***
Подъехав к тёмно-коричневому дому, мужчина, быстро и аккуратно припарковавшись, вышел из своей алой «Хонды» и, засунув руки в карманы, зашёл в дом, быстро расправившись с дверным замком. В квартире его ждала уже одетая в короткое бежевое платье без рукавов и белый жакет, накрашенная таким же не ярким макияжем жена, которая, как только муж вошёл, протянула тому чистый и отглаженный комплект одежды, состоящий из простых классических чёрных брюк, белых носок и светло красной рубашки, которую Джон всегда одевал, если его приглашали на какое-либо светское мероприятие. — Спасибо, что пришёл, Джон, — решила разрушить тишину нервничавшая женщина, заправляя элегантным движением руки упавшую на лицо прядь и смотря в глаза мужу, — Я ценю это. Крамер кивнул и, разувшись, взял из рук Джилл одежду и направился в их комнату, он собирался принять ещё короткий душ, чтобы спустить с себя весь пот. Сегодняшний день выдался на редкость солнечным и жарким. Безоблачное небо было над всем Лондоном и не было видно не тучки. Зато были видны куда более странные вещи, заставившие даже апатичного Джона вздёрнуть от удивления блеклые брови, а затем нахмуриться. Пока он ехал домой, то смог лицезреть, наверное, одно из самых удивительных событий в его жизни: большое, нет, даже огромное количество летающих туда сюда различных сов, у которых, как он смог заметить пару раз, было что-то привязано к когтям. Стоя под холодными струями воды, мужчина невесело подумал, что кто-то решил использовать сов как почтальонов. Но их было слишком много, гораздо больше тысячи. Сам он не считал и столько не видел, но слышал шептания на работе и на улице, да и по радио передавали о странном поведении сов. Ещё раз хмыкнув, мужчина выключил воду и, ступив на холодный кафель, стянул со стенки душевой кабины свое махровое полотенце. Быстро вытеревшись, мужчина надел всю одежду и, глянув напоследок на висевшее над раковиной зеркало, вышел к жене, которая нетерпеливо постукивала каблуком бежевых открытых туфель по ковру, сидя на одном из коричневых кожаных пуфиков. Сев на второй и достав из шкафа для обуви свои лакированные коричневые туфли, Крамер быстро обулся и встал, одёрнув брюки и снимая свою чёрную куртку с крючка, затем помог встать жене, которая, проверив, везде ли выключен свет, вышла из квартиры вслед за мужем.***
— К кому едем? — поинтересовался Джон, усаживаясь за руль и захлопывая дверь авто. Он посмотрел на примостившуюся на своё место Джилл, которая с удивлением на него посмотрела, отрываясь от застёгивания ремня безопасности. — Я разве не сказала? — молчаливое качание головой послужило ответом, — Мы едем к Милане Стейн и её мужу Тобиасу. Милана моя бывшая пациентка, она уже в отличном здравии два года и я так рада за неё. Мы с ней периодически общаемся и встречаемся где-нибудь в центре Лондона за чашкой кофе, — Так улыбнулась своим воспоминания о кучерявой брюнетке с голубыми глазами и доброй улыбкой, не замечая, как помрачнел её муж после упоминания, что она бывшая алкоголичка или наркоманка. Крамер сильнее сдавил руль, стараясь при этом как можно плавней и аккуратней выехать на дорогу, — Просто она живёт в пригороде. Ей там больше нравится. Чистый воздух, меньше народу и машин. Много парков, -рассказывала Джилл, пытаясь не оставаться в гнетущей тишине салона, — Красиво там должно быть. — Наверно, — просто ответил мужчина, с недовольством глядя на красный свет светофора, который всё никак не менял цвет на зелёный. — О точно, я забыла сказать адрес, — вспомнила наконец-то блондинка и, открыв свою дамскую сумочку, вытащила оттуда свою 8×15 см записную книжку и начала листать, в поисках определённой записи. Как раз, когда светофор сменился на зелёный, женщина радостно произнесла: — Вот. Графство Суррей. Литтл-Уингинг. Тисовая улица. Дом тридцать пять. Машина плавно свернула налево.***
— Привет, Джилл! — выйдя из машины Джилл сразу попала в объятия подруги, которая вышла встречать гостей, едва услышала шум колёс машины, подъехавшей к их дому, — Как ты? Как дела? Как доехали? Здравствуйте, Джон, — девушка улыбнулась вышедшему из машины мужчине, при этом не выпуская рук подруги и ведя её за собой в дом, не переставая засыпать её вопросами о последних днях. — Мил, прекрати, дай гостям хотя бы спокойно зайти в дом и раздеться, — в дверях дома появился черноволосый мужчина, чьи волосы были забраны в хвостик на затылке. Мужчина извиняюще улыбнулся семейной паре за поведение своей молодой супруги. — Да - да, конечно, — улыбнувшись, закивала энергичная девушка. Она посторонилась, пропуская перед собой сначала Джона, а затем Джилл, — Проходите. Ботинки можно кинуть куда-нибудь к стенке, а куртки можете отдать мне, я повешу их вот здесь, — она открыла деревянную дверь слева от себя, где находилась комната, отведённая для вещей. Милана быстро заглянула туда, вытаскивая на свет две простые деревянные вешалки, на которые тут же повесила верхнюю одежду гостей, а затем вернула их в комнату, — Что же тут стоим! Проходите. Проходите, сейчас поставлю чайник, — Милана резво направилась к кухне, по пути подпрыгнув и поцеловав мужа щеку. Сам мужчина повёл гостей к диванам, расположенным в центре уютно обставленной светло-зелёной гостиной. Между белыми диванами стоял низкий стеклянный чайный стол размером метр на метр, где уже находились различные деревянные вазочки с угощением: конфеты, вафли, печенье, рахат-лукум и много чего другого. Что заставило Джилл тихо засмеяться. Её подруга была такой сладкоежкой. Было заметно, что она даже себе маленький живот отрастила, в прошлый раз, когда они встречались — три недели назад — его ещё не было. Тобиас привлёк к себе внимание лёгким покашливанием. Слегка смущённый пронзающим и спокойным взглядом Крамера Стейн поправил прямоугольные очки на носу, а затем глянув на всё ещё суетившуюся жену у плиты предложил: — Если вы голодны, мы могли бы подать ужин сейчас — блюдо как раз скоро приготовится, — мужчина указал рукой на духовку. — О нет, спасибо, мы пока ещё не успели сильно проголодаться, — ответила за двоих Джилл. Сама она успела перекусить слегка поджаренным стейком с салатом и помидорами, пока ждала мужа, который, как она знает, всегда обедает на работе со всеми в столовой. В подтверждение её слов Джон кивнул, разглядывая висевшую над камином картину: в глади озера отражались верхушки деревьев и будто бы из глубины озера шёл яркий свет, отражаясь на поверхности воды. Можно было увидеть, как лёгкий порыв ветра поднял с берега опавшие недавно ещё молодые листья и понёс их через озеро к видневшимся вдалеке горам. А на причале, спиной к художнику сидели две тени, прижавшись друг к другу и держась за руки. Вся эта картина была так переполнена жизнью и светом, можно было почувствовать, с какой огромной любовью художник её рисовал, что даже в последнее время вечно хмурый Джон улыбнулся. — Удивительно. Правда? — увидев, что разглядывает гость, поинтересовался Тобиас, он тоже посмотрел на картину, а за ним и Джилл, — Сам иногда удивляюсь тому, насколько живой мне кажется картина… — мужчина о чём-то задумался, о чём свидетельствовали полуопущенные веки, и улыбнулся. — Согласен, — кивнул Джон, с удивлением понимая, что симпатизирует мужчине, — А вы случайно не знаете, кто автор? — Знаю, — Стейн довольно улыбнулся, переводя глаза с картины на мужчину, — Я её два года рисовал. — Вы верно шутите! — воскликнула слегка шокированная данным известием Так, с недоверием глядя на мужчину в изумрудной рубашке перед собой. — Никак нет, моя дорогая. И я же просил обращаться ко мне на ты, Джилл, — укоризненно произнёс мужчина, склоняя голову влево. Их дальнейший разговор прервала вернувшаяся Милана с подносом, на которых стояли четыре керамические кружки, наполненные кипятком до половины. — Я забыла спросить, кто что будет пить, извините. Я знаю Джил, ты любишь зелёный чай без ничего, но вот о вас, Джон, я ничего не знаю, — она виновато посмотрела на мужчину. — Я буду кофе, благодарю, иначе засну меньше чем через час. — Надеюсь вы не против крепкого разводимого? Туркой я ещё обзавестись не успела, переехали ведь лишь пару месяцев назад. — Нет, что вы, — мужчина ехидно улыбнулся краешком губ, глядя, как Милана тотчас же вскочила и побежала за кофе. — Вам с молоком, сливками, с сахаром, заменителем сахара? — спросила девушка, открывая холодильник и один из шкафчиков, доставая упаковку кофе. — Только сливки, — всё также не повышая голоса, ответил мужчина. — Сливки так сливки, — кивнула девушка, выныривая из холодильника с упаковкой нежирных сливок, — Прошу, — открыв их и перелив в маленький кувшин, передала вместе с упаковкой кофе Крамеру. — Благодарю, — снова повторил мужчина, заваривая себе напиток. Когда все наконец расселись по местам и заполнили свои кружки, Джилл слегка повернулась к сидевшей напротив неё девушки и у них завязался непринужденный разговор о работе Так. Как Милана ей благодарна за подаренный второй шанс и что она не потратила его зря, на что златовласая лишь улыбнулась. Затем разговор перешёл на тему стажировки Миссис Стейн в магазине косметики и парфюмерии. Та в основном работала девушкой на побегушках у шефа. И одновременно была его вторым секретарём. Пока женщины вели свои разговоры, мужчины обсуждали возможность усовершенствовать двигатель старой машины Тобиаса, на которой он уже год как не ездил и которая осталась в старом месте его проживания. Так как один был инженером, а другой механиком-металлургом, то быстро нашли общие темы для обсуждения. К концу распития чая, когда за окном уже стемнело, а Джон пообещал как-нибудь заехать к Тобиасу глянуть на его машину, Мелина посмотрела на часы и, ужаснувшись тому, сколько уже времени, позвала всех к столу, на котором дымилось ароматное блюдо, недавно вытащенное из духовки Тобиасом, так как женщины, заговорившись, полностью забыли об этом.***
— Если честно, я никогда не был большим поклонником рыбы, не только приготовленной в мундире, но в целом… Но ваша… я просто не могу оторваться, — улыбнулся Крамер уголком губ, глядя на порозовевшую перед ним хозяйку. Рыба была правда выше всяких похвал. Завёрнутая в специальный пакет, очищенная от костей и наполненная укропом она тушилась в собственном соку, что сделало её невероятно сочной и разваливающейся на языке. А уж с белым терпким итальянским полусладким вином 1986 разлива… Деликатес! — Кстати, Джилл, всё забываю тебе рассказать, — начала Милана, откладывая в сторону приборы и беря в руки стакан апельсинового сока — она единственная, кто не пила алкоголь — хотя Джон тоже думал не пить, ведь за рулём, но потом передумал. От одного бокала ничего не сделается. Плюс сделает себе хоть немного приятного, — Ты не поверишь! Представляешь, я вот неделю назад узнала, что жду ребёнка. Представляешь? Я так об этом мечтала, хотя мой муж, — она сделала кивок в сторону молчавшего и пережёвывавшего картофельный салат, поданный к рыбе, — Считал, что детей заводить в двадцать шесть слишком рано. Джилл напряглась сразу, после того, как услышала о беременности. Любой намёк, разговор, вызывал у женщины боль, горечь и грусть от осознания, что она такого счастья теперь лишена. В воспоминаниях у неё ещё остался полный боли стон мужа, когда он узнал о выкидыше. Так бросила исподлобья взгляд на сидевшего слева от неё мужа. Стороннему наблюдателю даже бы не показалось, что мужчине не нравиться данный разговор, так как на лице мужчины была вежливая улыбка, но Джилл, когда Крамер повернул голову в её сторону, отметила полный пустоты взгляд и то, как сильно были напряжены его руки, сжимающие столовые приборы. Поняв, что Милана всё ещё ждёт у неё ответа с счастливой улыбкой, блондинка поняла, что ни за что не обидит её, ведь нельзя на неё за это злиться и завидовать чужому счастью. — Поздравляю, — от всего сердца произнесла Джилл, опустив левую руку под стол и погладив коленку мужа, заставляя слегка прийти в себя и посмотреть на жену. Спустя пару мгновений Джон отвёл взгляд от жены и посмотрел на счастливую пару. И произнёс ровным голосом, стараясь не звучать грубо или зло: — Позравляю, желаю всего наилучшего вам и вашему ребёнку. Боги! Как же он был зол. Как же он их в данный момент ненавидел, даже Тобиаса, который в начале ему понравился. Почему у них должно быть то, чего нету у самого Джона. Почему такие как… эта девушка… могут иметь детей? Они не заслужили. Они не ценят жизнь. Травятся всякой наркотой и не жалеют ни себя, ни других. Он не верил, что такие люди способны измениться, даже если один из таких примеров сидел перед ним. Почему такие как Стейн могли иметь детей, когда в то же время такие хорошие люди как Джилл, которые им помогают, должны страдать по их вине. Почему ОН должен страдать?! Джон вздохнул глубоко пару раз, смотря в свою тарелку. Ему надо успокоиться, срочно. Иначе он не знает, что может натворить. Ему повезло, что Джилл вовремя заметила состояние мужа и быстро отвлекла ничего не значащим разговором будущих маму и папу. — Я выйду на секунду? Проветриться, — спросил у хозяев Крамер. Ему необходимо было выйти на воздух и подышать. Просто необходимо. Отвлёкшийся Тобиас кивнул ему, не забыв напомнить, что уже далеко не полдень и не тепло, так что лучше захватить куртку. Его не волновало то, что, наверняка, мужчина подумал, что тот курит. У Джона никогда не было этой вредной привычки. А то, что Стейн так понял просьбу Крамера… Что ж, ему до этого нет никакого дела. Слава богам хоть не с собой напросился. Найдя свою куртку лишь спустя две минуты в горе одежды мужчина, обувшись и накинув свой найденный клад, вышел на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь. Постояв с минуту, определяясь, что же ему теперь делать, мужчина увидел скамейку под деревом в конце лужайки, почти у самой дороги и направился к ней. С тяжёлым вздохом мужчина сел, сгорбившись и положив локти на колени. Вся это ситуация, весь этот вечер пробудили в нём болезненные воспоминания, ещё не забытые; прошлись по ране, ещё не зажившей; воткнули нож в сердце, всё ещё не ожившее… За что судьба была так к нему и его жене несправедлива, что он сделал не так? Мужчина ещё раз тяжело глубоко вздохнул, затем полез правой рукой во внутренний карман куртки и вынул оттуда старую фотографию. Это даже и фотографией не назовёшь, узи-снимок его мальчика, его нерождённого малыша. Которого они так хотели, так ждали. Он не заслужил этого. Он должен был жить. Тихо от бессилия что-либо изменить и от злости зарычав, мужчина чуть было не порвал снимок, но вовремя вспомнил, что это почти что единственное напоминание о сыне. Закрыв глаза, мужчина поднёс снимок к губам и поцеловал. По его щеке скатилась одинокая слеза. Просидев так в своих мыслях ещё минут десять мужчина заметил, как вдруг начали гаснуть огни фонарей, поэтому решил вернуться в дом. Кто знает, может у них тут после полуночи всегда так…***
— А, Джон, ты вернулся. Как погулял? — весело спросил у всё еще мрачного мужчины Тобиас, когда он присоединился к остальным в гостиной. — Не очень, — грустно усмехнулся Крамер, беря с подноса уже ждавшую его кружку горячего кофе со сливками и садясь к Джилл на диван, — Холодно, — он изобразил передёргиванием плеч, — Не понимаю твою тягу здесь жить, — он повернулся с улыбкой к жене, которая лишь пожала плечами, попивая ароматный чай с суфле. — Ну я навряд ли буду гулять ночью… — А я тебя и не отпущу, — все присутствующие, включая Джона, фыркнули. — Вы так мило заботитесь о ней, — с улыбкой произнесла Милана. Она была ещё достаточно молодой. Неопытной в смысле жизни. И пусть у неё муж был старше её на семнадцать лет, это не означало, что благодаря этому ей всё станет вдруг понятным. — Тебе моей заботы не хватает, — игриво нахмурился Тобиас, глядя на мечтательную девушку подле себя. — Нет. Что ты! Ты лучший, — она послала чёрноволосому воздушный поцелуй. — Кстати, — вдруг встрепенулась Джилл, — Пока ты там гулял, тут новости повторно показывали, — она указала рукой на работающий телевизор с отключённым звуком, где шла какая-та телепередача о животном мире и черепахах, — Очень странные новости. Особенно прогноз погоды. — Ага, шутка наверно, — улыбнулась оптимистичная Милана, кивая словам подруги. Джон приподнял белёсые брови. — Что-то там про звездопад в Кенте… — произнесла Джилл, задумчиво кусая себя за нижнюю губу, — Подумать только, в конце октября… звездопад… — она фыркнула. — Точно, — продолжил за женщину Тобиас, — Ещё было сказано о возможных дождях из сов, которые изменили свой распорядок дня, — Стейн усмехнулся, — Хотя с совами и правда что-то не то. Я когда на работе был уже тогда заметил летающих туда сюда птиц. Удивительно просто! — мужчина рассмеялся. Нет, ну правда, когда ещё в жизни такое увидишь? — Я тоже их сегодня видел, когда возвращался домой, — кивнул, соглашаясь с хозяином дома Крамер, — мне даже показалось, что некоторые несли что-то, — он отпил ещё пару глотков кофе, который уже начал остывать. — Птицы-почтальоны… — усмехаясь, протянул Тобиас, а затем задумчиво взял одну из конфет, — А что, удобно наверно, и никакой возни с переправкой в другие страны. Хотя не уверен, что сова осилит полёт отсюда… например, в Болгарию, — сделав глоток Ёрл Грея, мужчина закинул конфету себе в рот, тут же скривившись, — Фу. Гадость какая. Как ты их вообще ешь. Ненавижу лимонные дольки…***
— Может прогуляемся? — поплотнее закутавшись в жакет, спросила Джилл, когда они наконец распрощались со Стейнами и вышли из дому. Уже был второй час ночи. — Ты же вроде сама говорила, что ночью гулять не будешь, — хмыкнул мужчина, но всё же взял женщину под локоть и повёл по тротуару к началу улицы, — Только по улице, туда и обратно, — он боялся, как бы его жена не простудилась сильно. — Хорошо. У меня просто предчувствие странное, будто что-то должно вот-вот случиться… — тихо прошептала женщина, устремляя свой взгляд в безоблачное звёздное небо. — Что может здесь случиться? — задал скорее риторический вопрос мужчина, обводя взглядом пустынную улицу. Ни души. Только тут мужчина заметил, что фонари все снова горят как и раньше. «Странно…» — подумал мужчина, — «Но наверняка это был сбой в системе электропередач» Дальше они шли в полной тишине, нарушаемой лишь стуком каблуков об асфальт и тихим дыханием двух людей. — Когда Милана рассказала о своём положении, — нарушила мирное молчание женщина, когда они повернули обратно. Джон тут же пожелал, чтобы Джилл замолчала и не продолжала свою мысль. Он не хотел об этом говорить, но молитвы его не были услышаны, — Я подумала, что сейчас набросишься на неё. Я понимаю, тебе, как и мне больно, но нельзя срывать свою злость на других. Так нельзя… — она хотела продолжить, но Крамер приложил палец к губам, заставляя её умолкнуть. На периферии сознания ему померещился звук, странный такой, тихий. Он и его жена замерли, не двигаясь и не издавая ни звука, хотя Так и не понимала ради чего. Вдруг этот звук раздался снова, Джон быстро, но беззвучно зашагал в его направлении. Ноги привели его к калитке дома номер четыре. В свете неярко горевшего фонаря, мужчина увидел у порога дома какой-то свёрток. Мужчину тянуло туда словно магнитом, и, не слушая тихие возражения по этому поводу Джилл, он отворил калитку и направился к двери. Лишь подойдя почти вплотную мужчина понял, что это маленький ребёнок, завёрнутый в несколько одеял. У Крамера защемило в груди. Не обращая внимание на издавшую позади него тихий вздох удивления Джилл, мужчина присел на корточки перед ребёнком. Он явно спал, но издавал во сне такие жалобные писки, что мужчине тут же захотелось взять мальчика на руки и успокоить, защитить. Что он и сделал. Аккуратно, нежно взяв края одеяльца, он взял младенца на руки. Таким мог быть Гидеон. Когда-нибудь. У мальчика были тёмные, наверное почти чёрные волосы и какой-то странный шрам на правой половине лба. В виде молнии. Мужчина нежно погладил мальчика по горячему лбу и шраму, из-за чего младенец тут же успокоился и засопел, поворачиваясь головой в сторону Джона. Он снова почувствовал эту боль тоски. — Мальчика явно подбросили совсем недавно, — тихо прошептала подошедшая к нему справа с такой же тоской в глазах как и у мужа Джилл. — Да, наверное… — Здесь какое-то письмо, — блондинка замёрзшими руками указала на письмо, лежавшее между мальчиком и пуховым одеалком. Только когда Джилл обратила на это внимание, Джон заметил его и сам. Аккуратно придерживая младенца одной рукой, он достал письмо, где стоял адрес этого дома. — Может тут живут его родственники? — тихо спросила блондинка, взяв в руки конверт и прочитав получателя. — Может, а может и нет, — прошептал мужчина, не отрывая от свёртка блестящих глаз. Спустя минуту тишины он произнес, — Мы возьмём его себе. — Нет! — в шоке громко произнесла Так, что даже малыш чуть не проснулся, ворочаясь. — Не кричи. Джилл, пожалуйста. Мы не знаем, что это за люди и будут ли они хорошо относиться к ребёнку, — он прижал мальца крепче к себе, разворачиваясь спиной к дому. — Вот именно! — яростно ответила Джилл, — Мы не знаем, что это за люди, может это родственники, может друзья или знакомые того, кто подбросил. Может они будут с ним прекрасно обращаться. Мы не знаем, а забирать чужого ребёнка — это противозаконно! — грозно шептала она, надеясь вразумить мужа. Но она понимала, если он вбил себе что-то в голову, то ничего уже не поделаешь. — А может наоборот! Они будут бить и издеваться над ним! — тоже яростно начал шептать мужчина, — Думаешь мы не сможем ему дать того, что ты только что перечислила? — Нет, но… — Вот именно. Или ты хочешь, чтобы он тут всю ночь ещё на морозе пролежал? И заболел? — он нежно погладил горячий лоб мальчика. — Можно разбудить хозяев, позвонив в дверной звонок, — отбила подачу мужа Джилл, — Я понимаю, что тебе больно от того, что у нас с тобой такого уже не будет, но нельзя забирать чужих детей из-за своей прихоти, Джон! — она сложила руки на груди, ожидая, когда уже наконец он положит ребёнка обратно и они поедут домой. Ноги у неё уже просто превратились в ледышки. — Если бы ты понимала меня, то не сопротивлялась забрать ребёнка. Тем более ты сама не далее как двадцать минут назад говорила, что что-то должно случиться. Вот и случилось. Этот ребёнок подарен нам судьбой, Богом, если хочешь. Домой придём, прочтём письмо. Если они его родственники, будем их навещать. Джилл сдулась с последнего аргумента. Она поняла, что муж прав почти во всём, но какое-то иррациональное желание заставляло её сопротивляться этому. — Хорошо, — вздохнула, опустив голову Джилл. Джон впервые на её памяти после того злосчастного события так ярко и счастливо улыбнулся, будто бы сбылась его заветная мечта. Но к чему это могло привести она, никто не знал. И в то время пока они ехали обратно домой, Джон за рулём, а Джилл с ребёнком на руках, большие группы людей, кто в открытую, кто тихо поднимали бокалы и произносили: «За Гарри Поттера! За Мальчика-который-выжил!»