Адская ассистентка

Времени было примерно после ужина, предположительно между чисткой зубов и выбором мягкой игрушки, с которой ты сегодня собираешься спать. Солнце медленно, будто бы нехотя сползало за горизонт, цепляясь лучами за маленькие светлые домики, а те, не желая участвовать в этой сомнительной афере, нарочито громко захлопывали свои ставни, заставляя вскакивать проходящих по-близости кошек. Те лишь недовольно вертели кончиками хвостов, что, впрочем, не мешало им быстро находить нагретые солнцем участки земли и ещё быстрее на них растекаться, лениво вертя острыми ушами. Непроизвольно коснувшись мочки уха, я с улыбкой признала наше поразительное сходство, спиной чувствуя сырой дощатый пирс, ставший таковым преимущественно по моей вине – с той же активностью, с которой коты вертели ушами, я ритмично взбалтывала морскую воду, бесстрашно свесив ноги в темную непроглядную океанскую мглу. Рядом с правым плечом покоились возмутительно неудобные балетки-лодочки, и им на самом деле несказанно повезло не быть выброшенными куда по-дальше, в отличие от до-тошнотворности противного, конфетно-розового платья, сковывающего меня буквально на каждом шагу. Я уже давно перестала выискивать взглядом знакомую желтую субмарину, которая, кажется, вот-вот должна появиться на горизонте, отсвечивая большим надутым боком. Справедливо рассудив, что если они сегодня и приплывут, то я уже буду крепко-крепко спать, я с тяжелым вздохом оторвала лопатки от теплого пирса и подтянула под себя чуть мокрые от соленой воды ноги. Потом нехотя поднялась, оттряхнув обрубок некогда красивого по мнению Коалы платья, всученного и мне, и ей нашим красавчиком-боссом. Также пришлось смириться с новым именем и социальным статусом, присвоенными мне «торговцем, которому нужно передать один очень редкий товар одному очень важному человеку». Я, конечно, сосредоточенно на это покивала, вкладывая в серьезность на моем лице весь свой актерский талант. Парень, кажется, не заметил подвоха в моей непроницаемости и полном отсутствии паники. По крайней мере, мне нравится думать, что это так. Конечно, самым важным в этом балагане были бы вопросы: «но почему же профессиональные революционеры взяли на весьма опасную операцию гражданского ребенка? Не лучше ли пристроить его в добрые руки и огородить от опасности? Не в этом ли долг Революционной Армии?». Были бы, если бы однажды вечером, вынужденно путешествуя с ними на корабле, одна маленькая рыжеволосая девочка не подслушала один не маленький по важности спор, разгоревшийся между напарниками ближе к полуночи. «Она же ещё ребенок!» - гневно восклицал женский голос, пытаясь донести собеседнику простую, по её мнению, истину. «Как и все мы когда-то!» - не оставался в долгу тот, моментально парируя. «Да, но ты не можешь вот так вот просто подвергать ребенка опасности!» - нашлась девушка, роняя на пол что-то легкое. «Так мы и не потащим её в самую гущу событий, она все время будет под нашим присмотром!» - пошел на понятную парень, признав предыдущий довод весьма разумным. Девушка на это лишь тяжело вздохнула, давая негласное разрешение, и направилась к двери. «Она» тем временем, поняв, что вот-вот будет раскрыта, на цыпочках припустила к камбузу, отдавая себе полный отчет в том, насколько странно это выглядит, и мысленно радуюсь тому, что на палубе она совершенно одна. -Хей-хей-хей, аристократ-Джонатан - насмешливо протянул неприятный тип, вырывая меня из сладкого задумчивого состояния. Я проморгалась, и в легком недоумении уставилась на темное ночное небо, на моих глазах поглотившее последний – самый золотой – кусочек солнца. Все так же немного чего-то не понимая, развернулась на 180° и, вздрогнув, то ли закашлялась, то ли засмеялась. Нервно так, с повизгиванием. Ехидная усмешка, мерзкий рваный костюм, лакированные туфли с непозволительно длинными носами и узкие довольные глаза, частично прикрытые редкими жирными прядями – это чудо в перьях одним своим видом вызывало острое желание унести свою драгоценную тушку как можно дальше, желательно в ближайший магазин приличной одежды. Я резко подскочила и неловко взмахнула руками, поскользнувшись на мокром пирсе. Вновь обретя равновесие, медленными аккуратными шажками, аки вор в полицейском участке, стала пробираться6 к более людным улицам, непроизвольно наблюдая за разворачивающимися событиями. Местные же гопники, к моему счастью, направлялись прямо в противоположную сторону, к худощавому мужчине, выглядевшему, так сказать, бедновато. Мягко говоря. Сразу же возник само-собой разумеющийся вопрос о его прозвище. -Я… ч-ч-чем я могу быть полезен, любезнейшие? – боязливо спросил Джонатан, пальцами ног прощупывая пространство за собой. Главный из них (а их было четверо) наклонился прямо к лицу Джонатана, да так близко, что у меня сложилось стойкое ощущение, будто бы он хочет его поцеловать. -Пароль, - тихо, но вкрадчиво произнёс он, продвигаясь настолько близко, что кончик его носа вскользь коснулся носа бедняка. С каждым миллиметром вариант с поцелуем становился все реальные и реальные. -П-пароль? Не понимаю о чем Вы… - затараторил он, старательно отводя глаза. -Все ты понимаешь, толстяк, - рявкнул мужчина, толкая собеседника в грудь – Нам нужно туда попасть снова! – он замолчал, успокаиваясь, а потом продолжил, да так тихо, что мне пришлось напрягать слух, чтобы услышать хоть что-то – Сегодня его выставляют на аукцион… Безжалостные… Капнэ … Я с удивлением заметила слезы, блеснувшие в глазах гопника, оказавшегося вовсе не твердолобым ублюдком, каким хотел казаться окружающим. -А если не скажешь парроль, так мы его из тебя жжживо выбьем! – выкрикнул лысый толстяк из-за его плеча. -Горячие уховертки. -Что? – мужчины недоумении уставились на толстяка, даже главарь, вытерев слезы тыльной стороной ладони, в изумлении смотрел на добродушно улыбающегося мужчину. -Горячие уховертки, - громче повторил тот, с видимым удовольствием получая удивленно-восхищенные взгляды. -П-правда? – с невинной надеждой переспросил высокий худощавый байкер, стоявший ближе всех ко мне. Аристократ-Джонатан все с такой же доброй улыбкой кивнул, и, подождав, пока последний из четверки – низкорослый мужчина с зализанными волосами цвета темного шоколада – достанет какой-то огрызок бумаги и мелкий исписанный кусочек угля, стал диктовать остальную часть кода. Я, даже не заметив, что давным-давно остановилась, последовала примеру коротышки - достала из сумочки блокнотик и маленький, с мизинчик размером карандашик. Писала я будто в школе – запоминала одну фразу, одновременно с этим записывая предыдущую. И, как всем учащимся и прошедшим курс обучения известно, у этого способа есть один значительный минус – в то время, как лекция закончилась, ты все ещё пишешь, пишешь, пишешь, пока остальные собирают вещи и с чистой (или не очень) душой покидают кабинет. Вот и в этот раз я сосредоточенно записывала в блокноте последние слова «кода», больше похожего на сценарий к хорошей пятиминутной школьной стенке. -…по пятницам он с Молли… - пробубнила я себе под нос, размашисто выводя закорючку у «и» в последнем слове. Затем, чувствуя призрачное удовлетворение, захлопнула блокнот и подняла взгляд, встретившись с пятью другими, явно недовольными таким бестактным вмешательством в их личные дела взглядами. -Эй, ты!... И тут я поняла, что пора бежать.

***

Раздался мелодичный перезвон колокольчиков, много лет оповещающий талантливого кудесника о новых покупателях. Я, на мгновение замерев у входа, решительно шагнула в вязкую темноту магазинчика, захлопнув дверь ногой. Так, на всякий случай. И без того не светлое помещение окутал мрак, и я уже собиралась плюнуть на все и развернуться назад, когда… БАХ! БУДУМЦ! ТРРРАТАТАТАТАтатататааа… Я подскочила на месте, матерясь сквозь зубы, однако все же разворачиваясь обратно и тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то, что могло бы издать такой шум. - Эй, есть тут кто-нибудь? – окликнула я, нерешительно шаркнув ногой. Вот обычно после таких вот окликов герои и попадают в какой-то катастрофический пиздец. Однако мне никто так и не ответил, что, честно говоря, не прибавило мне уверенности. Вообще-то, настолько не прибавило, что я уже хотела вновь развернуться и уйти, справедливо рассудив, что просто перепутала знания. А секунду позже пришло осознание, что никакой двери и в помине не было там, где я сейчас стояла. Я резко приложила ладони к стене, ободрав кожу краем какого-то стеллажа. Запоздало меня посетила мысль, что стены могут быть увешаны капканами или чем по-хуже. К примеру железными капканами. Ржавыми железными капканами. Так же мееедленно отняла руки от стены, опустив рукав толстовки. Страдальчески вздохнув, я на ощупь стала медленно продвигаться вглубь лавки. Пальцы ног то и дело наскакивали на неровно уложенные доски, заставляя меня болезненно шипеть. Благо хоть бинты есть… Тишину разрезал металлический скрип колес. Я испуганно взвизгнула и отскочила назад, задев локтем небольшой стеклянный стенд. Чиркнула спичка, и синее пламя лепестками взорвалось на фитиле, блеснув в каких-то неестественно-синих глазах, скрытых за толстыми стеклами старых очков. Мужчина зажег старую, наполовину стекшую на стол свечу, и я получила возможность рассмотреть место, где я находилась. Сразу говорю – на ателье это было не похоже от слова совсем: почти все стены занимали стеллажи и тумбы со всякой всячиной, начиная от старых томагавков и заканчивая жуткими фарфоровыми куклами. И, не в обиду хозяину, в этом плане куклы ему уступали. На металлической покореженной каталке горделиво восседал старый иссохшийся старик, надменно смеряющий меня взглядом из-под оправ толстых очков. Волосы, кажется, вообще изъела моль – такими хаотичными кусками они свисали со сморщившегося черепа старца. Да даже мумии из фильмов ужасов выглядели презентабельнее, чем он. -Чем я могу быть полезен? – просипел он, устав ждать, пока я насмотрюсь на его складки и морщины. Я поступила взгляд, поняв, как некрасиво это было с моей стороны. -Вы… эм… Мистер Миллер?... – произнесла я тише, чем рассчитывала. - Он самый, - отозвался Мистер Миллер, задрав голову ещё выше, будто бы следуя принципу «чем выше твой подбородок, тем ты круче". -Мне бы… устриц… - пролепетала я на грани слышимости, пытаясь вспомнить зловредный заковыристый пароль – нет, не их… Жаренные уши? Угх… Старик скучающе на меня посмотрел, причмокнул влажными губами и легким движением руки скинул с полки какой-то старый пыльный фолиант. Так же небрежно он приложил большой палец к губам, обслюнявив его больше требуемого, и, открыв книгу где-то посередине, перелистнул страницу, всем своим видом показывая, что я у него далеко не первая такая раскорячиваюсь тут. -Г…Горячие уховертки! – уверенно выкрикнула я, будто бы от этого зависела моя жизнь. Мутные очки показались из-за пыльной обложки "Восьмигранных пушек Люциуса Вомто", и он уже заинтересованнее спросил: -Какой фасон? - Как у… Гарольда?.. Генри! Как у Генри! – затараторила я, чувствуя себя троечницей на сдаче зачета. -Генри, у которого хомячок? - Нет, по пятницам он с Молли, - на одном дыхании выпалила я, инстинктивно зажмурив глаза. По мере нашего разговора книга опускались все ближе и ближе к столу, так что к концу этого странного заученного диалога она уже мирно покоилась на другой такой же ненужной книге, корешок которой украшала пестрящая надпись «Как побороть страх с помощью ухи! Пять советов от Амалии Тревел!». -Тц, ладно, сделаю скидку на возраст, - устало пробубнил он, имея ввиду мое не самое лучшее «выступление» - Шуруй сюды. С этими словами Миллер ухватился за край массивного деревянного шкафа и с какой-то невероятной легкостью оттеснил его в сторону, открывая моему взору длинный узкий проход. Я в изумлении открыла рот, ошарашенно пялясь на не-такого-уж-и-старика, беспечно покатившего вглубь коридора, поочередно зажигая настенные светильники. Чик. Пшшш. Чик. Пшшш. Чик. Пшш. Чик… Я несколько секунд отрешённо наблюдала за вспыхивающими в темноте огоньками, ровной дорожкой уходящими в темную даль. Потом, опомнившись, поспешила за стариком, перед этим, конечно, попробовав сдвинуть шкаф. Нифига. Эта огромная деревянная глыба будто и не деревянная вовсе! Присмотревшись, я заметила на полках разные поблескивающие в тусклом свете предметы, начиная от ржавых затупленных ножей и заканчивая чугунными, мать его, сковородками. По-новому взглянув на старика, бубнившего под нос что-то вроде "и чего их всех туда тянет", я поспешила его нагнать, на ходу заталкивая в карман карту, украденную у того мягкосердечного гопника. Все это время она была зажата у меня в руках. Чем дальше мы заходили, тем громче становились музыка, гогот и звон стекла. Даже коридор с каждым миллиметром становился все чище и чище. Наконец мы дошли до злосчастной полукруглой двери, из под которой вытекала тонкая струйка света. -Ну, удачи, мелкая, - усмехнулся старик, вкладывая в свои слова какой-то двойной, непонятный мне смысл, и, с пару секунд помучавшись с коляской, покатил обратно, тихо поскрипывая ржавыми колесами. -Спасибо, - на автомате ответила я в пустоту и толкнула деревянную дверь.