Услышь меня

Чем дальше мы движемся, теперь пешком, тем зеленее становится вокруг. Деревья стоят уже немного реже, но их листва, темная и густая, еле пропускает солнечный свет. Хоббит плетется рядом со мной, показывает цветы и необычные грибы, виднеющиеся в траве, и что-то рассказывает. Я киваю, улыбаюсь – делаю вид, что слушаю. Мне не хочется его обижать, бедняге совсем не с кем поболтать, а гномы ни во что его не ставят. Может, я и обращала бы внимание на сбивчивое повествование Бильбо, но все мои мысли устремились сейчас вперед, туда, где негромко переговариваются Торин и Двалин. Обсуждают что-то о горах. Все гномы простые, их легко понять, легко заметить их привычки и привязанности. Я могу прочесть любого из них, как раскрытую книгу – они легкие. А вот Торин... Я думала, что разгадала, что за холод от него исходит, но теперь понимаю, что ошибалась. Я твердо знаю, что Глоин любит сына, Ори – рисовать, а Бомбур – еду. А что любит их король? Из-за того, что у меня не получается его понять, меня будто притягивает к этому странному гному – когда он говорит, я невольно вслушиваюсь, когда встречаюсь с ним взглядом, не отвожу глаза. Гэндальф шипит, чтобы все умолкли, и мы останавливаемся на крохотной полянке. Бильбо испуганно перетаптывается с ноги на ногу, а Фили и Кили спиной к спине стоят возле своего дяди и вертят головами. Я прислушиваюсь, позади меня, в лесу, хрустят ветки и будто топот крохотных ножек, которые волокут что-то по земле. Не успеваю удивиться своему слуху, как чувствую толчок и плюхаюсь задом в траву. Мимо проносится что-то громадное и... уши? Поднимаюсь на ноги, пытаясь отряхнуться. Почему я здесь вечно куда-то падаю? Я не успеваю найти ответ, чувствую, как округляются глаза от того, что приземлилось на землю рядом со мной. Сани. Самые обыкновенные сани. Разглядываю презабавного старичка, что стоит на запятках. Здесь, видимо, мода на ушанки. На лице какая-то грязь, глаза нездорово блестят и бегают. Спутанная грязная борода спускается на замызганную дубленку. А Гэндальф обнимается с грязнулей, как со старым другом. Фу. Я отворачиваюсь и снова разглядываю сани, в которые запряжены кролики. Замечательно, теперь я возвращаюсь к мысли о том, что все это – галлюцинация. Старик с птичьим пометом на бороде ездит летом по лесу на санях, а везут это дело кролики. Давно же у меня голова не болела. Вслушиваюсь в разговор – орки. Кто такие эти орки? Не помню ни одной книги, где они бы встречались. Впереди снова хрустят ветки, кусты шуршат так, будто кто-то тихо подбирается к поляне. Кто-то недружелюбный – слишком осторожные, крадущиеся шаги. Кили реагирует мгновенно – выпрыгнувшего из-за деревьев на холме огромного грязного волка валит единственная стрела, угодившая в шею. Жуткая зверюга падает, содрогаясь в конвульсиях, и Двалин добивает ее своим огромным топором. Кажется, мой желудок танцует польку от этого зрелища. От тошноты меня отвлекает воинственный вскрик: – А это – росгобельские кролики! – устрашающе. Гляжу на гномов, кажется, сейчас будет беготня – один подтягивает штаны, второй поправляет заплечный мешок, по лицам вижу, что опасность нешуточная. Запястье хватают чьи-то теплые пальцы и меня резко дергают вперед, заставляя бежать. В голове стучит одна мысль: «Лишь бы не навернуться». Стараюсь смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о какую-нибудь корягу и не успеваю заметить, как тот, кто передо мной, резко останавливается. Больно утыкаюсь носом в мех, чувствую, как сзади кто-то поддерживает, не позволяя завалиться, и наконец поднимаю глаза. Торин спереди осторожно выглядывает из-за огромного камня и снова тянет меня вперед. Краем глаза я вижу проносящиеся далеко справа сани, а за ними жуткие звери, как тот, которого убил Двалин. Еще один камень, гном снова выглядывает, и мы опять бежим. Чувствую, как сбивается дыхание, но стараюсь не отставать. За очередным каменным укрытием Торин не выглядывает, я прислушиваюсь – сверху кто-то тяжело дышит и едва слышно рычит. Прижимаюсь к камню и вижу, как Торин кивает Кили. Замечаю, каким серьезным становится обычно беззаботное лицо парня, сейчас он чертовски похож на дядюшку. Достает стрелу из колчана на спине и резко делает шаг вперед, разворачиваясь и стреляя. Со скоростью света выпускает одну за другой несколько стрел, с камня раздается леденящий душу визг, и мы снова бежим. Пальцы неприятно хрустят, когда он снова с силой хватает меня за руку, останавливая и дергая назад. Спереди подбираются две зверюги с жуткими всадниками. Я прячусь за спиной Торина, быстро оглядываюсь, вижу, что позади тоже медленно крадутся страшные твари. Гномы достают свои топоры, Кили накладывает очередную стрелу, а я чувствую, как дрожат руки. Выглядываю из-за широкой спины, волки все приближаются. Кажется, я могу почувствовать вонь из скалящейся пасти того, что ближе всех. – Сюда, глупцы! Торин в очередной раз дергает меня за руку и тащит влево, к камню, где появился Гэндальф. Старик помогает мне спуститься в небольшой проход и подталкивает прочь от входа в темную пещеру, куда тут же один за другим валятся несколько гномов. – Кили! – испуг в голосе короля? Этого я не ожидала. *** Здесь повсюду играет музыка. Арфы, флейты, скрипки, звуки повсюду, снаружи и внутри. Я верчу головой, разглядывая сквозь огромные арки в каменном переходе бесчисленное множество небольших водопадов. Перевожу взгляд на мужчину, что идет рядом со мной. Высокий, выше Гэндальфа, молодой. Длинные каштановые волосы спускаются ниже плеч, а вот на лице нет даже намека на щетину. Ловлю себя на том, что откровенно разглядываю его заостренные уши и отворачиваюсь, встречаясь взглядом с серо-голубыми глазами. Он смотрит так же, как Гэндальф, только пробирается еще глубже. Я невольно злорадствую, глядя, как ковыряются гномы в листьях зелени. Это вам за то, чем вы меня всю дорогу кормили. Хотя спасибо, что вообще кормили. Бофур берет два глиняных кувшина со стола и предлагает переместиться к балкону. Дожидаюсь, пока все они устроятся, и тихонько выхожу вслед. Здесь воздух другой, влажный, но все равно теплый. И всюду журчит вода. Усаживаюсь на каменную скамеечку в тени и занимаюсь своим излюбленным уже делом. Кили с Фили, перебивая друг друга, травят какую-то байку, остальные расселись вокруг. Торин с Двалином отошли на другую сторону балкончика и снова негромко обсуждают что-то. Подбираю ноги под себя, эльфийское вино и умиротворяющие звуки разморили, да и сказывается дневная беготня. Глаза закрываются, но я обещаю себе, что это только на пять минут. Я не могу бежать. Не могу управлять собственным телом, которое застыло, будто каменное. Я могу только вращать глазами, ища его. Или ее. Сегодня туман такой, что вытяни я руку, не увижу ее. Белая вата. Тишина давит на уши, я слышу только, как сильно бьется мое сердце. Слышу шаги по этому проклятому асфальту. Лучше смех, не надо, не подходи ко мне! Пытаюсь пошевелиться и не могу. Оно сзади меня. Чувствую на шее холод от его прикосновения, от которого начинается паника. Я не могу терпеть эту беспомощность. Снова и снова пытаюсь шевельнуть хотя бы рукой, но не могу. Шелестящий, жуткий, нечеловеческий голос раздается за моей спиной, а ледяные пальцы сильно сдавливают горло. Резко открываю глаза и шумно вдыхаю ртом. Чувствую чью-то ладонь под затылком, перед глазами появляется бородатое лицо. Темные брови нахмурены, а синие глаза из-под них смотрят... встревоженно. Я слышу собственное тяжелое дыхание и зачем-то прикасаюсь пальцами к шее. Приподнимаюсь и смотрю на гнома, на пол, на столик, проверяю, проснулась ли. Кроме Торина и Двалина на балконе, кажется, никого не осталось. – Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает. Нет, я не в порядке. Меня что-то пыталось убить, мне до сих пор трудно дышать. Мне страшно. По щекам текут горячие слезы, я не могу их сдерживать, и себя тоже не могу, я не понимаю, что происходит в моем сне, зачем это все! Отворачиваюсь и пытаюсь подвинуться к краю скамейки, одновременно дрожащими руками вытирая мокрые щеки, но это бесполезно. Меня трясет так, что я едва могу согнуть ноги, поджимая колени к груди. Дик бы смог меня успокоить, наверное, но его здесь нет. У меня никого больше нет. Я закрываюсь ладонями, позволяя себе рыдать, как ребенок. Сильная рука обхватывает мое дрожащее тело сзади, и Торин крепко прижимает меня к себе: - Ну-ну... Тише, тише. Все хорошо.