— Чего, кому я мщу?! — Донхэ разворачивается к старшему и звонко смеётся, заставляя Хёкджэ чувствовать себя если не круглым дураком, то идиотом уж точно. — Как тебе такая мысль вообще в голову пришла?
Хёк растерянно оглядывает парня. Сегодня тот в спортивных штанах и мягкой толстовке, вытянутые шнурки которой задорно покачиваются при каждом движении паренька. И в очередной раз, как и вчера утром, Донхэ кажется настолько уютным, что Хёк сам не замечает, как садится на стул, окончательно опешив.
— Я же выступал против вас в суде. Времени в обрез, сумма набежит огромная. Неужели ты даже не злишься? — Хёкджэ мелко трясёт головой, пытаясь привести мысли в порядок. Его поражает, что этот ребёнок продолжает так ярко улыбаться, хотя дела у этой парочки (а теперь адвокат был абсолютно уверен, что Донхэ причастен к фотостудии) сейчас, мягко говоря, не очень успешны.
Взгляд Донхэ определённо тускнеет, хоть он и продолжает улыбаться. Парнишка придвигает к себе стул, тихо шаркая его ножками по полу, и садится напротив Хёка, обхватывая двумя руками стакан перед собой. Хёкджэ уже и позабыл было про эту утреннюю проблему, из-за которой он, собственно, и пришёл сюда. И хорошо, что адвокат вовремя это вспоминает, пока мельком оглядывает стаканы на столе.
— Зачем мне злиться на тебя, Хёкджэ? Не ты виноват в том, что у нас возникла такая проблема. Вчера ты делал лишь то, за что тебе заплатят. Как можно обижаться на такое? — парнишка по-прежнему остаётся приветлив, и это обезоруживает адвоката. Если с юристами из других организаций у него остаются нейтральные взаимоотношения, то клиенты противоположной стороны зачастую считают именно Хёка причиной их бед. Конечно, в итоге так и выходит, но…
— Скажи, у вас есть какой-то план? Господин Чхве выглядел не очень веселым, — вопрошает Хёкджэ прежде, чем успевает обдумать свой вопрос. А ему правда нужно это знать?
«Конечно», — убеждает он сам себя, рефлекторно расправляя плечи. Он до сих пор великолепный мужчина и достаточно гордый человек, а также способный адвокат. Его не сломит неожиданное поражение. –
«В моих интересах, чтобы они поскорее рассчитались с задолженностью, или сдались и отдали помещение банку, пока сумма долга не возросла». Остальное волновать его не должно, правильно?
— Господин Чхве… — удивлённо переспрашивает его младший, точно слышит эту фамилию впервые, и Хёкджэ снова ощущает себя идиотом. Этот ребёнок издевается над ним, определённо.
— Разве не он владеет вашей фотостудией? — адвокат снова понижает деловой тон, мысленно закатывая глаза. Хорошо, порой стоит действительно сбавить его слишком серьёзный подход, хотя бы для того, чтобы Донхэ не увиливал от ответов. Иначе он совершенно зря тратит здесь своё время.
— А, Шивон-ши! — Донхэ растерянно моргает, а после начинает звонко смеяться, болтая ногами на стуле.
— А я и не понял сразу, что ты о хёне. К друзьям редко обращаются по фамилии, только если хочется пристыдить. Но ты спрашиваешь это как адвокат или как знакомый? — интересуется паренёк, поднося стакан к губам и делая несколько мелких глотков. Как бы Хёку не хотелось согласиться с первым вариантом, он, так или иначе, растягивает паузу, чтобы подумать.
— Как недовольный сосед снизу, — в итоге произносит старший, вздрагивая от того, как тут же оживляется парнишка, и улыбка его настолько заразительна, что адвокат сам улыбается, хватая стакан со стола и делая глоток густой смеси, которую Донхэ опять приготовил на двоих.
«Не на двоих, а в два раза больше», — тут же поправляет он себя, проглатывая этот злосчастный смузи. Сегодня привкус более свежий, сыроватый. Хёкджэ удаётся различить в составе огурец, что-то пресно-кисловатое (уж не кефир ли?), укроп и…
«Базилик», — подсказывает ему внутренний голос, когда Хёк делает новый глоток смеси.
— Тогда я буду честен со своим соседом! — восклицает Донхэ, постукивая пальцами по стакану и словно привлекая внимание к себе. Вид у того явно повеселевший, хоть беспокойство наполняет это маленькую светлую кухню. И ведь действительно светлую, Хёкджэ посреди этого обилия деталей не сразу обращает внимание на приоткрытые окна, что впускают в квартиру свежий ветерок и солнечные лучи. Удивительное дело, так как сам он больше предпочитает ледяной воздух кондиционера и искусственное освещение.
— Скажу честно, у нас нет плана. Вообще, — от такого ответа Хёкджэ давится напитком и кашляет, хлопая себя по груди. Донхэ тут же подскакивает на ноги и несколько раз стучит ладонью по спине старшего, чуть ниже лопаток. Это помогает, хоть основы медицины, о которых Хёк вполне осведомлён, весьма поспорили бы о пользе такой «помощи». Но сделанного не воротишь, вдобавок ему и вправду полегчало, так что в итоге Хёкджэ перестаёт кашлять, уже лишь хрипло хватая ртом воздух.
— В каком смысле «нет плана»? — он сипит, прочищая горло и поднимая взгляд на беспокойно ютящегося вокруг паренька.
— Но как вы собрались выплатить долг, как вы найдете столько денег, как вы…- адвокат заваливает младшего горой (логичных) вопросов, потому что просто не понимает, как можно так беспечно относиться к вопросу долговых обязательств.
— Стоп-стоп, обожди, Хёкджэ, — Донхэ перебивает его, наклоняясь вперёд и укладывая руки на его плечи. Адвокат замирает на стуле и внимательно оглядывает младшего. Решая, что будет благоразумным помолчать сейчас, он затихает, стараясь не задумываться о том, что пахнет этот парнишка как маленькие дети в дурацких романах — горячим молоком и чем-то сладким.
— Это уже моя проблема, и я буду её решать. Главное, что ты не попытался усугубить нам ситуацию. За это я тебе благодарен, — Донхэ с улыбкой выпрямляется и суетливо расхаживает по кухне, собирая посуду и складывая её в небольшую раковину в углу кухни.
— А теперь извини, но если ты допил, то мне пора идти, — он быстро моет стаканы, а Хёкджэ так и продолжает сидеть на месте, часто моргая. То ли снова сказывается недосып, то ли по утрам он действительно туго соображает.
— В фотостудию? В такую рань? — Хёк хмурится, с подозрением рассматривая паренька. Донхэ разворачивается и со смешком вытирает руки о полотенце.
— Конечно нет, глупенький, я на пробежку! — парнишка хихикает, опуская закатанные рукава толстовки. Молодой мужчина ощущает себя дураком в третий раз, и это его совсем не радует.
— Ну, тогда желаю тебе удачи, — он поднимается на ноги и, не зная, что ещё сказать, уходит в коридор. На удивление, Донхэ спешит за ним, быстро снимая в коридоре свои пушистые тапочки и зашнуровывая кроссовки.
— Не хочешь присоединиться ко мне? — неожиданно предлагает этот парнишка, а Хёкджэ останавливается в дверях, оборачиваясь и наблюдая, как младший деловито орудует шнурками, не отвлекаясь от столь важного дела. Нет, серьёзно, он даже язык высунул от натуги — вот как старается!
— Что? — старший смотрит свысока, опираясь рукой о холодный дверной косяк. Взгляд падает на чёрные туфли на полочке. Кажется, именно в них этот юнец был вчера. Проклятая любовь к деталям…
— Присоединиться ко мне на пробежке. Заняться своим здоровьем никогда не поздно, — улыбается Донхэ, выпрямляясь и поравнявшись с Хёком, любопытно заглядывая в его глаза.
— Мм, я больше люблю спать, — отказывается адвокат, выдерживая этот напор интереса со стороны младшего, и выходит из чужой квартиры. Донхэ он решает не ждать, спускаясь по лестнице в своих нелюбимых тапках. Каждый шаг отдаётся неприятным шлепком пятки сланца по ступеням, и Хёкджэ даже рад, что скоро эта пытка закончится. Остаётся лишь дойти до квартиры и переступить порог, после чего этот ужас снова будет забыт, до поры до времени. Парень позади торопливо проворачивает ключ в скважине замка, и вот Донхэ уже нагоняет адвоката этажом ниже.
— Чтож, тогда добрых снов тебе, Хёкджэ, — посмеивается невысокий фотограф, не особо обидевшись на такой отказ. С улыбкой кивая старшему, Донхэ быстро спускается вниз, пока парень провожает его долгим взглядом. Но стоять, как ненормальный, на лестничной клетке не хочется, потому Хёкджэ заходит в квартиру, тут же выскальзывая из обуви и шлепая по полу босыми ногами. Сонное состояние улетучивается, а после светлой кухни Хёк с явным удивлением оглядывает свою спальню, осознавая, насколько темно у него в доме. Подойдя к окну, рыжий адвокат чуть медлит, но всё-таки отдёргивает тяжёлую плотную штору и щурится от яркого света. Он уже и забыл, какой вид у него из окна. Оказывается, что соседский дом намного дальше, чем он предполагал, и с уровня его этажа видно начало парка неподалеку…
— Заняться своим здоровьем, как же. У меня всё с ним в порядке, — неуверенно протягивает Хёкджэ и падает на постель, перекатываясь на живот. Подпирая голову руками, адвокат подрёмывает в таком положении, пока его не заставляет встряхнуться телефонный звонок. Лениво позёвывая от затекшего положения, адвокат дотягивается до мобильного и принимает вызов.
— Ну привет, Хиним.
— Что, вот так просто? Просто «Привет, Хиним»? Без угроз запереть меня в кладовке до конца дней моих, без крика «ХИЧОЛЬ-ХЁН, КАКОГО ХРЕНА?!», без обещания всех мыслимых и немыслимых кар звонившему в такую рань? Или опять тебя разбудили при помощи блендера? — знакомый вкрадчивый голос заставляет Хёкджэ обречённо простонать, потирая ладонью хмурую складку на лбу.
— Да, хён, я тоже рад тебя слышать. Что стряслось? — Хёк лениво потягивается, прикидывая, что через несколько минут ему бы не помешало уже отправиться в душ. Но, видимо, у Хичоля были другие планы.
— Да я звоню проверить, что ты ещё не пересёк границу Индии в хиджабе, с кольцом в пупке и именем Жаниша, скрываясь от своего позора, — ворчит старший в трубку, а Хёкджэ прыскает со смеху. Ну на самом деле, у него лучшие хёны на свете.
— Эй, Чоль, я не настолько близко к сердцу всё воспринял! — адвокат хохочет, подмечая, что даже дома он прикрывает рот рукой во время смеха, так как стесняется того, как заметны его десны в такие моменты. Странное сочетание — Хёкджэ и комплексы. Но все мы не без греха: Чонсу порой слишком добрый и доверчивый, Хичоль то и дело перебарщивает с присутствием своего любопытного носа в делах, которые могли бы даже не касаться его, Чонун и вовсе странный сам по себе, порой пугает клиентов и коллег своей тёмной аурой. Ну, а Хёкджэ, вот, не даёт себе свободно смеяться на людях, прикрывая свою слишком широкую улыбку от окружающих.
— Ой, правда? Ну тогда можно не проводить спасательную операцию? Эй, Директор-ним, звони арабам и отменяй их план перехвата верхом на верблюдах! — последнюю фразу старший орёт, не убирая трубки от уха, по чему рыжий парень понимает, что Итука рядом с хёном нет, тот просто шутит.
— Хотя за идею спасибо, насчёт кольца в пупке я подумаю. Подчеркнёт мою индивидуальность, — Хёкджэ задумчиво ощупывает свой нос. — Или лучше мне повесить септум*?
По истеричному хохоту в трубке младший осознаёт, что Ким сейчас это представил, и улыбается ещё шире. Он не привык к утренней болтовне перед работой, но это… неплохо. Определённо, неплохо.
— Чего я, собственно, звоню, — голос Хинима ещё немного подрагивает от смеха, но старший коллега уже явно успокаивается. — У меня были дела в твоей части города. Подбросить до работы?
— С каких это пор у тебя дела в совершенно другой стороне, хён? — Хёкджэ удивлённо садится на постели, почёсывая затылок. — Или ты напрашиваешься в гости?
— Я же сказал, что хочу подвезти тебя. Сообразишь мне кофе и пару бутербродов? У тебя двадцать минут, — и старший сбрасывает трубку.
— Ааащщ… — рыжий адвокат недовольно смотрит на телефон и кидает его на постель, хмуро перекатываясь на спину и поднимаясь на ноги. — Я ему в повара не нанимался!
Но почему-то в итоге Хёк спешит в душ, чтобы освежиться, а после застревает на кухне, занимаясь неким подобием завтрака для Хичоля. С ним опасно шутить, когда тот действительно что-то хочет.
***
— Чего у тебя так светло стало? — старший выглядит великолепно, даже когда отрывает зубами куски от горячего бутерброда, который он держит правой рукой. Наглый хён с комфортом устроился на постели Хёка, с аппетитом уплетая свой завтрак. В такие моменты сидеть рядом крайне затруднительно, так как ест Хичоль жадно, активно работая локтями. По этой причине Хёкджэ сидит у своего письменного стола, занимая крутящееся кресло. Рыжий адвокат задумчиво оглядывает чёрный (в этот раз) костюм старшего, силясь между делом отпить от кружки с кофе хоть немного.
— Ты же обычно не раздвигаешь шторы, — Хичоль лениво поднимается на ноги и проходит к окну, с любопытством рассматривая вид внизу. Хёк неопределённо пожимает плечами, поставив кружку на стол.
— Просто захотел, — он поднимается из кресла, снимая с себя пижаму и натягивая на бёдра тёмно-синие джинсы с висящей на левой стороне цепочкой. Из шкафа парень достаёт белую майку с глубокими прорезями и надевает её, одёрнув внизу. Хичоль разворачивается, когда ему надоедает рассматривать людей внизу, и хмуро качает головой, пренебрежительно оглядывая младшего и явно не одобряя его внешний вид.
— Однажды я заполню твои шкафы нормальной одеждой, а эту раздам бездомным, так и знай, — старший ворчит, и это вполне походит на реальную угрозу. Ах, если бы только Хёка можно было напугать таким образом!
— Знаю, хён, так что жуй молча, пока тебя кормят, — Хёкджэ посмеивается, подходя к окну и неловко замирая на месте. К подъезду как раз идёт его новый сосед, едва ли не пританцовывая по дороге. И чему можно радоваться в такую рань?
— Это он? — Хиним замечает перемены на лице младшего и любопытно рассматривает паренька, который вскоре скрывается под козырьком подъезда. Ответа от Хёка нет, но ведь хён не глупый мальчик, сам всё прекрасно понимает.
— Знаешь, я, пожалуй, подожду тебя внизу, — в глазах старшего блестят хитрые искорки, и он отдаёт Хёкджэ кружку, направившись в коридор. Ох уж этот взгляд, так знакомый рыжеволосому… Опять хён что-то удумал, и крайне не вовремя.
— И далеко ты собрался, Чоль-хён? — Хёк хватает его за рукав пиджака и останавливает, нахмурившись. Ему всё это очень не нравится. Старший поворачивается к нему, подмигивая с довольной улыбкой. И ох уж эта улыбка, она редко доводит до добра.
— Если ты действительно по своей воле раздвинул шторы в этом склепе, то это явно не от моего влияния, так что я жажду знакомства с этим мальчиком, — Хичоль снова пытается уйти, но Хёкджэ цепляется за хёна мёртвой хваткой и разворачивает его к себе, ощутимо встряхивая за плечи.
— Ты никуда не пойдёшь. И не будешь преследовать его со своими вопросами. Ты понял меня, хён? Пообещай мне, — старший смотрит упрямо, не собираясь соглашаться, но и Хёк не намерен уступать. Битва в гляделки длится несколько мгновений, после чего Ким расслабляет плечи и примирительно улыбается.
— Окей. Я не пойду к нему и не буду лезть к твоему поварёнку с блендером.
— Он не мой, — хмуро отрезает Хёкджэ. Если бы можно было просверлить человека взглядом, то в Ким Хичоле сейчас была бы огромная дыра. Понимая это, адвокат отпускает плечи старшего, чтобы вернуться в комнату за пиджаком, который приходится накинуть на плечи, чтобы скрыть поджарую фигуру.
«Правда, не мой», — мысленно повторяет он уже в машине Хичоля, пока едет на переднем сидении, пристегнувшись и поглядывая в окно. Он ненавидит ремни безопасности, но без них Хиним ехать хоть куда-то решительно отказывается. Просто удивительно, насколько этот своенравный хён может быть занудливым.
***
*
Септум (лат. Septum — «перегородка») — прокол центральной носовой перегородки между ноздрями.
