Призраки прошлого

      — Ну, и как ощущения? — внезапно рядом с Леви раздался знакомый голос, однако принадлежал он отнюдь не Фарлану. Дождь закончился несколько часов назад, и парни снова почувствовали жажду, бессилие и сонливость. Леви то засыпал, то пробуждался, однако тьма вокруг так и не менялась.       — Ты… — ошеломленно выдохнул Аккерман, когда разглядел в этой мгле очертания красивого молодого лица и необычный разрез глаз. Вместо Фарлана под ним лежал никто иной, как Лоуренс Лау.       «Похоже, я уже начал бредить от нехватки воздуха и жажды».       — Ты затащил меня сюда? В этот дом…       — Я хотел лишь помочь тебе найти то, что ты искал, — Лоуренс, в отличие от Фарлана, мог двигаться, и поэтому обнимал Леви и руками и ногами.       — Ты хочешь убить меня? Чтобы завладеть моим телом? Это твой план? — с трудом говорил Аккерман, ощущая сильное головокружение. Сколько уже прошло? Такое ощущение, будто они лежат под завалом уже неделю…       — Нет, что ты. Я не хотел тебя убивать, — тут же взволнованно воскликнул он, а в его глазах отразились вина и нежность. — Просто ты должен это ощутить, — прижимаясь к нему всем телом, шепнул Лау.       — Что ощутить? — не понял Леви. — Как мы погибаем такой идиотской смертью?       «Нет, мы не умрем, — тут же возразил он сам себе. — Эрвин придёт. Я знаю. Мне осталось продержаться ещё немного. Он придёт. Они придут…»       — Насколько ты любим… — выдохнул ему Лоуренс прямо в ухо.       — Капрал, капрал, пожалуйста, проснитесь! — сверху раздался ещё один до боли знакомый голос, и сердце Леви судорожно затрепетало. Как же он рад был его слышать! — Вам нельзя больше спать, посмотрите наверх, капрал!       — Эрен? — едва открыв глаза, Леви тут же пришлось их закрыть, ибо слепящий свет напрочь лишал его возможности видеть. Однако в то мгновение он всё же разглядел взволнованное лицо своего бойца, который смотрел на него сквозь эти обломки и протягивал свою руку.       — Ты снова спас меня, Эрен? — окончательно очнуться Леви помог звонкий собачий лай, вместе с которым сильный шум начал пробираться в сознание. Он снова попытался открыть глаза, и снова их закрыл, чувствуя резь. Одновременно он ощущал, как кто-то, схватив его за рукав рубашки, тащит наверх. Потом он почувствовал частое горячее дыхание и большой влажный язык на своём лице. Ноги перестало сдавливать, он ощутил больше воздуха, пространства и света. А после его беспомощное тело легко подняли и куда-то понесли.       — Ты… — впитывая в себя знакомый запах, Леви через силу улыбнулся. — Я знал, что ты найдёшь меня.       — А ещё ты знал, что я не сойду с ума, разыскивая тебя? — голос Эрвина сильно дрожал, и мужчина даже не пытался выровнять его. Леви почувствовал, как его сажают на что-то мягкое. В руки уткнулось что-то пушистое, и его пальцы тут же ощутили горячий язык Младшего, который жадно облизывал хозяина. Леви мягко потрепал его по голове и погладил между ушей, а потом снова попробовал открыть глаза. Резь так и оставалась, однако несколько раз моргнув, он всё же смог различить предметы вокруг себя. Первое, что бросилось в глаза — бледное лицо Эрвина и его пронзительный взволнованный взгляд. Второе — морда Младшего, который передними лапами упирался ему в колени и, жалобно смотря на хозяина, вилял хвостом.       — Нет, ведь ты сильнее меня, — прохрипел Леви и уткнулся ему в живот.       — Слава богу, — прошептал Смит и тут же крепко сжал своего напарника в объятьях. — С тобой всё в порядке…       — Да, вроде да. Только ноги как не мои, — Леви тоже обхватил его руками за спину, вдыхая родной запах. Младший, зажатый между ними, слегка поскуливал, однако вырваться не пытался. — А Фарлан? — тут же опомнился детектив, не дав себе погрузиться в полную безмятежность и покой. — Что с ним? — когда Эрвин отстранился, испуганно спросил он.       — Он жив, не волнуйся, — Смит указал на соседнюю машину скорой помощи, к которой на носилках подкатывали Черча. На нём была кислородная маска, а идущая медсестра держала сверху капельницу.       — Фарлан… — когда носилки остановились у машины, Леви попытался встать на ноги и подойти к нему, однако это удалось сделать лишь с помощью Эрвина. Младший тоже последовал за ними. Услышав его голос, друг медленно открыл глаза. Он был ещё бледнее, чем Эрвин, а веки и губы отдавали лиловым оттенком. Однако, увидев Леви, Фарлан вымученно улыбнулся и отодвинул от себя маску.       — Я тоже в порядке, Леви, — едва слышно произнёс он. — Просто от долгого лежания практически не ощущаю собственного тела…       — Не волнуйтесь, мы позаботимся о нём, — произнёс доктор, который стоял рядом с носилками. — Вам тоже следует отправиться в больницу, — обратился он к Леви.       — Нет, я уже прихожу в себя, — покачал головой тот. — Лучше быстрее доставьте его, — он указал на Фарлана, который снова был в кислородной маске и прикрыл глаза. Его быстро поместили в машину, и вскоре скорая уже тронулась с места. Как только она отъехала, позади послышались тяжелые шаги, и, развернувшись, они увидели приближающегося к ним человека в форме спасателя. Он что-то нёс с собой, и только когда остановился, Леви понял, что это переломанный протез Фарлана.       — Эта штука, — указывая на него, сказал спасатель, — спасла вам жизнь. Он лежал между вами и металлическими балками с крыши. Если бы не протез — они бы просто перерезали вам ноги, и вы бы умерли от кровопотери за считанные часы. Считайте, что вам повезло, — заключил он и снова вернулся к месту обвала. Леви, проследив за ним, увидел огромную гору обломков, под которой они находились.       — Точно не поедем в больницу? — негромко спросил его Смит. — Всё-таки ситуация была серьёзной. Вдруг у тебя есть перелом или сотрясение?       — Нет, всё нормально, — покачал головой Аккерман. — Руки и ноги целы, голова тоже. Только жуткая слабость и головокружение, — пожаловался он. — Но в больницу не хочу, лучше домой.       Эрвин отвел его к своему автомобилю, усадил на переднее сиденье и укутал тёплым пледом. Эрен-младший снова запрыгнул хозяину на колени и свернулся на них клубочком. Смит тем временем сел за руль, достал из-под сиденья термос с чаем и налил ему стаканчик.       — Ты основательно подготовился, — усмехнулся Леви, быстрее согреваясь от Младшего на коленях, чем от пледа и чая. — Сколько прошло времени?       — Больше двух суток. Ты пропал в вечер понедельника, сегодня утро четверга. Если бы не Младший, — Эрвин тоже потрепал его по мордочке, — не знаю, когда бы я начал искать. Ты ведь любишь пропадать, не предупредив, — усмехнулся он. — В тот день я тоже задержался на работе, а когда вернулся в дом, Младший странно себя вёл. Сначала скулил и смотрел в окно, ожидая твоего возвращения, а потом начал скрестить когтями о дверь и просил выпустить его. Я стал набирать тебе — было уже поздно, а ты всё не возвращался, гудки шли, а ты не брал трубку. Тут и я начал волноваться. Я думал, что Младший хочет погулять, однако как только он оказался на улице, тут же куда-то помчался. В итоге поздно ночью мы оказались в твоём университете. Сторож сказал, что внутри уже давно никого нет, однако Младший продолжал пытаться прорваться туда. Мы его впустили, и он добрался до аудитории. Где я нашёл твой телефон, — Смит достал из кармана его смартфон и протянул его Леви. — Надежда отыскать тебя по телефону пропала. Я расспросил охранника, мы посмотрели видеозаписи и на одной из них увидели, что вы вдвоём покинули корпус около пяти часов. Отправились к метро. Тут меня тоже ждала неудача, ведь я не знал, на какой станции вы выйдете. Пришлось вернуться к твоему телефону. Я отыскал номер Фарлана, затем связался с коллегами и попросил отследить его местоположение по sim-карте. Это тоже заняло некоторое время, ведь пришлось ждать утра. Как только местоположение было определено, я прибыл на это место, а Младший привёл меня к самому обвалу. И тут… — Эрвин перевёл дыхание и вымученно посмотрел на напарника. — У меня чуть приступ не случился, когда я понял, что вы погребены там и, возможно, уже мертвы. Младший всё продолжал лаять, будто надеялся, что вы услышите его. Я вызвал спасателей, однако завал оказался очень сложным, и они долго не могли приступить к работе, ибо могли окончательно погрести вас под обломками. В итоге прошли почти сутки, прежде чем операция началась. К тому же, ещё пошёл дождь…       — Который спас нас, — усмехнулся Леви, окончательно придя в себя благодаря Младшему, чаю и голосу Эрвина. — Если бы не он, наши страдания были бы сильнее.       — Леви, — Смит обреченно покачал головой. — Что ты вообще забыл в том доме? Как ты там оказался? Зачем тебя понесло на окраину города? — строго спросил напарник. — Снова не предупредил и отправился искать приключения! — настолько гневно произнёс он, что Младший прижал уши к голове.       — Я думал, что это займёт не больше двух часов, — кисло ответил Аккерман, ощущая себя виноватым перед Смитом. — Помнишь пропавшую картину? О ней ты рассказал вместе с тем коррупционным делом.       Эрвин медленно кивнул, внимательно слушая его.       — Так вот, мы нашли её в том доме. Не спрашивай, как я узнал, что она там, — тут же предупредил он следующий вопрос. — Всё так же, как я нашёл Хисторию Райс. Однако дело было не совсем в картине, а в том, что оказалось спрятанным в ней, — Леви приподнял свою левую руку и снял с указательного пальца кольцо, а затем протянул его Эрвину.       — Это было в картине? — рассматривая его, удивился Смит. — Думаю, что оно дорогое — тут настоящие изумруды, а ободок, похоже, из чистого золота.       — Вопрос в том, знал ли о кольце владелец картины? Или тот, кто её украл? Сама по себе картина не представляет большой ценности, хотя для ценителей и коллекционеров, вероятно, была бы хорошим уловом.       — Не могу сказать точно, знал он или не знал. Думаю, стоит опросить его снова, чтобы понять, — Эрвин убрал кольцо в свой карман. — Но как картина оказалась в том доме? — спросил он.       — Вор использовал этот заброшенный дом, как склад. Помимо картины там были и другие ценности. И, кстати, сегодня он наверняка был здесь. А вечером вернётся, чтобы отыскать то, что сохранилось под завалами.       — Да, здесь ты прав, — согласился Эрвин. — Но пока ты не отдохнёшь, я не позволю тебе снова куда-то вляпаться, — строго произнёс он и завёл автомобиль. Леви, прикрыв глаза, расслабился, понимая, что всё, чего он сейчас хочет — это вымыться и лечь спать.       Из-за двухдневного голодания Леви не мог много есть и пить, хотя последнего очень хотелось. Эрвин по рекомендации врача давал ему еду и воду небольшими порциями, чтобы не вызвать отеков и отравления. К вечеру Аккерман выспался и немного пришёл в себя, хотя до сих пор ощущал слабость и сонливость. Эрвин заставил Жана выслеживать воришку, и тот просидел в засаде почти весь день и половину ночи. Позже к нему присоединился и командир, и с наступлением темноты они действительно кого-то поймали. Он сообщил об этом Леви, и тот без промедлений отправился в участок. Он знал, что Эрвину это совсем не понравится, ведь он едва успел прийти в себя после завала. Но разобраться во всем этом Леви хотелось больше всех.       Когда Аккерман прибыл, Смит уже проводил допрос. Его встретил взволнованный Жан, который уже знал о ситуации и рассыпался в пожеланиях скорейшего выздоровления. Леви слушал его вполуха, его больше интересовало то, что происходило в допросной. Через стекло он рассмотрел вора. Им оказался молодой парень, которому не было и двадцати пяти. Высокий, немного нескладный, с веснушками по всему лицу. Он отвечал невнятно и был очень напуган. Послушав их несколько минут, Леви тоже прошёл в допросную, чтобы задать пару вопросов.       Первым делом, как и предполагалось, Аккерман ощутил на себе гневный взгляд Смита, которого абсолютно не устраивало его появление. Однако Эрвин смог сдержать свои эмоции, а когда они пересеклись взглядами, он понял, что сейчас не может ни указывать, ни приказывать Леви, поскольку тот был настроен очень серьёзно.       — Зачем ты похитил эту картину? — негромко спросил Аккерман, вставая у стены между преступником и полицейским. — У того коллекционера были полотна дороже этого, но почему-то ты украл лишь одну картину. Причина? — Леви смотрел на него прямо, исподлобья, а воришка даже не мог поднять взгляд.       — Я… я слышал, что в одной из таких картин спрятана какая-то ценность… — замямлил он.       — Почему же ты сразу не забрал её? — хладнокровно спросил Эрвин.       — Хотел сначала найти покупателя и вернуться за ней позже… — спрятав лицо в ладонях, прошептал парнишка. — Как и за всем остальным тоже…       — Почему особняк на Пайн-стрит? — снова резко спросил Леви. — Ты знал, что картина раньше находилась там?       — Нет, — вор всё же одним глазом взглянул на детектива. — Этот дом давно заброшен, я использовал его как склад и выбрал по чистой случайности.       «По чистой случайности, да?» — отметил про себя Аккерман. Похоже, этот воришка был до смерти напуган и выложил им всё с первого раза. Впрочем, ничего необычного в этом деле не было. Кроме, собственно, этого самого дома.       — Нет, это не ты выбрал дом, а он тебя, — глухо проронил Леви, заставляя напрячься и самого вора и Смита. — Она вернулась туда, где и должна была быть, — так же загадочно добавил он, а затем вернулся к прежнему бесцеремонному тону. — В любом случае, картина и остальные похищенные вещи уничтожены, однако у нас есть твоё признание, так что дело можно считать закрытым, — он кивнул Эрвину и вышел из допросной. Двое полицейских увели дрожащего вора и посадили его в камеру. Смит, уладив некоторые формальности, вскоре присоединился к своему напарнику, и вместе они отправились домой.       — Леви…       — Я знаю, что разозлил тебя своим появлением, — устало отозвался Аккерман, снова сидя в машине. — Но я сам хотел услышать, что он скажет. Но дело оказалось до ужаса простецким, даже скучно, — посетовал он.       — Да, простецким, — натянуто пробормотал Эрвин. — Вот только его раскрыть не могли. А ты нашёл картину без каких-либо зацепок и улик, без расспросов и анализа, вообще без расследования… Ты меня и правда немного пугаешь, Леви, — признался он, скосив глаза на Аккермана.       — Не думал, что когда-нибудь ты станешь бояться меня, — бесстрастно отозвался тот.       — Просто… немного не по себе, — усмехнулся Смит. — Я не могу прочитать твои мысли и понять ход действий, не знаю, где ты будешь и с кем, поэтому, наверное, и боюсь. Боюсь отпускать тебя и оставлять одного, но вместе с тем понимаю, что я не вправе забирать твою свободу.       — Прости, — глухо проронил Леви, когда они добрались до дома. — Я каждый раз заставляю тебя волноваться о себе. Но… — он немного помедлил и посмотрел на напарника с глубоким чувством. — Знай, что я всегда вернусь к тебе. Где бы я ни был. Смерть постоянно ошивается где-то рядом, но ей не под силу забрать меня. Потому что я привязан к этой жизни сильнее, чем я думал. Просто верь мне, как я верю тебе, — коснувшись его лица, Леви потянулся и мягко поцеловал его.       — Я… очень стараюсь, Леви, — прошептал тот, прижавшись к его лбу своим. — Но от волнения и переживаний это не избавит, — вздохнул он. Леви, отстранившись, поджал губы и отстегнул ремень.       — Думаю, тебе тоже следует наказать меня, — проворчал он, хмурясь и смотря перед собой. — Но немного позже, сейчас у меня не так много сил.       — Наказать? И за что же? — удивился Эрвин, вслед за ним выходя из машины.       — За то, что я не держу своё слово и заставляю тебя волноваться, — на ходу проронил тот и опять нахмурился. На самом деле, он хотел, чтобы Эрвин наказал его за кое-что другое. Хотя повод для наказания был весьма сомнительный, даже высосанный из пальца, но будучи добропорядочным и честным человеком, Леви всё равно ощущал себя виноватым, будто крутил с другим парнем за его спиной. Поэтому, он буквально жаждал ответить за свои поступки. Жаждал снова доказать Эрвину, что он принадлежит лишь ему. Хотел ощутить его ярость и гнев на собственной шкуре и забыть обо всём на свете, кроме него. Насквозь пропитаться им и потерять собственную сущность. Впрочем, сейчас силы и желание были на нуле, но при первой же возможности Леви решил ему об этом напомнить.       Перед тем как уснуть (и пока Эрвин был в душе), Леви снова открыл «Границы реальности» на телефоне. Сегодня, к счастью, там не было никаких отсылок к их нераскрытым делам, однако отрывок, что он прочитал, очень тронул его чувства. И почему, в который раз, он сравнивает этих героев с собой и Смитом?       Сколько нужно человеку для счастья? Кто-то стремится заполучить весь мир, а кому-то хватает лишь вдохнуть запах свежего утра после дождя. У каждого человека свое понимание счастья и своя мера. Никогда не оценишь того, что имеешь, пока не потеряешь. Ведь главное, научиться ценить то, что имеешь и не желать невозможного.       Я был счастлив. Абсолютно счастлив в те дни, когда Лоурес был моим. Я ценил каждую минуту, которую проводил рядом с ним,  наслаждался каждым словом, улыбкой и взглядом. Мне не нужен был мир, мне не нужны были деньги, мне не нужна была власть. Только он делал меня счастливым. Только с ним я понял, какой прекрасной может быть жизнь. Только с ним я понял, как сильно хочу жить.        Я не приукрашу, если скажу, что Лоуренс был центром моей вселенной, которую я создал для него. Я делал для него всё, исполняя каждое желание, хотя их было немного. Юноша не был жадным — ему не нужны были деньги, дорогие подарки или развлечения. Он любил читать, и я постоянно покупал для него новые книги, если я видел какой-то новомодный костюм и он мне нравился, то сразу же покупал ему, ибо вся одежда на Лоуренсе сидела превосходно. Он носил её в угоду мне, хотя я до сих пор не знаю, нравилась она ему, или нет.       Поначалу я был очень осторожен с ним, ибо опасался, что могу отпугнуть его своим желанием. Мы работали над книгой либо у меня в кабинете, либо в библиотеке. По ночам там была изумительная атмосфера: идеальная тишина, запах старых книг и бесконечные лабиринты полок. Писал в основном я, однако живой взгляд Лоуренса постоянно указывал мне на нестыковки или корявость чувств героев. Я мог писать только в его присутствии и одновременно не мог, ибо когда он слишком долго находился рядом, мой разум отказывался контролировать тело. Поэтому всё чаще и чаще наша совместная работа заканчивалась тем, что мы занимались любовью в библиотеке. Я всегда был инициатором нашего соития, однако Лоуренс никогда не противился мне. Как только я касался его губ или лица кончиками пальцев, он расслаблялся, позволяя делать с ним всё, что угодно. Я мог раздевать его, касаться всех самых порочных мест, владеть им в самых неприличных позах. Я любил использовать не только его тело, но и рот, и юноша с удовольствием каждый раз ласкал своими губами и языком моё естество, не опасаясь того, что я сделаю его грязным. Он не останавливал меня, и я мог брать его, сколько пожелаю, вплоть до самого рассвета. Сначала я беспокоился за его состояние и старался контролировать себя — мы делали это не больше двух-трёх раз. Но постепенно контроль спадал — мне было мало этого, я хотел больше, пользоваться им до тех пор, пока не выбивался из сил.        Наверное, здесь я совершил свою самую роковую ошибку: поглощенный желанием, я окончательно потерял контроль над собой. Спустя полгода мы так и продолжали работать над книгой, но уделяли ей гораздо меньше времени, чем друг другу. Я не мог утолить свою жажду к Лоуренсу, несмотря на то, что практически все ночи мы проводили вместе. Лоуренс буквально пропах мной — ведь мой запах был и на его теле и внутри него. Я не понимал, почему никак не могу успокоиться. Раньше, по молодости я был пересыщен плотской любовью и одна и та же женщина не могла взволновать меня дважды, как бы хороша она ни была в постели. Теперь же все будто перевернулось. Лоуренс не был искусным любовником — он просто позволял владеть своим телом и  потакал моим желаниям. Он был доступным для меня, и, казалось бы, эта доступность и примитивность плотских утех должна была вскоре опостылеть. Но этого не было даже в перспективе.        Когда наступили летние каникулы, нам пришлось ненадолго расстаться. Лоуренс уезжал к родителям, а я оставался в городе. Мне было очень трудно отпустить его, но всё же, чтобы не чувствовать себя совсем тираном, я отпустил его. И с томлением стал ожидать нового учебного года.       Он вернулся в сентябре: свежий, отдохнувший и ещё более прекрасный. Я был переполнен счастьем от встречи с ним и тогда совсем не замечал прохлады в его глазах. Впрочем, я и не мог её заметить — Лоуренс всегда казался мне немного отстраненным. Он никогда не выказывал ярких эмоций — в нём не было дикой радости, ярости или страсти. Он никогда не кричал, не впадал в истерику, не гневался, не плакал. Его не могла тронуть ни искренняя похвала, ни ядовитая обида. Я привык к его мягкой улыбке, тёплому взгляду и тихому ровному голосу. Для меня он был самым чистым ангелом и самым порочным демоном.       Однако, что-то изменилось. Я не признавался самому себе, но чувствовал это. Что привычная отстранённость Лоуренса становится сильнее именно по отношению ко мне. Думаю, я был виноват в этом. Уступчивый и доверчивый Лоуренс слишком много мне позволял. Он так меня избаловал, что я перестал чувствовать какие-либо границы в наших отношениях. Раньше мы занимались любовью только ночами, а теперь я мог взять его днём. И не только в своём кабинете, а в любом более-менее укромном месте, сокрытом от чужих глаз. Я хотел заглушить этим удовольствием его отстраненность и совсем не понимал, что лишь увеличиваю пропасть между нами.  Но и Лоуренс тоже был виноват — почему он мне не сказал тогда, что больше не хочет встреч со мной? Почему позволял всё это? Когда я прижимал его к дереву в глубине сада, он просто спускал свои брюки и прогибал спину, готовый кормить ненасытного зверя. Когда я закрывался с ним в тесной кладовке, он даже не пытался вырваться или возразить словом, молчаливо принимая всю мою страсть.        Не знаю, к чему бы всё это привело, но самой судьбе было угодно разрушить моё счастье и вновь превратить мою  жизнь в жалкое подобие существования. Тогда я ещё не знал, сколько боли и отчаяния принесёт мне Лоуренс Лау, а счастье, которое я испытал с ним, станет самой глубокой и неизлечимой раной.       — Хм… — Леви отбросил телефон и прикрыл глаза. — Я с самого начала знал, что это плохо закончится, — пробормотал он в пустоту.       — Что плохо закончится? — Эрвин, вернувшись из душа, опустился на кровать и взглянул на отброшенный телефон. — Неужели снова твоя мистическая книга, — вздохнул он. — Хочу уже запретить тебе её читать. Вдруг ночью сорвёшься и опять куда-нибудь побежишь?       — Нет, сегодня там не было ничего такого, — Леви невольно покривил губами. — Только страсть и похоть.       — Ого, — Эрвина это заинтересовало больше, нежели раскрытие преступлений. — Это мне бы тоже хотелось прочитать, — улыбнулся он. Леви передал ему телефон, и за несколько минут тот тоже прочитал этот отрывок. Однако вместо задорного настроя Аккерман заметил, что лицо Эрвина отчего-то помрачнело, а брови сдвинулись.       — Что с тобой? Неужели не понравилось? — удивился он. — Я думал, что ты хотел бы этого тоже, разве нет? Сношаться со мной в любом месте в любое время, и чтобы я сам спускал штаны перед тобой, — усмехнулся он.       — Хотел бы, — проронил Смит и, отложив телефон, повернулся к своему напарнику. — Но… не совершаю ли я такую же ошибку, как этот герой, Леви? — с каким-то чувством обреченности спросил он.       — О чём ты? — видя его исказившееся лицо, Аккерман затаил дыхание.       — Мы и так практически делаем это. Точнее, я делаю, когда захочу, а ты поддаешься мне. Я ощущаю такую же ненасытность, как этот человек, и теряю контроль, но вдруг я лишь пытаюсь забыться в этой иллюзии страсти, и медленно, но верно, отдаляю тебя от себя?       — Что за чушь, — выругался Леви. — Да, может поначалу я и уступал, потакая тебе, но теперь всё по-другому. Мне тоже это нужно. И не потому, что я хочу потрахаться от нечего делать, — съязвил он. — Хотя… от нечего делать тоже неплохо, — Леви скосил глаза на напарника и оценил его состояние. Смит немного успокоился, но всё равно оставался задумчивым. А когда его что-то беспокоило, он мог вообще всю ночь не спать и извести себя этими мыслями.       — Эрвин, у меня мало сил, и я хочу спать… — начал Аккерман и тоже задумался, стоит ли это делать. И всё же, чуть приподнявшись, стянул с себя футболку и отбросил её в сторону.       — Но один раз мне всё же нужен, — добавил он, видя, что взгляд Смита мгновенно изменился.       — Ты… уверен? Ведь ты ещё не пришёл в себя после обвала… — изумлённо спросил тот, наблюдая, как Леви снимает с себя и штаны, оставаясь полностью обнаженным. Аккерман лежал на спине и был очень расслаблен, даже сонлив. Однако он подогнул ноги в коленях и слегка развёл их в стороны, а после посмотрел на любовника несколько туманным взглядом.       — Да, — его голос, впрочем, был твёрд. — Мне нужно… отдаться тебе. Какая-то дурацкая потребность, — проворчал он, снова отворачивая голову и смотря в потолок. — Но мне нужно это сделать.       Эрвин, неровно сглотнув, тоже стянул с себя футболку и домашние брюки и уже через несколько мгновений забрался на Леви, разместившись между его разведенных ног.       — Почему ты говоришь «мне нужно», а не «я хочу?» — шёпотом спросил он, покрывая поцелуями его шею. Леви, чуть откинув голову, прикрыл глаза, ощущая лёгкую приятную дрожь в уставшему теле.       — Не знаю, — тихо выдохнул он, чувствуя, как широкие ладони Эрвина скользят по его телу, накрывают пах, сжимая член, и толкаются в расслабленное тело. — Эта потребность выше, чем желание, — чуть погодя продолжил он, пока Эрвин подготавливал его тело к соитию. — Она сильнее, чем желание. Ведь желание у меня появляется не всегда, а эта потребность ощущается постоянно. Она основа, она рождает его, — как только пальцы любовника выскользнули из его тела, Леви развёл колени чуть шире и бросил на Смита всё тот же туманный взгляд.       — Только не бери жестко, — попросил он. — Не так, как в прошлый раз.       — Да… — дрожащим голосом выдохнул Эрвин и, придерживая его ноги, постарался как можно медленнее и осторожнее погрузиться в его тело. Смит ощущал себя очень странно: парень и правда был не особо возбуждён, но его тело… Тело Леви было безумно расслабленным и мягким, проникнуть в него не составило труда. Между ними было очень много половых актов, и Леви приучил себя максимально расслабляться, беспрепятственно впуская любовника, а как только тот входил в него, мышцы сразу сжимались, плотно обхватывая его член. Эрвин, погрузившись в него, прерывисто выдохнул, ощущая его жар и нежность кожи по всей длине плоти.       — И всё же, это странно, — прошептал Эрвин, склоняясь над ним и касаясь губ. — Твоё тело такое расслабленное и мягкое, оно не сопротивляется, в него безумно приятно погружаться, но ты…       — Я же сказал, что мне это нужно, — прервал его Леви, дыхание которого стало громче, чем обычно.       — Да… Тебе нужно отдаться мне, — проронил Эрвин и, запустив пальцы в его волосы, коснулся губ. Другой рукой он скользнул под спину Леви и прижал его теснее к себе.       — Двигайся медленно, но глубоко, — шепнул Леви, обхватывая его плечи руками и усиливая соединения их тел. Эрвину пришлось опуститься на предплечья: он, наконец, понял, чего от него хочет Леви. Не секса, а скорее очень сильной, предельной близости, чтобы ощущать его всем существом. Объятий и поцелуев для этого было бы мало, поэтому он впустил ещё и в себя.       «Похоже… я перестаю существовать…» — несмотря на то, что Эрвин двигался медленно, и больше целовал и крепко прижимал к себе, Леви начал задыхаться. Эрвин был везде: он ощущал его и внутри, и снаружи, его мощное тело накрывало сверху, полностью погребая под собой. Руки крепко прижимали к себе, не позволяя ни двинуться, ни вырваться, а ощущение члена внутри полностью закрепляло это безоговорочное владение.       — Эрвин… можешь ещё глубже? — в экстазе прошептал он, закатывая глаза. Тяжелое дыхание Смита слышалось у самого уха, а от его покрывающего тела бросало в жар. Эрвин опустил руку ниже, приподнимая его таз, а сам придвинулся теснее, вжимаясь своими бёдрами в его ягодицы. Ему показалось, что Леви в этот момент простонал, или его дыхание стало таким громким и внезапно оборвалось. В любом случае, желание Эрвина лишь крепло. Несмотря на то, что не было быстрых или резких движений, владеть Леви таким способом, почти полностью поглощая собой, было безумно приятно. Его член внутри этого мягкого безотказного тела наливался всё сильнее, распирая его, а Леви лишь больше разводил бёдра, готовый принимать ещё и ещё. Двигаться медленно с каждым разом становилось всё сложнее, но Смит держался, выполняя просьбу любовника и давая ему время полностью насладиться этими ощущениями.       — Всё нормально, можешь закончить, когда захочется, — выдохнул Леви через некоторое время, чувствуя, что иногда толчки получаются чуть более резкими, и Смит сдерживает себя.       — А ты? — прошептал тот. Эрвину было очень жарко и не только от желания, но и противоречия внутри: с одной стороны, он действительно хотел сорваться и достичь финала, но с другой… испивать Леви вот так хотелось бесконечно…       — Я уже получил, что хотел. И это лучше, чем обычный оргазм.       Эрвин с трудом сглотнул, ощущая сухость в горле. Он продержался ещё некоторое время, по максимуму наполняя Леви этими ощущениями близости, но когда парень невзначай двинул бёдрами, не смог удержаться и подошёл к финалу. Напоследок толкнувшись поглубже, он резко вышел и излился между ног Леви.       — Почему не внутрь? — пробормотал Аккерман, глядя на то, что Эрвин никак не может отдышаться. Тело Леви было таким ленивым и безвольным, что он остался лежать в той же позе, в которой его брал Смит.       — Не знаю, не захотел осквернять тебя, — через несколько секунд ответил он.       — Ты серьёзно? — Леви скептически приподнял брови. — Ты кончал в меня сотни раз.       — Да, но… Сейчас ведь всё было по-другому? Всё это… было странным, — Эрвин, ощущая усталость после такого акта, тоже опустился на постель. Всё-таки, он был весьма долгим.       — Да, — Леви, потянувшись к тумбочке, взял пару салфеток и протёр своё тело. — Сейчас ты начнёшь винить себя за то, что я не закончил, но не стоит этого делать, — отбросив салфетки, Леви повернулся к нему и укрыл покрывалом их обоих. — Эрвин, спасибо, — проронил он, нежно касаясь его лица. — Ты дал мне то, что я хотел. Я не мог это выразить словами, но ты всё понял и сделал это. Прости, что приходится терпеть такого больного ублюдка, как я, — с некоторым пренебрежением добавил он.       — Не нужно себя ругать, — Эрвин, слабо улыбнувшись, стиснул его ладонь и поцеловал кончики пальцев. — Я готов сделать всё, что ты попросишь, какими бы странными ни были твои просьбы. И я чувствовал, что тебе нравилось всё это. Наверное, это удовольствие, которое я не смогу постичь, — он потянулся и поцеловал его в лоб. — Давай спать, сегодня был трудный день, — проронил он и тут же закрыл глаза. Он тоже очень устал, ведь за время поисков Леви так и не сомкнул глаз.       — Да, Эрвин…