Лживые боги. Интеллигентная тьма.

      Я из последних сил вела лошадь, запряженную лежаком, время от времени поглядывая, как там Карон. Он уже не стонал – наоборот, опасно притих, страдая от потери крови, и я переживала, что могу не успеть спасти его. С одной стороны я не могла повезти его с собой в Чейдинхол, а с другой – я не могла привести себя в Имперский город в руки Филиде. Помимо этого иссякший адреналин открыл неприятную правду о моем самочувствии – две бессонные ночи, неудавшийся привал, разбитая губа и изрезанное стеклом при падении плечо истощили организм.       - Ты убила… тех…двоих, - раздалось позади меня. – Как будто делаешь это не в первый раз.       Я пропустила лошадь чуть вперед, а сама поравнялась с носилками, чтобы видеть его лицо. Карон все еще не был в состоянии понять меня, никогда не был. Он доверчиво заглядывал в мои глаза и вновь приносил жертву, о которой я не просила. Я желала ему спокойной жизни, как желает наставник своему ученику, отправляя на службу под крылышко, а он как агнец шел за мной, в самое пекло. Я не знала, что ему ответить и не хотела этого делать, а лишь смотрела свысока.       - Почему ты молчишь? Неужели тебе настолько плевать на чувства окружающих, чувства … умирающего? – На последнем слове его с головой охватил ужас, веки широко распахнулись, а зрачки сжались в маленькую черную точку. Я уже видела эту бездну отчаяния как минимум двоих в предсмертном осознании, но она не трогала меня. После нее наступало… смирение?       - Тебе еще рано думать о смерти, - наклонилась я к Карону и поправила свернутое одеяло под его головой. Он отвернулся от меня и заплакал.       После столько времени, наконец, показалась сиродильская громадина из серого камня, составляющая переправу через реку. Увидев, что мой «рыцарь» находится без сознания, схватившись за голову, я вывела их на тракт и со всей дури ударила коня по крупу в направлении моста. Помню, как пошел рысью скакун, и пыль взмывала из-под копыт в небо, слепя меня. Как постовой легионер, послав сигнал на ту сторону, призвал сослуживца на помощь, и они согнулись над Кароном, проверяя сердцебиение. И как с тяжелым чувством я провожала взглядом его повозку с того берега Нибена. Я не была уверена, что он останется в живых, и надеялась, что мне не выдастся шанса это узнать.       Я кое-как дошла до старой шахты. Трухлявая дверь была хаотично заколочена досками, но грозди сами вылетали из дерева, стоило слегка потянуть ее на себя. Хотя пещера давно опустела, грунт выглядел вполне прилично, - можно было не волноваться, что потолок рухнет на голову. Я опустилась на землю прямо за отросшим сталагмитом, укрылась плащом и уснула. Тогда мне приснился темный водоворот. Он не виделся, а лишь ощущался в своем мерном движении. Я была в центре и чувствовала себя его антагонистом – ничем, остановившемся во времени. Все снаружи меня поглощалось им и равномерно плыло. И нас таких было много.       Я проснулась от ярких бликов солнца, что отражала влажная черная руда, и обрадовалась теплой осенней погоде. В такие моменты, как правило, ты мечтаешь о мелочах, что не замечаешь в повседневной жизни. Я же желала чашку горячего травяного чая и новую книгу в позолоченном переплете, какие дарил мне отец, пока не помешался на моем замужестве. Спину саднило под порванной тканью платья, его обрывки прилипли к ранам и причиняли боль при движении. «Останутся шрамы», подумала я.       Мне осталась еще треть пути до свободы. Как только получаешь вид на жительство в городе, попадаешь под юрисдикцию Индариса, Легион больше не сможет меня преследовать, если только не задержит на месте тяжелого преступления. Любая ситуация, подобная моему удержанию в Бравиле, попадет в поле его зрения и потребует немедленного разбирательства, уж я об этом позабочусь.       Эта часть дороги далась мне легко и спокойно, еще до заката я прибыла к изящным воротам, любуясь колоритной растительностью мягкого климата Чейдинхола. Массивные двери, украшенные парой крыльев, наглухо закрывались всегда и при любых обстоятельствах, любые посетители должны были иметь при себе документы на вход. Именно меры предосторожности помогли сохранить безопасность и красоту города, потрясающего образца единения данмерской и оркской архитектуры, хотя имперцы и считали его образцом бездарности текущего правления. Постовой на входе, узнав об отсутствии у меня каких-либо бумаг, сразу же пригнал еще троих стражников и сообщил о необходимой процедуре дознания. Когда меня провели внутрь, я смогла собственнолично убедиться в правдивости восторженных художников, прибывавших оценить прелести местного ландшафта. Потрясающие каменные особняки, обрамленные деревом, заканчивались сводами черепичных башен, а окна эркеров верхних этажей смотрели на вымощенные узкие улочки либо маленькие мостики речушки, каналом иссекающей Чейдинхол на западную и восточную часть. От западной стены расположились постоялые дворы и лавки, что жители содержали в прибыли и богатстве, привлекая странствующее купечество, от восточной – в основном жилые пространства, ворота, ведущие в горы на границе, а также небольшой заброшенный дом. Замок графа возвышался в аккурат между ними на северной стороне города, охватывая видом всё за пределами стен, именно туда и повели меня на встречу с Фарвилом. Фарвил - сын графа, которому тот собирался передать власть впоследствии, состоял в ордене рыцарей Колючки, - каприз богатого сынка, заверенный и оплаченный родителями, в том числе покойной графиней.       Довольно красивый для данмера молодой эльф вышел ко мне в просторную гостевую залу в тяжелом сияющем доспехе, поправляя иссиня черные распущенные волосы, и пафосно поприветствовал меня.       - Я, Фарвил Индарис, почетный рыцарь ордена Колючки и будущий приемник графа Андела Индариса. От его имени я приветствую Вас в Чейдинхоле. – Он слегка наклонил голову и продолжил, улыбаясь, признав во мне девушку. Удивительно, что мой потрепанный внешний вид не смутил его. – Прошу прощения, Вы должно быть впервые в городе, и путь был не близкий. Процедура вынуждает нас подчиняться некоторым правилам. Имперцам не позволено вмешиваться в дела города, и я должен выяснить причину Вашего нахождения здесь. Я обязуюсь послать запрос командору Легиона, но для начала узнать ваше полное имя.       - Я, Элеонора Бертран, дочь Скинградского профессора академии Уоренимуса Бертрана, - поклонилась и спокойно ответила я. – Я вынуждена просить Вас не выдавать меня Адамусу Филиде и умолять об убежище. Этот ужасный человек до недавнего времени удерживал меня в Бравиле в качестве врача гарнизона, платил низкое жалование и не давал возможности выйти за стены. Я бежала сюда 2 дня, еле вырвалась из лап бандитов, и теперь моя судьба в ваших милосердных руках.       Я потупила взгляд, мой голос трогательно дрогнул и поменял в лице стоящего передо мной мужчину.       - Эти имперские псы всегда отличались нетерпимостью к нашему народу, но я ожидал, что когда-нибудь под гнет падет их собственный! Так всегда происходит, когда узурпатору не хватает объекта для насилия! – гневно вступил он. – Я не могу удовлетворить вашу просьбу и не посылать запрос, но я могу сделать это через своего близкого друга в Скинграде. Если все, что Вы сообщаете – правда, я пропущу Вас в город и позволю остаться в качестве нового жителя, как символа справедливости рода Индарис, и отвратительного коварства командования Легиона. Пока отдаю Вас в распоряжение нашей служанки, ожидайте новостей.       Фарвил резко по-солдатски развернулся и отправился поскорее разбираться со своим новым делом, столь важным, какое никогда бы не поручили ему, будь граф сейчас относительно свободен. Для него это был шанс выслужиться перед отцом, а для меня – быстро и безболезненно обрести новый дом.