Призраки прошлого

      Единственный выходной, загруженный бытовыми проблемами, пролетел слишком быстро. И вот уже их снова ждали рабочие будни и новые нераскрытые дела. К счастью, на этот раз Эрвин не вернулся с планёрки с очередными папками, а решил взяться за ту, что принёс в прошлый раз вместе с делом о ломбардах.       — Это снова убийство? — Леви уже по привычке начал рабочую неделю с уборки столов и полок и заставил Жана присоединиться. Кирштайн выглядел немного лучше, чем при предыдущем расследовании, хотя снова напряженно сглотнул, когда услышал слова старшего лейтенанта.       — Да, но на этот раз несколько иного рода, — отозвался Эрвин, тоже заметив лицо Кирштайна. — Объявлен в розыск врач, который незаконно проводил эвтаназию тяжелобольным пациентам. На тот свет он успел отправить четверых, прежде чем его уличили в преступлениях. Он пропал три месяца назад, полиция так и не смогла его найти.       — Хорошо спрятался, — протянул старший лейтенант. — И начальство думает, что мы его найдём?       — Ты же знаешь, что если дело зависает, его просто передают нам, — пожал плечами Смит. — Мы вроде как архив.       — Странно, как можно затеряться в городе, где установлена система распознавания лиц? — засомневался Жан. — По крайней мере, на авто и железнодорожных вокзалах и аэропортах.       — Значит, он не выезжал из города, — пространно ответил Аккерман. — Думаешь, он продолжает своё дело? — видя задумчивость Смита, предположил он.       — Возможно, ведь ему нужно на что-то существовать, — кивнул головой тот и прикрепил к доске расследования фотографию разыскиваемого. Это был мужчина около сорока пяти лет, ничем не примечательной внешности, шатен с серыми глазами в очках.       — Джон Гарнетт, сорок три года, работал гематологом, специализировался на заболеваниях крови. Главный врач больницы и его коллеги не могут сказать о нём ничего плохого — он был хорошим специалистом и имел довольно мягкий характер. Никогда не оставлял своих пациентов без внимания. Те тоже отзываются о нём только положительно, — пробормотал Эрвин, читая отчеты расследования. — Родственники погибших больных также утверждают, что он не брал с них денег, и это была договорённость лишь с самим больным…       — Одно дело, больные ублюдки, вроде тех, которых мы поймали на в прошлом деле, — мрачно высказался Леви. — Или психопаты, считающие себя богами. Убийства ради развлечения, ради мести, наживы, острых ощущений… И другое дело вот такие типы. Он вроде как и нормальный, и хороший и наверняка считает, что делает благое дело.       — Думаю, он тоже считает себя богом, — прокомментировал Жан. — Раз может забирать чужие жизни.       — Вопрос действительно сложный, кем его считать, — снова продолжил Эрвин. — Однако, мы служим закону, и с нашей точки зрения он преступник. Какими бы благими ни были его намерения, нам придётся его поймать. Сначала отправимся в больницу, ещё раз переговорим с медперсоналом, вдруг всплывёт какая-то деталь. Затем свяжемся с родственниками погибших.       — А что насчёт родственников подозреваемого? — уточнил Аккерман.       — Близких нет, есть только дальние, но вряд ли они смогут нам помочь, — покачал головой Смит.       — Тогда придётся попотеть, — невесело вздохнул Леви, снова предчувствуя неделю без минуты покоя.       Однако, его опасения не подтвердились: потратив два дня на расспросы коллег и семей жертв, они не узнали ничего нового.       — Впрочем, родственники и сами не горят желанием раскрыть его, — подвёл промежуточный итог Эрвин. — Судя по их словам и виду, они тоже считают его избавителем от тяжелой обузы.       — Если он продолжает делать это… — задумался Леви. — То использует какой-то препарат, верно? Не может же он душить голыми руками.       — Тогда он ничем не отличался бы от простого убийцы, — кивнул Эрвин. — Но он врач, и прежде всего считает, что уход должен быть достойным и безболезненным. Но сейчас ему определённо сложнее доставать препараты, нежели раньше. Поэтому он наверняка использует другие комбинации.       — Значит, искать трупы в моргах бесполезно, — мрачно заключил Аккерман.       — Если погибший имел неизлечимую болезнь, родственники могут отказаться от аутопсии. Поэтому… да, — согласился Эрвин. — Но, пожалуй, проверить будет не лишним. Жан, собери информацию по всем сомнительным смертям за последние три месяца. Может быть, они выведут нас на след.       В отличие от предыдущего, к этому делу Леви не испытывал практически никакого интереса. Да и в целом их расследование проходило вяло, наверное потому, что его коллеги тоже понимали, что ситуация зашла в тупик. Поэтому ему ничто не мешало вернуться к занятиям и наверстать упущенное на прошлой неделе. К тому же, в пятницу его ждал сюрприз: в коридоре перед аудиторией он заметил знакомую светловолосую макушку.       — Леви, Леви! — Фарлан держал в руках тетради и папку с бумагами, но, заметив друга, перехватил их одной рукой, а второй замахал ему. Аккерман медленно приблизился к нему, распугивая мрачным взглядом других студентов, которые обратили на них внимание.       — Ты что, уже на своих двоих? — первым делом спросил детектив, скользнув взглядом по его ногам.       — Как видишь, — тот согнул левую в коленях. — Получилось быстро, мне сделали точно такую же модель. Хотя снова немного непривычно, опять учусь заново ходить, — улыбнулся он.       — И ты можешь управлять им? — поинтересовался Леви. — Как это вообще работает? Он бионический?       — Да, но относительно простой. Могу сгибать ногу и двигать ступней. Работает это примерно так: я думаю о том, чтобы пошевелить ногой, двигательная мышца принимает сигнал от мозга, а сигнал от двигательной мышцы уже принимают электроды. Они направляют импульс дальше к нужной части протеза. В итоге конечность шевелится. Всё это работает благодаря аккумулятору, которого хватает часов на пять. Поэтому мне приходится постоянно подзаряжаться.       — Ты вроде ходячего мобильного? — хмыкнул Леви. Он поражался тому, как при таком увечье Фарлан ведет себя очень оптимистично и имеет такой спокойный лёгкий характер.       — Да, именно так, — весело ответил друг. — Так повезло, что в наше время научились делать подобные протезы, которые стали как живые. А пару сотен лет назад пришлось бы становиться пиратом.       — Тогда пришлось бы ещё лишаться глаза и заводить попугая, — подыграл ему Леви. — Да, я бы тоже не хотел жить несколько веков назад. Санитарные условия тогда были отвратительны. Да и вообще… — он невольно нахмурился. — Вряд ли я смог бы найти своё место в том мире. Был бы каким-нибудь преступником или, что хуже, рабом.       — Эй, почему, — Фарлан похлопал его по плечу. — Ты был бы на моём пиратском корабле.       — Просто раньше всё зависело от происхождения, — пожал плечами Леви. — Если тебе не повезло, и ты родился нищим, то хоть в лепешку расшибись, а вырваться из грязи не получится.       — Ну а вдруг ты бы родился каким-нибудь принцем? — подбодрил его Фарлан. — Тогда у тебя было бы всё.       — Это тоже слишком геморройно, — брякнул старший лейтенант. — Куча ответственности и обязательств. Вряд ли я бы смог вести праздную жизнь. Хуже того, приходилось бы принимать важные решения, а я в этом не очень хорош. Ладно, мы с тобой заговорились. Нам не пора на пару?       — Ещё есть несколько минут, — Фарлан взглянул на часы. — Сейчас ведь лекция профессора Эллиса по философии?       — Да, любит этот тип приставать с вопросами, — проворчал Леви, вспомнив, как тот последний раз развёл дискуссию на тему абортов.       — Кажется, вы меня недолюбливаете, мистер Аккерман? — внезапно за их спинами раздался голос того самого профессора Эллиса, и Леви почувствовал себя нашкодившим школьником, хотя ему уже пошёл четвёртый десяток.       — Ахаха, профессор, ну что вы, — попытался разрядить обстановку Фарлан. — Вы нас неправильно поняли.       — Да. Это было… в хорошем смысле, — процедил Леви, глядя на него снизу вверх. Несмотря на приличный возраст, профессор был высоким и подтянутым мужчиной с задумчивым меланхоличным взглядом.       — Хорошо. Тогда бы я хотел попросить вас о помощи в сегодняшней лекции, — бесстрастно продолжил профессор.       — И чем же я могу помочь? — насторожился Леви.       — Я слышал, сейчас вы работаете над делом о незаконной эвтаназии? — уточнил мистер Эллиас. — Сегодня это тема нашей лекции. Могли бы вы проиллюстрировать её на конкретном примере?       — Могу, но… дело не особо продвигается, мы пока не нашли преступника, — невесело отозвался Аккерман.       — Ничего. Нам гораздо интереснее мотивы. Впрочем, и о наказании мы тоже поговорим. Прошу вас, — профессор поднял руку, указывая на дверь аудитории, и студентам ничего не оставалось, как зайти вперед него. Друзья выбрали места на средних рядах класса, и Леви скептически поджал губы. Выступать, да ещё перед кучей студентов… об этом он мечтал в последнюю очередь. Чтобы не быть голословным в своём рассказе, он попросил Жана сбросить ему фотографии жертв и преступника, а также всю собранную информацию. Когда преподаватель отметил присутствующих и обозначил тему лекции, Леви пришлось выйти и остаться возле кафедры, прямо перед всей аудиторией.       «И почему, когда я стараюсь казаться незаметнее, меня выставляют на всеобщее обозрение?» — посетила его неприятная мысль перед началом лекции.       — Как вы знаете, эвтаназия — это практика прекращения жизни неизлечимо больного человека, нацеленная прежде всего на прекращение его страданий, — размеренно начал лектор. — И эта проблема волнует людей ещё с древности. Отношение к ней никогда не было однозначным, поэтому сегодня мы рассмотрим тему лёгкой смерти с нескольких точек зрения: морально-этических, философских и правовых. Мистер Аккерман любезно согласился рассказать нам об эвтаназии с точки зрения права, — пояснил профессор, уступая место за кафедрой ему. Леви, встав за неё, невольно осмотрелся, отмечая на себе множество любопытных взглядов. Кто-то даже перешёптывался и ухмылялся, отчего его лицо помрачнело, но, найдя поддержку во взгляде Фарлана, он немного успокоился и вернул себе привычный бесстрастный настрой.       — Сейчас нашей командой ведётся дело об убийстве четырёх человек, — начал Аккерман и показал фотографии жертв через проектор. — Как видите, все они скончались в клинике и были неизлечимо больны. Первым двум даже не проводили вскрытия и зафиксировали причину смерти от продолжительного недуга. Однако у последней жертвы обнаружилось, что причина смерти не совпадает с поставленным диагнозом. По записям видеонаблюдения удалось установить личность врача, который заходил к ней в палату последним. Им оказался гематолог Джон Гарнетт, — на экране сменилась фотография. — Однако полиции не удалось его арестовать — он сбежал. И находится в бегах последние три месяца, причем очень успешно, — кисло заключил Леви. — По словам его коллег, он был хорошим специалистом и отзывчивым человеком, никогда не оставлял пациентов без помощи. Поэтому в качестве основного мотива мы рассматриваем его сострадание. Однако, не исключен и корыстный мотив — возможно, он получал деньги за свою работу. Что же касается эвтаназии с точки зрения закона… — он скосил глаза в сторону профессора, который кивнул головой. — Какими бы благими ни были мотивы, уголовное право рассматривает эвтаназию как убийство. Ведь это процесс умышленного причинения смерти. И мы обязаны поймать этого человека и наказать его по нормам закона.       — Благодарю вас, мистер Аккерман, — снова закивал головой профессор, и Леви, облегчённо выдохнув, занял своё место. Фарлан дружески похлопал его по плечу и шепнул «хорошо продержался». Но расслабляться пока было рано — лекция продолжалась.       — Итак, мы с вами рассмотрели одну точку зрения непоколебимого закона. Все мы понимаем истину в словах господина полицейского и не отрицаем её. Однако… что, если дело коснётся лично вас? Человек, находящийся на грани отчаяния, способен на многое. Что хуже: самому испытывать ежедневные мучения и молить, чтобы смерть скорее освободила от них, или наблюдать за тем, как мучаются близкие люди и просят вас избавить от них?       — Бытовая эвтаназия тоже распространена, — когда аудитория притихла, задумавшись над этим вопросом, негромко пояснил Леви. — Очень много людей убивают своих неизлечимых родственников, в основном, пожилых родителей, которые сами просят об этом.       — А вы бы смогли, мистер Аккерман? — в аудитории стало настолько тихо, что Леви показалось, что они с профессором остались наедине. — И любой, кто находится здесь, — он обвёл глазами всех студентов. — Не обязательно отвечать на это вслух, ответьте сами себе. Если бы ваш родственник или близкий друг был бы неизлечимо болен и испытывал сильные страдания и просил бы вас избавить от них… Или вы сами от безысходности — стали бы взваливать на другого этот грех? — голос лектора совсем затих, и эту поистине «мёртвую» тишину никто не смел нарушить первым.       — Да, смог бы, — Фарлан, сидя рядом с Аккерманом, скосил на него глаза. Этих слов никто не слышал, кроме него, поскольку Леви, казалось, только шевельнул губами. Его лицо было абсолютно безэмоциональным, а взгляд крайне пустым, однако сомнений в нём не наблюдалось.       — Неужели, — когда профессор продолжил лекцию, шёпотом спросил Фарлан. — Правда бы смог?       — Не стоит принимать мои слова за последнюю инстанцию, — усмехнулся Леви, и оцепенение спало с его глаза. — Я просто уже убивал, Фарлан, и не раз. Поэтому смог бы. У меня не было бы мук совести или ощущения, что я стану убийцей. Да, мне было бы больно, да, я бы стал преступником и, возможно, сел бы на несколько лет… Но жить в аду ещё хуже. И наблюдать за этим невыносимо.       — Сторонники эвтаназии считают, что это освобождает человека от страданий, в то время как её противники видят в эвтаназии убийство и прямое нарушение врачебного долга. Но стоит отметить, что в некоторых странах эвтаназия легализована, — донёсся до них голос профессора. — И проводится под жестким врачебным контролем. Итак, человек имеет право на жизнь, но имеет ли он право на смерть? Моральный вопрос эвтаназии более противоречивый, нежели правовой. Что будет большим злом: позволить пациенту умереть, убить его или продолжать его полную страданий жизнь? Давайте разберем это чуть более подробнее…       — Профессор всегда задает такие провокационные вопросы, — вздохнул Фарлан, когда лекция была завершена. — Что после его лекции я даже стал сомневаться, правда ли убийство самый тяжелый грех.       — Хм? — Леви слушал его вполуха, думая о своём. — Тяжёлый? Грехи как-то ранжированы?       — Полагаю, что нет, но убийство всегда считалось самым страшным грехом, — предположил сокурсник.       — На самом деле за простое убийство, не отягощенное обстоятельствами, дают не такой уж и большой срок, — пожал плечами Аккерман. — За насилие порой можно получить больше, а за превышение самообороны можно вообще ничего не получить. Или причинение смерти по неосторожности… Вариантов много. Всё зависит от мотивов. И что касается эвтаназии, я не считаю её настоящим убийством, хоть и выступил против. Да, технически это всё убийство, но жизнь гораздо сложнее. И чувства порой полностью затмевают рассудок и какую-либо логику.       — По тебе сложно сказать, что твои эмоции когда-либо могут затмить разум, — отметил Фарлан, когда они направлялись на следующее занятие. На этот раз практические по возрастной психологии. — Ты всегда такой сдержанный и хладнокровный, и кажется, что в любой ситуации ты всё держишь под контролем.       — Это не так, — покачал головой Аккерман. — Да, я стараюсь, но бывают ситуации, когда тоже срываюсь. Но в целом ты прав — меня достаточно сложно вывести из себя. Это нужно быть конченным психом, — усмехнулся он. — Мне кажется, что у тебя равновесие гораздо сильнее моего, Фарлан, — неожиданно отметил Аккерман, бросив на него косой оценивающий взгляд. — Со стороны кажется, что ты такой непосредственный оптимист, а я угрюмое бревно, но на самом деле ты прекрасно балансируешь и никогда не впадаешь в крайности. Есть такие люди, которые ко всем проблемам, огорчениям или радостям относятся одинаково, не испытывая ярких эмоций. Этим они компенсируют боль, но и эйфория им недоступна. Как-то так.       — Мне кажется, мы пытаемся чуть глубже изучить друг друга? — улыбнулся Черч. — Сегодня после лекций, если ты не занят, позволь угостить тебя ужином? Отпразднуем моё возвращение, — добродушно предложил тот. — Ну или просто выпьем где-нибудь пиво, — несколько сконфуженно добавил он, видя, как лицо Аккермана стало совсем непроницаемым. — В этом ведь нет… ничего такого?       — Абсолютно, — невозмутимо отозвался Леви. — Ты же не думаешь, что меня держат на привязи? — на всякий случай уточнил он, видя сомнения на лице друга.       — Нет, но… просто не хотелось допустить какие-то недопонимания.       — Всё в порядке, — так же ровно продолжил Аккерман. — Я не против выпить пива. К тому же, сегодня пятница.       «А заодно и узнаю, на привязи я или нет», — нехотя добавил он про себя. Однако когда все занятия подошли к завершению, он всё-таки решил немного смягчить своё возвращение и написал Смиту, что задержится после занятий, и они с Фарланом выпьют по пиву в честь его возвращения.       «Это ведь не похоже на то, что я пытаюсь у него отпроситься? — поймал себя на мысли Леви перед отправкой сообщения. — Я ведь… просто предупреждаю, чтобы он не волновался», — успокоил он себя и нажал на отправку. После этого, не прошло и минуты, как он получил ответ:       «Хорошо. Только позвони, как освободишься, я заберу тебя».       — Прямо ангел во плоти, — про себя усмехнулся Аккерман, читая его слова и пытаясь представить, какое выражение лица у него было, когда он получил это сообщение. Наверное, всё-таки ему стоило некоторых усилий написать такой доброжелательный ответ.       — На самом деле, я не особо люблю пиво, — признался Аккерман, когда они сели за столик небольшого кафе-бара. — Как и другой алкоголь. Но когда пьёшь с кем-то, вкус будто меняется. А вот у чая нет. Он всегда такой же, пью я его один или с кем-то.       — Думаю, это наши психологические установки, — весело ответил друг, когда им принесли по большой кружке пива и закуски. — Вроде того, что пьют в одиночестве только алкоголики. Сам по себе алкоголь подразумевает какой-то особенный момент, праздник или торжество. Приятное времяпрепровождение, награда за что-либо, — он поднял кружку и немного отпил. Леви тоже. Вкус был очень насыщенным и практически не горчил, что ему понравилось.       — Как твоя работа в колонии? Ещё не устал от мелких преступников? — спросил Леви, пробуя закуски. — Если подумать, мы с тобой оба работаем с преступниками.       — Нет, даже соскучился, пока был в больнице, — покачал головой Черч. — И я не считаю их преступниками. Большинство из них просто потерянные, оступившиеся подростки… Мне кажется, и я был таким, — внезапно признался тот.       — О… — только и смог протянуть Леви.       — А ты сам разве никогда не нарушал правила? Сегодня во время лекции ты сказал, что закон, вне зависимости от намерений, посчитает совершившего эвтаназию преступником, и ты обязан поймать и наказать его. А через несколько минут ты заявил, что можешь и сам стать таким преступником и закон тебя не остановит. Как-то это… немного двулично? — отметил друг.       — Просто есть кое-что, что важнее работы и принципов, — не сразу отозвался Аккерман. — Не хочу тебя расстраивать, но в нашей работе мы постоянно используем незаконные методы, чтобы поймать ублюдков, — усмехнулся старший лейтенант. — Так что чёрного и белого нет нигде. Нарушал ли я правила? — отвечая на его первый вопрос, Леви отпил из кружки ещё пива. — Да, постоянно этим занимаюсь. Кажется, что вся моя жизнь состоит из нарушенных правил. Вот думаю, как меня самого ещё не посадили за это, — мрачно подытожил он.       — Хаха, а с виду такой правильный и педантичный, — рассмеялся Черч, чьи щёки уже покраснели. — Хах, поверить не могу, мой первый поцелуй был с парнем, а не с девушкой. Как такое возможно?       — Эй! — только расслабившийся Аккерман вмиг посерьёзнел. — Не болтай так об этом, — он осмотрелся по сторонам, словно опасался, что из-за какого-нибудь столика выскочит Эрвин, который следит за ним. — Никакой к черту это был не поцелуй, это было похоже на искусственное дыхание. Я спасал тебе жизнь.       — Да, но всё равно. Наверное, если бы это сделала девушка, мне бы пришлось взять ответственность?       — Что у тебя за наивные представления о жизни, Фарлан, — усмехнулся полицейский. — Сейчас ответственность даже после секса не берут, а ты озадачился из-за какого-то фантомного недопоцелуя.       — Разве это не говорит о серьёзности моих намерений? — пробубнил Черч.       — Ты довольно симпатичный и язык у тебя подвешен. Неужели у тебя есть сложности со знакомствами? — усомнился Аккерман, сравнивая его с собой.       — Ах, это… — тот потрепал волосы на затылке. — Боюсь, их может оттолкнуть мой физический недостаток… когда дело дойдёт, ну… до постели, — несколько смущенно выдал он.       — Тем лучше, — внезапно произнёс Леви. — Скажешь ей об этом в самом начале. Если её это испугает или будет неприятно — значит, она не твой человек. И можно не тратить время.       — Но если она мне сильно понравится, тогда я расстроюсь… — снова вздохнул тот.       — Как вообще можно понравиться на этапе знакомства? — удивился Леви. — Я вообще ненавидел Эрвина пару месяцев, — себе под нос добавил он. — В любом случае, чтобы узнать, нужно с чего-то начать. Какие девушки тебе нравятся?       — Хм… — тот глубоко задумался, и возвёл глаза к нему. — Наверное, милые? Весёлые? Яркие?       — Такие нравятся всем, — кисло отметил Леви. — Значит, можно начать с любой. Например… — он осмотрелся по сторонам. Многие столики в кафе были заняты парочками, однако нашлось два, где сидели только девушки.       — Ладно, ладно, — внезапно замахал руками Фарлан, когда Аккерман кивнул в ту сторону. — Давай отложим до следующего раза, а сейчас просто выпьем пива, хорошо? — он так схватился за кружку и начал быстро пить, что Леви не сдержал улыбки.       — Чёрт, я тебя понимаю, я бы и сам такого не сделал, — хмыкнул он, присоединяясь.       — Потому что тебе не нравятся девушки?       — Нет. Потому что я не вижу смысла в отношениях ради отношений. А этим сейчас занимаются все, кому не лень.       — Похоже, в тебе нет ни капли романтики, — улыбнулся друг. — А как же прогулки под луной, любование звездами, ужины при свечах? В конце-концов, свидания?       — Свидания… — протянул Леви и невольно задумался. Когда он в последний раз был на свиданиях. И был ли вообще?       — Ты выглядишь так, будто не знаешь, что это? — рассеянно ответил Фарлан. — Неужели у вас их не было?       — Возможно, было, просто я не придавал этому особое значение, — довольно равнодушно отозвался тот. — Свиданием можно назвать любой поход в бар, поездку в горы или просто рыбалку, — пожал плечами он.       — Ну это… так обычно проводят время с друзьями, — снова улыбнулся Фарлан.       — Тоже мне, эксперт в свиданиях, — усмехнулся Аккерман, потягивая пиво. Но на заметку всё-таки это взял.       Болтать за пивом о всякой ерунде с Фарланом оказалось довольно просто и приятно, поэтому время пролетело незаметно. Засиживаться допоздна Леви не собирался, чтобы не слишком долго играть на нервах Эрвина, да и в живот уже ничего не вмещалось. Поэтому, как только время приблизилось к десяти, он написал Эрвину адрес и название кафе. А также предложил Фарлану подбросить его.       — Эээ, нет, я как-нибудь на такси, — вежливо отказался друг. — Не думаю, что это хорошая идея.       — Хах, было бы забавно посмотреть на это, — хмыкнул Леви, но настаивать не стал, понимая, что внесет лишь лишнюю напряженность между ними. Такси приехало первым, и, распрощавшись с сокурсником, Аккерман остался на улице ждать Эрвина. Его взгляд невольно зацепился за луну, которая была почти полной. Он вспомнил, когда он ещё жил в прошлом доме, они с Эрвином и Эреном-старшим гуляли ночью около опушки леса, и тогда небо со звёздами казалось необъятным, а луна будто висела прямо над ними. И не было никого вокруг, ни единой души, будто они были одни в том мире. С тех пор не прошло и двух лет, но казалось, что это было так давно…       «Хочу вернуться туда…» — появилась мысль у Леви, но не успел он как следует погрузиться в воспоминания, как ему посигналили. Опустив глаза, он заметил знакомый автомобиль и поспешил в него сесть.       — Ты быстро, — отметил Леви, опускаясь на переднее сиденье и пристёгивая ремень. — Надеюсь, ты не сидел и не ждал в машине с тех пор, когда я написал тебе, — угрюмо добавил он.       — Хах, нет, просто дороги уже не так загружены, — голос Эрвина на удивление звучал легко. Когда они тронулись, Леви так и уставился в зеркало, изучая его лицо.       — Ты хорошо провёл время? — вежливо поинтересовался тот, ощущая на себе пристальное внимание.       — Да, почесали языками, как две старые кошёлки, — протянул Леви. — А ты, похоже, не заезжал домой?       — Нет, поработал ещё немного, — кивнул головой Смит. — Но кажется, бестолку. Не могу найти зацепок по этому делу.       — Кстати, занятное совпадение — у нас сегодня лекция была как раз на тему эвтаназии, и профессор попросил меня выступить с нашим делом.       — Ох, так ты уже практикуешься в лекторстве? Не хочешь преподавать? — улыбнулся его начальник.       — Нет, это не моё, — поморщился Аккерман. — Лучше скажи — ты правда не против? Что я пил с кем-то другим? — не найдя на его лице и в его взгляде ни одной негативной эмоции, засомневался Леви. — Раньше тебя начинало разрывать, когда мы просто посещали одни лекции. А сейчас…       — Я учусь доверять тебе, — мягко ответил Смит. — То есть, я всегда тебе доверял, но хочу доверять ещё больше, искореняя из своего сердца и разума все сомнения. Я внушаю себе, что ты ни за что на свете не оставишь меня, что ты обязательно вернёшься, и сразу становится спокойнее.       — Так и есть, — Леви тоже едва заметно улыбнулся. — Но видеть тебя чокнутым ревнивцем тоже приятно. Вообще мы искали Фарлану подружку, но так и не удалось, — посетовал Аккерман. — Ничего не понимаю в девушках и свиданиях. И он тоже комплексует из-за ноги, — вздохнул парень. — Но главный вопрос, стоит ли пыжиться и искать, или это должно прийти само?       — Под лежачий камень, — пожал плечами Смит.       — Да, но… живой пример, что вода всё-таки течет под лежачий камень, сидит у меня перед глазами. И у тебя, — отметил Леви. — Уж кто-кто, а я точно никого не искал.       — Значит, это судьба, — улыбнулся его напарник. — Хм, на самом деле, это что-то вроде пассивного поиска — ты просто что-то делаешь, оказываешься в новом месте, знакомишься с новыми людьми и всё случается само. Хотя ты не стремился и ничего не искал.       — Звучит логично, — Леви на некоторое время притих, уже размышляя о другом, а затем снова продолжил. — Эрвин, я подумал, что снова хотел бы жить за городом, — признался он. — Да, от тебя проще добираться на работу и на учебу, вокруг полно магазинов и прочих благ цивилизации, но то ощущение свободы и безграничности природы, отсутствие людей, как будто мы одни во всём мире… Снова хочу испытать его.       — Вот как, — Эрвин несколько раз медленно кивнул головой. — Возможно, мы зря продали твой дом?       — Если бы его не продали, не спасли бы Эрена, — возразил Аккерман. — Нет, о своих предыдущих решениях я не жалею. К тому же, мне бы и правда было тяжело там жить. Но место было хорошим.       — Значит, осталось найти всего несколько миллионов, — бодро предложил Эрвин. — Или можно продать мою квартиру.       — Нет, — снова помотал головой Леви. — Не собираюсь лишать тебя жилья, это ведь был мой дом. Значит, и деньги должен найти я.       — Возможно, тебе повезет, и ты снова найдёшь какую-нибудь драгоценность? — поддержал его Эрвин. — В твоей книге нет ничего нового?       — Пока нет, всё свелось к отношениям между героями, — усмехнулся Леви, припомнив последний отрывок, после которого они неплохо взбодрились с утра. — Изменщик вернулся. И профессор простил его, — в двух словах рассказал он. — Очень болезненная зависимость, мне даже жаль Патрика.       — Патрика? — услышав имя незнакомого мужчины, Эрвин тут же напрягся.       — Да, университетского профессора, от его имени ведётся повествование, — пояснил Аккерман.       — Ах, да, — припомнил Эрвин, — я же читал одну из глав. Расскажешь потом, чем всё закончится? — с интересом попросил он.       — Да, думаю, конец уже близок.