***
В поместье я вернулась тем же окном, представляя, как лес сотрясается от истеричного хохота Патриции, какой успела услышать, дойдя до кульминации рассказа. Непосредственность сестры и ощущение зарождения дружбы стояли опротив веса, где груз набирало чувство фатального и неподконтрольного движения за спиной. Фарвил уже расположился на кровати и панически дернулся, схватив кувшин под рукой, когда чрез подоконник влезла, расправляя ткань, недавно ускользнувшая сквозь него управляющая. Подходящих слов у эльфа не нашлось. - Что ж, я была права. Действительно, лисы, - повременив, прочистила я горло, справляясь с тошнотворными позывами вязавшегося в узел желудка, и с тяжелым видом направилась на выход. - А ведь я вспомнил Вас! – Окликнул молодой граф в спину, останавливая в дверях. «Только не Элеонора Бертран! Не сейчас», слегка ссутулились вздымленные плечи, неторопливо разворачивая настороженную управляющую. И в портале, открывающем палату, Фарвил привстал, дабы нести гордость, переговариваясь через его границу. Продолжил. - Та фраза. Я вспомнил Вас, прибывшую в город, а теперь Вы с нами, пытаетесь выиграть битву, проигранную моими родителями, пытаетесь помочь моей семье, и, хах… обливион побери, простите слова, недостойные рыцаря, не побоялись только что отправиться в сады на тревожный шум… Я хотел сказать, что я, и мы все всегда будем рады приветствовать Вас. «Как… глупо», сдержанно облегченно улыбнулась я темноте. Настоящую меня, имя, он так и не припомнил. - Это не всё. Винсент – особенный человек для четы Индарис, - продолжил данмер, вынудив поднять глаза, какие были ему не видны. – Он первый, кто не стал злобно смеяться и подтрунивать над затеей мальчишки стать рыцарем, и поддержал меня, первым вступив в мой глупый орден. Я долго думал, и кодекс чести обязывает меня передать Вам. Он всегда с большой теплотой отзывался о Вас. И сейчас я понимаю, почему те слова ничуть не преувеличены. Я был счастлив, когда у него появился такой друг, но еще более счастлив был узнать, что эта дружба оказалась чем-то большим. И что в последний год своей жизни, он встретил Вас, наконец, отбросив свой траур. С высоты молодости мне сейчас трудно представить, каково быть вдовцом столько лет, но я надеюсь, когда-нибудь уйти из жизни в подобном спокойствии и уверенности. Я неуравновешенно шагнула назад, на миг возвращаясь, но не смогла, ощутив странный укол. «Вдовцом? Он никогда не рассказывал мне». - Вы… знаете, как она умерла? - Точно не знаю. Что-то связанное с экспедициями? Если она была исследователем, не удивительно, если супруг нашел в Вас родные черты, - пожал плечами наивно нетактичный Фарвил. - По крайней мере, он утверждал, это проще нежели наблюдать неотвратимое угасание жизни, как приходится его приятелю... - Спасибо, и… прощайте, - оборвав, кинула я напоследок, сглотнув накатившее нечто. – Пожалуйста, не забудьте про наш уговор. Я прислонилась спиной у закрытой двери. «И за что тебе обидно, Элеонора? За то, что ты не единственный смысл всего вокруг?»***
«Янус был прав. Ох, как же он был прав. Я понятия не имела о всех трёхстах годах жизни вампира. Нет. Это нормально, что ты не знала о его браке. Так чего же ты удивилась?». Ошеломление сформировало праведный гнев и решительность, позволив сотрясать двери графских покоев неистовым стуком. Гассилдор ни раз заявил о необходимости покинуть границы его обитания, но темная сестра была непреклонна, торопилась, истратив время на философствования, и брала упрямца измором. - До рассвета осталась пара часов! – Снова троестучием оповестила я его о своем присутствии, задирая голову, будто звук так лучше просочится сквозь щели. – И если я что-то знаю о вампирах, так это то, что Вам так же необходим сон, а командор, наверняка, захочет все эти изумительные солнечные сутки держать Вас под боком! - Я предупреждал Вас по-хорошему, Элеонора, уходите, пока я не намекнул тому же самому командору, почему управляющая рыщет по резиденции среди ночи. - Боги, я только прошу выслушать. Я знаю, как можно вызволить Андела… - Мне всё равно, и Боги Вам не помогут. Зато мне поможет стража, - слышала я свирепеющий голос, который высунулся в окно, призывая патрульных. - Стража! Кто-нибудь, уберите мошку от моих дверей! В парадной за поворотом фойе хлопнули створы ворот, впустивших дежурных. Я не могла просто так оставить его в покое, не могла оставить мысленно в покое приближающийся рассвет, командора, Черную Руку, Аркуэн, Люсьена и… Я прислонилась вплотную, едва не обнимая дерево двери, уже не выкрикивала, а перешла на молебный полутон. - Вы сказали, что дружба толкнула Вас прибыть сюда и обратиться ко мне, но дружба, о которой Вы упомянули, - осенило меня. – Это ведь не дружба с Анделом? Если не хотите помочь мне, так сделайте это ради него… ради Винсента… ради его памяти. Стража явилась на подходе, вот только граница предо мной внезапно отворилась, впуская свет, и Янус Гассилдор, прямолинейно сверкнув взглядом на легионеров, втолкнул меня внутрь, оставив их, нервно вздохнув, переглянуться от капризов богатого гостя. Постель заправлена, на столе стопка справочников и гильдейские путеводители. Ко сну он так и не отправлялся, медлительно прошел мимо меня в центр комнаты, и сменил выражение только когда наткнулся на позабытую откупоренную склянку в серванте. Кровь, видимо, уже свернулась. Поморщился. Вампиры одиноки. Они ценят кланы, а такие как Гассилдор – приятельство. Слышала, его супруга безнадежно больна. «Вампиры могут болеть?» Наверняка, Винсент поддерживал его. - Он… когда-то помог Вам. Поэтому Вы здесь? – Догадывалась я. - Вы дали какое-то обещание? - Не обольщайтесь, - тихо сказал Янус склянке, прежде чем выбросить в корзину, и поднял глаза исподлобья, словно бы носил очки. Старая привычка. Может, когда-то. – Это не обещание. Скорее чувство… долга. И я сам решаю, как и когда его отдать. - Почему Вы передумали? – Не понимала я. – Только минуту назад Вы были готовы сдать меня Джованни со всеми потрохами. - То, что Вы сказали, убедило меня. Если Винсент рассказывал Вам об этом, значит, доверял. Таковы времена. Опасно верить. Особенно таким, как вы. Лично я бы не стал. - И всё же Вы верили ему, - подметила я аналогичную принадлежность вампира братству. – Он поведал, как призывал Вас выживать и питаться, чуть ли не регулярно навещая Гассилдоров. А потом называл вас давними приятелями. - Приятельские отношения завязываются так, - пояснял граф, повседневно извлекая некие бумаги из стола. – Люди не знают друг друга. Вы рассказываете друг другу что-то, совершаете поступки. Поступок свершился, рассказ оправдался – репутация заслужена, и так до тех пор, пока каждый не будет уверен, что её достаточно, дабы сделать выводы. - Похоже на сделку, - заметила я, и Янус кратковременно улыбнулся. - Зуб за зуб, - подтвердил он. – Но предлагаю оставить лирику. Скоро по хозяйским комнатам пустятся первые горшечницы. Итого, Вы сказали что-то, что меня удовлетворило, а я выслушиваю Вас. Если от меня что-либо требуется, то и я потребую что-либо от Вас. Это ясно? - Да, - с разумением кивнула я, сложив руки аки прилежная ученица. Янус вопросительно повернул голову, ожидая повествования, и вынудил опомниться. – Тогда… у меня есть план, требующий Вашего участия. Нужно, чтобы Вы пригласили Индарисов к себе в загородное поместье на приём, а дальше уже наша часть. - В таком случае от Вашей стороны я ожидаю лекарство, - тут же поразительно нерешительно ответил на ход Гассилдор. – От вампиризма. Но эта плата подождет. Сначала Андел Индарис. В жизни не слышала о подобной ереси. «Вылечиться от вампиризма? Он с ума сошел от долгожительского безделья?» Или лекарство предназначалось для кого-то? Я потеряла дар речи, но перед тем, как удовлетворенно покинуть графские покои, спросила о том, что так долго терзало меня. - Милорд Гассилдор, Вы так долго знали Винсента… Как Вы считаете, он способен на предательство? - Я считаю, он способен на верность, - туманно ответил вампир. – Вот только для бессмертных определить предмет верности бывает нелегко. «И, как по теореме, для преданности братству это необходимо, но недостаточно»***
Я еле успела возвратиться в комнату и прилечь, набросав кое-как подушки с одеялами после моей инсталляции, до того, как служанка, подосланная миледи, приволокла поднос с завтраком, отмечая «завидную бодрость и юношескую свежесть» отдохнувшей управляющей. Что и требовалось доказать, едва пропели первые петухи, как один из них клюнул командора, и тот поспешил собрать нас всех. А именно, супругов Индарис, меня, графа Януса Гассилдора и себя, - в том же затемненном читальном зале, сумрак которого был готов убаюкать меня на стопке книг в мягкой кожаной обложке слева от меня, где по договоренности притаилась в стеллажах за шторами Патриция, которой я наспех распахнула окно до прибытия Цивелло. Первыми в библиотеке он запер помимо управляющей Фарвила, что безыдейно выбирал с полок совершенно противоречивые труды, и вампира, приятно проигнорировавшего «душный» спектакль, заслужив положительную репутацию. Сам командор и Иллана присоединились несколько позже. Они что-то обсуждали по дороге сюда, ибо еще в портале оборвались на середине фразы, когда миледи, заулыбавшись на всю округу и приветственно вытянув руки, выступила к «любимому» мужу, дабы расцеловать его в щеки. Джованни вошел следом. Я и Янус тут же поднялись с кресел, и командор оглядел нас поверх голов, чтобы остановиться на мне. Благо, юный Индарис беспардонно нарушил тишину, вылезая и закрывая меня спиной. Иллана тем временем уцепилась за мой локоть. - Я не успел поблагодарить Вас за спасение, милорд, - протянул он руку, сбив фокус Джованни. – Вы вовремя подоспели с вашими легионерами. Думаю, если бы не Вы, те вампиры добрались бы до меня первыми. - Вообще-то, мы и есть заодно с вампирами, - без интереса обошел графа, как преграду, Цивелло, и тот неловко и недовольно вытянулся, усмирив гладь волос. Командор возвысился над моим побитым ликом. – Наслышан о Вашей истории, миледи Элеонора… как бишь фамилия, всё время забываю? – Он призывно пощелкал пальцами, оглянувшись на каждого. - Вальтиери, - неожиданно подал безынициативный голос хмурый Гассилдор, не терпящий наигранных промедлений, хотя сам не единожды так поступал, и я добавила мысленно плюс к его образу. - Вальтиери, - громко повторил Джованни, глядя свысока. – В прошлый раз произошло недоразумение. Но хоть Вы то знаете, кто на чьей стороне? Должны быть наслышаны после того, как побывали в плену. - Боюсь, со мной не делились никакими тактиками, - ответила я напрямую, на что графиня успокаивающе прислонилась к моему плечу. – Только насилием. - Вот! Именно поэтому я и вы все здесь, - бодро покачал пальцем Цивелло, сделав почетный круг по ковру и заложив руки за спину. – Потому что никто понятия не имеет, какую роль играет в этой битве. Мы словно красные муравьи, разлитые водой, долго не могли собраться вместе, дабы наладить систему, но теперь, когда Чейдинхол на стороне легиона, наша сила позволит вытеснить других муравьев… черных. - И какую часть муравейника составляют вампиры? – Интересовалась я, внутренне забавляясь его метафорам. – Есть ли муравьедам место среди муравьев? - Хм… Смотря, что им пообещать, и кто с этими муравьедами договаривается, - довольно промычал он. Его расположение – путь выведать лицо предателя, пусть и под маской насекомого. - А мы пообещали им точно таких же муравьев, только повкуснее. - Но кто с ними договаривается? Черный муравей? Вы его видели? Какой ему в этом прок? - Нам пообещали помощь и предоставили её, - Цивелло развел руки в стороны. Он не знает, рискует, как и говорит Лашанс. – Но я не дура-а-к, и держу муравьедов в узде, пока не достигну финала, - командор сделал интригующую паузу, окинув управляющую голубыми глазами. - Ну а для муравьев я готовлю отдельный канал. «Канал? Что это значит?» Я судорожно пыталась сопоставить поведение маленьких рабочих с позициями Легиона, пока этот король муравьев продолжал сотрясать воздух затянувшимся предисловием, переглядываясь с Илланой. Фарвил, еще недавно хвалебно отзывавшийся о помощи со стороны Имперского города, заметно замкнулся и ушел в себя, прислонившись к стене и посылая лучи гнева в сторону легионера, в терминах Януса, репутацию потерявшего. - Что Вы собираетесь делать? - Итак, - наконец перешел к сути Джованни. – Сопоставив факты, мы с миледи Илланой тщательно перетерли сложившиеся обстоятельства… Из-за стеллажей раздалось хрюканье еле сдерживаемого хохота, на какое едва не обернулись присутствующие, если бы я не начала заливисто кашлять, посылая ментальные проклятья, и графиня стала активно хлопать меня по спине, пока я не выставила ладонь, останавливая поддержку. - Простите, - покачала я головой, колотя себя в грудь. – Без обуви по промозглой земле… Цивелло паузой дождался полной тишины. - Это не важно. Это всё дела тактиков, - к сожалению, прервал рассказ командор. Он протянул руку, приглашая меня выйти к нему в центр. – Важно, что они вернули Вас с посланием. Так с каким? Не бойтесь, огласите слово в слово. Я невольно осмотрелась. Они ждали моей речи, думали, она поможет им продумать дальнейшие действия. Однако я планировала налить воды и ретироваться. А больше всех ожидал Джованни, неотрывно глядя в глаза, поэтому я высказывала это ему, приближаясь. - Это скорее предупреждение, - обозначила я перед выходом. – Вы ступили на территорию Ситиса, командор. Нарушили естественный порядок вещей, привлекли собственных палачей и разорили священное. Но каждый из нас – это водоворот, и он утянет вас одного за другим. Форт Фаррагут – последнее Ваше преступление. Он стал преддверием воронки, что потопит Ваше судно, - на последнем я уже почти пресекла границу личного пространства Джованни. Он смотрел и слушал, поглощая. Наступило молчание, и я осеклась, потупив голову и заморгав, делая шаги назад. – Кхм… Цитата… - Ха… поэтично, - надуто и издевательски сказал он, наконец. – Они держат специального поэта или кружок? - Думаю, убийцы есть и среди поэтов… - Что это значит, Джованни? – Спросила Иллана, перебив. – Можно подумать, Вы обрадовались этой чуши? Но она же бесполезна. - Да, бесполезна, - заулыбался командор, сдерживая жестикуляцию, прохаживаясь вдоль недоумевающих гостей. – В каком-то смысле… Вы не понимаете, но в мире полководцев уверенность – это редкость. А то, что мы услышали – есть вопль отчаяния, сложенный в красивую, лживую поэму, однако и вы все поэты, - развернулся он, указывая на себя большим пальцем. – Я – поэт. Как и любой командор. И все наши действия, манера ведения войны – это произведение, - вновь вдохновенно надвигался Джованни ко мне, отступающей. – И если Адамус Филида – следующий правилам классик, то я – мастер крепкого словца… Мне приходилось вновь и вновь кашлять, маскируя разошедшуюся Трици в момент, когда ситуация уже была не смешна. Джованни Цивелло, именуемый «беспринципный» был уверен в себе и своей доминанте, потому что «пить из всех возможных источников» словно вампир – было его. О да. Он еще ни раз прильнет к тьме, чтобы зажечь там огонь. - Я – сквернословец. И когда начинается моя поэма, и аудитория думает об одном смысле… БАМ, - командор, коварно улыбнувшись, резко хлопнул в ладоши перед моими глазами, и я отшатнулась. - Их головы не могут вместить в себя столько… неприкрытой правды. - Джованни, перестаньте! – Вмешалась графиня, возмутившись, охватив меня, на что Цивелло разогнулся, вспомнив о выправке. – Вы пугаете её! - Думаю, можете быть свободны, - и он снова гордо окинул взором меня, сопровождаемую Илланой из комнаты. – И сделайте что-нибудь с кашлем. Своим рекрутам я всегда говорю: «Перед тем, как ступить на поле брани, позаботьтесь о теле. Душу успеете отмолить на одре».