M2M

      – Сюрприз!       Тэён ошарашено моргает, косит взглядом вправо, но, судя по лицу Юно, это и правда сюрприз, и сюрприз масштабный. За спиной Джемина, открывшего дверь, грустно маячит Джено, и Тэён готов поклясться: будь у младшего сотрудника хвост, он бы опустился так же понуро, как и его голова.       Тайное убежище, ага.       – Да проходи ты, как будто не у себя дома, не стесняйся, – зазывает Джемин явно впавшего в ступор хозяина квартиры. – Я только закончил намывать пол, так что вот, пожалуйста, тапочки. В шкафу есть свободные вешалки для верхней одежды, мойте руки, и будем завтракать. Джено, у тебя там омлет не подгорает, нет?       – Я должен был это предугадать, – немногим позже вздыхает Юно, выдавливая в ладонь жидкое мыло из дозатора в ванной комнате. Тэён стоит у него за спиной, смиренно дожидаясь своей очереди, и не очень понимает, почему слушается подростка с волосами цвета жевательной резинки. Почему его до сих пор не убил Юно за то, что без предупреждения устроил у него дома званую трапезу. – И должен был подумать о том, что оставлять его одного опасно.       – Значит, ты прощаешь ему то, что он привёл сюда Джено?       – Лучший вариант из того, на что способен Джемин, так что я не жалуюсь.       За столом, да и на кухне в целом – тихо, поэтому Тэён думает, как бы так проглотить кусочек маринованного огурца, не жуя, чтобы никого не спугнуть оглушительным хрустом. Кажется, во рту уже две вечности не было нормальной домашней еды, и запах тушёного мяса – божественный запах – потихоньку пробуждает в нём зверя, готового упасть лицом в общую тарелку и рычать от жадности. Джено аккуратно, мелкими глотками пьёт воду из высокого стакана, стоя у вытяжки, и вздрагивает, когда Юно обращается к сияющему широкой улыбкой Джемину:       – Ты ничего не хочешь мне сказать?       Джемин заканчивает намывать кастрюльку в раковине, полной пены, и оборачивается с самым непринуждённым видом. Он вытирает руки небольшим полотенцем и чуть хмурится, размышляет прежде чем ответить:       – Если тебе интересно, откуда в твоём доме столько свежих продуктов, из которых можно было бы приготовить это восхитительное мясо с овощами, то нет, я ничего не украл. Джено оплатил все чеки, в том числе и за моющее, так что ты ему должен денег.       Джено блеет:       – Не надо никаких денег. Я просто не смог ему отказ…       – Да-да, зайчик, я знаю, что неотразим, а ты слаб душой и телом по отношению ко мне, но, – Джемин уже не смотрит любовно на своего только что названного ласково и от этого ошалевшего, а улыбается Юно, – ты всё равно должен ему около шестидесяти тысяч. У тебя ещё закончился порошок, бумажные полотенца и зубная паста.       Тэён наконец-то дожёвывает свой несчастный огурец и тянется за следующим, исподтишка наблюдая за Джено. У того красная шея, пылающие таким же оттенком смущения скулы, и не знай его Тэён хорошо, то подумал бы, что в этом доме кто-то занимался сексом и едва успел к возвращению владельца прибрать следы. Поскольку Джено и Джемин едва знакомы, а первый чересчур наивен и строго воспитан, то вряд ли их отношения поднялись до отметки комфортно-интимных, но вот первые нотки взаимной симпатии… Их сложно не уловить.       – Зайчик? – Хотя вот Юно сложно, и Тэён не сдерживается. Он громко хохочет и сразу же пугается своего смеха, прикрывая рот ладонью. На вопросительный взгляд недоумевающего шефа-тире-пока-ещё-не-совсем-понятно-кого он миролюбиво предлагает:       – Думаю, стоит сказать ребятам за всё спасибо и пообещать их сводить на днях в ресторан. Ну, в качестве ответного жеста. Джено, не переживай, он тебя не убьёт. Он знает, как сложно не поддаться очарованию Джемина, поэтому…       Джемин играет бровями – Джено краснеет ещё больше, хотя, казалось бы, некуда, а Юно с мученическим вздохом тянется за следующей порцией мяса. «Через час едем в управление, все, там и поговорим. Джено, закажи, пожалуйста такси, спасибо».       Джено и Джемин остаются тихо переговариваться на кухне, Юно уходит в спальню переодеваться. На наручных часах – едва шесть утра, и Тэён, наспех сполоснув лицо прохладной водой, идёт в гостевую комнату и падает лицом на разложенный там диван. Он отстранённо ковыряет небольшую подушку у самого носа и думает о том, что соскучился по дому. По ощущению дома? Сказать, что он горит желанием сию минуту вернуться в свой крошечный и совершенно точно холодный угол – соврать. Но вот к маме он бы съездил. Чтобы повозиться с собакой, послушать новости обо всех родственниках, отшутиться от упрёков в стиле «А вот Ёнха уже во второй раз замуж выходит!», так же в шутку поругаться с Марком.       Марк… Конечно же, Тэён переживает, и страх за жизнь брата застревает в горле неприятным комом. Он не маленький, он должен понимать, что делает, но глупый на первый взгляд бунт против огромной монополии, дружба с машиной у себя на уме – явно не то безопасное и перспективное, чем стоит заниматься в его возрасте. С другой стороны, Тэён чувствует себя бесполезным и серым во всём происходящем, пока другим отведены более-менее важные роли. Вопрос только, в чём именно. И что собирается делать дальше Юно. О чём они говорили с Тэном?       Тэён тихо рычит, подгребая подушку под себя, и вдруг замирает, потому что нащупывает под плотным чехлом что-то твёрдое. Любопытство губит нещадно, но Тэёну, кажется, нечего терять – прикусив от усердия нижнюю губу, он расстёгивает молнию и находит внутри мягкого наполнителя небольшой контейнер, на дне которого болтаются жухлые половинки пустой капсулы. Парень тянет руку к окну, чтобы разглядеть название, – асфицин.       Дрянь.       Дрянь, дрянь, дрянь.       – Тэён?       Фигуру Юно в дверном проёме, если постараться, то можно разглядеть. Он одет в серый костюм по фигуре и поправляет узел тонкого чёрного галстука. Зачёсанные назад волосы добавляют ему несколько лет и солидности, спина привычно ровная, и только сейчас Тэён замечает, что у него мелко подрагивают руки. Он вскакивает и в несколько диких шагов оказывается рядом быстрее, чем сам от себя ожидал. Практически шипит в лицо:       – Асфицин? Серьёзно, Юно, серьёзно?       Ему было двенадцать, когда трупы самоубийц едва успевали стягивать с проезжих частей и людных тротуаров в тени домов. Иногда безымянные чёрные мешки приходилось перепрыгивать, иногда – чаще, чем неровности дорожек. Несколько поколений, чьи мечты, планы – жизни были искривлены страшной катастрофой, так и не смогли смириться с тем, что вынуждены доживать свои дни под колпаком. Не под проливными дождями, не на берегу моря в окружении галдящих детей и внуков, а одинокими, никому не нужными безумцами, скорбящими по прошлому. Крематории работали неустанно, восемь месяцев звёзды не проецировались в целях экономии.       Асфицин называли панацеей, волшебным лекарством от «плохого настроения» – страшного депрессивного синдрома, подкосившего не десять и даже не тысячу человек. За него убивали, давали взятки, пускали слюни на информационные плакаты на каждом углу, а по факту… Ещё два года новостные сюжеты о самой крупной афере нового мира не выходили из моды. Антидепрессант, как оказалось, не был сертифицирован департаментом здравоохранения, вызывал страшное привыкание и лишь усугублял симптомы. Счастливцы из рекламных роликов были единственными, кому шло на пользу регулярное употребление наркотика, хотя и эффект плацебо никто не отменял.       – Где ты это нашёл? – Юно абсолютно спокоен, по крайней мере, внешне.       – Какая разница? – Тэён не может, нет, он решительно отказывается верить в чужую зависимость. – Где ты был, когда каждый десятый бросался под трамваи, и скапливались чудовищные пробки из-за того, что коммунальщики часами выковыривали мозги из рельсов? Ты знаешь, что асфицин нихрена не помогал, и случаи только участились? Ты в курсе, что мой… Хотя нет, забудь. Ты должен знать, что делаешь.       – Тэён, успокойся. Я завязал.       – Да ладно? – взрывается неестественным смехом, вырывая из слабой хватки руку. – В который раз? Надолго?       В заказанный автомобиль Тэён садится на пассажирское место рядом с водителем, чтобы избежать контакта с Юно. За полчаса он устал пресекать попытки разговора, а уж торжественные посиделки плечо к плечу точно бы не выдержал. Ему необходимо остыть, прийти в себя от мерзких и страшных одновременно воспоминаний, а заодно и придумать речь для Тэиля, чтобы тот вернул ему ключи от служебной машины. Отсиживаться в стороне он точно не будет, а ещё – больше, чем уверен, что под окнами центрального управления скоро наверняка замаячит Ёнхо, поэтому спорить с непоколебимым господином Муном станет в разы проще.       Джонни и правда курит у крыльца. Он сжимает Юно в медвежьих объятьях сразу же, как только тот расплачивается с водителем такси и выходит из салона. Тэён закрывает за собой дверь и, сгорбившись, первым забегает в здание. Признаться честно, он рассчитывал, что внутри знакомой коробки будет более комфортно, но забыл, что вроде как является жертвой похищения. Теперь его сверлят не одним пронзительным, а десятками взглядов, любопытных, напуганных и даже чуть пренебрежительных.       Тэиль перехватывает его у стойки с буклетами социального ведомства.       – В малый зал для совещаний. Живо. – В этом тоне пугает не что-то, а абсолютно всё, так что Тэён даже не думает ослушаться. – Где мальчишка? Джемин.       – С Ю... С господином Чоном.       – Ясно. – невозможно злой Тэиль уносится, грубо толкая Тэёна плечом.       Спустя десять минут в серых стенах малого зала для совещаний собирается удивительно разношёрстная компания. Юно, как и положено начальству, садится во главе прямоугольного стола, по бокам от него – Тэиль и Сынван, тоже в костюмах, выглядящие более чем представительно. На их фоне теряется Джено в домашнем спортивном костюме (Тэён подозревает, что у мальца сегодня выходной, но кто его спрашивал вообще, когда сюда тащил), и нереально выделяется розовая макушка Джемина. Что непривычно и даже пугает – уже не улыбающегося. Возможно, дело в Джонни, сидящем рядом с ним широкоплечей скалой, но что-то подсказывает Тэёну, что причина нервозности Джемина – Ким Донён собственной персоной. Он сидит на стуле в углу, поодаль от стола и напрягает уже только тем, что дышит. Не говоря уж о том, как его длинные, хищные пальцы лежат на небольшом серебристом чемодане у него на коленях. Они как неживые, как сам Донён.       – Мне одному интересно, что на совещании делают посторонние лица, никакого отношения к делам полиции не имеющие? – как можно более ровным голосом интересуется Джонни, и Тэён ему благодарен за честность и бестактность одновременно. Кто, если не американец.       – Джемин проходит ключевым свидетелем по делу о похищениях, а вот господин Ким… Я удивлён, – говорит Юно, не сводя глаз с Донёна.       – Его пригласил я, – вдруг заявляет Тэиль. – И он выполнит мою просьбу чуть позже, после того, как мы обсудим некоторые моменты. Во-первых, какого хрена, Юно? Ты уезжаешь в командировку, а возвращаешься с Тэёном, из-за которого накануне тут всё чуть не разнёс. Что произошло в Сеуле? Я не сплю нормально третьи сутки и, думаю, имею право знать. Как и все присутствующие.       Сынван вытягивает губы трубочкой, явно планируя очередную легенду во имя светлого имиджа своенравного босса. Тем временем по лицу Юно пробегает тень недовольства – он не в восторге от положения вынужденного оправдываться и не продолжает разговор, а начинает его заново. И уже по тому сценарию, который нравится и нужен ему, а не Тэилю:       – За похищениями подростков стоит «N-IT». Их приоритетный на данный момент проект – создание синтетического тела, идентичного реальному, физическому, и перенос в подобный, можно сказать, бессмертный носитель сознания. И это не пустые слова. Сегодня к полудню у меня будут имена всех, кто в этом замешан. От спонсоров до рядовых исполнителей. Я также запросил некоторые данные у фискальной службы вчера в Сеуле, и вряд ли кто-то будет удивлён, если скажу, что «N-IT» оплачивает большинство счетов печально известного ночного клуба, чьё название я даже не хочу произносить вслух. – Он смотрит, внимательно смотрит на Донёна, считывая его реакцию, и Тэён мельком поглядывает на застывшего в своём закутке специалиста. Он не выглядит удивлённым – он выглядит поражённым. Впору вручать за такое награду киноакадемии.       Тэиль хватается за виски и качает головой:       – Ты понимаешь, что это серьёзное обвинение?       – Я сказал, что доказательства будут у меня к двенадцати.       – Здорово. А состав преступления? Мотив? Смешно же.       – Проект не согласован ни с одним ведомством, он живёт на частные вложения и... Он далеко не экспериментальный. Потренировавшись на неокрепшей психике, они планируют предоставить услугу очень узкому кругу заинтересованных лиц. Государство потеряет в ресурсах и явно недополучит налогов. Чем не преступление? Или ты тоже внёс задаток, чтобы никогда не подохнуть, Тэиль? А в процессе переноса? Не страшно?       – Бред. Звучишь как псих.       Юно смотрит ему в глаза, не моргая, пока его заместитель не отворачивается первым. Тэён чувствует, как волосы у него на затылке становятся дыбом. То есть, Юно серьёзно подозревает Тэиля в пособничестве и только что почти официально вынес ему подозрение в присутствии свидетелей?       – Бред? Тогда зачем здесь Донён? С радостью выслушаю.       – Ты не ответил на вопрос про Тэёна.       – И не отвечу, пока не пойму, что произошло здесь за время моего отсутствия. О чём не знаю я?       Тут дар речи наконец-то обретает Донён:       – Произошло, на самом деле, немногое. Сегодня ночью в одном из наших саркофагов – это такие сосуды, в которых хранятся синтетики, пока находятся в спящем режиме, – был обнаружен человек, живой и настоящий. Состояние критическое. Именно резко ухудшающиеся показатели насторожили дежурных программистов, и они вскрыли саркофаг, чтобы очень удивиться. Ещё никогда в питательном желе не варились люди. В пределах моих обязанностей мне было поручено вернуть сбежавший образец. Точнее, даже не так. Заменивший себя своим прототипом из плоти и крови. Поэтому я здесь. В этом здании и в этом помещении. Юмор в том, что датчики регистрируют два сигнала, и они путаются, а я вроде как должен вернуть одного синтетика. Очень странно.       Юно привстаёт со своего стула и упирает ладони в стол. Он в ярости:       – Очень странно? Да ладно? Ты даже не пытаешься отрицать. Вы действительно клонировали детей без их ведома и… Да это же сговор. Это натуральный сговор, ха, а я, наивный, думал, что мне есть, на кого положиться. Копия Тэиля готова? Или вы планируете его перекинуть в тельце помоложе?       – Мне ничего об этом не известно.       – Хватит лгать! – рявкает так, что Сынван в ужасе прикрывает рот. Донён прямым текстом сказал, что среди них в эту секунду находится робот, что под патронажем полиции творится безумное, но вместо всеобщей паники всё пространство заполняет собой не на шутку выведенный из себя Юно. – Это нарушение не одной статьи Конституции, это просто дикость, что в моём присутствии…       Тэиль холодно перебивает:       – Всё, мне надоело. Проверяй. – Нет, он почти приказывает, и Донён действительно достаёт из чемодана ручной сканер, больше похожий на пистолет из фантастических фильмов про далёкое и невесёлое будущее.       – Что за?.. – кривится в недоумении Тэён, когда к нему подходят первым и сканируют сначала затылок, а потом и грудь.       Индикатор на широкой рукояти загорается красным.       Красная и Сынван.       На Юно прибор реагирует зелёным, и тогда происходит сразу несколько вещей одновременно.       Джемин в один дикий, неестественный прыжок подлетает к двери, явно намереваясь сбежать. Джено смотрит на это всё широко распахнутыми глазами, потому что даже очень прыткие и талантливые школьники-атлеты на такие полёты из положения сидя не способны. Дверь выносится с петель извне, и Джемин вписывается в руки двух переростков в чёрном, чьему телосложению позавидовал бы даже Джонни. Он умудряется распороть до крови лицо одного из них, но вырваться не успевает.       Донён стреляет из того, чему полагается быть сканером, беглецу-неудачнику в спину, и Джемин картинно дёргается в судорогах, пока по его шее, красивому лицу и кистям расползаются чёрные полосы.       – Нет, господи, нет! – Джено вскакивает с места, опрокидывает позади себя стул и бежит к опавшему на пол розоволосому мальчику, чтобы притянуть его к груди и страшно завыть. – Он не захотел есть йогурт, у него свои правила, он не захотел есть йогурт, у него свои правила, – читает свою безумную мантру и заходится в слезах.       Жутко. Тэён засматривается на то, как ещё двое верзил в чёрном пытаются отобрать у Джено вяло сопротивляющегося Джемина – Джемина? – и упускает момент, когда Юно подходит к нему и разворачивает на себя, чтобы поцеловать. Вот это уже просто дикость. Непонятно, необъяснимо, безумно. Тэён приоткрывает рот, когда понимает, что ему языком толкают что-то маленькое, холодное, с омерзительным привкусом ржавчины. Юно успевает шепнуть ему на ухо:       – Передай привет Марку. – А потом на его запястьях за спиной щёлкают наручники.       – Джонни, даже не думай дёргаться, – предупреждающе вскрикивает Тэиль. – Ты сам видел, что датчик на него среагировал! Слишком много синтетической мерзости развелось. Забирайте обоих.       Тэёна трясёт. Сердце заходится в бешеном темпе, и он готов расплакаться точно так же, как Джено, но чувство ответственности сильнее. На подкашивающихся ногах он подходит к младшему и обнимает его за талию со спины, держит, чтобы не думал вырывать из рук безликих исполнителей худое тельце того, к кому, кажется, успел привязаться. Если не больше. Если не глубже под кожу. Если не больнее.       Он не знает, куда уволакивают его и уводят Юно. Он не понимает, действительно ли Тэиль действует в рамках своей компетенции или притворяется; на чьей стороне Донён; что говорить Джено, глупо всхлипывающему ему в шею. Даже Джонни ищет поддержки, смотрит побитым дворовым псом, но Тэён лишь тихонько пожимает плечами, провожая взглядом уходящую вон процессию во главе с Тэилем.       В одном он уверен точно: в том, что Юно не робот.       Что модуль управления, на который среагировал чудо-пистолет Донёна, сейчас находится у него во рту, и он должен попасть к Марку и только.       Донён аккуратно возвращает инструмент в чемодан, и в наступившей тишине защёлки срабатывают как никогда громко. Он медленным, уверенным шагом идёт к двери, у которой уже скопилась толпа ошарашенных зевак, и, по всем канонам жанра, притормаживает на минуту. Смотрит Тэёну в глаза и, тщательно подбирая слова, говорит:       – Кто-то рассказал ему обо всём. Возможно, даже то, о чём не знаю я. Где он?       Он спрашивает о Тэне.       Тэн рассказал всё, что знает, Юно. Быть может, даже предупредил о Тэиле, Донёне, Джемине.       А вот Донён и правда ограничен в знании.       Как и все, по сути, кроме руководства «N-IT», ослеплённого своими уродскими идеями. Тэён злится, он готов заорать, но боится, что подавится пластинкой, если даст волю накопившимся эмоциям. Всё просто, на самом деле: Юно – дурак, который решил забраться в пасть зверю, с которым устал бороться. Но как он надеется разорвать его изнутри, связанный по рукам в прямом смысле, – неизвестно.       – Да пошёл ты нахуй, друг, со своими философскими тирадами. – Спасибо, Джонни, от души, ты молодец.       Донён, оскорблённый, уходит на максимальной скорости.       – Так а настоящий Юно где, если этот робот?       Ну или не очень молодец.       – Если мы сейчас дружно свалим, пока Тэиль занят, то я тебе всё объясню.       – Отлично.       – Джено. – Тэён встряхивает парня за плечи. – Юно вытащит его оттуда, обязательно вытащит, слышишь меня?       Если только вытащит себя.       Тэён до противного скрежета стискивает зубы. Не если, а когда.       К-о-г-д-а.