывается, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, и тогда за горло хватает паника. Вместо того, чтобы позвонить Джонни, Тэён ставит внедорожник на сигнализацию и идёт в «Пэйс» сам в надежде, что Юно просто напился и оставил где-то разряженный телефон.       Музыка бьёт по голове с порога набатом. Яркие голубые, зелёные и кислотно-жёлтые вспышки слепят, и как в этой толпе потных, еле двигающихся не в такт музыке тел найти одного-единственного человека – неясно. Может, он вообще в какой-то вип-комнате и действительно «занят чьим-то членом». Тэён запрещает себе об этом думать и продолжает пробираться к кожаным диванам. Пахнет чем-то сладким, несколько раз его увлекают в танец за галстук и отпускают так же ненавязчиво. У Тэёна всё громче стучит в висках, у каждого второго на шее ему начинают мерещиться ошейники синтетиков, и тогда становится совсем уж страшно.       Пока его довольно грубо не хватают за плечо и не припирают к ближайшему чистому куску стены.       – Где он? Где Чон Юно? – Кажется, этого парня зовут Чону, но Тэён уже не уверен даже в том, что его фамилия Ли и у него только два глаза.       – Я… Я не знаю. – Он еле ворочает языком, смутно догадываясь, что где-то неосторожно вдохнул ингалянт.

***

      Следующие дни смазываются в разноцветное пятно вопросов, поездок с незнакомыми людьми и попыток успокоить Джонни, взявшего за привычку звонить ночью и почти что плакать. Он считает себя виноватым, некомпетентным, хочет уйти в малый бизнес и не отсвечивать годами, но сначала «найду уродов, если не найдётся он». Каких уродов, Джонни? Каких угодно.       Следственное управление встаёт на дыбы, но одновременно с этим – погружается в странного рода коматозное состояние, и даже исполняющий обязанности шефа Мун Тэиль однажды вслух признаётся Тэёну: ему кажется, что он сходит с ума. Всё казалось не таким уж и серьёзным, пока не пропал Юно. Работа государственного органа не парализуется, но все сотрудники ходят поникшие, переводят испуганные взгляды в пол и даже не перешёптываются.       Чеён несколько раз приходит в участок с удивительно сухими глазами, но очень быстро уходит, потому что закон есть закон, и ровно трое суток ещё не прошло.       Тэён понимает, что ему тоже стоит временно отстраниться, как и Джонни, потому что с каждой минутой он теряет способность думать и хотеть действовать согласно инструкциям, а не внутренним порывам.       Но дома, в четырёх стенах, оказывается ещё хуже.       Чеён, говорят, написала заявление ровно в полночь и тогда же расплакалась.

***

      – Алло, спишь?       – Нет, господин Мун. – Тэён моментально садится в кровати и зевает в кулак. На часах на прикроватной тумбочке – три часа то ли ещё ночи, то ли уже утра.       – Мы нашли его.       – Неужели...       – Мы нашли его тело, Тэён, мы нашли его тело.