Затмение

Широкий коридор, по обе стороны которого были расположены двери эконом класса, что ничуть не выбивались из атмосферы здания. В свете дневных ламп из комнаты в комнату сновали студенты в сопровождении своих наставников. Лица, словно гипсовые маски, расписанные одним и тем же автором, не славившимся изрядной фантазией. Все люди копии друг друга. Копии копий. Итачи проскальзывал между людей, облаченных в деловые костюмы, мечтая о том, чтобы этот день подошел к концу. Парню было абсолютно плевать на то, что творится вокруг него, единственное, что стояло у него на первом месте и требовало немедленного анализа — чувства к собственному преподавателю. «Сердце бьется чаще только от одного его присутствия рядом, а его прикосновения обжигают», — размышлял Учиха, шагая по шумному коридору. — Молодой человек, назовите себя. — Монотонно проговорила женщина шестидесяти лет с пучком на голове. Ее лицо было покрыто множеством складок и отдаленно напоминало шкуру шарпея. — Учиха Итачи. Государственный Университет. Кафедра биофизики. — Отчеканил юноша в той же манере старухе, сидящей на пропускном пункте с кипой бумаги. — Учиха… Есть такой, — пробубнила она, помечая что-то в листочке. — Держи бейдж. Отдашь его по окончанию. Ты выступаешь под номером девять, — покопавшись в небольшом пакете, старуха выдала парню значок с его инициалами. — Спасибо, до свидания, — приняв в руки небольшую карточку с булавкой и поклонившись, ответил Итачи, после чего скрылся за дверью с табличкой «815». В комнате было свободнее и менее людно, чем в коридоре, легкие моментально расправились от притока свежего воздуха. Из открытых окон, поднимая вверх занавески и играя с ними, врывался ветер. Он был холодным, совершенно не весенним. Тучи на небе сгущались, темнели и, того гляди, должны были вылить на землю тонну воды. Итачи ушел в конец зала, удобно устроился на свободном месте возле окна. Мышцы были набиты свинцом, сухожилия натянуты как струны на скрипке, готовые лопнуть в любую секунду. Веки смыкались, словно к ним были пришиты гири, тянувшиеся к земле под собственной тяжестью. — Как же все достало, — устало выдохнул парень, откидываясь назад. Отросшая челка упала на глаза, волосы, убранные в низкий хвост, растрепались. «Как только все это закончится, и мы вернемся в номер, я возьму тебя» Эта фраза крупными буквами отпечаталась в голове юноши, словно на красной бумаге нанесли символы черной тушью. Тело пробило током, все мускулы сократились, а мир вокруг стал слишком нереальным. Вакуум. Вакуум, в котором не было ничего, кроме низкого, щекочущего нервы голоса Мадары. — Что за черт? — открыв глаза и ударив кулаком по столу, спросил Итачи у воздуха. Ему никто не ответил. Его, казалось, вообще не замечают. Аудитория потихоньку заполнялась людьми разной возрастной категории, они заходили в помещение и занимали свободные места. Студенты вели друг с другом непринужденную беседу, преподаватели столпились возле одного стола, нависнув над ним, словно стервятники над добычей. Женщина, сидящая на пропускном пункте, возле дверей в душном коридоре, зашла в аудиторию. Семенив короткими кривыми ножками, она подошла к окну и закрыла открытую ставню. Последнее дуновение ветра прошлось по ногам и исчезло, словно его и не было. Учиха оглядел комнату, заполненную волнующимися и нервно перебирающими свои работы студентами и научными руководителями, что должны были сойти за жюри. Мадары среди них не было. Как и в числе зрителей. Напряженным взглядом Итачи остановился на знакомом лице. Хаширама Сенджу сидел в левом углу по соседству с альбиносом. Мужчина чуть младше знакомого Мадары был бледным, как свежевыпавший снег, его волосы чуть взъерошены — полная противоположность смуглого Сенджу, что-то чиркающим на бумаге. Темноволосый мужчина, заметив на себе взгляд юноши, улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте. Его сосед лишь тяжело вздохнул и отвернулся в сторону. Объявили первого участника. Паренек в круглых очках с толстой черной оправой встал из-за стола, его кожа была усыпана подростковыми угрями, он горбатился и прихрамывал на левую ногу. Когда он начал читать свой доклад, то стало ясно, что природа на его внешности не успокоилась — он еще и жутко шепелявил. Итачи сидел на своем относительно уютном месте и вполуха слушал монологи своих конкурентов на первом туре ежегодной международной конференции. «Как все скучно и предсказуемо, — крутилось в голове юного гения. — Отстреляюсь и буду свободен». При мысли об окончании рабочего дня перед глазами всплыла картинка из недавнего прошлого. Склонившийся над ним Мадара и утверждение, которое тот проговорил ему на ухо. Итачи закрыл глаза и помотал головой из стороны в сторону, темно-русые пряди безболезненно били по лицу. Как бы парень не старался выбросить ненужные картины, подкидываемые фантазией, ничего не получалось. Они вновь и вновь появлялись, словно их кто-то проецировал на внутреннюю сторону розового верхнего века. После шестого докладчика было принято решение устроить небольшой перерыв. Итачи решил остаться на месте, смысла куда-то уходить не было. Он поднял руки вверх, сцепив пальцы в замок, и потянулся. В правом плечевом суставе что-то противно хрустнуло, от чего парень зажмурился и скривил губы. — Мадара-сан! Мы думали вы не придете, — услышав знакомое имя, юноша повернул голову в сторону двери. В аудиторию проскользнул человек, будоражащий воображение представителя семьи Учиха. Его выражение лица было бесстрастным, глаза немного прищурены, складка между бровей была больше обычного. Он прошел вдоль бежевой стены и присел рядом со своим бывшим однокурсником. Итачи искоса смотрел на тройку мужчин, переговаривающихся о чем-то. Парень не мог разобрать всех слов, до него доносились лишь обрывки беседы: «Давно… Хороший… Опять за старое? Идиот… Посмотрим». Юноша сидел, подперев голову левой рукой и смотря в окно. Погода становилась более хмурой, словно всю ее волю к жизни кто-то украл. Длинноволосый гений за своими мыслями не заметил, как закончился перерыв, и защита участников его секции продолжилась. Бормотание студентов, добросовестно рассказывающих краткий пересказ своих работ членам жюри и гостям, доносились до Итачи сквозь «мембрану». Все звуки казались тихими, унылыми, усыпляющими. — А сейчас выступит Учиха Итачи. Студент Государственного Университета, в этом году он представляет кафедру биофизики. Учиха повернул голову в сторону объявляющего его голоса. Встал из-за стола, легким движение подхватил папку с его поверхности и уверенным шагом прошел по узкому проходу к стене, на которой висела интерактивная доска. Встав лицом к публике, он машинально устремил взгляд на единственного человека, который должен был поддерживать его по всем правилам игры. Мадара с непроницаемым лицом, вольготно устроившись на стуле и откинувшись назад на спинку, следил за своим подопечным. Снятый пиджак в небрежном виде покоился у него на коленях. «Что он задумал? Совершенно непонятно по его лицу, да и по поведению. Нет, одно известно точно — он холоден и отстранен, словно это совершенно не тот человек, которого я знаю. Когда он зашел, мне показалось, что температура воздуха в помещении моментально снизилась, еще чуть-чуть и изо рта при дыхании вырывалось бы маленькое облачко пара. Обычно, от одного присутствия этого человека рядом со мной, его голоса у меня кровь закипает в жилах и обжигает все внутренние органы, оставляя неизгладимые следы на их слизистых поверхностях. Он что-то обдумывает при этом на мой счет. — Поток мыслей со скоростью света проносился в сознании парня, пока тот шел мимо столов, — опять эти дешевые мысли, как у девиц из любовных третьесортных романов! — вспылили сам на себя юноша. — Сейчас работа, которую я обязан выполнить на максимум. А после будь, что будет! — на последнем предложении Итачи улыбнулся аудитории и приступил к своей защите».

***

Прошло сорок минут с момента окончания выступления последнего конкурсанта, который успел зарегистрироваться по прибытии в НИЦ. Представитель семьи Учиха после своего доклада спокойно вернулся на прежнее место, подбородок сразу нашел опору в подставленной руке. За все время выступления он так больше и не посмотрел в лицо Мадары. Страх перед тем, что он мог встретить безразличие и пофигизм в глазах с красным оттенком, оберегал его от необдуманного поступка. «Чего они все трясутся? Это всего лишь первый тур, даже вопросы дополнительные на уровне детского сада. — Юноша поправил хвост, затянув резинку потуже». Из раздумий его вывел писклявый голос женщины средних лет, облаченной в застиранный светло-желтый костюм. Из бокового шва юбки-карандаша длиной ниже колена на пару сантиметров торчали белые нитки. От небольшого карманчика на пиджаке потерялась пуговица, оставив после себя след на ткани в виде небольшой выемки. — Ребята, объявляю результаты. Но прежде хочу напомнить вам, что во второй тур, в котором перед единой комиссией будут защищаться одиннадцать человек, из вас пройдет только один. Им будет участник с наивысшими баллами, полученными за сегодняшнее выступление, — женщина прокашлялась, нацепила на нос небольшие очки, которые совершенно не шли ей. — Третье место занял Рицу Хотобе, у вас восемьдесят девять баллов. Второе место — Момо Ватташи девяносто четыре балла. В аудитории поднялся шум. Присутствующие начали переговариваться, услышав два результата. Остался один, а потому накал страстей возрос до предела. — С суммарным количеством в девяносто восемь баллов во второй тур проходит Итачи Учиха. Наши поздравления, — женщина и остальные члены жюри улыбались, складывая листочки формата А4 в стопки. Конкуренты парня, в унисон развернувшие головы назад, прожигали юношу взглядом нескольких десятков пар глаз. Ненависть, гнев и зависть. Черные, вонючие и липнущие чувства окутали сидящих в небольшой комнате. И всему виной был парень с длинными волосами, забранными в низкий хвост, сидевшим за последним столом в дальнем правом углу помещения. Шли минуты, и толпа постепенно рассасывалась, скрываясь в недрах коридора. Итачи убрал папку с текстом и графиками в сумку, начал было вставать, как неожиданное прикосновение вынудило его дернуться на месте. — Хорошо постарался, Итачи-кун, — знакомый аромат и тепло руки, что легла на голову и ерошила волосы. Низкий голос, перешедший на шепот, пробирал до мурашек, играл на нервах, наподобие ветерка, пробегающего по струнам оставленной на улице гитары. — Мадара-сан… — юноша не узнал свой собственный голос, произнеся вслух имя своего научного руководителя. — Спасибо. — Прекрасное выступление, Итачи-кун. И работа просто фантастика. Немного доработать и можно смело защищаться с нею на звание кандидата, — это уже говорил Хаширама, подошедший с другой стороны стола. За его спиной стоял мужчина альбинос. — Итачи-кун, хочу тебе представить. Сенджу Тобирама — преподаватель истории в Университете «Скрытого листа». — Очень приятно с вами познакомиться, Сенджу-сан. — Делая поклон, проговорил Итачи, отмечая про себя, что два его новых знакомых совершенно не похожи друг на друга. — У тебя неплохой последователь, Мадара-сан, — произнес альбинос, не обращая особого внимания на студента. — Тобирама-сан, я хоть когда-то выбирал для себя плохих учеников? А теперь позвольте нам откланяться и покинуть вас. Итачи-кун проделал хорошую работу, ему надо отдохнуть перед завтрашним днем. — Мадара подошел к парню ближе, положил руку ему на спину, немного выше талии. Юношу вновь пробил ток, ему казалось, что ладонь мужчины раскалена до максимума, что это даже не рука сейчас у него на спине, а раскаленный утюг. — До свидания. — Произнес Итачи, стараясь скрыть румянец, проступивший на щеках, и выровнять голос. Поспешно покинув старое здание НИЦа, пара прошла на парковку, где Мадара оставил свой автомобиль. Благодаря густым тучам солнце мало появлялось, а потому металл каркаса не нагрелся в его безжалостных лучах. Итачи сел на переднее сидение, изогнувшись, кинул свою сумку на задние места, чтобы она не мешала ему. Устроившись поудобнее в неестественно широком сидении машины, он пристегнулся широким черным ремнем, что плотно лег на его грудь и бедра, врезаясь в одежду. Парень чуть наклонился вперед и убрал волосы со спины вперед, тонкие пряди темно-русого цвета струями опустились по его плечу, гармонично сочетаясь с серого цвета костюмом. — Я рад, — Мадара сел на соседнее место, следом за ним захлопнулась дверь. — Спасибо, — Итачи улыбнулся и сразу же отвернулся в сторону окна. «Очередное спасительное окно… Прекрати смотреть на меня, Мадара! — юноша смотрел на тусклое отражение в стекле». Завидев движение в салоне, Итачи лишь сильнее сжал ладонь, лежащую у него на коленях, в кулак. В следующий миг он почувствовал прикосновение чужих пальцев у себя на подбородке. Сильная хватка, уверенная и властная. Мадара силой заставил парня развернуться к нему лицом и взглянуть прямо в глаза. Когда он смог увидеть выражение лица студента, то его губы сами по себе растянулись в улыбке. Он смотрел на длинноволосого юношу, чьи карие глаза были широко раскрыты, чересчур длинные черные ресницы, больше подходящие девушке, обрамляли веки, бледная кожа была окрашена ярким румянцем. Ничего не произнося, он подвинулся чуть вперед, склонился к лицу парня и прикоснулся к его губам. Правой рукой он продолжал держать Учиху за подбородок, а левую — положил парню на голову, зарываясь рукой в гладкие пряди волос, притягивая его ближе к себе. «Что сейчас ПРОИСХОДИТ?!» — мысли путались друг с другом, слова пытались объединиться в логическую последовательность, но в голове у юного гения была неразбериха. Итачи не успел понять, что происходит, как мужчина схватил его и поцеловал, прижимаясь вечно ухмыляющимися неестественного цвета губами, они были с горьким привкусом. Осознание того, что человек, которого он хочет уже несколько месяцев, сейчас находится рядом с ним наедине и целует его, парализовало всю мускулатуру парня. Студенту казалось, что он не в состоянии не то, чтобы дать отпор Мадаре, отпихнуть его, громко возражая, но и просто напросто самостоятельно дышать. В его непослушном теле, отравленным персональным ядом, остался только разум, который с каждой секундой обволакивала темнота, отчего он переставал анализировать информацию, поступающую из окружающего мира. Перед глазами стояла нечеткая картинка, все предметы двоились, а глаза Мадары с узкими зрачками, как у кошачьих, казалось, приобрели ярко-красный цвет. Прикосновения мужчины обжигали, заставляли сердце ускоряться, горячая кровь приливала к коже, окрашивая ее в розовый оттенок. Все тело била лихорадка, как при сильной простуде. Мадара отстранился, убрав руку от подбородка юноши, он поднес указательный палец к своим губам и немного севшим голосом произнес: — Не зажимай свои губы, когда я целую тебя. Не дожидаясь ответа, мужчина вновь склонился к лицу студента и поцеловал его в слегка раскрытые губы, на которых блестела слюна. Итачи терял свое ощущение реальности, переносясь в потусторонний мир. Горячий, чуть шершавый язык мужчины, что проскользнул к нему в рот сквозь разомкнутые зубы, заставил парня дернуться, но широкие ладони преподавателя, обхватившие его голову с двух сторон, сводили все попытки освободиться на нет. Нежные поглаживания подушечки большого пальца мужчины у себя на скуле, чужой язык, хозяйничающий во рту, и жар тела, действовали на парня, как самый настоящий наркотик. Все чувства обострились, кожу покалывали миллионы мелких иголочек, по спине то и дело пробегали мурашки. Юноше казалось, что в салоне иномарки стало невыносимо жарко, и что жар в крематории никак не мог сравниться с тем воздухом, что витал внутри машины. «Его руки, похотливый взгляд — все это… сводит с ума. Еще чуть-чуть и я сорвусь. Эта черная бездна подо мной уже разверзлась, я слышу ее голос, призывающий меня». Итачи ухватил преподавателя одной рукой за спину, сильно сжимая его рубашку в пальцах. Мадара изучал ряды зубов парня, ласкал небо и периодически завлекал его язык в танец. Дыхание сбилось, но никто из них двоих не пытался больше отступить назад. Мужчина гладил шею юноши, перебирал шелковистые пряди в своей руке, а Итачи лихорадочно сжимал рубашку на спине, собирая ткань и образуя десятки складок. Когда катастрофически перестало хватать кислорода, мужчина отстранился и посмотрел в раскрасневшееся лицо своего ученика. Парень прерывисто дышал, стараясь восстановить дыхание, его глаза блестели, а скулы горели. Мадара улыбнулся, склонил голову чуть вбок и погладил парня по голове, взъерошивая темно-русые волосы. — Поехали в отель, тебе надо отдохнуть, — гладя щеку парня, произнес длинноволосый мужчина, после чего пристегнул ремень безопасности и завел иномарку. Итачи наклонил голову вниз и изо всех сил сжал руки у себя на коленях в кулаки. Ткань брюк собралась в мелкие складки, костяшки рук парня побелели, а ногти больно впились в кожу на внутренней стороне ладони. Юный гений кусал губу, стараясь утихомирить свой внутренний голос, который разрывал его изнутри. Он чувствовал, что что-то хочет вырваться из груди, сквозь гул крови в ушах ему казалось, что он слышит треск собственных ребер. В горле встал ком, а в глазах защипало. «Он играется мной. Мне надо поставить эмоции на второй план. Между нами ничего не может быть». Улицы Тарико погрузились в сумрак, автомобиль Мадары вырулил на дорогу, ведущую к гостинице, в которой он со своим подопечным остановились.