M2M

      В который раз за день Тэён останавливается у неприметного подъезда и молча ждёт, когда Юно уберёт руки, которые всю дорогу держал на его плечах, и выйдет из машины. Тихо, никакого шевеления, кто-то еле слышно сопит. Лишь повернув голову, он понимает, что шеф просто-напросто уснул, уложив подбородок на край спинки сидения, и поэтому никак не реагирует на многозначительное покашливание.       Тэён возводит глаза к кремовому потолку, спрашивает небеса и небожителей, за что ему это всё, и, понятное дело, ответа не получает; продолжает страдать. Парень глушит двигатель и некоторое время просто рассматривает расслабленные черты чужого лица, мысленно повторяет мантру: одно неосторожное прикосновение – и перелом руки от Юно обеспечен. Что намного хуже – перелом собственной гордости в исполнении себя же любимого, поэтому нет, фу, Тэён, выдохни и максимально отстранённо произнеси:       – Мы приехали. Если хочешь поспать, то твоя кровать для этого явно подходит больше.       – Мне больше нравилось то, как ты на меня смотрел, чем вот эта язвительность.       Тэён теперь смотрит с возмущением на наглеца, продолжающего делать вид, что спит:       – Может, мне ещё и одеваться так, как тебе нравится?       – Лучше раздеваться, медленно, я люблю именно так.       Начинается.       Вместо того, чтобы залиться румянцем или более-менее достойно ответить, Тэён – стресс, ей-богу, это всё стресс – злится и без единой запинки произносит:       – Если ты вдруг забыл, то напоминаю: сегодня ночью ты умер. Клёво, правда? Самые отвратительные три дня моей жизни закончились ещё более отвратительно, и утром я поехал в морг на опознание. Я был в ужасе, расстроен, подавлен, поэтому рассказал Тэилю о твоём тайном убежище, и уже через час там рыскала толпа экспертов, чтобы найти хоть какие-то зацепки. Через неделю я уволился и ушёл встречать пенсию продавцом овощей, конец истории. – Выдох. – Единственная причина, по которой всё произошло не по этому сценарию, – моё к тебе доверие. Уважение ещё, наверное, ведь ты всегда казался мне умным. Поэтому, клянусь, ещё одна тупая по отношению ко мне фраза – и я еду к Тэилю и говорю, что в деле фигурирует опасный самозванец, а потом умываю руки. Кстати, про руки – убери их, меня это раздражает.       По наступившей тишине и минус тяжести на плечах Тэён понимает, что выиграл, но никакого восторга на этот счёт не испытывает. Ему по-прежнему противно от того, что его открывшуюся по глупости и неосторожности симпатию с такой лёгкостью используют. Что к нему прикасаются, будучи уверенными в отсутствии какого-либо сопротивления. Ведь изначально не было ни делового, сухого «Тэён, прошу, помоги», ни чуть более отчаянного «Тэён, помоги мне, пожалуйста, я совсем один».       Чудовище с красивыми глазами, бархатным голосом и опасными повадками легко и просто перешагнуло черту и даже не думает, что будет дальше, когда не будет этого бурлящего кровь напряжения непонятных событий, и им снова придётся работать бок о бок в привычной, монотонной обстановке.       Может, Юно действительно подменили? Очень на то похоже, потому что он никогда не был таким легкомысленным. Всегда собранный, всегда вежливый, всегда…       – Прости, я и правда увлёкся. – Словно другой человек говорит, и у Тэёна от этого серого, безликого голоса идёт холодок по спине. Возвращение властного как по заказу. – Спасибо, что всё утро выполнял мои просьбы, хотя и не обязан был. – Тэён чувствует, что ничем хорошим эта тирада не закончится, и не ошибается, поскольку Юно дёргает ручку со словами: – С этого момента я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Обратись к Тэилю – доложи об обстановке, и он найдёт тебе достойное применение в управлении за ту же плату.       – Какого…       – Следи за языком, пожалуйста. – Тут Тэён весь скукоживается и ждёт, что Юно на прощание от души хлопнет дверью, но тот лишь аккуратно её за собой прикрывает. Так даже страшнее. Сквозь заляпанное мелкими каплями грязи лобовое стекло видно, как он за считанные секунды справляется с кодовым замком и исчезает в тени подъезда. И лишь в этот момент Тэён в полной мере осознаёт, с кем и в каком тоне всё это время разговаривал.       Тэён не злится и не стыдится – Тэён пылает, ругается вслух и газует так резко, что оставляет за собой на асфальте кривые чёрные полосы. Не нуждается в услугах, значит, ну и чудесно. Меньше головной боли и мороки – беззаботнее и длиннее жизнь. Это работа Тэиля – быть детективом, дипломатом и нянькой одновременно – не его. Если Юно рассчитывал обзавестись игрушкой, версией два-точка-ноль безотказной секретарши из остросюжетного любовного романа, то он немного не по адресу обратился.       На крайний случай – у него есть целых два несомненно нужных персонажа под боком – подросток, словно сбежавший из какого-то начинающего травести-шоу, и этот очкастый щёголь из «N-IT». Достойнейшая компания из достойнейших для начальника полиции Кёнги! Видимо, совсем умом тронулся.       Успокаивается Тэён только тогда, когда почти врезается в притормозившую впереди дряхлую тойоту с выбитыми фарами. Точнее, сразу он готов вскочить и отбить яйца придурку, который так резко останавливается без причины, но потом присматривается и видит эту самую причину – манифестантов. Кучку лунатиков, состоящую из верующих разных конфессий, студентов, которым хорошо заплатили, и обычных недалёких домоседов, загипнотизированных заказными статьями и репортажами. Они ходят по проезжей части туда-обратно, стопоря движение, и совсем скоро отхватят дубинками по спинам от муниципальной охраны – обычное дело. В общем, явно не санкционированное с властями шествие с плакатами затянется надолго, и под длительные сигналы недовольных водителей Тэён попросту ложится на руль и закрывает глаза.       Он представляет, как идёт к Тэилю и сходу говорит, что сошёл с ума. Или лучше всё же попробовать убедить его в том, что настоящий Чон Юно жив и здоров? Джонни вообще драться захочет за миллион звонков, оставленных без ответа. Додумать своё драматическое возвращение в управление Тэён не успевает – кто-то из протестующих запускает сигнальную ракету, и та красиво вспыхивает над головами сотен людей. Похоже, очередная толпа недовольных нынешней властью и порядками хорошо подготовлена, так что придётся идти на крайние меры: Тэён крепит на крышу проблесковый маячок, выруливает на пустую встречную и диким рёвом распугивает начинающих революционеров.       Они рассыпаются в разные стороны, вроде готовы сразу атаковать гнусную «мусорскую» заразу, но понимают, что ничего не получится, бросают вслед несколько камней и консервных банок. Плевать. Тэён лихо поворачивает на светофоре и еле сдерживается от желания высунуть в открытое окно средний палец. Конченые бездельники.       – Ты бы задавил ещё кого для резонанса. Нам терять уже нечего! – С убийственной улыбочкой говорит Тэиль полчаса спустя.       В душном кабинете с неработающим давно кондиционером, кроме него и Тэёна, сидит ещё и Джено, чьи волосы напоминают воронье гнездо, а дужка очков, с которыми он не расстаётся, щедро обмотана скотчем, видимо, чтобы не отвалилась. – Да, Тэён, патрульные мне уже всё доложили, и я не бросил тебе в лоб кружку с порога только потому, что все сейчас на нервах. Не только ты.       – Вы явно не в курсе всего, потому что…       – Нет, это ты не в курсе, что я побывал в «нитовской» лаборатории на так называемом анализе, посмотрел, как вскрывают череп того, что я считал телом своего друга, и достают оттуда какого-то железного осьминога, чьё определение я от желания блевать не запомнил. Ещё я пообщался по телефону с Ким Донёном и даже с Юно, мать его, трижды оброненным в детстве головой вниз. – Что Тэён, что Джено вжимаются в спинку дивана, считая его своим спасением от злого заместителя. – Пока я тут его дерьмо разгребаю на пару с Джено, он отсиживается неясно где, играя в понятные ему одному игры. Это можно выдержать? Я его ненавижу.       – Мы в курсе, – Джено шепчет так, что слышит его один только Тэён, и слава всем богам.       – Погодите. – Хмурится Тэён. – Выходит, все уже знают, что найденное тело вроде как Чон Юно – на самом деле синтетическое?       – Не все. – Тэиль продолжает ходить по просторному кабинету, обмахиваясь стопкой черновиков. – Только мы с вами. Свидетели второго пришествия, считай! Чувствую себя особенным, – с издёвкой. – А вы?        «Только мы с вами» означает, что о Джемине Юно Тэилю даже не заикнулся. Интересно получается.       – Мы не понимаем, почему тайна остаётся тайной, если честно. – Спасибо, Джено, за озвученную вслух мысль.       Тэиль кривится:       – Потому что меня попросили. Донён умолял дать ему два дня на собственное расследование, чтобы потом было чем прикрыться, как только на них польётся любимое всеми общественное мнение.       – Они замешаны в похищении и клонировании нашего шефа, а мы им даём два дня? – Джено, святая простота, неверяще округляет глаза. Сразу видно, что несмотря на должность стажёра-помощника, все карты на руки ему не выдают, а сам он слишком правильный, чтобы тайком соваться на запрещённую территорию негласных договорённостей. – Это что? Акция выходного дня?       – Нет, Джено, это политика. – Тэиль устало вздыхает. – Кроме той бесцеремонной паскуды, меня попросили ещё и те, кому нельзя отказывать. Да так, что у меня не было выбора. В общем, Юно пока остаётся «умершим», а послезавтра мы заявим, что был найден не его труп.       – Здорово. – Джено беспомощно вскидывает руки и дальше ворчит себе под нос: – Сорок восемь часов ходить в показном трауре, ковырять тело и только потом понять, что оно чужое. Умора, а не полиция. Кто с нами считаться тогда будет? Через год? Через два? Через десять вообще только на утренники звать будут, как пугалок для детишек.       – Джено.       – Молчу.       – Мы поступим так. – Тэиль переключается из режима разъярённого дракона в режим заместителя Муна, возвращается за свой стол и опускает закатанные рукава белой рубашки. Тэён и Джено вынуждены сидеть затаившимися в ожидании мышами, пока он и подтяжки поправляет, и на несколько сообщений в телефоне отвечает, и складывает руки на заваленном личными делами столе. – Тэён, как и Джонни, возьмёт недельку за свой счёт и отдохнёт. А ещё Тэён помолчит. Прямо сейчас. Да, спасибо. Джено, ты выпишешь в административно-хозяйственном новый телефон на своё имя, но по факту для Юно, и следующие два дня не будешь отходить от него ни на шаг. Я не могу заставить его сидеть безвылазно дома, но надеюсь на твоё благоразумие. Есть вопросы? Нет вопросов. Ну и славно. Выполняйте.       Джено уходит, а Тэён продолжает тянуть руку вверх.       – У тебя нет вопросов, Тэён. – Тэиль сверлит недовольным взглядом. – С утра я терпел крики Со, и мне хватило на год вперёд. На твои у меня нет ни времени, ни сил. Пожалуйся кому-то другому, пожалуйста.       – Вы же знаете, что я не Ёнхо.       – Знаю. Ты хуже. – Подпирает подбородок рукой. – Что вы не поделили?       – Что?       – Ты нарушаешь не одно правило дорожного движения, хотя всегда аккуратен, практически наезжаешь на людей, влетаешь в участок и мечешь глазами молнии, когда именно ты с самого утра тихо-мирно прикрывал Юно. Поэтому я и спрашиваю: что вы с ним не поделили? Мне стоит о чём-то знать?       Ещё минуту назад Тэён готов был доказывать, что вполне работоспособен. Что ему не нужны никакие перерывы, и он хоть сию секунду готов сесть за руль другой служебной машины. Сейчас же из него, такое ощущение, что скелет вытащили, и стоит напротив стола заместителя не Ли Тэён вовсе, а так, мешок с органами. Пожалуй, ему нужен отдых. Чтобы остыть, привести мысли в порядок, вернуть себе самоконтроль, и как раз через неделю, когда вся эта бестолковая суматоха более-менее уляжется, он сможет равнодушно поприветствовать господина Чона и спросить, куда следует ехать.       Там и Джонни будет уже свои шутки несмешные шутить, и всё будет как раньше.       – Тэён?       – Вы правы. У меня нет вопросов.       В свой последний рабочий день перед незапланированным отпуском Тэён выбивает из автомата со злаковыми батончиками тот последний, который оставался с орешками и кусочками шоколада, и, прихватив стакан воды из кулера, идёт на уличную площадку для курения. Это одна из его странностей, о которой знает всё управление и уже даже не подшучивает. Когда он по Тэилевой доброте и милости устроился обычным водителем, то с ним мало кто стремился познакомиться или даже просто заговорить, поэтому он взял за привычку врываться в устоявшиеся компании самостоятельно. Не сказать, что всякий-каждый сотрудник его полюбил, но знали – многие. А негласный клуб курящих, к которым он стабильно заглядывал раз в день, жуя что-то сладкое («У меня своя зависимость!»), почти принял за своего.       Почти.       Учитывая весёлое улично-гоночное прошлое, Тэён всё равно предпочитал оставаться одиночкой в коллективе.       Сынван из отдела расследования финансовых преступлений вскакивает и обнимает его буквально с порога. Глаза у неё чуть красные, заметно, что девушка позволила себе пролить несколько слёз в связи со всеобщей трагедией, но держится вполне достойно. Ещё двое незнакомых мужчин в форме коротко кивают на приветствие и возвращаются к прерванному разговору.       – Мерзкое утро, скажи? – Сынван судорожно затягивается и плотнее кутается в пальто свободного кроя. Тэён замечает, что на фильтре остаётся след яркой красной помады, и почему-то сосредотачивается именно на этой детали. Почему-то думает о Чеён, которая до сих пор не в курсе происходящего, и это как-то чересчур жестоко. Словно прочитав его мысли, Сынван удручённо шепчет: – Не представляю состояние Чеён, если честно, если у нас тут каждый второй как будто близкого родственника потерял. Знаешь, я ведь когда только пришла сюда, то Юно…       Тэён от поминальной речи абстрагируется за секунду, потому что вдруг осознаёт: телефон-то его остался у Юно, и хочешь или не хочешь, но ещё раз встретиться с ним придётся. Дослушав душещипательную историю, Тэён театрально кивает, соглашается, что Чон Юно был великим человеком и профессионалом своего дела, а потом просит у Сынван телефон.       Отбежав за угол и еле дождавшись ответа через пять или шесть длинных гудков, Тэён выпаливает:       – Мне нужен мой телефон. Вы не собираетесь уходить из дома в ближайший час? – Он намеренно делает акцент на вежливом «вы» и ждёт ответа так, словно через пять минут идти на плаху, и следующая фраза может стать его помилованием.       – Я уже не дома, встретимся возле «Пэйса» через час, и я тебе его верну.       Тэён бы спросил ещё о Джено, о том, что Юно, чёрт его бы побрал, забыл возле этого проклятого клуба Чону, но глотает невысказанное через силу и тихо угукает. Юно – тот кто обрывает звонок.       – Да-да, Сынван, мне тоже очень жаль. Он был хорошим человеком. Да, конечно, говори, я выслушаю. – А вот и занятие на ближайшие двадцать минут.       По тёмным улицам Тэён идёт нарочито медленно. Спешить ему некуда, так что он со скуки заходит в крошечный универсальный магазин. Сугубо по наитию парень покупает лотерейный билет и набор крошечных отвёрток – сойдёт брату за подарок, когда решит навестить семью. Родители точно не удивятся внеплановому отпуску, потому что всегда рьяно следят за новостями по телевизору, а вот Марк… Марка может всколыхнуть только страшная весть о том, что интернет-связи больше никогда не будет, или что в среде программистов началась эпидемия склероза, передающегося воздушно-капельным. Или что добрая часть законов физики перестала работать.       Когда Тэён выходит на нужную ему улицу, и до места встречи остаются несколько десятков метров, то к горлу подступает отвратительный ком тревоги. Тэён никогда не чувствовал себя особо уверенно на своих костлявых двух, а тут ещё и место с плохими ассоциациями, и ситуация в целом не очень. Парень от души недоумевает, как можно с такой завидной регулярностью макаться туда, где уже раз чуть было не утонул. Чужая голова – потёмки.       Когда за спиной тормозит машина, Тэён решает, что Юно приехал на своей личной. Для этого, правда, ему пришлось бы съездить в дом, где живут они с Чеён, что довольно рискованно, и… Нет, это не Юно. Тэён оборачивается, видит неприметный серый микроавтобус, и его смущают сразу несколько моментов.       Во-первых, у автомобиля нет номерных знаков, во-вторых – за рулём сидит не кто иной, как Марк Ли собственной персоной, и такое лицо Тэён у него видел последний раз на выпускном. Потому что бедняге обещали конец мучений, а в итоге заставили ещё и в колледж поступать. Тэён подходит к водительской двери и удивлённо спрашивает:       – Марк? Ты давно на права сдал? И что ты здесь делаешь?       Марк – это выразительные брови, искусанные губы и россыпь родинок на лице. Заметно, что он по непонятным пока причинам волнуется, что Тэён стал свидетелем того, что для его глаз явно не предназначалось. И либо это действительно роковая случайность, либо:       – Хён, ты только не кричи, ладно? – Тэён ничего не понимает.       – Кричать? На тебя? Этим у нас обычно мама занимается. Что-то не так?       Марк чуть наклоняется, чтобы посмотреть в оба боковых зеркала и нервно чешет правой рукой затылок. Левую он держит на рычаге, словно ему в любой момент может понадобиться сорваться с места.       – Да не на меня, а вообще. Я сразу сказал, что это плохая идея. Очень плохая идея! Но Тэн в последнее время какой-то очень нервный, да и Сяо сегодня на Джипси орал так, что у меня ухо до сих пор заложено.       – Сяо? Джипси? Марк, я не понимаю, о чём ты. – Тэён хмурится ещё больше.       – Скоро поймёшь, хён, скоро поймёшь. – Тут Марк оборачивается и истерично вскрикивает себе за спину, отчего его голос ломается: – Он идёт! Часовая позиция – восемь часов! Хён, ты помнишь, что лучше не кричать?       Тэён чувствует себя полным идиотом.       То есть, он смотрит на те самые восемь часов относительно машины, для чего ему приходится развернуться, и видит чуть сгорбленную фигуру Юно. Судя по его неспешной походке и рассеянному взгляду вперёд, он явно никак не связан с Марком и его воображаемыми друзьями, о которых Тэён слышит впервые. Да он вообще с братом своего водителя не знаком… Тэён не успевает его окликнуть, потому что за спиной открывается дверь микроавтобуса, и его кто-то довольно грубо хватает за шею, прижимаясь сзади и тут же упирая что-то ледяное в висок.       – Что за… – Тэён не кричит, но пытается возмутиться.       Тихий, мягкий голос на ухо предупреждает:       – Не дёргайся. Вот так, умница, стой тихонько, пока он нас не увидит.       И Юно видит. Он дёргается, явно собирается перебежать через пешеходную улицу, всегда пустынную в это время, потому что, кроме увеселительных заведений, работающих после шести, здесь ничего нет.       – Я прострелю ему голову, – громко, уверенно произносит тот, кто держит Тэёна, и на слух ему можно дать лет восемнадцать, девятнадцать – от силы. Тем не менее, сомнений в его намерениях не возникает. Это не истерика, не пустая угроза, так что, да, он спустит курок и даже не дрогнет. – А сейчас, мой дорогой друг, мы сядем в машину. Вот так, шаг за шагом, молодец.       Тэён от страха даже не думает дёргаться. Не то чтобы ему каждый день оружием угрожали, но, если судить по лицу Юно, застывшего в пятидесяти метрах, то у виска явно не пистолетик с мыльными пузырями. А жаль. Тэён запрыгивает в салон, как только его разворачивают за шкирку и мягко толкают в сторону открытой двери. Дуло теперь упирается в затылок, и от этого не легче. Всё происходит за считанные секунды: вот Тэён падает на подобие сидения, случайно ударяется плечом в боковую стенку, шипит от боли и тут же затыкается, потому что ловкая пара неясно чьих рук накрывает его рот куском вонючей клейкой ленты.       Он не успевает ни подумать о том, с каким ужасом смотрел на него Юно, ни в полной мере удивиться тому, что его, выходит, похитил собственный брат.       Интересно, его тоже вернут через три дня с частичной потерей памяти?       Короткий удар тока в шею – и Тэён отключается. Он не слышит заботливого:       – Эй! Вы осторожнее там с хёном. Мама меня убьёт, если с ним что-то случится.       И заливистого смеха в ответ.       – Рули, Марки. Надеюсь, Джипси и его друзья нас прикроют.       – Цыган знает своё дело.       – Хорошо, что он уже не слышит, как ты его называешь, Сяо, благодари богов.       – Я атеист.       – Ну и чмо.       – Марки!