***
Я едва могла ходить – малейший камень или ветвь заставляли спотыкаться и пошатываться даже при поддержке уведомителя. Здесь растительность реже. Скорее пустошь с растущими на нем лиственными. Ветер извивался и подталкивал нас в спину – слышалось хлопанье ткани робы, словно бы несли нас крылья, однако крылья те были сломаны. Волочить ноги под гору стало особенно тяжело - вскоре о себе дало знать ребро, как наименьшая плата за существование, однако это не столь беспокоило меня, как необходимость устраивать привал каждые пятнадцать минут, даже посередь плато под гаснущими звездами. Нужно было уходить как можно дальше от резиденции, где до сих пор рыскали вампиры, и могла появиться Кейлия и Легион. Люсьен чуть заметно прихрамывал, и кровь продолжала пропитывать его робу, как не могла из-за пореза, и оставляла явные следы – он время от времени останавливался, пока не стянул ремень с пояса, затянув с силой руку. «Вампиры не должны пойти за нами. Кто-то смог дотянуться до него в сражении. Это произошло сегодня», поняла я. Я не знала, где мы находимся территориально и куда направляемся, пока не заметила мох на булыжнике под ногами, и на востоке слышались всплески воды и стрекотание – ни одного водоема подле города я не припомнила. Судя по всему, мы отошли на юг вопреки ожиданиям, а значит, упремся в заливы Сирид. «Пока еще темно, но что мы будем делать, когда рассветет?» Мы не двигались, как планировалось. Разве вообще могло что-то пойти по плану после текущих событий? Я была подавлена. Люсьен – молчалив и сосредоточен. Он развел костер на берегу одного из заливных озёр, когда добрались и меня пробил озноб из-за перелома. - Ты ранен? – Украдкой заглянула я в последний раз, пока уведомитель корпел над бинтом, опустив меня на поваленное дерево. У нас не было снаряжения, не было игл и нитей, даже припарок из моей сумки. Сумка также осталась где-то в зале. - Не обращусь, - пугающе смерил меня взглядом уведомитель, опустив черный рукав. Тревога. Я осознала то, что привело нас сюда. Мы бежали. - Это… сделал кто-то из Черной Руки, - отвела я глаза, обозревая сапоги, багряные от вина, крови и пыли. – Как нам быть? И тогда Люсьен поднялся, подставив мне плечо, на которое я оперлась, чтобы под его предводительством приблизиться к водоему по влажному песку и глине. Вода в тиши и тьме раннего утра только забрезжила розовым холодом и золотом тепла в черноте – я не понимала, как уведомитель собирается поступить. «Зачем? Зачем мы остановились здесь?», спрашивала я себя, наблюдая, как брови сдвинулись в напряжении и глаза спикера озаряются, встречая первые лучи, пока он не перевел их на меня. «Ведь ты сейчас здесь. Со мной» Я раскрыла губы, осмелившись предположить. - Что они собираются сделать? – Взглянула я на наставника. - Они собираются… убить нас, - неторопливо ответил Люсьен. Мы остались одни. И мир вокруг сдавливал, слишком большой, не имеющий места для нас двоих. Уведомитель подхватил Душителя на руки заходя в водную гладь по щиколотку, вырвав вздох боли, когда начало светать, и дух мой захватило ужасом замешательства, и зрачки метались по лицу, на каком растянулась улыбка, встречающая разгорающийся рассвет. Я ухватилась накрепко за его шею и робу, как могла в немощи и слабости, без необходимости, но в желании служить ему, даже если это ведет меня к пустоте. - Я собирался преподнести тебе особенный дар сегодня, - произнес уведомитель, вытянув руку на фоне слепящего солнца, выглянувшего из-за вершин на том берегу. Лучи пробились сквозь них с новой силой широкого потока, заставив Душителя резко зажмуриться, вытянув свою, и каждый палец обняло теплом, когда забурлила пучина вод, расступаясь, раздувая пузыри, объятые магией. Магией, ведомой верным сыновьям и дочерям тьмы - озеро изрыгало не то щупальца, не то пламя, выпуская туман, стелящийся под ноги спикера, обступаемые мутью, вздымленной мелкой разбежавшейся рыбой. И существо, черное как тень против яркости света, вырывалось на поверхность, упираясь в кости копыт и сводящиеся судорогой объемные выраженные мышцы могучих лошадиных ног, груди и шеи на фоне торжественно восходящего светила, никогда бы не осветившего его. Оно боролось с интенсивным водоворотом, свидетельством его силы, какую увидела я в первую нашу встречу, и красоты неподвластного творения пустоты. Тенегрив возник впереди, заслоняя силуэтом зарю, дабы неспешно продвигаться к нам, пока уведомитель не шагнет вперед, взяв мою руку, и принудит коснуться пульсирующего сердца животного, содрогнувшегося в принятии. И моё не остановится в трепете, когда кожа ощутит бархат конской шерсти. - Чувствуешь? – Услышала я его голос и неуверенно закивала в ответ. Зверь прорычал мне грубо и глубинно. - Теперь Тенегрив твой. Он явится только на твой зов, и будет биться до смерти, чтобы затем восстать и вновь обратить твоих жертв или врагов в ужас, агонию и прах, - объявил Люсьен, обратив на себя восторг, изумление в горести, волнение, скованное чем-то непостижимым, как покой его души, не разъедаемой вопреки угрозе гибели. – Прими его в знак моего расположения и моей любви. Уведомитель сказал это гордо, возвысив меня, дабы усадить в седло жеребца с улыбкой, преобразившей его величие, величие, коего я была не достойна, и сжимала робко поводья переступающего коня, не в силах отвести глаз в чувстве уважения и страсти. В чувстве, названном благоговение. Ведь эта «любовь» скрывала под собой смысл иной, нежели возможно объяснить, высшую степень благосклонности, покровительства, что могла получить я как его протеже. Он протянул ладонь, осязая вороную гриву в полюбовной ласке друга и поясняя то, о чем спрашивала себя Душитель с начала пути. - Мы отправимся на поиски предателя независимо от противовеса, - извлек Люсьен кинжал, медленно прочерчивая кровавый след на ладони, вскоре поместившийся на лист пергамента, найденный в кармане робы. Я потворствовала надежде, вот только надежда опасна для таких, как я. - Если есть хотя бы шанс… - Это не имеет значения, ибо мы с тобой вместе слуги Ситиса до конца наших жизней. И останемся ими уже после смерти, - провозгласил он, вновь улыбнувшись мне в вопросе. – Разве это… не есть истинное благословение пустоты? В тот день я подобрала слово. Суть того, в ком я и почившие в убежище братья видели идол и погибли по воле его. Ибо так велел ему Отец. «Истинный сын Ужасного Бога. Проповедник с оружием в руках»***
Травы, растущие неподалеку, помогли сбить жар и обезболить, и я проспала под горячим боком Тенегрива несколько часов, дозволенных уведомителем, пока тот не вернулся в разгар дня, разбудив хлопнувшими друг о друга деревяшками в погасшем пламени. Он решительно опустился напротив, оповестив о неизбежном окончании отдыха, и я сопротивлялась убаюкивающему дыханию коня, приподнимаясь, чем потревожила жеребца, толкнувшего меня носом в плечо. По сравнению с этим утром я уже больше походила на саму себя, вернув критическое мышление. Еще не всё было потеряно? Рекруты, убитые легионом – их не так давно принял Люсьен. Спикер подал сигнал бедствия? - Для кого было то послание? - Для оставшихся уведомителей и слышащего. Если кто-то из них изъявит желание ответить. А пока наша задача – выяснить, кто из них настолько хитер и изворотлив, до такой степени, чтобы безродные допустили до гнезда без сопровождения собрата. Найти доказательства и донести их до Аркуэн. Разумеется, если она сама не замешена в этом, - Люсьен сложил руки в крепком раздумье. – В Темном Братстве не осталось «живых» вампиров. Трудно предположить, кто оказался способен на такое. И слова эти изничтожили меня. «Но что, если нет?» Я осторожно предположила, и была почти готова раскаяться, если бы не жизнь, возвращенная, и не честь, оказанная мне. - Это помогло бы? - Определить уведомителя. Возможно, - кивнул спикер, опершись на колени. – Ибо опираться на контакты Винсента нельзя – я всегда был удивлен, как умело он использует свидетельства присутствия, чтобы отбелить имя в то время, как обучение ассасина предполагает анонимность. Одним словом, возможность связаться с ним была у каждого из Черной Руки. - Вампиры в зале убивали своих, - вспоминала я, сдвинув брови и надеясь, что на завуалированный вопрос будет дано больше ответов. В конечном итоге, мертвой я бы ему никак не помогла. – Но кто та женщина? Может ли она оказаться Тенью, что преследовала братьев в Чейдинхоле? - Я не видел её в приближении – нас почти сразу оттеснили в фойе. Обычное дело для нежити. Не в состоянии поделить власть. И она может оказаться кем угодно, в том числе одной из тех, кто претендует на территорию после падения братства, которое всегда изрядно препятствовала их охоте. И она хочет убить тебя, ибо и изменник желает этого. Цивелло обрек кого-то из легионеров на обращение? Хм…,- невесело хмыкнул спикер, задав вопрос на засыпку. – Не того ли, что упокоился в звероловной яме? - Как ты предлагаешь дальше поступить? - Кажется, Вампир любезно поздоровалась с графом? – Лицо Люсьена приобрело выражение гнева. - У Гассилдора к нам должок. Выследить Януса было не сложно, учитывая, болезнь его супруги, что давно прикована к постели, и первое направление, куда взял бы свой курс любящий вампир – прямиком в замок к вершине холма на выраженном Скинградском ландшафте. Однако тот бежать и не собирался, забаррикадировавшись в его серых каменных стенах по ту сторону длинного моста, выставив гарнизон лишь для вида. Он прекрасно понимал – лучший способ уйти из-под взора Ситиса – исчезнуть, как никогда не смог бы. Именно так граф и собирался избежать встречи, ибо парадная зала зияла пустотой, когда мы, преодолев в невидимости отрезок пути над пропастью, распахнули ворота внутреннего двора и крепости. Ибо молчаливое ожидание и одиночество и есть исчезновение. Люсьен скинул капюшон, выйдя вперед, осматриваясь в помещении, где мне всё было до боли знакомо, и даже под нашими бесшумными подошвами вокруг отчеканивались шорохи в абсолютной тишине и поглощались алыми полотнищами. Уведомитель торопливо заглянул в трех направлениях, куда вели широкие арки, пока я неспешно проходила, стягивая ленту с пальца и запрокидывала голову к потолку с лепнинами. Когда-то я входила сюда с раздражением, однако улыбкой, ведь сия маленькая ярость маскировала наслаждение Элеоноры последними балами, поглощенными воспоминаниями. «Они были великолепны, Винсент» Впереди массивная лестница вела вниз – один из спусков к погребам, и наверх… «Так пусто. Где все слуги?», хотела спросить я. И только вовремя осеклась, вспомнив, - я одна из немногих, кому удалось выбраться из резиденции по-настоящему «живой». - Там кабинеты и… библиотека, - поясняла я, указывая ладонью, Люсьену, взошедшему на ступени. Не смогла достаточно вдохнуть в упоминании. – Слева большой бальный зал. Направо – малый, через него можно попасть в кухни. В покои Гассилдоров можно пройти через служебные большого либо… Душитель призывала следовать за собой, получив одобрительную улыбку, какую не ожидала получить, будто знание замка из прошлого относилось к разряду нечто запретного, будто бы уведомитель сможет почувствовать моё волнение, когда я приостанавливалась в темных коридорах без окон, ссылаясь на действительно сильную боль в груди, однако не только в ребрах, но и под ними. «Успокойся, Элеонора. Что с тобой? Ты и раньше возвращалась сюда. Не нужно было заходить в тот дом», выдохнула я через рот продвигаясь уже полу бегом в обход сети помещений, меж которыми был выстроен этот тоннель, обнаруженный мной еще девчонкой, пока мы не вышли в свет одной из предваряющих комнат, и пожилой слуга в зелено-белом одеянии с воротом из кружев поспешно поднялся из кресел, бросив книгу, чтобы преградить нам дорогу. - Нет! Вам нельзя сюда! – Успел раскинуть он руки пред вскриком, ибо уведомитель рывком спихнул его преграду, обвалившую стеллажи в углу, извергнувшие водопад книг, пошатнувшись. Люсьен толкнул тонкие Скинградские двери предо мной, раскрывая вид последней охраняемой приемной, где четыре стража с полумесяцем на кольчугах, переглянувшись, встали в стойку и заскрежетали мечами, пока уведомитель на ходу в такт тянул руку, чтобы сорвать тяжелый кожаный ремень с плеча и вонзить кинжал в стол неподалеку, предлагая Душителю в первый раз взяться за оружие в настоящей дуэли, без возможности скрыться и убежать. И как только я взялась за рукоять, мечники выступили, занося лезвия. Уведомитель тут же с распрыжки пнул ближнего в кирасу, сколь позволяла сила и расстояние, отчего тот на мгновение пошатнулся, но и того было достаточно, чтобы Люсьен успел раскрутить ремень с захлестом и звоном огрев соседнего в шлем, оглушая, вынуждая сгибаться и падать на колени, и спикер отобрал его меч в то время, как третий успел обойти их, представая перед неопытным Душителем. Страж понял, ему повезло, ибо на секунду остановился, усмехнувшись, когда девушка бросила взгляд по сторонам, соображая и переминая кинжал в руке в невозможности более наблюдать за схваткой наставника. Мой соперник сделал вид, что собирается напасть, дернувшись, отчего я инстинктивно пригнулась, спровоцировав волну от перелома, и мне не понравилась его игра. Он двигался, как и Филида, оттесняя, вот только я не Люсьен, и даже не крупный здоровый мужчина, чтобы парировать, поэтому лишь едва увернулась от первой атаки, отчего лезвие лязгнуло о стол, возле коего он меня застал. От вида беспомощности страж разошелся, разрубая округу и выгоняя меня со смешками назад в проход, заставляя спотыкаться о разбросанные книги, пока в последний раз меч не пролетел настолько низко, что я, попятившись, не удержала равновесие и рухнула ему под ноги. Он победно возвысился надо мной, и тогда уже я улыбнулась, созерцая вид незащищенной промежности, куда прямиком отправился мой кинжал. Душитель с трудом выбралась из-под павшего верещащего груза и собиралась вернуться к уведомителю, когда подняла взгляд и сердце упало в пятки из-за настигнувшего меня меча четвертого, стремительно обрушившегося бы, если бы полоса ремня не накинулась бы на его шею сзади с дрожанием остервенелых рук в кожаных перчатках. Люсьен просто задушил его, потерявшего бдительность, чтобы переступить, отправляясь добивать первую неловкую жертву спарринга Элеоноры.