* * *
Диана сидела на полу в окружении газетных вырезок и распечаток с новостных сайтов. С появлением Л Кира стал куда осторожнее: теперь убийство происходили в разнобой, а не в один промежуток времени, преступники умирали не сразу после того, как о них объявят по телевизору, а через несколько дней, или даже недель. — Видимо, когда над делом Киры начала работать полиция, он стал ставить эксперименты над заключенными в тюрьмах. Вскоре от сердечного приступа умер Рей Пембер — агент ФБР, который вёл слежение за семьёй Ягами, в том числе и за самим Лайтом. Позже пропала без вести невеста Пембера — Наоми Мисора и, если бы идиоты из полицейского участка проявили чудеса наблюдательности на уровне пятилетнего ребёнка, то с лёгкостью бы поняли, что всеми любимый гений и сын начальника полиции виновен в её исчезновении. — Э? Это тоже в газетах написали? — оторвавшись от последней бутылки молока, спросил синигами. — Тут написано, что я разорюсь в попытках прокормить одного вечно голодного Бога Смерти! Мне бы хоть стаканчик оставил! Воланд, немного помолчав, сказал: — На кухне. — Спасибо. Всю ночь девушка посвятила попыткам разузнать как можно больше о проделках Киры — взломала полицейскую базу и несколько раз перечитала содержание архивов. И вот она, в пижаме, растрёпанная, невыспавшаяся, стоит босыми ногами на холодном кафеле посреди кухни и с умиротворённым выражением лица пьёт молоко. — Тебе следует быть осторожнее со своим здоровьем, мой ручной человек. Эти бессонные ночи не приведут ни к чему хорошему. Ты ведь не хочешь ловить Киру, лёжа на больничной койке? — Как мило, что ты обо мне заботишься, Воланд, но я хорошо себя чувствую. Главное — не пропускать приёмы таблеток, а в остальном всё нормально. — Хе-хе, ну, тебе виднее. — Долговато же тебя не было, мой ручной синигами, — словно опомнившись, сказала девушка. — Я-то думал, что ты и не заметишь. — Не заметить отсутствие трёхметровой ящероподобной образины с крыльями, которая комментирует каждое моё действие? Знаешь, тут надо быть глухим, слепым и тупым. — Уже и погулять нельзя, — обиженно сказал Бог Смерти. — Ты гулял с Руюком? — Хе-хе, угадала. Но не бойся, он ничего не собирается говорить своему человечку. Он просто хочет наслаждаться представлением. — Даже если оно окончиться казнью его спутника? — Хе-хе, да, конечно. Это же Рюук, от него ничего другого ожидать и не следует. — Какие же вы, Боги Смерти, всё-таки бессердечные. В обоих смыслах слова. — Не скажи. Джелоус, к примеру, влюбился в человека и даже умер ради этой девушки. Рэм тоже весьма «человечна». А Ну — это вообще случай уникальный, я тебе уже о ней говорил. — Стоп, Бог Смерти может умереть?! — Ага, но только в двух случаях. Первое, он перестаёт записывать имена людей в Тетрадь. Тогда он либо попадает в небытие, либо просто исчезает, но скорее второе, чем первое. Второе, он убивает одного человека для спасения другого человека, но смерть наступает лишь в том случае, если синигами питал к спасённому им человеку, как вы там говорите, «нежные чувства». — «После смерти все люди попадают в небытие». — Да, с Богом Смерти такое случается только при условии, что он помнит, кем на самом деле являлся, когда был человеком. А из небытия два выхода: Ад или Рай, в зависимости от его поступков до смерти. — Но ведь человек не может попасть в Ад или Рай, если он пользовался Тетрадью… Стой, Боги Смерти когда-то были людьми? — Большая часть так уж точно. Признаюсь честно, я абсолютно ничего не помню касательно моего, так сказать, рождения. А что касается противоречий с правилами… Новоявленные синигами не помнят о своих человеческих жизнях. То, что было до их попадания в Мир Богов Смерти, окутано туманом. Они могут помнить происходившее с ними только как… Даже не знаю, как объяснить это человеку… Помнят так, будто это происходило не с ними, а с героем книги, которую они когда-то давно читали. — Что же, надеюсь, мне понравиться в твоём мире. — Это вряд ли. Хотя, ты сможешь продолжать помогать людям: тогда всё «расследование» будет сводиться к наблюдению за миром людей через дыру, которая служит и окном, и дверью туда и записываю имя негодяя в Тетрадь. Но вдруг ты будешь помнить свою прошлую жизнь? — Тогда мне прямая дорога в Ад. После стольких убийств … — девушка перелистывала страницы артефакта, усеянные записанными мелким подчерком именами. — Хе-хе, в этом тоже есть своя загвоздка. После попадания в небытие, человека судят за его поступки без учёта записи имён. Допустим, если ты убила множество людей, но при этом твои помыслы были чисты и бескорыстны, то… — Но ведь помнят не все. — Это да. Помнят, только если есть что-то такое, что «удерживает» воспоминания. — Но мои воспоминания ничто не удерживает, как, собственно и меня, — Диана подошла к окну и коснулась пальцами стекла. — Единственные, кто не даёт мне сложить ручки и смиренно ждать смерти, это Л и Кира. Я не могу позволить им превратить весь мир в поле битвы. Об Л мы уже позаботились, осталось раскрыть Киру. После его смерти у детектива едва ли найдётся более достойный соперник. — Хе-хе, а ты что, Диана? Разве ты не считаешь себя соперником, с которым Л придётся повозиться. Диана повернулась к синигами и посмотрела на него каким-то пустым пронизывающим взглядом: — О чём ты, Воланд? Л абсолютно нечего будет мне предъявить. Даже после того, что я собираюсь сделать. Недолгое молчание прервал истерический смешок.* * *
— Ла-а-айт, я хочу есть, — завопил Рюук, появившись из-под потолка. Юноша слегка приподнял бровь, глядя на синигами, и молча кинул ему спелое красное яблоко, которое тут же исчезло во рту у Бога Смерти. — Продолжаешь карать преступников? — Если бы, — с неким раздражением ответил Лайт. — Из-за того, что Рюдзаки «заинтересовали дедуктивные способности Дианы», мы чуть ли не каждый вечер после университета «занимаемся расследованием»: один придумывает незамысловатое преступление с описанием обстоятельств смерти и деятельности жертвы, а другие двое разгадывают. — Ну, может Л просто захотелось общения? — Как бы не так! Он просто испытывает меня. И взялась же эта девица на мою голову! Нет, но вот надо ей было забыть свой блокнот именно тогда, когда мы выходили из раздевалки. Я должен как можно быстрее разобраться с Л, а вместо этого занимаюсь всякой ерундой, — Лайт гневно посмотрел на листок с описанием преступления для завтрашней игры. — И всё из-за неё! Ну, вот скажи, как можно быть такой умной, и такой дурой одновременно?! — Может она просто старается быть милой? — Чего ради? — Влюбилась, может быть. В тебя, ну, или в твоего «друга», — предположил Рюук. — Влюбилась? Этого мне ещё не хватало. Я — Бог нового мира, мне не до любви, понимаешь ли. — А если не в тебя? Лайт рассмеялся. — Рюдзаки своим поведением может девушку разве что напугать, а уж никак не привлечь. Да и она будет явно не в восторге, когда узнает, что он Л. — Но ведь вы, я имею ввиду Кира и Л, оба ей не нравятся. — И что с того? Вот что Диана может сделать? Лайт вернулся к «работе», так и не заметив, какие усилия прилагал Рюук, чтобы сдержать смех.* * *
— Ты действительно видишься с ними каждый вечер? — Такада с недоверием посмотрела на Диану, которая перебирала складки черной юбки, сидя на лавочке. — За исключением выходных, или дней, когда кто-нибудь из нас занят. Знаешь, такая вот набивка руки для будущей профессии, — ответила девушка, оторвавшись от маленькой пачки молока. — И только лишь? — девушка с удивлением приподняла бровь. — Ну, да, а что ещё? — Если бы ты встречалась только с Лайтом, я бы подумала, что между вами что-то есть, а так… — Стой-ка, — Дина наклонилась к однокурснице и пристально посмотрела на неё, что заставило Такаду слегка отшатнуться. — Уж не сохнешь ли ты по нему? — Вот ещё, — максимально равнодушно сказала собеседница. — Ягами весьма симпатичный парень, но что бы сохнуть по нему… Нет, у меня есть гордость. — Гордость? Но разве влюбиться в кого-то это унижение? — Я не собираюсь бегать за парнями, которым не нравлюсь, — натянуто улыбнулась Такада. — Никто ведь не заставляет тебя бегать за ними. Неужели Лайт тебе ни капельки не нравиться? — Нет. «Ну-ну, конечно. Я прям вижу, как ты уже готова рвать и метать от того, что тебя раскусили», — подумала Диана. — А тебе? — спросила Такада. — Нет, Лайт и Рюуга для меня всего лишь университетские друзья. Такада засмеялась: — Я и не думала, что этот чудик вообще может вступать с кем-то во взаимодействие. — Это ты о Руюге? Знаешь, он, конечно, странноватый, но во многом лучше … некоторых, — девушка вовремя спохватилась, чтобы вместо «некоторых» не произнести имя Киры. — Диана-тян! Привет! — Сакура радостно помахала рукой, но тут же спохватилась, заметив Такаду. — Привет, Сакура-тян, — будто не замечая замешательства подруги, сказала Диана. — Что ты там стоишь, иди сюда! Девушка посмотрела на подругу взглядом ребёнка, которому разрешили сделать что-то ранее запретное, и нерешительно приблизилась к двум первокурсницам. — Привет, меня зовут Такада Киёми, хотя, я думаю, ты должна знать. А ты ведь репортёр университетской газеты, да? Как тебя там… Сорано Кихото? Сачико Макото? Рада знакомству! — Хе-хе, вот ведь стерва! — захохотал Воланд, который наблюдал за этим спектаклем вежливости. — Её зовут Сакура Киномото, — ответила за подругу Диана. — Ах, да, точно, и как же я могла забыть? — натянуто улыбнулась Такада. — Ох, как же я сегодня устала, — с несвойственной ей ленью протянула Диана. — Может, пойдём, прогуляемся, у меня есть ещё около часа времени. — Отличная идея, — сказала Такада, думая, что предложение адресовано только ей. — Сакура, а над чем ты сейчас работаешь? — Диана взяла третьекурсницу за руку и потащила за собой, что вызвало у Такады немалое удивление. Взгляд «Коронованной красавицы университета» будто спрашивал: «Неужели ты ставишь меня на один уровень с ней?». — Я хочу написать статью об отношении студентов к Л и Кире, — ответила журналистка. — А ты не думаешь, что кто-нибудь… соврет? Или скажет неправду? Это довольно-таки щекотливая тема, Сакура-тян. — Я знаю это, Диана-тян. Я просто провожу опрос учеников, чтобы составить статистику: «Поддерживаю Киру», «Поддерживаю Л» и «Отношусь нейтрально». А потом проанализирую полученные данные и напишу что-то вроде статьи дефис научной работы. Такое вот маленькое исследование. — А ты будешь печатать это под своим именем? — спросила Диана. — Да. Я не собираюсь молчать — буду ровняться на своего отца. — Стой, твой отец — Мидори Киномото? Телеведущий с 24 канала? — Да, — гордо кивнула Сакура. — Он очень резко высказывается в адрес Киры… — заметила Такада. — Это потому что он его не боится. — Думаю, честному человеку нечего бояться Киры. — А как же лже-Л? — вмешалась в разговор Диана. — Тот тоже подразумевал под собой «честного человека». Или, по-твоему, у Киры в глазах встроен детектор преступников? — Хе-хе, мне даже жаль, что такого нет. И за сколько лет бы можно было его обменять? — задумался Воланд. — Проголосуете? — спросила Сакура, но в ответ послышалось лишь молчание. — Хорошо, давайте вместе, на счет три. Одни, два, три. За Л. — За Киру. — Нейтрально. Сакура и Диана недоверчиво посмотрели на Такаду. — Что вы смотрите? Разве с появлением Киры уровень преступности в мире не понизился? Я понимаю, почему ты, Сакура, против Киры. Но почему ты за Л? — Потому что… не позволит, что бы со мной и моим отцом, и такими, как мы… что-нибудь сделал Кира и его фанатики. С выражением лица «тут всё ясно», Такада перевела взгляд на Диану: — Кажется, ты здесь наименее конфликтная. — Хе-хе, постой, мой ручной человек, я что-то пропустил. Разве ты не за … — Я считаю, что Л и Кира просто друг друга стоят, вот и всё. Оба смотрят на мир со своей колокольни, оба пытаются помогать людям, но каждый своим методом, который и вызывает осуждение масс. Они просто не смогли мирно сосуществовать — этот мир слишком мал для них двоих. Кто-то позвал Такаду. — Прошу меня простить, мне уже пора, приятно было с вами повидаться, — с этими словами девушка направилась к высокому юноше спортивного телосложения, который стоял возле центральных ворот. — Фух, она ушла, — с облегчением вздохнула Сакура. — Ты не подумай, Такада очень милая, просто я немного теряюсь в компании таких, как она. Тут она резко повернулась в сторону главного здания университета — и у неё из рук выпал блокнот. Диана быстро подняла его, и уже собиралась отдать, но её взгляд задержался на тексте. — Диана-тян? — Кто это написал? — Я, — неуверенно ответила Сакура. — Это просто великолепно! Я прочла всего три абзаца, но это куда лучше многих произведений, как минимум японской литературы, которые мне доводилось читать. Девушка покраснела, Диана улыбнулась: — Ты не думала о карьере писателя? — Думала, но для начала я должна достичь своей главной цели — стать телеведущей, или хотя бы репортёром новостного канала. «Неужели она сделает всё, что бы быть такой же, как её отец? Зароет в землю такой талант?! Хах. А что раньше делала я? Во всём пыталась угодить родителям. Мы похожи куда больше, чем кажется». — Как же он меня пугает, — быстро перевела разговор Сакура. — Это Рюуга-то? А он и Лайт участвовали в опросе? — спросила Диана, глядя в сторону двух недалеко стоящих юношей. — Нет… — Сейчас спросим, — задорно сказала Диана. — Лайт! Рюуга! Идите сюда! Ты не бойся его, он — хороший человек, хоть и слегка странноватый. — Я пару раз видела, как вы втроём выходите из университета. — Да, мы часто проводим вместе время после занятий. Я бы проводила его с тобой, но ты всегда занята в редакции… — Тебя нравиться кто-то из них? — Да вы что все, сговорились? У меня к ним обоим чисто дружеский интерес. Лайт! Рюуга! Оглохли что ли? — с этими словами Диана запустила в них пустую пачку из-под молока. Рюуга, заметив опасность краем глаза, вовремя увернулся, и картонная пачка прилетела прямо в затылок Лайту. — Извини, Лайт, но я никак иначе не могла обратить ваше внимание, — улыбнулась Диана. — Тебе бы не на криминалиста, а на актрису пойти, вот тут-то тебя бы ждал ошеломительный успех и без моей помощи, — Воланд завис в воздухе перед девушкой, которая старательно его игнорировала. — Рад тебя видеть, Диана, — Ягами потёр ушибленный затылок. — Вот ведь прибедняется, а ему всего-то бумажка в голову прилетела. Поглядел бы я на него перед смертной казнью, — не унимался синигами. — Познакомьтесь, это — Сакура — репортёр университетской газеты. Сейчас она проводит опрос среди студентов по поводу их отношения к Кире и Л. Голосование анонимное, лишь для составления статистики. Поэтому, даже не смотря на то, что ты, Лайт, сын полицейского, а ты, Рюуга, очень скрытный человек, вы можете спокойно дать ответ. — Ну, если нужно сказать всего одно слово, то я … — Ягами пристально посмотрел на друга. — Я за Киру. — Я за Л, — последовал ответ Рюуги. — Ладно, спасибо за помощь, мне, пожалуй, пора, — Сакура начала поспешно уходить, но Диана ухватила её за локоть. — На самом деле, мы с Рюугой должны идти: нас ждут кое-какие дела в городе. Приятно было с вами увидится, — с этими словами двое юношей удалились. — Диана-тян, но ты ведь не сказала им, что можно воздержаться от выбора… — А разница? — пожала плечами девушка. — Третий вариант лишь вводит в заблуждение. Девушки распрощались, и Диана медленно побрела к станции. — Купим ещё молока? — Бог Смерти повис пред ней вверх тормашками. — На обратном пути. — Э? Куда это ты собралась? — В больницу. Я, понимаешь ли, не самый здоровый человек в университете. — А говорила, что с тобой всё в порядке… — У меня заканчиваются лекарства. Просто зайду, поздороваюсь, покажу историю болезни, выслушаю серенаду о том, что мне лучше ненадолго лечь в больницу, получу рецепт, куплю необходимые препараты и пойду домой. — И молоко купи! — А как же без него. — Так тебе нравиться кто-то из этих двоих? — И ты туда же?! — В твоём возрасте это нормально. Даже если один из них серийный убийца, а другой … чудик, одним словом. — В моём возрасте ищут платье на выпускной, а не на похороны. — Но если включить фантазию? — не унимался Бог Смерти. — В любом случае — нет. Лайт слишком идеальный, а от таких жди беды. Знаешь, в романе «Мастер и Маргарита» о таких написано … — Да знаю я! Я с Булгакова глаз не спускал, пока он это писал. Наизусть всё выучил, — гордо сказал синигами. — А что с Рюугой? — Ты имеешь ввиду Эла Лоулайта? Интересно, почему он сменил имя? Неужели действительно роет под Киру? Вот ведь удивится, если узнает, — хихикнула Диана. — Знаешь, он тоже «в пролёте». — Но ты же сама говорила Сакуре, что «он — хороший человек, пусть и слегка странноватый». Ты тоже не без чудачества. А чудик чудику рознь. — Он бы не понравился моим родителям, а я … — Всё делаешь, что бы им угодить?! — захохотал Воланд. — Но твои родители мертвы, а ты пока что жива. — А толку?* * *
— Быть того не может… взгляд девушки был прикован к телевизору. — Кира? Нет, это не может быть Лайт, он бы такой цирк не устроил, это даже для него слишком… Неужели ещё кто-то получил Тетрадь? Стой, что ты делаешь?! Остановись! — прокричала Диана в экран, видя, как телеведущий беспомощно падает на пол. — Он ещё не закончил, переключи канал. — И на 24 тоже самое… Запись продолжалась. — Полиция? Лучше поздно, чем никогда. О, Боже, — человек, стоящий перед зданием телеканала «Сакура-TV», упал на землю, схватившись рукой за грудь. — У него тоже есть глаза Бога Смерти. Через какое-то время в здание на всех парах влетел грузовик. — Хе-хе, да тут настоящий боевик! — ликовал синигами, пока Диана стояла в оцепенении. — Полиция не бездействует. Смотри, Воланд, они защищают того, кто сорвал вещание. — Ну, считай, что у тебя появились союзники. — Этот второй ещё хуже Лайта! Вот так просто ни за что убить нескольких человек! Стой. Господи, Сакура… — Э? Так называется этот телеканал. И японская вишня. И та журналисточка. Слишком много сакур меня окружают. — Ведущий 24 канала. Это ведь был её отец. Диана сорвалась с места и выбежала на улицу.