* * *
Л стоял, прислонив руки к оконному стеклу, через которое открывался вид на великолепную панораму вечернего Токио. — Ватари, мне нужно навести справки о студентке, приехавшей в Японию по программе обмена. Её зовут Диана Остапченко. Хотя, 70% того, что это не её настоящее имя. — Хорошо. Она чем-то заинтересовала тебя? — Она вела себя так, будто знала, что Лайт не тот, за кого себя выдаёт: слишком резко она высказывалась против Киры, сверля его взглядом. Можно было бы предположить, что она ищет в нём поддержки, как в сыне полицейского. Но так прямо говорить о том, что она сама пытается что-нибудь разузнать об этом… Если она знает, что Лайт Кира, то вполне могла изменить имя, прежде чем приехать в Японию. Она точно что-то знает, не может быть столько совпадений. — Диана Остапченко? Что ж, она действительно меняла фамилию. Когда она родилась, её звали Диана Калинова, через месяц после смерти её родителей, как раз в то время, как ты выступил с обращением по телевизору, она сменила фамилию на Остапченко и сделала загранпаспорт. Однако же, незадолго до отъезда вернула своё первоначальное имя. Замужем она не была, так что это могло быть намеренной махинацией. — Так я и думал: слишком глупые вопросы и манера поведения для такой умной девушки. И… — Л прервался. — Ты не договорил. — И вторая лучшая партия шашек в моей жизни. — С кем же была первая? — С тобой, Ватари. На лице Л не отобразилось ни единой эмоции, хотя внутри разлилось тепло от воспоминаний о далёком прошлом, когда Ватари приезжал в гости к его родителям и учил их маленького сына играть в шашки. Погружённый в свои мысли, Л не заметил, как его опекун улыбнулся.Глава 6. Теории По и Раскольникова
21 октября 2018 г. в 00:09
— Лекции, конспекты, домашнее задание, учебники, тетради, расследования — мы будто бы никуда и не уезжали, — бормотал Воланд, болтаясь в воздухе вверх тормашками.
— А думал, что всё ограничится поиском улик в ближайшей мусорке? С Кирой надо быть очень осторожной.
— Ну, ведь прошла уже неделя! И кстати, Диана, когда ты собираешься… — синигами посмотрел на внушительную стопку тетрадок, которую девушка запихивала в сумку: — воспользоваться тетрадью поинтереснее?
— Я ведь уже говорила, что Тетрадь — запасной вариант. Если Ягами узнает моё настоящее имя и попытается убить, то я убью его. Тетрадь всегда у меня под рукой, на странице с закладкой уже почти полностью записано его имя. В экстренном случаи мне понадобиться дорисовать только черточку на последнем иероглифе.
— Хе-хе, интересный способ. Но, Диана, даже я не знаю, сработает ли это через месяц-два. Всё-таки в правилах об этом ничего не сказано.
— Я буду каждое утро записывать неполное имя Ягами на маленьких бумажечках, вырванных из Тетради. Таким образом, свежая запись всегда будет у меня в кармане.
— А не хочешь провести эксперимент вместо того, чтобы раздербанивать Тетрадь?
— Воланд, я ведь уже об этом говорила, — вздохнула девушка, проверяя наличие артефакта в отдельном кармане сумки, будто бы он мог самостоятельно куда-то деться за время лекции.
— Помню, помню, мой ручной человек. «Такая могущественная вещь не должна принадлежать человеку». Но ты ведь могла просто получить Глаза Бога Смерти, вычислить Киру, убить его, отказаться от Тетради и прожить немало лет, благополучно обо всём забыв.
— Но тогда бы тебе пришлось искать новое развлечение, мой ручной синигами.
— Хе-хе, твоя правда, приятно, что ты так обо мне заботишься. Кстати, Дина, а зачем ты вчера купила шашки?
— Только сейчас решил об этом спросить?
— Тогда я хотел молока, да и сейчас хочу, я всегда его хочу. Но тогда молоко было важнее шашек, понимаешь?
Мимо них пробежала группа студентов.
— И куда это они так спешат?
Диана размеренным шагом поплелась вслед за ними.
— Нужно приблизиться к Ягами, завести с ним некое подобие дружбы.
Девушка остановилась на возвышенности перед теннисным кортом.
— Хе-хе, вот это они дают.
Игра между Ягами Лайтом и Рюугой Хидеки ничуть не уступала профессиональному матчу. Диана никогда не была особым любителем спортивных игр, но этот поединок двух лучших студентов-первокурсников увлёк её. Матч был напряжённым — никто не хотел проигрывать.
— Кира явно не намерен быть вторым.
— Но и Рюуга не отстает, — синигами тоже не отрывал взгляд от корта.
Победа Лайта принесла девушке лёгкую досаду: из-за личной неприязни к юноше, её фаворитом в игре был Рюуга.
— Надо подождать, пока люди разойдутся. У меня есть идея, как начать с ним взаимодействовать, — сказала Диана сама себе, но синигами воспринял это как обращение к нему.
— Посвятишь меня?
— Инициатива всегда вызывает подозрения, но я проверну всё так, что это не я к нему подойду, а он ко мне.
— Хе-хе, и как же ты это сделаешь?
— Прошу прощения, вы — Диана Остапченко? — максимально исковеркав произношение вымышленной фамилии, спросил кто-то.
Девушка обернулась — перед ней стояла японка весьма отталкивающей наружности. Всё в ней казалось каким-то неправильным: слишком короткие ноги, слишком худые и длинные пальцы на маленьких ладонях, непропорционально большой рот и очень маленькие даже для азиатки глаза. Редкие волосы были заплетены в две тоненькие косички, короткая клетчатая юбка и неаккуратно заправленная рубашка напоминали Диане её одежду, в которой она «брала интервью» у Логового, вот только эта девушка явно не понимала, насколько глупо она сейчас выглядит.
— Меня зовут Сакура Киномото, я — репортёр университетской газеты. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
— Похоже, у меня нет выбора, — натянуто улыбнулась Диана, но Сакура этого не заметила.
— Тогда давайте сядем, — японка уже направилась к ряду лавочек.
— Хорошая идея, — ответила Диана на японском и тут же обратилась к Воланду на своём родном языке: — оттуда раздевалки будут видны как на ладони, я точно не упущу его.
— Вы что-то сказали?
— Я? Ах, да! Разговаривая сама с собой — привычка с детства.
— Ого, это так необычно! А всё в вашей стране так делают?
— Нет.
— Хорошо, тогда начнём интервью, — с нескрытым энтузиазмом сказала Сакура и села на лавочку. — Официальную информацию о вас я уже знаю, мне бы хотелось расспросить о чём-то личном.
— Хе-хе, ну и взялась же она на твою голову, — Воланд залетел на ветку дерева, которое нависало над сидящими девушками и со скучающим видом начал играться со своим поясом.
— Почему ты, можно же на «ты»? решила поехать именно в Японию? — открывая блокнот, спросила Сакура.
— Потому что здесь она сможет поймать Киру, — ответил за девушку Воланд.
— Потому что японцы — удивительные люди. Я думаю, что в вашей стране я многому научусь и многое перейму, а позже смогу применить это на службе у себя на Родине.
— Почему ты выбрала именно наш университет?
— Потому что сюда поступил Кира, — синигами заметно оживился.
— Ну, ваш университет предоставлял бюджетные места для иностранцев, а я проходила по баллам… Трудно сказать, в некоторые места человека просто тянет.
— Отлично! Родители должно быть гордятся тобой? Как они отреагировали на факт поступления?
— Хе-хе, они уже полгода в могиле!
— Они были очень обеспокоены, когда я сказала, что собираюсь участвовать в программе обмена. Но это же родители, их положение обязывает обо всём переживать.
— Хорошо, пора перейти к более насущным вопросам: как тебе Япония?
— Везде лучше, чем в мире Богов Смерти.
— Мне здесь нравится. Есть некоторые вещи, сильно отличающиеся от привычных мне, но я быстро адаптируюсь.
— Почему ты решила самой снимать квартиру, а не остаться в комнате общежития?
— Чтобы я мог пить молоко, когда захочу. Кстати, Диана, у тебя есть с собой пачечка?
— Я очень, — девушка театрально запнулась, — очень застенчивый и замкнутый человек, мне трудно быть с кем-то на протяжении длительного времени.
— Прекрасно! Не знаю, стоит ли об этом спрашивать… Но как ты относишься к Кире?
Сзади послышался шум — Воланд грохнулся с дерева, при этом не переставая хохотать.
— Ну, я считаю, что Кира… Я-я не хочу, чтобы, чтобы моё мнение было в газете!
— Я понимаю тебя, — Сакура поспешно спрятала блокнот в сумку. — Мой отец — телеведущий, он постоянно высказывает свое мнение, которое отличается от мнения окружающих. Он говорит, что Кира — преступник, и знаешь, я тоже так считаю! Но, я боюсь, что с ним могут что-нибудь сделать Кира или его сторонники.
— Сакура… ты-ты что это, плачешь? Не плачь, с твоим отцом всё будет в порядке, я уверенна. Л, или кто-нибудь другой обязательно найдёт Киру и отправит его на казнь!
— Ты правда так думаешь?
— Я в этом уверена!
— Диана-тян, я ведь могу тебя так называть? Диана-тян, мы можем … быть друзьями? — последние слова были сказаны шёпотом.
— Д-да, а почему ты так об этом спрашиваешь?
— Просто ты, такая красивая, такая умная, уже за первую неделю в университете привлекла к себе внимание. А я уродливая, да-да, уродливая, и не надо меня в этом переубеждать! — молниеносно отреагировала она на попытку Дианы что-либо сказать. — Глупая, я едва прошла в университет, я была на последнем месте в рейтинге! За три года учёбы не нашла никаких друзей, кроме ребят из университетской газеты, и те со мной говорят исключительно по делу…
— Ты-ты чего это, не плачь! Сакура-тян, ты ведь хочешь стать телеведущей, как твой отец, я правильно поняла? Думаешь, у него нет проблем из-за его высказывание касательно Киры? Они есть у всех! Но трудности существуют для того, чтобы их преодолевать.
— Ты у нас теперь защитница униженных и оскорбленных? — синигами наконец-то перестал хохотать.
— Ух, что-то я совсем раскисла, — Сакура утёрла слёзы. — Слушай, дашь мне свой номер телефона и адрес электронной почты? И мои запиши, может пригодиться.
Девушки обменялись контактами. Вдруг Сакура вздрогнула:
— Знаешь, я, пожалуй, пойду. Меня пугает этот Рюуга, не хочу с ним лишний раз пересекаться. Да и твоё интервью надо напечатать…
Из раздевалки вышел Ягами с Хидеки.
— Сакура-тян, ты просто умничка, я чуть его не пропустила, — сказала Диана на своём языке.
— Ты что-то сказала?
— До встречи, Сакура-тян, — Диана поспешно направилась к центральным воротам, стараясь не смотреть в сторону двух размеренно идущих первокурсников.
— Диана, а блокнот? Ты слышишь? Ты свой блокнот забыла! Нет, ну ты оглохла что ли? И угораздило же меня доверить Тетрадь такой раззяве! — синигами носился пред девушкой, которая упорно шла вперёд, стараясь краем глаза наблюдать за Ягами.
— Хе-хе, а этот лже-Рюуга твой блокнот-то подобрал. Они идут сюда. Диана, ты меня слышишь? Ягами и Хидеки идут сю-у-уда!
Но девушка словно остолбенела, глядя в одну точку.
— Сакура.
— Э? Эта журналисточка в университет вернулась статью писать.
— Ты посмотри, как красиво, Воланд, ты только посмотри на это.
Солнце уже начало скрываться за горизонтом, от чего небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Апрель уже вступил в свои владения: около центральных ворот университета цвела сакура. Прутья на заборе золотились в лучах заката, лепестки японской вишни неспешно падали вниз, нежно-розовые, как небо, будто бы облака медленно спускались на землю, стремясь превратить её в одну сплошную мягкую тучу. Диана невольно вспомнила детство, вспомнила весну и снегопад из белых лепестков. В её городе наверняка уже цветут абрикосы. А в Японии их практически нет: здесь цветёт не абрикоса, а вишня, улицы стоят не белые, а розовые, на землю падает не снег, а облака.
— Остапченко-сан! Вы ведь Диана Остапченко? Вы забыли свой блокнот.
Университетский пейзаж так заворожил девушку, что она не сразу откликнулась на вымышленную фамилию. Только после того, как Воланд демонстративно показал лапой-рукой в сторону дорожки, при этом наклонившись всем телом, Диана обернулась к звавшему её. Ягами был не один — Хидеки и здесь не покинул своего друга, он же и держал блокнот в синем переплёте в своей странной манере.
— Хе-хе, да они друзья не разлей вода, что делать будешь? — оскалив клыки, синигами растянул рот в улыбке.
— Ну, в любом случае, приятно говорить с умным человеком, пусть и чутка странным.
Девушка приблизилась к двум юношам:
— Спасибо большое, я такая рассеянная! — сказала она на чистом японском и почтительно поклонилась, когда Рюуга отдал блокнот.
— Должно быть это от того, что вы ещё не адаптировались на новом месте. Иностранцам в Японии бывает трудно, но лишь сначала, думаю, вы быстро привыкните, — Лайт учтиво улыбнулся так, что уже из-за этого в него бы влюбилась любая юная девушка. Кроме Дианы.
— А вы ведь Ягами Лайт и Руюга Хидеки? Выпускники, сдавшие экзамены на максимальные баллы?
— Да, это мы. А ты читала речь от лица иностранных студентов, не так ли? Значит, ты тоже сдала экзамены лучше всех.
— Хи-хи, ну да, — Диане было противно от этих наигранных любезностей, но деваться было некуда. — Кстати, я видела вашу сегодняшнюю игру. Это было просто потрясающе! Вы профессиональные теннисисты?
— Скорее любители, — Лайт завел руку за голову и с выражением неловкости на лице почесал затылок.—Мы просто так веселились.
— И пытались выяснить, что каждый из нас представляет, — вдруг заговорил Рюуга. Его лишённый эмоционального окраса голос был спокойным и размеренным.
— Это как? — с выражением удивления на лице спросила Диана.
"Они анализировали друг друга через игру в теннис? Хм, а с этим Рюуга всё будет куда сложнее, чем и я думала. Ох, и как же тяжело мыслить не вслух!"
— Благодаря игре с Лайтом я понял о нём многое: он очень ловок, не ведётся на обычные приёмы обмана соперника и ненавидит проигрывать, поэтому ради победы он затратит все свои ресурсы.
— Хах, могу сказать то же о тебе, Рюуга.
— Хм, твоя теория очень интересна. Что ж, жаль я не смогу проверить её сама: физически я не очень сильна, поэтому для анализа новоявленного друга прибегаю к неактивным играм.
— Играешь с ними в шахматы? — поинтересовался Лайт.
— Нет. Понимаешь, в шахматах важны не аналитические способности, а расчёт и сосредоточенность. Другое дело шашки — все фигуры равны, всё зависит только от игроков.
— Интересное предположение, — Хидеки закусил ноготь на большом пальце руки.
— Ага, я впервые прочитала об этом в книге Эдгара По «Убийство на улице Морг». Вы читали её?
— Хотел, но всё руки не доходят, — Лайт снова запустил руку за голову.
— Когда-то давно, но момент со сравнением шахмат и шашек я хорошо помню.
— Жаль, что мы сейчас не сможем провести собственный опыт, я бы с удовольствием сыграл с вами обоими, — улыбнулся Лайт.
— Ну, если вы никуда не спешите… — Диана достала из сумки игру в совсем новой коробке.
— Хе-хе, так вот зачем тебе шашки! — Воланд залился смехом. — Собралась играть с Кирой и с … его другом?
Три студента расположились за столиком в кафе недалеко от университета.
— Диана, Диана, я тоже хочу молочный коктель, ну по-жа-луй-ста-а-а!
— Делай, как договаривались.
Девушка делала вид, что пила, а когда отставляла стакан, то синигами делал маленькие глоточки через трубочку. И Богу Смерти, и человеку такой процесс поглощения напитка доставлял немалый дискомфорт, но были здесь и плюсы: первый наслаждался коктелем, вторая — тишиной.
— Лайт, ты победил в нашем матче, поэтому играй с Дианой первым.
— Кто начинает? — спросила девушка, поставив на доску последнюю шашку.
— Дамы вперёд.
Первые несколько шагов оба игрока делали аккуратно, стараясь показать сопернику, что он размышляет над каждым шагом, однако, когда Лайт получил первую дамку, поединок начал набирать обороты. Шаг за шагом каждый двигался к победе, не желая уступать из-за упрямства.
— Ты победила, Диана, — сказал Ягами, натягивая улыбку.
— Хе-хе, а Кира совершенно не умеет проигрывать.
— Теперь играй с Рюуга.
— Но ты ведь победила, так что…
— Так что мы будем делать то, что хочу я, а я хочу, чтобы ты играл с Рюуга, — сказала девушка голосом капризного ребёнка.
Два гения начали игру. Их движения были резкими, неаккуратными, каждый из них то подносил ладонь к доске, чтобы нанести сопернику сокрушительный удар, то опускал руку, так что она безжизненно болталась, пока её хозяин следил за ходом игры. Никто и мысли не допускал о поражении!
— Похоже, Лайт, сегодня не твой день, — сказала Диана.
— Да уж. Ну, теперь ваша очередь.
Третья игра отличалась и по темпу, и по напряжению. Девушка лениво переставляла шашки на доске, пока юноша плавными движениями делал ходы, глядя на соперницу, а не на игровое поле. Диана мысленно вернулась в детство: они с дедушкой играют, она не смеет отвести взгляд от доски, ведь жажда победы так сильна, дедушка же снисходительно смотрит на любимую внучку, с каждым шагом приближаясь к победе. Девушка напряглась: она хочет победить! Темп игры стал нарастать, но плавность движений соперников никуда не делась. Аккуратно, даже нежно, словно резкое движение может по-настоящему ранить соперника.
— По вам двоим плачет клуб настольных игр, — улыбнулся Лайт.
Руюга победил — на поле осталась всего одна чёрная шашка.
— Давно я так не играла. Спасибо, за чудесное времяпровождение.
Девушка уже собралась уходить, но Руюга остановил её:
— Постой, я хочу у тебя кое-что спросить.
— Ах, да, конечно.
— Как ты относишься к Кире?
Воланд свалился на пол, на сей раз со спинки дивана. Превозмогая желания проверить туфлёй зубы Бога Смерти на прочность, Дина сделала максимально удивлённый вид:
— В каком смысле?
— Одобряешь ли ты его действия или нет? Как, по твоему мнению, он убивает? Почему он это делает?
— Может быть, ты тогда выскажешь своё мнение и об Л? — спросил Ягами уже без улыбки.
— Кира, Л… Что я о них думаю? Две выскочки! Устроили цирк в прямом эфире, ещё и с жертвами! У Киры явный комплекс Бога. Не знаю, как он убивает, но он перешёл всяческие границы, начав убивать невинных людей! Фанатик теории Раскольникова! — увидев недоумения на лице Лайта и заинтересованность на лице Рюуга, Диана процитировала: — Родион Раскольников — главный герой романа Достоевского «Преступление и наказание», бывший студент, разночинец, который живет в глубокой нищете без всякой надежды на улучшение своего положения. В его неглупой голове однажды зародилась бесчеловечная теория. Согласно ей, люди делятся на «тварей дрожащих» и на особых людей, которые «право имеют» на совершение преступления ради великих задач. «Необыкновенные» — это те люди, которые управляют миром, достигают высот в науке, технике, религии. Они могут и обязаны уничтожать все на своем пути к достижению цели, необходимой всему человечеству.
— Не зря ты параграфы зубрила в школе, от зубов отскакивает, — похвалил её синигами.
— А Л? Берётся лишь за те дела, где замешаны крупные деньги или массовые убийства!
Эти два «гения» друг друга стоят! Какие бы сложные дела не распутывал Л и скольких бы преступников не убивал Кира, мирные люди всё равно страдают и гибнут толпами! Ни один из них не в силах что-либо изменить.
— Кажется, они поверили твоему представлению, можешь сбавлять обороты, — сказал Воланд, заглядывая в лицо то одному юноше, то другому.
— Мне кажется, что они оба и правы, и не правы одновременно. Оба карают преступников, оба движутся из соображений совести, оба пытаются изменить всё к лучшему, и оба готовы идти по головам для достижения своих целей. И об Л, и о Кире в Интернете мало информации, но этого мне было достаточно, чтобы составить их плюс-минус точные психологические портреты.
— Диана, знаешь что? — обратился к ней Рюуга с серьёзным выражением лица. — Ты просто обязана расследовать преступления. Ты описала и Киру, и Л так, как они бы сами сделали.
— Полностью согласен, — кивнул Лайт.
— А вы откуда знаете, как бы себя описали Л и Кира?
— Ну, я — сын полицейского, отец работает над делом Киры, поэтому у меня есть доступ к некоторой информации. А Рюуга…
— Я сам пытаюсь вести расследование.
— Но это ведь так опасно! Ой, уже поздно… — Диана почувствовала резкую боль в голове, но виду не подала. — Будьте осторожны, вы оба.
— Ты беспокоишься о нас. Это значит, что мы теперь друзья, да?
— Да, Рюуга, я думаю, что это можно так назвать… — рассеянно ответила девушка.
— Не обращай внимание, у него очень мало друзей, — оправдал друга Лайт.
— Что ж, мне действительно пора, до встречи, — сказала Диана и выпорхнула из кафе.
— Ну, и что ты думаешь, о Ягами, мой ручной человек? — спросил Воланд.
— Во-первых, он точно Кира — Глаза Бога Смерти не дадут соврать. Во-вторых, он тот ещё лицемер. В-третьих, он ненавидит проигрывать.
— А что Рюуга? Он тебя хоть немного заинтересовал? Мне так уж очень.
— Он странный, но, как мне кажется, неплохой человек. Но они с Лайтом похожи. Как бы Ягами не втянул его во всю это заварушку с Кирой.
— Но он уже втянут, возможно, сильнее, чем ты думаешь. Так ладно, с ними разобрались. Диана, идём за молоком, у нас она практически закончилось.
— Хорошо, только зайдём в аптеку.
— Э?
— Надо купить кое-какие лекарства. Ох, из-за этих игр я пропустила приём таблеток, теперь голова разболелась.
— Ты с этим не шути: попадёшь в больницу, кто мне будет покупать молоко?