Твой Винсент В.
P.S. Ах, да. Я уже не успею ввести тебя в курс дела, однако Индарисы могут заметить некоторые изменения в городе, поэтому я предупредил их, что оставил после себя очаровательную преемницу. Ты справишься» Ему было проще написать для меня эту небольшую записку, оставить для того, чтобы «Дорогая Элен» перечитывала её, когда успокоится, вспоминала о нём, вампире, который получил цель для существования. А я потеряла её, как действительно потеряла Элеонору Бертран посреди этого хаоса. Чейдинхол наполнился музыкой, что так прекрасно откликнулась и засела в памяти почти месяц тому назад, и теперь разъедала её. Лица с изумлением и насмешками встречали меня на улице, морщащуюся от влажной одежды, волос, где-то пушащихся, а где-то липнущих к шее, прохладного ветерка, мурашек, желтого света фонариков, голосов, запахов, мыслей, горя, печали, пустоты. Ликующей пустоты. Со мной творилось что-то ужасающее. Ветер задувал. - Оставила его в живых? Ну ладно… Я провертелась, пытаясь понять, откуда раздалось ехидное разоблачение, почти не слышно, сквозь эхо. «Не сходи с ума. Не сходи с ума, Элен» Жители, наверное, сочли за хмельную или скумозависимую, вывернувшую из-за угла заброшенного дома и направившуюся, сгорбившись, не поднимая головы, к воротам из города. За хлопком створ стало легче, тише, но теплое письмо было не разобрать в темноте по пути в Фаррагут.***
Он позволил мне вернуться в форт через запасной быстрый ход, люк, ведущий из леса прямо в его жилище. Ключ, что он дал мне, был именно от него, не от убежища, как я думала. Уведомитель знал, что я буду возвращаться сюда, спланировал это заранее. Нога несколько раз соскальзывала с округлой металлической ступени. В судороге. Спустя время после борьбы с Очивой мышцы начали болеть и тянуть, отсылая меня снова и снова переживать этот день, под землю. Когда я спрыгнула с последней балки, Люсьен сидел ко мне в пол оборота возле кровати за столом с некими записями, - отложил их, обратив на меня продолжительный оценивающий взгляд. «Он поймет. Он совершенно точно поймет», я боялась его и тысячу раз прощалась с жизнью, глядя, как уведомитель поднимается со стула. Его серьезный вид уже не выражал недовольство, но я всё еще усердно пыталась сдержать внутренний ком, не должна была показывать ему предательски покрасневшие глаза недостойного Душителя, еле переставляющего ноги, опирающегося о стену, застывшего в выражении мук, какие должны быть ему по плечу. И все же Люсьен улыбнулся, протянув в приглашающем жесте руку. - Подойди, Дитя. Я помогу тебе пережить это. По телу пробежала дрожь, я неуверенно зашагала дальше вперед, чтобы она завлекла меня, разрешая другой свободно одним движением убрать пряди, скрывавшие лицо, которого я так стыдилась, и поднять его, заставляя смотреть на Люсьена прямо, рискуя быть замеченной в еще одной слабости. За день я ощутила три вида объятий, и эти, в мягкости окутывающей черноты, последние, были жестокими. Ладонь касалась робы, готовая оттолкнуться, однако его пальцы загодя сжали выпачканный в крови каджита рукав дублета. - Расскажи мне. Про каждого. Я безнадежно покачала головой в ответ его просьбе. Силуэт уведомителя вновь становился нечетким. Улыбка исчезла с его губ, а я ощутила, как холодная влага ткани перемещается по коже под давлением, причиняя дискомфорт, наверх, по плечу, до шеи, где недавно смыкалась его рука и вновь опасно дотрагивалась до мягкой плоти, прижимая жизненно важные артерии. – Природа боли идентична природе страха, Дитя. Научись смотреть ей в глаза, как смотришь на меня сейчас, говори о ней, прими её, и тогда Темное Братство будет процветать. Ты и я сегодня свершили то, что было угодно Матери Ночи, поэтому я помогу тебе, скажу то, что ты будешь повторять себе до тех пор, пока не останутся шрамы. Ты убила их, отправила своих темных братьев к Ситису раньше срока, и те, кто верен, будут служить Отцу Ужаса после смерти, как когда-нибудь будем служить ты и я. Живи со своей болью, перероди её в понимание и никогда не обрекай забвению имена предателей. - Винсент…,- начала я, проглотив остаток предложения, на что уведомитель слегка нахмурился. – Перед смертью он попросил… Я под надзором выудила из кармана адресованное ему «послание», разжала ладонь с амулетом, при взгляде на который капли все-таки покатились из уголков, как я ни старалась их сберечь. Глаза Люсьена тут же сверкнули неясной злобой – сдержано подняв шнурок с вампирским клыком на свету он резко швырнул его от себя куда-то в стену зала. Я не предполагала такой реакции. На движение я невольно вдохнула и зажмурилась, задрожала от мокрого одеяния в огромном зябком помещении, от волн горечи, пробегающих внутри, и даже более, чем от ужаса перед разоблачением. «Что это значило, Винсент?» - Всё еще боишься, - тихо констатировал уведомитель, смерив меня взглядом. - Нет. Здесь… холодно…, - оправдывалась я. Люсьен положил ладони на мои дернувшиеся в напряжении плечи, опуская их, скользя по ним, хватаясь за смыкающиеся края моего испорченного дублета на шее и далее, освобождая и ломая проржавевшие застежки. Это никуда бы не привело, если бы я не захотела. Я чувствовала одиночество и чувство вины за то, что желала в этот момент теплоты, обливаясь слезами, вину перед ним, потому что он верил мне, перед семьей, перед Винсентом, потому что должный траур оскорбляют желания в моей голове. Уведомитель стягивал его с моих обнаженных плеч, смущая и пугая меня одновременно, принося освобождение от липнущего материала, так по-хозяйски бесцеремонно рассматривая тонкие ключицы, грудь и живот, переключаясь на мои глаза, окончательно оставив стоять перед ним без верхней части одежды. Люсьен отвернулся и взял с кровати тонкий шерстяной плед, чтобы накрыть меня им, а я не понимала, почему так спокойно позволяю ему делать с собой такие вещи, какие ранее невероятно возмутили бы меня. - Сегодня можешь остаться здесь, - приблизился он, улыбаясь исподлобья неопытному и неловкому виду самовлюбленной пособнице гордыни, запахивая крест-накрест покрывало на мне, смотрящей на амулет, вероломно валяющийся на полу, но не отпуская ткань, потому что между нами это было взаимно. И, возможно, слёзы – это неплохо, ведь привлекательные качества женщины совершенно необязательно вредят преимуществам Душителя. Сейчас я знаю это, а тогда так боялась разрушить хрупкую иллюзию своей ценности. Бесполезно растирала их тонкой ладонью по своим раскрасневшимся щекам и цедила сквозь зубы гордо то, что сказала бы о своем обмане. «Мне жаль» - Мне жаль, - повторила я вслух черным глазам, неотрывно распаляющим мое лицо, дернув уголками губ в конце. – Жаль… что я так и не смогла усвоить этот урок. - Для этого и существует обучение. Соверши ты предначертанное, убей своего мужа сразу же после бала, я пришел бы раньше, - ответил Люсьен, перемещая пальцы на маленький открытый участок кожи над ключицей. Затем далее под плед, заставляя её гореть. - Оно было бы уже окончено. - Я не помню тот… бал. Он не давал мне возможности говорить больше, подходя ближе, пропуская ладони в волосы на затылке и вдыхая запах на шее, что источала я, прижимая меня к себе и поучая. - Воспоминания возвращаются, - чувствовала я каждое слово, пугаясь нарастающей агрессии. Люсьен обошел меня, подтолкнув лицом к стене, дабы беспрепятственно подвергать ласке темную сестру, на контрасте с гневными, пышущими ядом заключениями. – Винсент знал об этом. Он ждал… слишком долго, чтобы совершить роковую ошибку. И даже после смерти вампир присылает мне свой клык, оповещая о своих… намереньях. - Каких намереньях? – Вдохнула я душный воздух под руками, жадно исследующими тело – руки, талию, поднимаясь и скрещиваясь на груди, принося жар вместо холода. - Чего… он ждал? - Ждал, пока ты вспомнишь…, - прорычал уведомитель на ухо. – Его… Люсьен отстранился, вынуждая чувствовать жажду, какую можно было бы сравнить с вампирской жаждой крови. Я обернулась, испугавшись этой игры, испугавшись в том числе возможности быть уличенной во лжи, и того, что уведомитель оставит меня наедине с ней, а он стоял в метре от меня, спрятав запястья в рукава робы, улыбаясь жестоко, самодовольно, манко, бесстыдно. «Позволь себе иногда следовать своим желаниям», следовала я тому, как уведомитель утянул меня для поцелуя, глубокого, хищного, граничащего с болезненными укусами и переходящего в длинную чувственную ночь на небольшой постели. Люсьен всегда предлагал мне выбор, зная, что иного выбора нет.***
(Более десяти лет назад)
Из воспоминаний Винсента.
- Хо-хо… Так вы хотите, чтобы я стал нянькой? Не думал, что вас так впечатлят мои способности наставника! – Схохмил Винсент, попивая не особо качественную сладкую красную жижу из кубка. Он уже давно не притрагивался к вину, однако такой случай не мог остаться без смягчения рассудка, пусть в серванте и покоилась лишь эта разбавленная спиртом краска. В комплекте с непринужденностью позы на гостевом диване запах должен был изрядно позлить его собеседницу. – Или верно сказать тебя, Аркуэн? - Ооо, - протянула улыбчиво альтмерка, но сморщилась с отвращением на довольно натянувшего улыбку от удавшейся задумки вампира. – Как всегда паясничаешь, как всегда недоволен... Во имя Ситиса, Винсент, ты можешь перестать пить, хотя бы когда разговариваешь с Черной Рукой? - Не ты ли недавно уговаривала меня попозировать с фужером? Нет? – Удивленно поднял он брови, откинувшись и с облегчением отставив сосуд зловонной гадости. - Это Черная Рука заявилась ко мне в дом. К тому же не я убедил спикера лишить меня ранга Душителя в пользу способного юноши… - Только не говори, что спустя столько лет ты до сих пор расстроен, – наиграно ахнула Аркуэн. – Странно, Люсьен поведал, ты как никогда удовлетворен своей должностью. И это был только её выбор, никто не подталкивал к такому решению. Винсент хмыкнул, потягиваясь. - Не подумай, я только рад, что так всё сложилось. Из Люсьена вышел уведомитель в лучших традициях Темного Братства, какие я успел повидать. Мне не приходится лишний раз видеть ваши лица, есть время заняться пропитанием (сейчас это, кстати, не так просто, даже в сравнении века тому назад), новых рекрутов, увы, тоже не поступало, так что наставничество теперь не мой конек, - он оперся локтями на стол с ехидным выражением. – Так вы решили воспитывать детей, вместо того, чтобы убивать их? Лидер сидела с идеально ровной осанкой на элегантном пуфике, похожая в его глазах на дерганную ворону. Вампиру нравился этот дом и нравился этот богатый каменный город с его разноцветными витражами и пышными приемами, до тех пор, пока Рука не дошла до него сюда на своих двоих вопреки усердному избеганию встречи и игнорированию посланий, гонец которых случайно оказывался убит бандитами, загрызен волками или просто был посажен в тюрьму без разбирательств. - Будь благоразумен, Винсент. Ты же знаешь, пока ты полезен, Черная Рука благосклонно относится к тебе, игнорируя многие нюансы, - Винсент незаметно дернул уголками губ на эту прелестную ложь. – Таково на этот раз желание Матери. Мы не знаем, каковы её планы. - И с каких пор вы им следуете? Очень покладисто – мир меняется на глазах, – продолжал дразнить вампир, цокнув языком. – Почему бы вашему слышащему не спросить её об этом? - Мать Ночи не отвечает на вопросы достопочтимого слышащего, - честно ответила она с гордостью и сожалением. – Мы заинтересованы посмотреть, что из этого выйдет. Уверена, мы можем договориться – назови свою цену. - Хммм, это уже любопытно, - сцепил Винсент руки над коленом. - Если вы готовы торговаться с вампиром, значит назревает что-то действительно важное. Рассказывай, я заинтересован. Альтмерка широко заулыбалась – уговорить упрямого вампира, старше её даже по меркам эльфийской жизни, да её репутация среди уведомителей возрастет, как только принесет она эту весть. - Проклятье в большинстве случаев убивает детей еще до того, как они достигают нужного возраста, обычно Мать требовала их немедленного уничтожения во избежание эксцессов, однако на этот раз что-то изменилось. Я наблюдала лично – не понятно, что особенного в этом Дитя, скорее всего дело в её родителях – они ученые, здесь, в Скинграде, водят дружбу с командором Легиона – думаю, это основополагающий фактор. - В чем же подвох? Позвольте ему расти и дальше, так сказать – в естественной среде. - Подвох в том, что этот ребенок – настоящая катастрофа, - Аркуэн слегка двинулась, пытаясь наконец удобно усесться на вычурной бардовой сидушке. – Проклятье притягивает к ней смерть. Сейчас девочке тринадцать лет, и чем старше она становится, тем больше вокруг нее стягивается разное отребье. До недавнего времени все шло хорошо – власть пустоты помогала Дитя защищать себя, но… Твоя задача выяснить, почему все изменилось, способен ли этот ребенок выжить или нам придется-таки вмешаться, пустив цикл с самого сначала. Винсент задумался. Быть может, Грейвин был не так уж неправ, задумав свой переворот. Что-то волновало их в этом неисповедимом пути Матери, волновало с той точки зрения, чтобы расценить, угрожает ли опасность их власти, что медленно, но верно топит древнее судно организации. В конце концов, он все равно не собирался покидать Скинград как минимум в ближайший год, только бы удалось добиться аудиенции с графом Гассилдором – не смотря на старинное знакомство, Янус избегал общества себе подобных. В отличие от Винсента, граф до сих пор не смог принять свое естество, изнуряя себя голодом. Это удивляло. - Элеонора Бертран, - прервала Аркуэн его мысль громким провозглашением имени. – Уверена, тебе не составит труда найти её. Мне пора… Да не оставит тебя тень Ситиса, Винсент.***
Винсент увидел её в первый же день, как только решился покинуть особняк на углу – погода не благоволила ему, настойчиво припекая, и только сегодня небо чуть заволокло. Слухи быстро распространяются, если знаешь, где слушать, а столь знаменательное средь ученого мира событие эхом разливалось даже в подполье магического сообщества, однако туда лезть и не потребовалось. Маленький росчерк пера и печать графства Чейдинхол из-под легкой руки тут же получили отклик местного филиала. - Гассилдор дал разрешение телеге въехать в город… Ему пора всерьез задуматься о своем здоровье, - прокомментировал про себя Винсент. Семья со столь звонкой фамилией сразу же бросалась в глаза. Прямо по улице, почти у самых ворот, она занимала поместье Розеторн-Холл – отец уже вывел отпрысков в новый мир, свершив свое открытие, замахнувшись на самый дорогой дом Скинграда. Расточительство, свойственное всем мелким аристократам, а эти поднялись из самых что ни на есть интеллигентных простолюдинов. Профессор, одетый с иголочки, даже более жеманно, чем давно не знающий бедности вампир, стоял, пытаясь попасть очками в карман, на улице со своей женой, наблюдая, как крепкие рабочие во всю волочат из полупустого «дворца» оставшуюся от предыдущих хозяев рухлядь, а к ним тем временем надвигался темный брат, всё более изъедаемый любопытством впервые за последние несколько десятков лет. Винсент зашел сбоку, натянув в легком поклоне свою самую безобидную из обаятельных улыбку, способную максимально скрыть его маленькую особенность. - Вы, должно быть, Уоренимус Бертран. Профессор слегка опешил, засмотревшись на увлекательный процесс. Ему пришлось вновь водружать на нос с таким трудом спрятанные стекляшки. Ирена в то же время мягко приветственно улыбнулась, выглянув из-за плеча, чтобы потом вновь мечтательно обратить взор к невиданной роскоши. Она не привыкла говорить без надобности, всегда в тени мужа. - А… да, - уйдя в себя пробурчал Уоренимус, скоро опомнившись и развернувшись в скупой улыбке. – Что я несу… Простите, не подозревал, что известность настигнет меня так скоро. Рассчитывал, что проживу в спокойствии до официального приема. Странно, что до кого-то… Глаза ученого блеснули пониманием, как только столкнулись с видом собеседника. Винсент редко встречал людей, способных отличить тонкую грань болезненной бледности от признака Темного Дара, иссекающего на нет в недавней сытости, и всё же нужно отдать должное -исследовательская искушенность тут же приблизила его к разгадке. - Я Винсент Вальтиери, потенциально намереваюсь занять в Скинграде должность управляющего, - маневренно попытался сменить он тему в праздное русло. – Поэтому не переживайте за спокойствие Вас и вашего драгоценного семейства. Я посчитал необходимым поприветствовать персону, которая, возможно, скоро поразит свет чем-то ещё более… существенным. - Странно, я считал, что разговариваю в замке именно с управляющим…, - прищурился в слепоте профессор, развеивая тревогу. - Правда? Наверняка, Вы наткнулись на временного. Должность действительно была занята, однако это был не нерешаемый вопрос для темного брата. Непробиваемость не особо придерживающегося манерам Уоренимуса не стерла улыбки с лица Винсента и манерного наклона головы, повернувшейся на звонкий хохот и голоса ребятни, выскочившей из переулка, переметнувшей на себя всё внимание. Первой показалась именно девчушка, юная Элеонора, улыбалась во все зубы и сотрясалась со смеха, пока не заметила грозный взгляд своего отца, превратив сияние личика в легкую добродушную линию губ, свойственную изящным леди. Вид незнакомца будто заинтересовал её, как интересуют девочек взрослые мужчины – она смутилась чужих глаз, блуждающих по ней, отвела свои в кокетстве и задумчивости. «И они считают, что из нее получится убийца?», подумал вампир, наблюдая хрупкую тонкую фигурку в летящем платье с едва намечающейся грудью. Она вырастет красивой женщиной в подобном воспитании, будет болтать об украшениях и моде, бежать на балы под руку с кавалерами, но уж никак не облачится в черную робу или доспехи в убежище в борьбе за свою жизнь и в угоду Богу Пустоты и Ужаса. Однако скоро его скептическое выражение сменилось, выдавив смешок, потому что, как только из того же угла выбежал юноша, постарше, уже почти мужчина в свои восемнадцать лет, с деревянным мечом в руке, Дитя, подхватив юбку, прокружилась и схватила с земли палку, не желая так просто сдаваться в сражении крупному противнику в виде брата, полюбовно оторвавшего её в игре от земли, как только удалось нагнать проворного ребенка. - Это ваши? - Несносные, - буркнул Уоренимус и строго подозвал, махнув рукой. – Габриэль! Молодой человек с густыми каштановыми локонами и зелеными глазами, совсем не схожий со своими родителями, перестал смеяться, вручил «оружие» маленькой сестре и трусцой подбежал к профессору, взаимно кивнув собеседнику отца. Он глубоко дышал, видно, игра отняла у него больше сил, чем у радостной темноволосой Элеоноры, чье детство должно было проходить теперь в достатке и беззаботности. - Я сколько раз говорил прекратить такие игры? Габриэль непонимающе переводил взгляд с Уоренимуса на Винсента и обратно. Отец вдруг обозлился на прелестную дочь. Юноша еще не знал причин недовольства, но не мог возразить в присутствии посторонних. Вампир решил избавить эту сцену от неловкости. К тому же он уже увидел всё, что собирался. - Что ж, это большая честь познакомиться с вами, профессор Бертран. Если потребуются какие-либо услуги, буду рад посильно оказать их, - сложил ладони вампир. - Да, - виновато усмехнувшись постучал по голове ладонью еще такой неловкий в славе Уоренимус. – И простите мою подозрительность. Признаюсь, это всё здорово смущает. Хорошо, что я опростоволосился на улице, а не прямо на балу. - Не беда. Уверен, мы еще не раз побеседуем, - широко улыбнулся Винсент и легонько поклонился перед уходом интригующему Дитя. – До встречи, юная леди. - До встречи, - сияюще ответила Элеонора.